| Все эти культы находятся в каждой семитической религии. Так, напр., в вавилонской религии мы видим культ национального бога Мардука, культ богини Иштар и культ умирающего и воскресающего бога – Таммуза; в сирийской религии – культ национального бога Хадада, богини Агаргатис и умирающего и воскресающего бога Аттиса; у финикиян – культ местных ваалов, Астарты или, как в Кареагене, Таниты, и культ Эсмуна или Адониса. Основа этих типичных семитических божеств была одна и та же, а именно натуралистическая; национальные боги были богами неба и света, богиня – богиней матери земли; умирающий и воскресающий бог – богом растительности, ежегодно замирающей и затем вновь распускающейся (стр. 294–295). Семитические молитвы, покаянные псалмы, в конце концов, оказываются просто заклинаниями. Но если религия у семитов не осозналась, зато она у них сохранилась. Политеизм у других народов сообщил религии эгоистический или своекорыстный характер. С таким характером религия не могла существовать. Должно было прои- —633— зойти разложение политеизма. На почве этого разложения возникли дуализм и пантеизм. История знает только одну дуалистическую религию – религию Заратустры. По общему мнению, она имеет свой корень в верованиях, из которых вышли индийские религии, но религия Заратустры не только отличается от них, о ней можно сказать, что она находится в оппозиции с ними. О. Боголюбов цитирует суждение об этом Тиле. «Различие, говорит Тиле, – слишком слабое слово. Эти две религии прямо противоположны одна другой: для благочестивого заратустрианца существа, которым молился брамин, – злые духи, обряды ведийского жертвоприношения сомы – противная оргия, сожигания трупов – нечестивое осквернение священного огня; пустынножительство с погружением в созерцание – отрицание великого закона деятельности, которым освящается земля и ослабляется сила демонов» (стр. 316). Но хотя религия Заратустры противоположна ведийским верованиям, она возникла из них без посторонних влияний. Наш автор решительно отрицает гипотезу семитического влияния. |
| Скачать epub pdf Религия Ассирии и Вавилонии Если все религии семитических народов сходны между собой и имеют один общий характер, то религии Ассирии и Вавилонии в своих позднейших формах – почти тождественны. Можно уследить лишь некоторые оттенки верований, объясняющиеся из особенностей характера того и другого, народа. Ассирияне, эти «римляне древней Азии», как их называют, были воинственнее и жестче, чем вавилоняне, у которых, сравнительно, более развита была интеллектуальная сторона жизни, хотя те и другие не раз соединялись под одним владычеством. Первоначально преобладала Халдея, страна, лежавшая на южной долине Тира и Евфрата; едва ли она не была и первым государством на берегах этих рек. Возникшее затем ассирийское царство поглотило в себя Халдею, как и другие, близ лежащие, страны, почти до Средиземного моря на западе, но только затем, чтобы снова возобладал над ним Вавилон, пока, наконец, оба эти государства не подпали владычеству персов, сменившемуся, в свою очередь, господством Греции, а затем Рима. Кажется, впрочем, что Вавилон навсегда удерживал за собой интеллектуальное, а может быть, и религиозное влияние на Ассирию. Ассирияне были учениками Вавилонян. Во всяком случае, ассиро-вавилонская религия, принадлежащая, хотя и смешанному, но в массе одноплеменному населению, которое в последнее время было объединено политически, представляет совершенно тождественный тип. Весьма близка к ней и религия других семитических племен, окружавших Вавилон и Ниневию, т. е. собственно Сирии или сирского племени, к северу и западу от Ассирии и Вавилонии 1378 . Общее имя божества в Ассирии и Вавилонии было: Илу Jlou, – имя, очевидно, одного корня с библейским El-Eliun. Но оно было не нарицательным только именем божества, а, вместе с тем, и преимущественным названием Бога или именем Верховного Бога, – источника всякой жизни, возвышенного над всеми другими богами. Именем этого верховного божества в Халдее называлась и столица царства – Вавилон, собственно Bab – Ilou, т. е. «врата Илу,» или «замок, город Илу» (porte Jlou). |
| Но как этого мало для людей веры! Невольно приходили на мысль тьмы религиозных лжеистин... Возникал вопрос, куда поведет «Новый Путь». Обещание редакции обратить свою мысль в сторону Гоголя, Достоевского и Вл. Соловьева не разрешало вопроса, так как особенно в наши дни принято бесцеремонно эксплуатировать именами великих писателей для прикрытия нередко совершенно чуждых им идей!.. Выходящие же книжки журнала давали мало материала для суждений об его направлении. Приходилось искать ответа в трудах столпов «Нового Пути»... Но здесь-то и царил «хаос»... И не только для читателей был темен «Новый Путь», но и в среде главных сотрудников самого «Нового Пути» вскоре явилось разномыслие, вызвавшее редакционную «необходимую поправку к фельетону г. Розанова » 12 . Тогда «новопутейцы» in corpore несколько приподняли завесу и заявили: «Вся деятельность главнейших сотрудников «Нового Пути» (например, исследование Д.С. Мережковского «Л. Толстой и Достоевский») свидетельствует в достаточной мере о том, что они никогда не были «последователями Толстого». Точно так же и все остальные обвинения (в атеизме, в неверии во Христа, в непризнании христианства за абсолютную истину) могли возникнуть только вследствие совершенного незнакомства с деятельностью главных сотрудников журнала, с его программой, направлением и содержанием» 13 . Мы охотно верим этой вынужденной исповеди «Нового Пути». В ней много сказано и для намеченной нами цели. Зная, что «новопутейцы» не «последователи Толстого», не «атеисты», а люди, верующие во Христа и признающие христианство за абсолютную истину, мы сосредоточим свое внимание на их учении о Христе и христианстве и на согласии этого учения с воззрениями православной Церкви. В одном из своих сочинений Д.С. Мережковский пишет: «Современному европейскому человечеству предстоит неминуемый выбор одного из трех путей: первый – окончательное выздоровление от болезни, которую людям пришлось бы назвать в таком случае «Богом», выздоровление от пошлости большей, чем современная, потому что теперь все-таки они еще страдают: ведь даже и такой лакей, как Смердяков, в конце концов не выдержал, повесился; окончательное же позитивное выздоровление от «Бога» возможно лишь в совершенной, ныне только смутно предчувствуемой пошлости социальной вавилонской башни, всечеловеческого «муравейника»; второй путь – гибель от этой же болезни в окончательном упадке, вырождении, «декадентстве», в безумии Нитче и Кириллова, проповедников Человекобога, который будто бы уничтожит Богочеловека; и, наконец, третий путь – религия последнего великого соединения, великого символа, религия Второго, уже не тайного, скрытого, как Первое, а явного пришествия в силе и славе – религия Конца» 14 . |
| 500 См., напр., Илиада I, 551; 560; II, 152; VIII, 38; XX, 10. Одиссея I, 62; V, 21; IX, 67; 552. 505 Вспомним, что такой же титул носил и ханаанский бог Эль (Илу). См. гл. XIV. Религия и культура Восточного Средиземноморья. 508 Особо известен додонский дуб в местечке Додона в Северной Греции (это дерево, в частности, упоминает Гомер: Илиада XVI, 233; Одиссея XIV, 327–328). 510 Об этимологии теонима «Посейдон» подробнее см. в гл. XV. Религия и культура Эгейского мира в III–II тысячелетиях до нашей эры. Крито-микенская цивилизация. 512 Упоминания о бычьих жертвоприношениях в честь Посейдона встречаются в «Илиаде». В частности, в одном из эпизодов говорится о церемонии, когда юноши тащат к морю ревущего быка, а Посейдон, глядя на него, радуется (Илиада XX, 403–405). 513 См., напр., Гесиод. Щит Геракла, 104–105 («Твердевздыматель Бычий»)//Здесь и далее цит. по изданию: Гесиод. Полное собрание текстов/пер. с др.-греч. В.В. Вересаева и О.П. Цыбенко. М.: Лабиринт, 2001. 517 Ср. с воинственными восточными богинями: шумерской Инанной, аккадо-вавилонской Иштар, финикийской Астартой, угаритской Анат. 524 См. Гомеровы гимны I, 1–13//Здесь и далее по изданию: Эллинские поэты VIII–III вв. до н. э./под ред. М.Л. Гаспарова. М.: Ладомир, 1999. 530 См., напр. Илиада V, 370; Еврипид. Елена, 1095–1096/пер. с др.-греч. И.Ф. Анненского//Здесь и далее по изданию: Еврипид. Трагедии: в 2 т. М.: Художественная литература, 1969; Аполлодор. Мифологическая библиотека, Книга I, гл. III (1)//Здесь и далее по изданию: Аполлодор. Мифологическая библиотека. Л.: Наука, 1972. 532 См. Гесиод. Теогония, 927–929. Аполлодор. Мифологическая библиотека. Книга I, гл. III (5). Гомеровы гимны II, 133–143. 535 См. гл. XV. Религия и культура Эгейского мира в III–II тысячелетиях до нашей эры. Крито-микенская цивилизация. 537 См., напр., Илиада XIII, 322 (греч. оригинал: κα δοι Δημτερος κτν ; пер. с др.-греч. Н.И. Гнедича: «и плодами Деметры воскормлен»). 540 Подробнее о роли и функциях Гестии см. в книге: Зелинский Ф.Ф. Древнегреческая религия. Петроград: Огни, 1918. С. 65–67. |
| Пр. Иезекииль удостоился видеть многоочитых херувимов (Иез 10, 8–22). В других упоминаниях Ветхого Завета об ангелах они изображаются хвалящими Бога (Пс 148, 2) и слугами Божиими (Пс 102, 2), говорится ο них, что они предстоят перед лицем Господа, когда Ему бывает угодно объявлять Свою волю (Иов 1, 6; 2, 1), что ангелы ополчаются вокруг боящихся Господа и избавляют их, охраняя их на всех путях их (Пс 33, 8; 90, 11) и пр. Примечание. Рационалисты подвергают своеобразным перетолкованиям ветхозаветные свидетельства об ангелах. Особенно распространено мнение (среди противников подлинности библейских книг), будто вера в ангелов была заимствована евреями из персидской религии Зороастра во время и после вавилонского плена, а до этого времени не было у них ясного учения ο духах. Но если бы действительно персидская религия имела влияние на появление в Библии учения об ангелах, то это учение должно было бы находиться только в тех книгах Ветхого Завета, которые появились со времен вавилонского плена. Между тем учение об ангелах проходит, начиная от кн. Бытия, через всю священную письменность. Но относить происхождение всего ветхозаветного Писания ко временам возвращения иудеев из плена значило бы прямо противоречить исторической очевидности. Большая часть канонических книг была написана еще до времен Зороастра При том же чужеземным, языческим влияниям иудеи стали подвергаться позднее вавилонского плена, и только иудеи рассеяния. Независимость библейского учения ο духах от влияний религии Зороастра доказывается и тем, что оно существенно отличается от учения персидского. Там в основе учения ο духах лежит дуализм, и эманатизм, а в библейском учении — понятие ο творении единого Бога. В частности, черты различия между учением Зороастра (Зенд-Авесты) и библейским учением ο духах следующие. 1) Духи религии Зороастра имеют происхождение от двух начал: добрые от Ормузда (иначе — Агурамазды), источника добра и света, злые — от Аримана (Анграмайния), источника зла и мрака. По библейскому же учению все духи сотворены единым Богом, и добрыми. |
| 1 .Исторические представления о творении Прочитаем еще раз первые стихи книги Бытия: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою». Связь между двумя этими предложениями в еврейском тексте не вполне очевидна, и издание Revised Standard Version дает альтернативный перевод: «Когда Бог начал творить небо и землю, земля была бесформенна и пуста...» Вместо творения из ничего, ex nihilo, мы находим творение порядка из хаоса. Исследователи видят здесь отражение вавилонского предания о творении, которое также начинается с первичного водного хаоса. В ряде библейских отрывков упоминается укрощение воды и победа над морским чудовищем Раавом, что тоже отражает черты вавилонского предания 345 . Многие тексты еврейского Писания (христианского Ветхого Завета) допускают существование непрерывной борьбы между порядком и хаосом, признают живучесть зла и хрупкость творения 346 . Однако библейское предание резко отличается от других древних историй о творении тем, что оно утверждает господство и трансцендентность Бога и достоинство человечества. Творение упорядочено и свободно, оно следует всеобъемлющему плану и результатом его является гармоничное и взаимозависимое целое. Бог обладает целью и могуществом, Он создает, одним словом. В вавилонском предании люди были сотворены для того, чтобы у богов были рабы; в Книге Бытия человечество наделяется особым статусом в рамках Божьего плана, оно превосходит все остальное творение 347 . Библейское повествование утверждает, что сотворенный порядок по сути своей благ и гармоничен. В конце каждого дня творения Бог видит, «что это хорошо». В конце шестого дня «увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма». Результатом творения стал космос, структурированный и гармоничный порядок. Большинство исследователей исторической школы считают первую главу еврейского Писания (до стиха 2:3) относительной поздней, созданной, видимо, в пятом веке до н. э. (Историю Адама и Евы мы рассмотрим далее). Возможно, Богу поклонялись как искупителю Израиля еще до того, как Его стали считать творцом мира. Исход и договор на Синае были теми событиями, которые сформировали народ Израиля. Основой ранней религии Израиля был Божий акт освобождения и откровения в истории, то есть, творения Израиля. Фон Рад признает, что история творения играла второстепенную роль, будучи своего рода космическим введением к истории Израиля, цель которого состояла в том, чтобы поместить религию договора в более универсальный контекст 348 . |
| По крайней мере в Харране и Сирии богу Небо или Набу приносили в жертву юношу 1503 . Культ богов мужского рода отличался жестокостью, а культ богинь – Бэлит и Истар – Zarpanit – явным развратом. По словам Геродота, каждая вавилонская уроженка должна была раз в свою жизнь, сидя в храме вавилонской Афродиты, пожертвовать своей стыдливостью для иностранца 1504 . На то же указывает и послание Иеремиино, говоря о сидящих близ капища женах и ожидающих призыва от мимоходящих 1505 . Эти свидетельства не говорят с точностью о том, какая именно богиня требовала такого служения, Бэлит или Истар; по всей вероятности, культ той и другой был одинаков. Достоверно известно, с другой стороны, что в Ассирии и Вавилоне обожались фаллы и самые идолы часто изображались под этой формой 1506 . Ставились громадные столбы, или обелиски того же вида и с тем же значением 1507 . Но вместе с таким странным и грубо чувственным культом и рядом с ним, как это бывало и не в Вавилоне только, и как это совершенно понятно психологически, в той же Халдее известен был культ и противоположного характера. Остатки древне-вавилонской письменности говорят о существовании в Вавилоне и чисто аскетических, воззрений. Религия Сатурна, судя по этим свидетельствам, проповедовала совершенно иные нравственные начала, – была направлена против чувственности и требовала воздержания. Она далеко распространена была из Вавилона за его пределы 1508 . Чего еще замечательнее, в Вавилоне, же проповедовали и о сохранении тела в нетлении, под условием добродетельной, -жизни – частых молитвенных подвигов, поста и воздержания, и это, опять шло рядом с чисто натуралистическим взглядом на средства к сохранению тела 1509 . Каким образом в религии Сатурна высокие требования нравственности уживались, или мирились с отрицанием идеи бессмертия, учение о котором так мало развито было в Вавилоне, и какую цель все это могло иметь при чисто натуралистическом взгляде на судьбу человека, – это вопрос неразрешенный. Можно было бы, впрочем, заметить, что религия с именем Сатурна (как называли ее греки, или огречившиеся вавилоняне), которую связывали с представлением о старшем, «древнем Бэле», представляется загадочно-выделяющейся из круга общих религиозных воззрений Ассирии и Вавилона. |
| Том 2 Содержание Предисловие Введение Источники История науки Хронология Географические условия Этнография древнего востока Отдел первый. Сеннаарско-египетская эпоха. Древнейшие сумерийские государства Выступление семитов Вавилон и Хаммурапи Вавилонская религия и культура Передняя Азия до XVI века Архаический Египет Древнее Царство Переходное время Религия и литература в эроху среднего Царства Описание бедствий страны Часть I Часть II Часть III Гиксосы Отдел второй. Египетское преобладание. Расцвет Египта при первых царях XVIII династии Аменхотеп III Сирия и Финикия под египетским владычеством Египетская религия в эпоху Нового Царства и попытка реформировать ее Аменхотеп IV (Эхнатон)и Азия Египет и хетты. Хетская культура Рамессиды Состояние Египта в эпоху XIX и XX династий Книга является подробным курсом по истории Древнего Востока и охватывает материалы древних обществ Египта, Вавилонии, Ассирии, Палестины, Сирии, Малой Азии и Ирана. Книга снабжена большим количеством переводов с оригиналов различных литературных памятников и письменных документов социально-экономического характера, рисующих нам различные стороны жизни древне-восточных обществ. Предисловие акад. В.В.Струве и И.Л.Снегирева посвящено определению значения работы акад. Б.А.Тураева в развитии исторического изучения народов Древнего Востока и характеристике социально-экономической формации Древнего Востока. Книга Рассчитана на учащихся старших курсов вузов и преподавателей. Предисловие Переиздаваемый Ленсоцэкгизом капитальный труд покойного академика Б. А. Тураева , обнимающий 5 тысячелетий истории культуры человечества, был напечатан в 1913 г. студенческим издательским комитетом при историко-филологическом факультете тогдашнего Петербургского университета. В 1917 г. Б. А. Тураев пополнил свою «Историю Древнего Востока» рядом вставок и между прочим написал новую главу об истории Персии эпохи Сасанидов. В 1923 г. издательство Брокгауз-Эфрон решило опубликовать этот дополненный труд Б. А. Тураева и допродало Н. Д. Флиттнер и В. В. Струве быть редакторами его. В 1924 г. появился первый том этого издания под названием «Классический Восток», обнимавший введение и историю Вавилонии до XVI в. Последующие тома не могли появиться в виду ликвидации издательства Брокгауз-Эфрон. Сданный в печать второй том «Классического Востока» с дополнениями Н. Д. Флиттнер при этом затерялся. |
| Злоба к тому, что называется «буржуазной» культурой, есть самое сильное социал-демократическое чувство, этой злобой живет и дышит революционный социализм, к ней присоединяется лишь отрицательное чувство зависти к «буржуазным» богатствам. Все достоинство и честь революционного социалиста покоится на существовании гонителей, эксплуататоров и насильников, тюрьмы и штыка, словом, некоторого зла в жизни. Психология революционизма сплошь отрицательна, относительна к той неправде, против которой революция направлена. Нет окрыленности и полета в революционизме, нет творческой способности перенестись в иные миры и глядеть в даль. Выкиньте из души верующего социал-демократа отрицательные чувства, связанные с буржуазией, эксплуатацией рабочего класса, государственным насилием и пр., в ней почти ничего не останется. Революционер – тень былого зла, раб ненавистного прошлого. Сила революционного настроения измеряется злобой и ненавистью к злу, а не любовью и благоговейным уважением к добру. Обобществление орудий производства не может стать содержанием души, трудно прикрепить свой пафос к социальной технике, к материальным предметам. Остается страшное желание воздвигнуть вавилонскую башню, устроить земной рай, остается страстная мечта о грядущем могуществе, но какое положительное содержание может быть в вавилонской башне, в этом устроенном земном царстве? Люди будут счастливы, вот и все, что говорят нам. Ценности прошлые и вечные отвергнуты, иные миры отстранены, как вредная иллюзия, сверхчеловеческий объект воли исчезает. Остается воля человека, направленная на себя, на самообоготворение, т. е. пустая, бессодержательная воля. Люди будут счастливы, зло былого насилия и угнетения исчезнет, но ничего не будет, не для чего будет жить, новым ужасом небытия будут охвачены миллионы счастливцев. Социал-демократическая религия в положительной своей части, обращенной вперед‚ есть религия небытия, и немудрено, что в свое оправдание ей приходится апеллировать к своим отрицательным заслугам, своим делам, обращенным назад, на искоренение старого зла. |
| Разрушение догматики не только не вредит, а более, чем что-либо, содействует возможности истинной религии. Суеверные, баснословные призраки утрачивают свою реальность; но сама реальность становится уже не баснословною, а лишь условною , не суеверною, а лишь неверною , и потому-то именно тем более, более, чем когда-либо, призрачной. Религиозные и метафизические сны теряют свою вещественность, но сама явь становится «вещественной как сон». Насколько страшнее, насколько безобразнее дантовского Ада, в котором все-таки есть же хоть какая-нибудь справедливость, то есть религиозное благообразие, – эти неосвященные уже никакою религией, безобразные «сны наяву»: столь фантастический и, однако, столь реальный бред Заратустры о «вечных возвращениях», бред Свидригайлова о «закоптелой бане с пауками». Разве можно, в самом деле, жить с таким бредом, с таким слепым и глухим, бессмысленным ужасом в душе, на который наука отвечает только своим циническим: «Пойдите к доктору» – или же мертвым, сухим и коротким, как удар лба об стену: «Не знаю»? Нет, после четырехвековой работы критической мысли мир не остался таким же страшным и загадочным, как был: он сделался еще страшнее, еще загадочнее. Несмотря на всю свою наружную плоскость и пошлость (действительно, как заметил Достоевский, «граничащую почти с фантастическим», так что древний грек мог бы сказать современному европейцу среднего уровня то, что Иван говорит лакею Смердякову: «мне кажется, что ты сон, что ты призрак»), несмотря на эту пошлость, мир, как показал Достоевский, никогда еще не был, если не таким религиозным, то таким созревшим, готовым к религии, как в наше время, и притом к религии уже окончательной, завершающей всемирно-историческое развитие, отчасти исполненной в первом – и предсказанной во втором пришествии Слова. В самом деле, современному европейскому человечеству предстоит неминуемый выбор одного из трех путей; первый – окончательное выздоровление от болезни, которую людям пришлось бы назвать «Богом», выздоровление в пошлости большей, чем современная, потому что теперь все-таки они еще страдают: ведь и такой лакей, как Смердяков, в конце концов, не выдержал, повесился; – окончательное же позитивное выздоровление от «Бога» возможно лишь в совершенной, ныне только смутно предчувствуемой пошлости социальной вавилонской башни, всечеловеческого «муравейника»; второй путь – гибель от этой же болезни в окончательном упадке, вырождении, «декадентстве», в безумии Ницше и Кириллова, проповедников Человекобога, который будто бы уничтожил Богочеловека; и, наконец, третий путь – религия последнего великого соединения, великого Символа, религия Второго, уже не тайного, скрытого, как первое, а явного Пришествия в силе и славе – религия Конца. |
|
|
