| Но святую ждало испытание и со стороны единоверных. Ей стали заведовать многие из мамхеров, когда увидали, что «весь мир по ней идет» и что она превзошла их. Они находили неприличным ей, женщине, быть начальницей (liqem) и наставницей (татнёгёт), и ссылаясь на Св. Писание, хотели запретить ей. Но тут встал, «учитель вселенной», Фатала-Селасе и стал обличать их: «Бог для вразумления нашего воздвиг ее; – мы лицемеры... Он отверг нас, и мы не можем запрещать ей». При этом он ссылался на Гамалиила. И стала жить святая по прежнему со своим собранием в любви и мире. Когда однажды не достало у них хлеба перед самой субботой и Эхта-Крестос уже отчаялась, не зная, чем кормить больных в два наступавших праздничных дня после того, как она исходила весь город и нигде не могла достать взаймы, по молитве святой на другой день прибыла мука на 9 ослах. В другой раз остатки хлеба были чудесно умножены. Наконец на Рёма церковь была выстроена. Валатта-Петрос известила об этом царя, и он прислал тельцов упитанных, покрывала, ковры. Все «было исполнено по уставу, и она передала табот (ageb’am täbota), возвеселила людей как монастыря сего, так и других, пришедших из всех церквей. Случилось это 5-го хамлэ. Затем она послала в область Тигрэ перевести тело брата своего Иоанна... Она встретила его, оплакала, внесла в храм на Рёма я положила в раку“. В ту же ночь ей явился он и убеждал не плакать о себе «ибо часть моя с мучениками». Вскоре Валатта-Петрос пошла в Жан-Факара 227 к wezaro Валатта-Крестос с небольшой частью своего общежития, чтобы посмотреть пустынь. Она ей понравилась, и она провела у Валатта-Крестос великий пост. Здесь она была виновницей двух чудес: во время предсмертной болезни некоей Макдаса-Марьям, она у ее постели читала 3-й час и избавила какого-то Лаэка-Маскам от меча Ангела, а затеи благодаря ей превратилось масло в сыр для больной Валатта-Крестос из Фарэ. Когда царь Василид узнал о том, что ее увела Валатта-Крестос «разгневался и опечалился и сказал: «разве она лучше меня, что расхищает мое собрание?» Валатта-Петрос не по своей воле пошла искать места, но ее заставило собрание, говоря: «пойдем на другое место возделывать там поле и приобретем пропитание, ибо трудно прокормиться в Афар-Фарасе». |
| Остановившись на пути, она отослала слуг и ночью, когда все спали, ушла с одной девочкой из местных жителей для указания пути, который был крайне труден и из ног ее „текла кровь, как вода“. Прибыв в г. Робит, она поселилась у церкви Богородицы. Скоро девочка соскучилась и ушла от нее. Но сама она не долго оставалась одинока: ее навестила девица, посланная к ней монахиней Лабасита-Крестос из Фарэ, услыхавшей о ее подвигах. Она упросила ее побыть с ней неделю. Потом пришел авва Цегэ-Хайманот, тоже из Фарэ, навестить ее, сказал, что не хорошо ей жить в одиночестве, и обещал прислать к ней монахиню Эхта-Крестос, оставившую, подобно ей мужа и дом и жившую с сестрой. Она ответила, что не хочет жить с женщиной, бросившей дом. Авва сказал, что знает ее с хорошей стороны и уверен, что и она полюбит ее. Затем он пошел к Эхта Крестос и уговорил ее оставить сестру, с которой она не могла вести настоящей монашеской жизни в попытаться пожать с Валата-Петрос. После некоторого колебания она согласилась. Свидание двух подвижниц окончилось тем, что они понравились друг другу и были „как бы раньше знакомы, ибо соединил их Дух Святой“. Потом Эхта-Крестос ушла домой, чтобы послать за Валатта-Петрос лодку, встретила ее я они прибыли в Фарэ; Валатта-Петрос приветствовала всех бывших там сестер и Цегэ-Хайманота. Последний спросив их, любят ли они друг друга, те отвечали, что любят, но не знают, как бежать им. Авва посоветовал Эхта-Крестос отпроситься у Валатта-Петрос идти и сделаться ученицей у Эрсена (Ersenä – Арсений?) под угрозой уйти тайно, и сам повел об этом дело, отправил ее к Эрсена „и открыл ей тайну его и сказал ей, чтобы она не открывала этой тайны“ (?). Потом посадил их ночью на лодку и велел в тот же день вернуться в Загё, чтобы не настигли их преследователи. Через три дня Валатта-Петрос поехала на лодке в Робит, где жила раньше и поселилась там с Эхта-Крестос; и жили они неразлучно до смерти. Потом они ушли в Дабра-Анко (D.‘Anqo), и Валата-Петрос постриглась там и подвизалась, меля муку и нося дрова и воду, хотя раньше не была привычна к этим работам. |
| Везаро Валатта-Гиоргнс, дочь царя Сарца-Денгеля, и в хронике выступает противницей римских новшеств и даже вдохновительницей всех протестов против них. Интересно, что ее судьба была подобна участи Валатта-Петрос – н она попала под царский суд. По усмирении восстания Юлия, Сисинний „повелел, чтобы предали суду везаро Валатта-Гиоргис, как основание волнений с самого начала. Она заложила здание смуты и соорудила постройку бунтов древних и новых, чтобы воздвигнуть дом неправды, в котором творится вражда к царям, сокрушение их царства, смерть их людей и погибель их городов. И в час суда сказал ей царь: „скажи мне, обвиняла ли ты меня и клеветала ли на меня перед макваненами и всеми вельможами царства и везазерами, говоря: свяжет вас царь в месяц сенэ, ибо он изменил вере александрийской и уверовал в римскую; и вас переведет в эту веру против вашей воли?“ Слушая это, она молчала и заключила уста свои, и не могла отвечать, ибо были на судебной площади люди, которым она говорила эти слова обвинения, ибо она боялась их, чтобы они ее не заподозрили. Немного спустя, она открыла уста свои и отвечала: „мое обвинение было не к бунту или разрушению царства, но я обвиняла кротко, как все люди“. Услыхав это, передали царю, и царь отвечал ей: „как могло быть твое обвинение кротким? кто спасся от смерти из тех, на кого ты клеветала? Не царь ли Иаков, когда ты говорила на него, собрав людей: „и он изменил вере, сломал крест и гадал по жиру подобно Галласам и блудит с тем, с кем не должно человеву? Или царь За-Денгель, когда ты говорила о нем: „он приобщился по-франкски и повелел есть гиппопотама? „Разве такими клеветами не разрушилось царство их, и не сошли они в мир отцов своих? И мне хотела сделать ты зло, подобно им, но Бог спас меня от яда клеветы твоей, который убивает тайно“. Суд кончился изгнанием виновной в годжамскую область Харасма 239 . Одноименная с ней дочь княгини (ime) Амата-Крестос в нашем житии выступает наоборот, убежденной неофиткой папизма, и царь Василид нашел необходимым отправить ее для обращения в монастырь к Валатта-Петрос, которая также долго не имела успеха 240 . Хроника Сисинния не упоминает о ней, но раз говорит о ее матери, дочери Гведамо, брата Хамалмала-Варк, матери Сисинния. Таким образом, она приводилась двоюродной сестрой царю, была к нему привязана, пользовалась при дворе влиянием. Чтобы угодить царю, она даже приняла унию, но иезуиты были уверены, что в душе она осталась верна родной церкви; они говорят, что у нее находили поддержку монофиситские монахи 241 . Дочь ее, конечно, могла подпасть под более сильное влияние царя и иезуитов. Наконец в житии упоминается еще одна Wezaro – Валатта-Крестос на Жан-Факара. Из краткой хроники мы узнаем, что это была сестра царя Василида, умершая в 17-й год его царствования в Жан-Факара. Деятельность сподвижников Сисинния по распространению унии – Села-Крестоса и Бэла-Крестоса, и в нашем житии нашла себе верное изображение. |
| Побуждением к таким записям и литературной обработке их, кроме желания сохранить память о святом „из рода в род“ и на поучение духовным потомкам, могло служить и требование богослужебной практики – необходимость читать в церкви житие святого 33 особенно за всенощным бдением на день памяти его; наконец, браться за составление жития, его переписку и заказ побуждал „завет“, данный Богом святому и обещавший, между прочим, все временные и вечные блага за это дело 34 . Вот почему мы постоянно встречаем в житиях и в приписках к ним молитвенные обращения к святым о заказчике жития и списателе его, с необходимым упоминанием их имен. Второе из них может быть и именем настоящего автора, также как и именем простого переписчика. Решить вопрос об этом у нас нет возможности. Для доказательства приведу характерный случай недоразумения, жертвой которого сделался Schodde, в своем описании дрезденского экземпляра жития Валатта-Петрос 35 . В начале длинного введения, после молитвенного вступления, он прочел: „напишу я грешный и беззаконный Ираклид нечто из повести о гонениях и многих подвигах и изрядствах матери нашей святой Валатта-Петрос..., слух о которой прошел по всей вселенной и возвещен от края до края. Ибо сие полезно для слушающего и прибыль для внимающего, и путь спасения для последующего ему. Я делаю это не в дерзости и гордыни, не ища славы тщетной и прославления суетного, но потому, что повелела мне святая Христова... пылавшая любовию к ней и сказала: „пиши, да будет явлена повесть о ней и дойдет туда, куда не доходила, и будет услышана там, где ее не слышали и будет возвещена память ее в род и род тем, которые придут после нас, до века... И по успении матери нашей святой Валатта-Петрос в 30-й год по ее успении и в 7165-й год милости, в 11 эпакту, 19 золотое число, в 5-й год царствования царя нашего Иоанна Боголюбивого, в период Евангелиста Матфея написали мы сию книгу подвигов, ибо подвигнула нас ревность духовная о матери нашей Валатта-Петрос; читать ее следует 17-го числа месяца Хедара“. |
| С небольшой частью своего общежития Валатта-Петрос ходила на Амба-Марьям; половина других с Эхта-Крестос ходили в Бизаб; другая осталась в Афар-Фарасе, сиротствуя без своей настоятельницы, которая и сама хотела к ним вернуться. Она пошла в церковь и стала перед образом Богородицы, прося отпустить ее. Из образа вышла рука, удержала ее за платье и послышался голос: «оставайся здесь, я хочу, чтобы ты провела зиму со мною здесь!» Святая осталась на Амба-Марьям и опять стала молиться у образа, прося указать ей место дальнейших подвигов. Голос повелел ей не уходить никуда из Афар-Фараса; этот голос слышал один брат и стал спрашивать, с кем говорила святая. Она ему открыла только после того, как он поклялся, что не будет разглашать этого до ее смерти. В это время умер в Тигрэ авва Иоанн; святая проведала смерть его раньше, чем пришло о ней известие и оплакала ее. Потом она ушла в Афар-Фарас и творила память его па Рема. Вскоре вернулась из Бизаба и Эхта-Крестос со своей частью общежития. Они оплакали вместе почившего брата и стали по прежнему жить вместе на Афар-Фарасе. В это время царь Василид, прислал к ним Валатта-Гиоргис, дочь ’ite (княгини) Амата-Крестос «для обращения из веры франков и наставления в истиной вере, ибо не могли обратить ее все мамхеры, и росла в ее сердце вера франков». Но и усилия святой долго были тщетны; монахи хотели даже упорствующую побить камнями, но святая скрылась тогда вместе с ней в келье одной монахини. Здесь ей удалось победить обращаемую смирением. Та варила себе овощи и во время ее отлучки горшок сбежал и загасил огонь. Валатта-Петрос, заметив это, снова зажгла его и поставила горшок. Когда Валатта-Гиоргис вернулась и увидала это, сказала: «это ты сделала для меня! Я обращаюсь ради твоего смирения из нечистой веры франков и перехожу в святую веру». Святая пала ей в ноги и поцеловала их, и все сестры ликовали с нею. «И была великая радость в тот день. Когда же она послала письмо благовестия» по всем островам, все радовались и ударили в тимпаны, восклицая: «поим Господеви, славно бы прославися». «И царь ликовал со своим двором». |
| Раз пришел к ним лукавый человек, которому они предложили вкусное угощение и который взял часть свою, завернув в одежду, чтобы показать людям. Ангел отнял ее у него, когда он хотел достать. В другой раз послал рас Села-Крестос (Se‘la-Kr.) воина-шпиона, сына мужа Эхта-Крестос разведать, как они живут. Они и его угостили, и он рассказал своему начальнику, что они едят вкусно и живут лучше его. Рас захотел напасть на них. Тогда Валатта-Петрос решилась бежать в Дабра-Антониос к Абабит (Ababit) на лодке по озеру. На пути их чуть не потопил гиппопотам. Когда ее спутницы потерялись и хотели сами броситься в воду, она упрекнула их в маловерии, покрыла их своею одеждой, стала читать „Богородице Дево радуйся“ (Salama Mal’ak), и стала считать зубы чудовища; их оказалось девять. Бегемот ушел и исчез. Монахини прибыли, куда хотели, и спустя несколько дней вернулись в Загё. Когда здесь опять за ними стали „охотиться“ франкские воины, они убежали в Вальдеба. Авва Цегэ-Крестос, которого они покинули, хотел удержать их и остановить на пути. Но Валатта-Петрос сказала: „не вернешься ли ты домой? Что тебе до меня, и чего ты от меня ищешь? Не слыхал ли ты, что говорит писание: „прежде всего да удаляются праведные и монахи от женщин “. Путь был трудный; они утомились, и к тому же пришли в безводную местность. Когда спутницы стали унывать, святая источила воду среди деревьев qüilquäs 221 Прибыв в Вальдеба, они стали подвизаться постом и молитвой. Валатта-Петрос стала добровольно служить одной сварливой старухе, которой никто не мог угодить и которую все покинули. Она с терпением собирала для нее колосья, молола муку, пекла хлебы, носила воду, получая от нее, вместо благодарности, оскорбления и попреки за неумение и непривычку к черной работе. Когда она умерла, она сама похоронила ее. На все вопросы, неужели нет другого средства угодить Богу, она отвечала, что оскорбляет ее не старуха, а сатана. Шесть месяцев жила она в пустыне, питаясь листьями, пока не испортила себе зубов. Когда мать ее Крестос Эбая прислала в монастырь ослов-, нагруженных мукой и всякой провизией, все сестры обрадовались, но святая до тех пор не привяла посланных, пока после трехдневной молитвы не получила откровения, что это не козни дьявола, искушавшего Спасителя после сорокадневного поста. |
| Единственную такую „книгу подвигов“, от этого времени, представляет пока житие подвижницы и исповедницы Валатта-Петрос. Валатта-Петрос Еще 1876 году Schodde дал в Zeitschrift des deutschen Morgenländischen Gesellschaft 217 описание эфиопской рукописи Дрезденской Королевской библиотеки, в которой заключалось обширное житие Валатта-Петрос. Он привел краткое содержание его, указал на его интерес и важность. Мы уже имели случай говорить что его заключения об авторе произведения не могут быть безусловно приняты, так как в списке Британского музея, которым мы пользовались 218 , при тождестве текста введения, имя заменено другим. Но время составления жития дается в обоих рукописях одинаково – 30 лег после кончины святой, 7165 год „милости“, 5 год царствования Uoahha I , т.е. 1672 г. по P. X. Судя по выдержкам, сообщаемым Шодде, текст в обоих списках тожественный, но дрезденский иллюстрирован 60-ю раскрашенными картинами. Кроме этих двух списков, в коллекции d’Abbadie имеется еще третий, написанный, как говорит автор, на основании эпилога в 1714–15 году 219 . Здесь также есть три иллюстрации. Наконец, в оксфордском синаксаре есть сказание о святой, представляющее сокращение пространного. Житие это принадлежит к лучшим произведениям эфиопской литературы и по содержанию, и по форме. Последняя, впрочем, несколько растянута, благодаря обилию текстов и риторических отступлений, однако чувство меры автору удалось сохранить. Благочестивые н богатые родители святой, по имени Бахр-Сагад и Крестос-Эбая, происходили из знатного рода в Даваро и Фатагарг; у них были еще дети и „князья“ (makwänent): Павел, Заманфас-Кеддус, Лесана-Крестос и Заденгель-Иоханнес. Отец в успенский пост (soma nahasi) уходил на о. Рёма (Römä), и так постился и подвизался, стоя в воде и нося железные вериги; по окончании поста устраивал пир для бедных. Когда однажды у него не оказалось средств для этого пира, он по молитве поймал рыбу, и в ней нашел кусок золота и целую унцию (heleq); другой раз, стоя в церкви за обедней, он удостоился видеть чудо пресуществления; а один монах видел солнце, сиявшее из чрева его жены. |
| Тогда, раздав все свое достояние бедным, она ушла с ними, взяв с собой 8 унций золота для раздачи на дороге нищим и церквам. С нею пошли три служанки: Марьям, Александра и Евпраксия. После дневного переезда на муле прибыли в Махдара Эгзеетна Марьям Рачä 220 (Mahdara Egze’emna Marjam Rat’a). Святая переносила с терпением все лишения на пути, хотя раньше привыкла к удобствам: если, вставая с ложа на ковер, она ступала на корку хлеба, у нее из ноги шла кровь. Затем пошла в Чагеарё-Зегба (T " ägüärü-Zögbä), а оттуда в Нечат (Not " at), где остановились в доме старицы-монахини Амата-Петрос на несколько дней в продолжали путь в Робит и Эмбра (Етвёгä) против Загё. Здесь на берегу озера жил хозяин лодок, по имени Кефла-Марьям, у которого они остановились, и затем пошли уже в Загё. Здесь они возблагодарили Бога и приветствовали „святых, которые были в этой пустыне – монахов и монахинь“. Валата-Петрос понравилось место, она решила остаться в нем, остригла свои волосы в надела клобук (qob’ä). Муж ее, находясь в лагере с царем, услышал об ее бегстве, и попросил у царя отпуска для ее розысков. Во гневе и ярости послал он своих воинов называемых „Сельтан Маред“ (seltün-mar‘Od=«Государь-устрашитель») с ликаазмачами, которые обходя все местности, узнали, что святая убежала в Загё в Робит. Этот город был разграблен; Кефла-Марьям был связан, его имущество расхищено. Затем начальнику воинов было приказано взлезть на дозорный шалаш на берегу и наблюдать за проезжающими по озеру. Сам Малька-Крестос поплыл к везаро Валатта-Гиоргис, дочери царя Сарца-Денгеля и к авве Фатла-Селасэ. Те стали его упрекать за разрушение города. Он пал к ним в ноги и просил рассудить между ним и женой и примирить их, клятвенно обещая даже перестать быть воином царя, если она того захочет. Тогда они уговорили Валатта-Петрос вернуться к мужу, хотя она и уверяла их, что он не сдержит клятвы. На другой день ее повезли авва Ямана Крестос и авва Тазкара-Денгель. Когда они были на озере, воины, сидевшие на дереве mämä услыхали плеск воды и услыхали что они злословили Малька-Крестос и его знать, а Валата-Петрос их унимала. |
| Подобно этому было и восьмое чудо. В городе Семаэра жила одна женщина, и к ней пришла старица из общежития. Она стала к ней ходить каждый день, и старица предложила ей остаться у нее и научиться грамоте и шитью. Та отказалась и осталась жить в городе. Потом она незаконно родила и понесла младенца в монастырь, вошла в келью старицы и украла книгу „Малькэ“ в честь Валатта-Петрос, принадлежавшую другой сестре. Последняя скоро спохватилась и расспросив других сестер, погналась за похитительницей, но та отреклась и поклялась: „Боже Валатта-Петрос! яви чудо Твое на мне и отдай тело мое птицам небесным!“ Та спросила в другой раз, она поклялась еще, прося Бога предать ее гиенам. Монахиня стала усиленно молиться святой, думая, однако, что „если она не возвратит мне книги, я не буду никогда более призывать имени ее и не буду жить в ее общежитии, но пойду в другое, в другой город“. Между тем похитительница тщетно пыталась сбыть книгу; все отказывались покупать увидав в ней имя „Валлата-Петрос» и догадавшись, что книга – краденая из общежития. Она ходила на о-в Гуангвит (Güängüit), обходила многие города, но все тщетно, и она решилась добровольно возвратить книгу. Возвращаясь из монастыря, она заснула, и ночью гиена откусила ей ступню ноги. Девятое чудо произошло через полгода по кончине святой. По молитве одной монахини святая удержала в расколовшемся сосуде напиток sawä, приготовленный по случаю ее памяти. В тот же день пришла на богомолье женщина с больным и расслабленным ребенком, не могла найти лодки для переправы на Рема, где она хотела взять земли с могилы святой для его помазания. Ей дали хлеба и sawä, и она поела, выпила, и помазала этим напитком глаза ребенку, который тотчас исцелился. Под именем десятого чуда автор жития рассказал о чудесном происхождении своего труда, написанного по повелению свыше. Об этом мы уже имели случай говорить. Наконец, под одиннадцатым рассказаны три чуда: о том, как одна женщина, жившая у реки Реб (Reb), желавшая вовремя вернуться домой, остановила именем святой солнце; о том, как она же, попав со многими другими под сильную грозу, дала обет вместе с ними творить память святой, последствием чего было то, что дождь и гроза, свирепствуя спереди и сзади и по сторонам, их не коснулись. |
| Сюда собралось много изгнанников, они опустили свои клобуки (qob‘a) в стали ее учениками („вместо отец твоих быша сынови твои“). Это было второе собрание. Но вдруг появилась болезнь, многие заболели, и туземцы стали роптать на пришельцев за то, что они будто бы занесли поветрие. Они стали сторониться от них, стало некому погребать мертвых. Валатта-Петрос посоветовала перебраться на лежавший близко от берега остров Ангара с больными. За ними ходила особенно усердно и безропотно девица Лабасита-Крестос, имея на устах „Веддасе-Марьям“. Однажды, когда она пела эти славословия в той части, которые положены на четверг, то не могла их кончить, так как Эхта-Крестос то и дело давала ей поручения. Наконец ей явилась Божия Матерь и обещала ее успокоить, когда она окончит молитву. Действительно, после непродолжительной болезни она умерла. Некому было выкопать для нее могилу, кроме сварливого монаха Зекра-Марьям, который только после двукратной просьбы Валатта-Петрос согласился с большим неудовольствием это сделать. По молитве святой открылось большое подземное вместилище, в котором погребли всех почивших до того времени и стали погребать потом. Вскоре послал к святой ее брат За-Денгель приглашение поселиться в его области у Энфраза, обильной лесом и водой. Святая поставила на табот три креста, молилась „великим правилом“ три недели, прося Бога указать ей, куда идти – на остров Дара или на Цана. Трижды на неделе жребий выпал на Дага (?). Тогда она через Малька-Крестоса спросила у царя, на каком острове ей поселиться. Царь, повелевший, чтобы люди не враждовали из-за веры и причастия, уполномочил его поселить ее на Цана, запретив кому-либо оскорблять ее. Здесь она поселилась в доке одного монаха. В местной церкви ей показывали образ Божией Матери, написанный египтянами золотой кистью. Лик был ни красный, ни черный, а средний, как у людей эфиопских. Святая спросила: „похож ли действительно этот образ на Владычицу нашу Марию?“ Спутницы спросили: „когда видела ты Владычицу нашу Марию?“ Она ответила: „я не видала ее, но сказала только: похож ли этот образ на нее, и не говорила, что я видела ее“. |
|
|
