| — Если ты останешься со Мной, то этот трудный переход мы совершим вместе. Я знаю брод. И потом, Мама поможет нам переправиться. Все гораздо легче, когда она рядом. На перекрестке — указатель: «ЗАПОВЕДНИК. ПАРК СМЕШАННЫЙ». Спутник мой срывает репейник, который осенью превращается в голубую звездочку. — Знаешь, Бог одевает тебя еще прекраснее, чем этот цветок. Обещай же Мне никогда не тревожиться. Радуйся каждому дню, который Он посылает тебе. Думай о вчерашнем дне лишь для того, чтобы сказать «Спасибо!», о завтрашнем — чтобы сказать «Спасибо!» заранее. К полудню Он выглядит совсем вымотанным. Конечно, не могут не сказаться те тяжкие сутки, когда Он искал меня. К тому же, Он натер Себе ноги и идет теперь с трудом. Неожиданно, угодив в скрытую травой ямку, Он спотыкается и падает на землю. Мне приходится поднять Его. Он не произносит ни слова. Неподалеку от нас я замечаю колодец и понимаю, что мой Спутник не отказался бы от глотка воды. Облом — стенки колодца потрескались, цепь и ведро заржавели! — Твой колодец… был вот таким. Сколько раз Я хотел утолить жажду в нем! И нечем было почерпнуть! Часы на деревенской площади бьют три раза. Он засыпает, прикорнув в тени оливкового дерева. Точно ребенок — обессиленный, но успокоенный. В чьи руки предает Он свой сон? Мне становится страшно: а вдруг Он не проснется? Что будет со мною без Него?! Но вот Он наконец открывает глаза и сразу же легко поднимается. Мы избегаем прохожих. Должно быть, Он хочет этот первый день провести со мной и только со мной. Ему нужно многое мне доверить. Он пользуется всем, что нас окружает, чтобы рассказать мне о Себе, о Своей жизни, о близких. Вот мы идем через лесок. Сосны изъедены древесным жучком: стволы все в дырочках. — Это ужасно, в конце концов они сжирают все твое дерево, а ты этого даже не замечаешь! — Ты о чем? — О сердечных паразитах. — А как с ними бороться? — Лишь только заметишь зараженную ими ветку, срезать ее и сжечь. Иначе сучок за сучком, ветка за веткой — все погибнет, и от дерева твоего останется только остов… |
| Такой ответ образумил и пристыдил Игоря, так что он во все время остального пути от стыда не смел говорить с Ольгой. Потом, когда князь собрался жениться, к нему приводили множество девушек, но он помнил ту, которую встретил на реке, и послал сватов к ней. Выбуты: брод и разрушенные мосты Под Выбутами веками находилось очень важное для Пскова место — брод. Смотришь с берега — кажется, что вот он, его видно. Только, кроме мелководной переправы, есть тут и пороги. Не зная брода, соваться в воду мы не стали, хотя рассказывают, будто местные жители пользуются им до сих пор, а нам было как раз нужно на другую сторону. В старые времена во время военной опасности псковичи посылали сюда заставы. Например, тут в 1407 году псковичи встретили немцев, поставив для заграждения («затвора») бродов переносные ограды из жердей. Такие ограды в старину назывались «вор», «ворон», или «воры» («а броды всибяху затворены ворами»). Здесь же, по преданию, князь Игорь впервые увидел свою будущую жену Ольгу. Гораздо легче, чем брод, найти тут разрушенные мосты. Выше и ниже по течению стоят могучие остовы опор, когда-то по этим мостам могли ездить весьма габаритные фуры. Может быть, даже танки. Въезд на один из таких мостов кончается огромной воронкой: явно разрушился он не от запущенности, а от снаряда или мины. Местные рассказывают, что ближайший к погосту Выбуты мост— немецкий, взорванный советскими войсками. Выбуты: храм Основная достопримечательность Выбут сегодня — храм пророка Илии. Он виден издалека на подъезде к деревне (кстати, до поворота на Выбуты ходят аж три автобуса из Пскова:«Псков –Покрутище», «Псков – Палкино» и «Псков – Филатова Гора»). Церковь в Выбутах классическая «псковская» — одноглавая, с щелевидными окнами-бойницами. Только на боковых стенах вверху оставлены большие окна. Дата строительства Ильинской церкви неизвестна, и только по архитектуре ее относят к XV веку (табличка на храме говорит о XV веке без всяких сомнений). Однако в Третьяковской галерее есть образ пророка Илии из церкви в Выбутах, датированный XIII веком, а значит, церковь (например, деревянная предшественница нынешней) здесь стояла и раньше. |
| Т. о., рус. войска перед К. б. могли насчитывать не более 15-20 тыс. чел. (для сравнения: в 1375 Сев.-Вост. Русь собрала против новгородских ушкуйников в заставу на Костроме рать «много боле пяти тысущь» - ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 113). Общее командование русскими войсками осуществлял старший из русских князей - Владимирский и Московский вел. кн. Димитрий Иоаннович. Подчиняясь ему, полками руководили князья-союзники, территориальными ополчениями - служилые князья и московские великокняжеские бояре и воеводы. Выйдя из Москвы по неск. дорогам, 15 авг. 1380 г. рус. войска стали собираться на Девичьем поле у Коломны. Благословленные на битву коломенским духовенством во главе с еп. Герасимом , в 1379-1381 гг. местоблюстителем митрополичьего престола, 20 авг. войска начали движение вдоль р. Оки. Вскоре рус. войска встали лагерем в устье р. Лопасни у одноименного города, где находился удобный песчаный брод для переправы. Здесь князья ожидали дополнительных сил, собранных кн. Владимиром Андреевичем и великокняжеским окольничим и воеводой Т. В. Вельяминовым. Кроме того, рус. князья ждали вестей от разведчиков, следивших за движением войск «Мамаевой Орды» от р. Тихой Сосны до р. Красивая Меча. 26-27 авг. объединенная рус. рать перешла Оку и начала движение на юг вдоль границ с Рязанским великим княжеством. Этот маневр Димитрия Иоанновича и его союзников, узнавших к этому времени о сепаратных переговорах Олега Иоанновича, как полагают исследователи, затруднял возможность соединения рязанской рати с войсками «Мамаевой Орды». Рус. войска двигались по пути, к-рый позднее стал называться как Ст. Данковская дорога. Она пролегала через водораздел рек Дон и Мокрая Табола. Среди проводников рус. войска должны были быть местные жители, хорошо знавшие в этом районе дороги, броды и особенности рельефа, необходимые для выбора места войсковых станов. В начале сент. рус. войска достигли Березуя, а 6 сент. встали в устье р. Мокрая Табола. 7 сент. была разбита ордынская разведка, к-рая преследовала отряд московских разведчиков под командованием воеводы С. Мелика. От них вел. князю и его союзникам стала известна важная информация о том, что войска Мамая уже контролируют расположенный в верховьях Красивой Мечи Гусиный брод. Он находился в одном конном переходе от устья р. Непрядвы. Накануне сражения в стан рус. войск была принесена грамота от прп. Сергия Радонежского, к-рый, согласно Пространной редакции Летописной повести о К. б., благословил воинов на сражение с ордынскими войсками (согласно позднейшей информации «Сказания о Мамаевом побоище», благословение было получено Димитрием Иоанновичем и Владимиром Андреевичем раньше, в Троицком мон-ре до выхода рус. войск из Москвы). |
| Есть еще две малые церкви, Успения и мученицы Марины, иссеченные в скалах весьма недавно уже вне ограды; над одной из них трудился иеродиакон Иустин в исходе минувшего столетия; подле другой живет ее ископатель иеромонах Геронтий; но несмотря на сии частные подвиги и на благочестие настоятеля, Архимандрита Иоанна, нельзя назвать цветущим состояние обители. Число братии скудно, средств мало, нет даже общей трапезы, ибо хотя довольно имений и виноградников приписаны к обители, но оклады ее весьма ограничены. Надобно присоединить к тому всеобщий упадок иночества в Грузии, где уже мало именитых старцев доживают век свой в тиши келейной, и не встречаешь более княжеских родов между молодыми иноками. Восстанут ли еще Давиды Гареджийские или кто-либо из Сирийских его сподвижников, чтобы обновить их Фиваиду! Со стесненным сердцем оставил я пустыню Гареджийскую, как будто бы тогда только рассеялось для меня вечернее очарование Натлисмцемели: но сия чудная обитель, поставленная на передовой страже ущелья, которое напоминало Палестину, обещала мне целый мир иноческий, а не скудные его остатки! Архимандрит Софроний проводил нас по трудному спуску в иссохшее русло потока Гареджийского, и там, где разделялись пути наши, поехал в свою пустынную обитель. Наместник от Св. Давида вызвался провожать нас до большой дороги Сигнахской, и мы рады были такому спутнику, потому что только с большей опытностью можно было угадывать едва начертанные следы арб по горам и полям. С правой стороны осталась довольно близко обитель Додо; но сколько ни влекло меня туда сердце, на обвалившийся гроб ее основателя, позднее время не позволяло медлить. Ночь, хотя и лунная, но пасмурная, застигла нас в пустых местах, где паслись около малого озера стада татарские. Приятно было услышать опять стук колес на большой дороге, встретить жизненное движение вьюков и обозов. Мы переехали в брод быструю реку Иору, разделенную на несколько рукавов, которые все обращаются весной в один шумный поток, задерживающий по нескольку дней путешественников. Одна переправа тогда только возможна: это арба, запряженная парой сильных буйволов, которые плывут наискось поперек потока, иногда уносимые его стремлением, несмотря на свою силу и искусство плавать. Иногда опрокидывается самая арба, и тогда уже нет спасения отважным путешественникам посреди водоворотов бурной реки. Такого рода затруднения представляют весной все даже ничтожные ручьи Грузии, бурно стремящиеся от подножия снежного Кавказа. |
| Иеросхимонах Феофил Иеросхимонах Феофил был сыном священника Андрея Горенковского, служившего при церкви Рождества Богородицы, в городе Махновке, Киевской губернии. Он родился в октябре 1788 г., и был одним из двух близнецов. Назвали его при крещении Фомою. Мать начала разом кормить грудью обоих детей, но Фома, к ее изумленно, не хотел брать груди и чувствовал отвращение ко всему молочному, так что мать с большим затруднением должна была приготовлять ему растительную пищу. Сразу это возбудило в ней неудовольствие к ребенку, а разные суеверия еще разжигали ее, так что вскоре она просто возненавидела сына. Видя в этом младенце какие-то непонятные ей задатки, мать (ее звали Евфросиния) решилась потихоньку от мужа истребить его. Она сумела подговорить свою служанку и в одно раннее утро велела отнести ребенка к реке и бросить в воду. Это было исполнено, но сила Божия охраняла его. Младенец вынырнул из воды и спокойно лежал на поверхности, потом его прибило к противоположному берегу и он был выброшен волною на сушу. Тогда служанка, упорная в своем намерении, переправилась через реку, подняла спящего младенца и снова бросила в воду, но волны опять бережно приняли ребенка, понесли его к острову, образовавшемуся вверх по течению реки и сложили на песочную его окраину. Это так поразило женщину, что она раскаялась. Она в брод перешла реку, в слезах приняла младенца на руки, понесла его к матери и там рассказала о всем, чему была свидетельницею. Точно обезумев от ненависти, мать выхватила ребенка из рук служанки и бросилась с ним к реке. Выбрав то место, где была мельница, она швырнула его под колесо и в ту же минуту побежала прочь. Тогда вдруг жернова, бывшие в движении, остановились, и от напора воды произошел необычайный шум. Мельник вышел посмотреть, что случилось; колеса, остановленные какою-то силой, дрожали под натиском ударявшей на них воды, а внизу слышались младенческие вопли. Мельник посмотрел туда и увидал в самом водовороте плавающего ребенка. Он поскорее спустился к воде, выхватил ребенка, и жернова тотчас замололи. |
| Я провел ночь в Мадане, под гостеприимным кровом одного из старшин греческих, и рано утром собрался в путь к Ахтале, опять через тот же мост Наны и по берегу того же потока; ибо другая кратчайшая дорога, по горам, была непроходима от снега. Если бы кто посмотрел со стороны на многолюдный поезд наш, по живописному ущелью, он показался бы необычайным, по смешению лиц и одежд. Тут был и священник греческий, и архимандрит армянский, в своем черном куколе вместо клобука, и несколько старшин греческих в нарядных одеждах, и почетный конвой из армян и татар, вооруженных по-своему обычаю, и вкусу. Эта конная толпа двигалась в беспорядке, между садов и утесов, с шумом переходя горные ручьи, которые стремились в бурный поток и умножали дикую красоту ущелья. Подле того места, где подымалась крутая стезя к Ахпату, миновали мы крепость Каяну, орлиное гнездо, приникшее к вершине утеса, которую выстроил епископ Ахпатский Иоанн и разорили монголы. Ущелье мало по малу расширялось, по мере приближения к Ахтале, не теряя, впрочем, красоты своей, ибо беспрестанно выдвигались уступами горы из-за гор, или открывались по сторонам малые удолья, с тополями и виноградными садами. Но поток Каменки или Джебеды продолжал столь же быстро стремиться по каменистому руслу, своенравно упираясь в горы и требуя, чтобы расступились, доколе наконец не проложит себе более широкого ложа уже по долинам; там встретит он бегущую к нему на встречу реку Храм, и промчавшись вместе с нею, под величественными арками красного моста царя Ростома, окончит бурное свое течение в не менее быстрых волнах Куры. Не далеко от ущелья Ахталы, мы переправились в брод на левую сторону потока, промежду камней, о которые шумно разбивались волны; несколько саклей с виноградниками раскинуты были на берегу и подле протекал малый ручей. Русло его открыло нам горную стезю к обители, а не далеко от устья крепкая бойница приросла к утесу, так что можно было принять башню за продолжение скалы; тут же на долине остатки той церкви, где списал архимандрит надпись о настоятелях Ахталы. |
| С рассветом мы поднялись; сопровождавшие нас всадники, из армян и татар, затеяли скачку на широких лугах, омываемых Араксом; ловкие их движения, нарядная одежда и быстрота коней приятны были для глаз. Мы ехали по направлению утесов Арташата, которые возвышались как остров посреди равнины, на другом берегу реки, и опять переправились мы в брод через её глубокие воды. Не далеко от древней столицы армянской, надобно было еще переехать малый лиман Аракса, который образует болотистое озеро с западной стороны города. Это было любимое место ловли, царей Арсакидов; здесь нечестивый Анак умертвил царя Хосроя, и сам был убит его оруженосцами, когда хотел спастись бегством через Аракс, и в виду сего места, как бы для возмездия за вину отца, святой сын его Григорий четырнадцать лет томился во рву Арташата. Артаксеркс I, из рода царей парфянских, основал сию столицу по совету врага римлян, Аннибала, искавшего у него приюта. Артаксеркс и её украсил, и собрал в ней все кумиры своего царства, устроив там и капище огня. Когда же знаменитый полководец римский Корвулон, овладел твердынею Аннибала, он назвал ее Нерониею в честь императора. Много разорений испытала столица Армении, после того как отложилась она от новой династии Сассанидов персидских. Победитель отступника Юлиана, Сапор разорил до основания город, недавно обновленный великим Тиридатом, и увел в плен до пятидесяти тысячи его жителей. Быть может это разорение, не менее вредного климата, побудило Хосроя младшего, сына Тиридатова, перенести столицу свою в Двин, несколько отдаленный от Аракса. Полчища Издигерда, сына Сапорова, вторично опустошили Арташат, и нужно было все усердие великого исповедника Вартана, князя Мамигонского, чтобы восстановить падшую столицу; он спас отечество свое и веру от тяжкого гонения персов. Здесь соединился и собор епископов армянских, вместе с католикосом Иосифом, чтобы мужественно исповедать Христа пред царем огнепоклонников, сперва на хартии, а потом на деле, мученическою смертью . Нерсес III, прозванный строителем, обновил, сто лет спустя, некоторые из опустевших храмов бывшей столицы, которая мало по малу исчезала, и сделалась загородным селом патриаршим. Но и оно было отнято у них эмирами сарацинскими, когда наместники халифов водворились в соседнем Двине. Такова горькая участь Арташата, на развалинах коего уцелела теперь одна обитель Хорвирабская. |
| — Ну хоть по малости. — То-то и есть: Господь грех потопом омыл, а он вновь настал. — Научи меня, дедушка, — где для меня здесь полезный человек? — А как ему имя от Бога дано? — Имя ему Иоанн. — «Бысть человек послан от Бога, имя ему Иоанн», — проговорил старик, — А как по изотчеству? — Петрович. — Ну, сам перед тобою я — Иван Петрович. Сказывай, какая твоя нужда? Тот ему рассказал, впрочем только одну первую половину, то есть о том, какой плут был барин, который ему отборное зерно продал, а о том, какое он сам плутовство сделал, — про то умолчал, да и надобности рассказывать не было, потому что старец все в молчании постиг и мягко оформил ответное слово: — Товар, значит, страховой? — Да. — И подконтрачен? — Да, подконтрачен. — Иностранцам? — Англичанам. — Ух! Это жохи! Старик зевнул, перекрестил рот, потом встал и добавил: — Приходи-ко ты ко мне, кручинная голова, на двор: о таком деле надо говорить — подумавши. Через некоторое время, как там было у них условлено, приходит купец, «кручинная голова», к Ивану Петрову, а тот его на огород, — сел с ним на банное крылечко и говорит: — Я твое дело все обдумал. Пособить тебе от твоих обязательств — действительно надо, потому что своего русского человека грешно чужанам выдать, и как тебя избавить — это есть в наших руках, но только есть у нас одна своя мирская причина, которая здесь к тому не позволяет. Купец стал упрашивать. — Сделай милость, — говорит, — я тысяч не пожалею и деньги сейчас вперед хоть Николе, хоть Спасу за образник положу. — Знаю, да взять нельзя. — Отчего? — Очень опасно. — С коих же пор ты так опаслив стал? Старик на него поглядел и с солидным достоинством заметил, что он всегда был опаслив. — Однако другим помогал. — Разумеется, помогал, когда в своем правиле и весь мир за тебя стоять будет. — А ныне разве мир против тебя стоит? — Я так думаю. — А почему? — Потому что у нас, на Куриной переправе, в прошлом году страховое судно затонуло и наши сельские на том разгрузе вволю и заработали, а если нынче опять у нас этому статься, то на Поросячьем броде люди осерчают и в донос пойдут. Там ноне пожар был, почитай все село сгорело, и им строиться надо и храм поправить. Нельзя все одним нашим предоставить благостыню, а надо и тем. А поезжай-ко ты нынче ночью туда, на Поросячий брод, да вызови из третьего двора в селе человека, Петра Иванова — вот той раб тебе все яже ко спасению твоему учредит. Да денег не пожалей — им строиться нужно. |
| 141 Село Олонки является одним из старейших поселений Восточной Сибири. Оно находится на правом берегу Ангары в 85 км от Иркутска. Начало селу положила деревня Олонская, основанная крестьянами, переселившимися по указанию царя в Иркутский уезд из России в 1688 г. Название села – Олонки – происходит от бурятского слова «олом» или «улам», что означает «брод», «переправа». Местные жители же считают, что село названо по имени первого поселенца бурята Ойланко, который, по легенде, вместе со своей семьей пошел вниз по Ангаре искать лучшей доли, долго не мог выбрать место, где остановиться, но однажды, на привале, в Ангаре утонул его внук, и Ойланко решил разбить свою юрту на месте его гибели. С 1828 по 1872 гг. в Олонках на поселении жил декабрист Владимир Федосеевич Раевский. После амнистии Раевский отказался уезжать в Россию, так как в Олонках он обзавелся семьей, женившись на местной крестьянке Авдотье Середкиной. О существовании первой церкви в с. Олонки сообщает передаточная опись 1727 г. при возникновении самостоятельной Иркутской епархии. В том же году церковь сгорела. Новая церковь сгорела в 1786 г. На месте пожарища в 1820 была возведена часовня. В 1797 г. построили последнюю деревянную церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, которая сохранилась до середины XIX в. В 1935 г. церковь закрыли, а здание перестроили под сельский клуб. До наших дней оно не сохранилось. В 1831 г. священником этой церкви был Дмитрий Матвеевич Парняков, протоиерейский сын. После исключения из семинарии в 1800 г. был пономарем при Градо-Иркутской Спасской церкви. В следующем уже году был рукоположен в священника к Олонской Благовещенской церкви. Жена Ксения Евдокимовна, четверо детей (ГАИО, ф. 50, оп. 1, д. 3883, л. 46). 142 В XVIII в. селение Иркутского винокуренного завода (с. Александровское) принадлежало к приходу церкви с. Олонки. В 1820-е годы на завод были отправлены осужденные декабристы, и встал вопрос о постройке здесь церкви. К ее сооружению приступили по указу Николая I на его пожертвование в сумме 6,5 тыс. рублей и на средства прихожан. Освящена была церковь 2 мая 1835 г. во имя Святителя Николая Чудотворца. Тогда же здесь был образован самостоятельный приход, а завод стал именоваться не Иркутским, а Александровским. «По сообщениям современников, храм отличался прекрасной архитектурой и имел изящный иконостас с иконами, которые также были пожертвованы Николаем I» (Калинина, С. 174). Церковь закрыли в 1933, до нас дошла лишь одна фотография, на которой просматривается силуэт деревянной Николаевской церкви. |
| земли, Иордан окончательно скрывается в неподвижных водах Мертвого моря. В мертвых объятьях этого моря как бы замирает полный жизни, всегда журчащий Иордан. Если маленькая иорданская рыба быстротекущими струями реки заносится в асфальтовые (смоляные) пучины Мертвого, моря, то она немедленно засыпает. Так часто объятия смерти неожиданно похищают и того, кто слишком стремительно плывет по потоку житейской суеты! Иорданская долина, по прямому своему протяжению от Тивериадского моря до Мертвого, простирается не более 100 верст. Но, извиваясь среди соседних гор, по их изгибам и уклонам, долина эта простирается до 300 верст. Это-то пространство и проходил Господь наш Иисус Христос, когда из Галилеи совершал Свой путь в Иерусалим не по прямой дороге, чрез враждебную Самарию, а кружной дорогой, по за Иорданской стране. Этим путем шествовал Христос Господь и в третью Пасху на вольные Свои страдания на вершине Голгофы. Ширина священного Иордана не везде, конечно, одинакова. В иных местах, сошедшиеся справа и слева горы иудейские и моавитские сжимают воды реки в самый узкий пробег. Здесь ширина реки всего только сажень. И быстро же пробегает Иордан эти страшные проходы! Здесь он клокочет и кипит. В сих местах, по сравнению пророка Божия Иеремии, Иордан исходит, как лев от возвышенностей (XLIX, 19). В других местах, где ширина долины очень просторна – верст 15–20, Иордан в своем русле журчит своими струями мерно и тихо. Ширина его в таких местах бывает сажень 20 и более того. Мостов на Иордане не было. Не существует их и теперь. Как патриарх Иаков переходил с жезлом своим сей Иордан ( Быт.32:10 ), так и теперь все паломники переправляются чрез Иордан в брод по воде. Иордан вообще река глубокая. Но на протяжении его течения существует около 5 естественных переправ вброд. Эти переправы и заменяют мосты на реке. Существует толкование, что такие переправы именовались Вифаварами. Св. евангелист Иоанн Богослов, благовествуя о крещении Предтечей Господа, глаголет, что сие происходило в Вифаваре, при Иордане, где крестил Иоанн ( Ин.1:28 ). Выше уже было замечено, что священный Иордан, как река горная, течет очень быстро, унося при своем течении все, что попадается на пути. Сколько «веток Палестины» унесено быстротечной рекой в неподвижные воды Мертвого моря! Со дна и боков Иордан уносит в своем течении: большое количество ила и песку. Поэтому вода Иорданская, при своем течении, мутна и илиста, как и наши реки горного Кавказа. Но если вода эта отстоится в чистом сосуде, она прозрачна и чиста, как самый чистый кристалл. В хорошо закупоренном сосуде вода эта никогда не подвергается порче. И сколько на св. Русь принесено Иорданской воды нашими отечественными паломниками! |
|
|
