| Утро было прекрасное. Лошади как по команде фыркнули и загорячились. «Ну, батюшка, успех будет от похода. Видите, как лошади зафыркали и загорячились— это верная примета», — говорит едущий со мною рядом наш доктор Пиотровский. «Что вы, — говорю, — неужели верите в приметы?» «Что делать! — отвечает. — Это старопольская примета; верили наши старики и нам, молодым, велели». «Ин быть по-вашему, — говорю, — пошли, Господи, удачу». Едем. Песок местами прямо сыпучий, но лошади наши привыкли ко всему и бодро шагают. К 12 часам подошли к реке Даляохэ. Подходим к броду, вдруг солдаты кричат: «Батюшка, посмотрите, в воде-то будто человек». Всматриваюсь… О ужас! Действительно, к отмели прибит труп китайца с перерезанным горлом. Это дело хунхузов. Содрогнулся я и скорей отвел глаза в сторону. Брод глубокий; пришлось ноги положить на луку. На берегу деревня Сантайхоза; в ней стали на привал. Сейчас же собрали китайцев, заставили их вырыть могилу и зарыть труп, подкрепились чайком, закусили и марш далее. Дорога пошла еще хуже: то болота, то холмы, то сыпучие пески; это началась пустыня Гоби-Шамо; поселения крайне редки и бедны, всюду крайне унылый вид. Посланный вперед разъезд донес, что находящийся около горы город Чжэнцзятунь занят сильным отрядом хунхузов и японцев, до трехсот человек. Продолжаем двигаться. К 6 часам вечера подошли к большой реке Силяохэ, переправились через приток ее и стали подходить к переправе через самую реку, по ту сторону которой в трех верстах находится город Чжэнцзятунь. Как вдруг с той стороны раздались залпы: это хунхузы и японцы заняли все броды. Пули посыпались на наш авангардный 1й эскадрон, некоторые перелетали и через наши головы. 1й эскадрон сейчас же спешился и открыл пальбу залпами рядом с нами; наши пули прямо завизжали. 2й эскадрон пошел на помощь 1му. Отряд остановился в деревне Кудяза, на берегу реки, и решили ввиду позднего времени на другой день утром обстрелять артиллерией город и занятые деревни. Монахи встретили нас чрезвычайно любезно. |
| Однако все еще благоприятствовало христианам. Третий брат короля, Алфонс, граф Пиктавинский, приплыл из Франции с новыми дружинами и казною; воды Нила упали и открыли свободный путь к Каиру; и сам могущественный противник франков султан Негмеддин скончался после долгой болезни. В сию роковую для Египтян минуту, женщина спасла их царство. Умная и прекрасная супруга Негмеддина несколько дней таила его кончину от войска; призвала на совет эмиров, которые, по её внушению, нарекли султаном сына умершего властителя, Туран-шаха, бывшего в Дамаске, а между тем начальство над войсками поручено было опытному эмиру Факреддину. Когда крестоносцы, в числе шестидесяти тысяч, надежные на свои силы, приблизились к городу Мансуре, выстроенному на разделении главных рукавов Нила, уже сарацины готовы были принять их; канал реки более нежели на месяц остановил все усилия франков; греческий огонь истреблял их орудия, несмотря на отчаянную храбрость рыцарей. После столь драгоценной потери времени, бедуин открыл удобный брод через канал, но и тогда безрассудное мужество графа Роберта, брата королевского, погубило войско; испросив себе начальство над передовым отрядом, устремился он, с малою горстью храбрых, к Мансуре, убил вождя сарацинского и сам нашел себе славную смерть в стенах города, потому что прочие рыцари последовали его неблагоразумному примеру; они оставили короля, в опасный час переправы, и рассыпались по всему полю битвы, где в малых стычках с неприятелем почти все погибли. Эмир мамелюков, т. е. невольников, составлявших лучшую стражу султана Негмеддина, Бибарс, восстановил дух сарацин после первого нападения графа Роберта; он двинулся с главными силами навстречу королю, который еще не успел построить своих полков и сам едва не достался в плен неприятелю. Ночь прекратила битву, и если христиане осталась обладателями её страшного поля, усеянного их трупами, то самое множество сих трупов свидетельствовало, на чьей стороне осталась настоящая победа. Уже они не думали осаждать Мансуры, но сами принуждены были выдержать в стане своем жестокое нападение сарацин, которое совершенно ослабило их силы; заразительная болезнь распространилась между ними от непогребенных трупов, плававших по Нилу, и голод возник в стане, от прерванного сообщения с Дамиетою; это довершило бедствия крестоносцев и заставило их помышлять о мире с новым султаном, уже прибывшим в Каир. Таким образом, дважды на тех же берегах Нила, под стенами той же Мансуры, повторилось бедственное поражение христиан. |
| Киев (Киав, Киама, Киава) – см. Киоава Киклады – архипелаг в южной части Эгейского моря 218 Кила – город во Фракии 181 Килесирия – область, примыкающая к Сирии 25 Киликийцы – жители Киликии 17 Киликия – юго-восточная область Малой Азии 25, 118, 122, 272 Киммерийский пролив – см. Босфор Киммерийский Киммерийцы – обобщенное наименование степных причерноморских кочевников, нередко гуннов 68, 69, 83, 84 Кинбурн – см. Св. Эферий Киоава (Киова, Киав, Киама, Киава, Киев) – древнерусский город, столица Киевского княжества 16,148,152,158–161,164,167,168, 248, 250–252, 261, 266–269, 271, 276, 289, 301, 304, 309 Кипр – остров в северо-восточной части Средиземноморья 122, 149, 186 Киренаика – область в Северной Африке 17 Кичкас – см. Крарий Климаты (Крым, Таврида, Таврика) – официальное название фемы Херсона, занимавшей южную часть Крымского полуострова; Крымский полуостров 17, 68, 85, 89, 90, 115, 119, 150, 152, 164, 168–170, 189, 218 Климаты Хазарии – области, подвластные хазарскому каганату, на Северном Кавказе 168 Клокотиница – местность во Фракии 305 Кодори (Кодор) – см. Коракс Козары – см. Хазары Колоссы – см. Хоны Колхи – народ на территории Колхиды 79, 88 Колхида – область в Восточном Причерноморье, совр. Западная Грузия 30, 88, 93, 114 Команы – город в Абхазии 55 Команы – см. Куманы Конопа – совр. село Летя в Северной Добрудже 166 Константинополь (Византий, Византия, Царьград) – 49–51, 53, 56, 74, 75, 78, 82, 85, 88,102,103,105,110,112–114, 135,137,188, 196,199, 211, 213, 215, 232, 253, 258, 265, 269, 293, Константия – крепость близ совр. Костенджа 228 Констанция – совр. Констанца в Румынии 166 Конья – см. Иконий Коракс (Кодори, Кодор) – река в Апсилии 79, 123, 124 Корифо (Корфу, Керкира) – остров в Ионическом море 281 Корсунь – см. Херсонес Таврический Корфу – см. Корифо Косары – см. Хазары Костендж – см. Константия Костолац – город при впадении Млавы в Дунай 261 Котраги – см. Кутигуры Кракнакаты – пустая крепость близ Днестра 171 Крарий (Кичкас) – переправа, брод на Днепре 164 |
| И кажется, такое название вполне соответствует названию этой реки, особливо если посмотреть на её крутые подмытые берега и быстро бегущие, бурливые волны. В местах брода из-под воды у ней выглядывают громадные камни, а около них всегда застревает множество сучьев и хворосту; – всё это, конечно, свидетельствует о разрушениях, производимых сердитою Харою. Тимковский, кажется, единственный путешественник, собиравший у нас сведения о течении реки Хара; но показания об этой реке, который удалось мне позаимствовать из рукописных заметок у местного тусалакчи, значительно разнятся от данных, собранных Тимковским. По этим заметкам оказывается, что монголы за вершину реки Хара почитают р. Куй, а потому полагают, что Хара берёт начало из северной подошвы хребта Сэльби, противостоящего Хан-ле, на севере от р. Толы. Нося таким образом первоначально название Куй, Хара принимает в себя два притока, по соединении с коими направляется на север; здесь она принимает с Ю.-З. приток Нарн и ещё далее к северу – реку Бургултай, текущую с запада. Продолжая за сим течение на север, она принимает р. Адахай, текущую с Ю.-В., и Нарасун, текущую с востока. Ещё далее на север она принимает в себя р. Тункэн (последняя вытекает на северо-востоке, из западной подошвы гор Ацзигэнтэй тремя источниками, которые, соединившись вместе, направляются на Ю.-З.), от места соединения с которою Хара поворачивает сначала на северо-запад, а потом прямо на запад. В этом направлении она протекает между северною подошвою горы Толош и южным подножием горы Хадатур, миновав которые, принимает в себя текущую с юга р. Боро. Ещё северо-западнее она принимает в себя текущую с юго-запада реку Чакдур. Отсюда Хара поворачивает прямо на север, протекает по восточной стороне Халиярских гор и впадает в Орхон. В месте, назначенном для расположения станции, река Хара делает крутой изгиб, а потому ее приходится переезжать здесь дважды и оба раза в брод. Переправившись на правы берег реки и миновав болотистую окраину его, дорога идёт по ровной долине, гладкой как шоссе. |
| Солнце склонялось к западу, когда китайский корпус прибыл к реке, весьма быстрой и опасной для переправы. Солдаты, утомленные продолжительным маршем, просили отдыха и отсрочки перехода до другого дня. Генерал не слушал возражений; говорил, что знамена обращены на восток, что армия должна быстро следовать за предзнаменованием победы и свою речь заключил повелением – немедленно отыскать в реке брод. Вода была весьма мелка; сверх того найдено было несколько десятков челноков, служивших доказательством, что армия застала окрестных жителей врасплох. Обрадованный такими известиями, Ду-сун, снявши с себя платье, первый, на коне, бросился в воду; вся армия, последовавшая примеру вождя, в нескольких местах начала переправу. Уже большая часть войск достигла другого берега, как вдруг маньчжуры, заградившие верхнее течение реки, разрушили плотину и внезапный прилив воды разделил армию на две половины. Тысячи погибли в этом неожиданном потопе, и трепетный холод пробежал даже между теми, которые стояли уже на суше. Едва успели они построиться в боевой порядок, как солнце закатилось и густой туман упал на землю. Устрашенные своим положением на неизвестном берегу, среди общего мрака, пред лицом невидимых врагов, китайцы спешили зажечь фонари и факелы; но свет был самым гибельным предателем расстроенной армии. Маньчжуры, сами прикрытые тьмою, ясно видели своих озаренных неприятелей: десять тысяч стрел сгустились, как дождь и ни одна не ударила мимо меты. Китайцы еще надеялись на свою артиллерию, но, принужденные стрелять из света в мрак, они били по ивовой роще, между тем как неприятель, без ран и потерь, ворвался в ряды злополучного войска и произвел ужасную сечу. Ду-сун погиб, тело его изрублено в куски; самая вестовая стрела полководца осталась в руках победителей; плавающие трупы и знамена покрыли реку и увлечены её быстрыми волнами Печальное известие о судьбе Ду-суна заставило Ма-лина, предводителя северного корпуса, также бывшего на походе, остановить свои дальнейшие движения и укрепиться при горе Шан-гянь. Лагерь был обнесен тройным валом; вне его расположены были пушки, под защитою конницы; сверх того, два десятитысячных корпуса, под начальством генералов Пань-цзун-яня и Тун-нянь-суя, в нескольких ли далее главного стана, заняли крепкие позиции, чтобы с разных сторон противостать маньчжурам, и спешить, куда призывала опасность, которая не замедлила явиться пред ними. |
| Переправы эти совершаются верхом, в брод или вплавь: мостов или паромов и теперь там не существует, а тем более не могло быть их в те времена. Проезжая однажды верхом по высокой горе, покрытой хвойным лесом, о. Макарий зацепился ремнем бывшей при нем сумки со св. дарами за сук дерева; конь выбежал из-под седока, а последний повис на суку, к счастью, это заметил уехавший вперед провожатый, который воротился и снял о. Макария. Многомилостивый Господь всегда и везде хранил Своего верного служителя. Поставив изучение инородческого языка необходимым условием для более успешной миссионерской деятельности, Макарий решился в устройство алтайского миссионерства ввести еще новое учреждение, именно с согласия Тобольского архиепископа Афанасия основать при миссии женскую общину. Цель этого учреждения он полагал в том, чтобы умные, добродетельные и посвятившие себя делу христианской любви вдовы и девицы, имевшие составить общину, исполняли относительно обращающихся и новокрещенных женщин такие обязанности, выполнение которых не удобно для монахов. Они, подобно диакониссам первенствующей христианской церкви, должны были приготовить новообращенных женщин к крещению, прислуживать им при самом крещении, в другое время исполнят обязанности акушерок, приучать новокрещенных инородок к лучшему и разумному домоводству и хозяйству, прививать детям оспу, воспитывать девочек в христианских понятиях, обучать их грамоте и рукодельям. 4-го мая 1840 года последовало Высочайшее разрешение на открытие этой новой общины на Урале. В том же 1840 г. сюда прибыла из Москвы одна самоотверженная девица, г-жа Софья Вальмон, желавшая потрудиться для миссии. Поселившись в Майме, в 8 верстах от Улалы – тогдашнего местопребывания архимандрита Макария, она повела свое дело в высшей степени практично. Софья Вальмон оглашала готовящихся к крещению инородок, посещала новокрещенных для утверждения их в вере, старалась путем приветливого обращения с девицами, вдовыми и замужними женщинами приобрести их доверие, приглашала их в свой дом по вечерам и здесь читала им Евангелие и разные книжки, читала новокрещенным женщинам и составленное Глухаревым краткое изложение учения христианской веры на татарском языке, которому и сама училась с успехом; здесь же, в своем домике, она завела маленькое хозяйство и учила ему алтайских инородок: Вальмон также желала приучить их и к другим трудам – раздавала инородках волну и лен, чтобы они пряли, потом брала у них пряжу и платила за неё холстом; далее в своем же доме она устроила небольшую школу для девочек, которых обучала грамоте, пению церковных песнопений и знакомила с первоначальною арифметикою; наконец, она лечила больных гомеопатическими средствами и была акушеркой. |
| Фродо привел в чувство плеск воды, подбиравшейся к стременам. Внезапное волнение охватило его, а на сердце легла непомерная тяжесть, когда белый конь, разбрызгивая воду, выбрался на противоположный берег и начал взбираться по каменистой тропе. Брод остался позади. Но и преследователи отстали ненамного. Асфалот поднялся на крутой берег, встал и, повернувшись к реке, пронзительно заржал. У самой воды на том берегу стояли Девять Всадников. Их поднятые лица были обращены к Фродо, и хоббит задрожал от мысли, что пересечь реку им не труднее, чем белому коню. Он разом понял всю безнадежность бегства неизвестной дорогой к границам Дольна, если Черные сейчас переправятся. И снова могучий безмолвный приказ - остановиться! - настиг его. В сердце шевельнулся гнев, но тут же угас. Сил для сопротивления больше не было. Первый Всадник дернул повод и послал своего коня вперед. Конь заупрямился и встал на дыбы. Преодолевая неимоверную тяжесть, Фродо выпрямился в седле и поднял меч. – Прочь! - собрав последние силы, крикнул он. - Уходите прочь в свой Мордор, оставьте меня! Ему самому собственный голос показался слабым и жалобным. В нем не было силы. Всадники приостановились. Теперь они смеялись над ним. – Вернись к нам! Вернись! - звали злобные властные голоса. - Мы уйдем в Мордор и возьмем тебя с собой! – Уходите прочь! - едва пролепетал Фродо. – Кольцо! Отдай Кольцо! - требовали ужасные голоса. Вот вожак Черных заставил коня вступить в воду. За ним последовали еще двое. – Именем Элберет и Прекрасной Лучиэнь клянусь, - коснеющим языком молвил Фродо, слабо взмахивая мечом, - вы не получите ни Кольца, ни меня. Король-Призрак, бывший уже на середине Брода, привстал на стременах и повелительно поднял руку. Фродо сковала немота. Язык прилип к гортани, сердце билось с перебоями. Меч неожиданно обломился и выпал из дрожащей руки. Эльфийский конь коротко заржал и встал на дыбы. Ближайший Черный Всадник преодолел уже две трети реки, когда до слуха Фродо долетел яростный рев и тяжкий рокот. Фродо смутно видел, как река выше по течению неожиданно вспухла. Во взметнувшихся пенных гребнях ему почудились белые развевающиеся гривы, султаны плюмажей и копья брызг конницы огромных волн, катящих громадные камни. Казалось, воды реки преобразились и исчезли, уступив место белому воинству, рвущемуся из верховьев. Троих Черных Всадников, бывших на середине Брода, смело ревущим валом воды, они исчезли, растворились в белой пене. Те, что оставались на берегу, в ужасе отпрянули назад. |
| В самом деле, когда он был в полудневном переходе от Борисова, крестьяне сообщили польским уланам, что город этот занят русской армией Чичагова. Корбино уже потерял надежду перейти Березину, когда эти же самые крестьяне, предложив ему отступить назад, провели его колонну к Студянке, маленькой деревушке, расположенной недалеко от Веселова, на 16 верст выше Борисова; перед ней находился брод. Три кавалерийских полка Корбино перешли его без потерь и направились затем через поля, ловко избегнув приближения к Борисову, так же, как и к войску Витгенштейна, расположенному в Рогатке 332 , прошли между ними и соединились, наконец, с маршалом Удино 23-го вечером близ Начи. Отважный переход, совершенный Корбино, прославил его и был как нельзя более счастлив для армии, потому что император, узнав о физической невозможности скоро восстановить Борисовский мост, решил после совещания с Корбино перейти Березину близ Студянки. Но так как Чичагов, извещенный о переправе в этом месте бригады Корбино, прислал к Студянке сильную дивизию и много артиллерии, то Наполеон, чтобы обмануть неприятеля, употребил военную хитрость, которая, несмотря на свою избитость, почти всегда удается. – Он притворился, что не имеет видов на Студянку и собирается воспользоваться двумя другими бродами, существующими ниже Борисова, из которых менее неудобный находится при деревне Уколода 333 . Для этого был открыто направлен к этому месту один из еще вооруженных батальонов; за ним вслед послали несколько тысяч отсталых солдат, которых неприятель должен был принять за сильную дивизию пехоты. За этой колонной следовали многочисленные фургоны, несколько пушек и дивизия кирасир. Подойдя к Уколоде, эти войска стреляли из пушек и сделали все для того, чтобы заставить думать, будто они строят мост. Чичагов, предупрежденный об этих приготовлениях и не сомневаясь, что план Наполеона состоит в том, чтобы перейти реку в этом месте, для того чтобы выйти на Минскую дорогу, находящуюся по соседству, поспешил не только послать к Уколоде по правому берегу весь Борисовский гарнизон, но, по невозможному заблуждению, русский генерал, имея достаточно сил для охраны одновременно и низа, и верха реки, заставил спуститься к Уколоде все войска, помещенные им накануне выше Борисова, между Зембином и Березиной. |
| II. Как Гай Юлий первым из римлян прибыл в Британию К предыдущей главе Британия была недоступна для римлян и неизвестна им до Гая Юлия Цезаря, который в 693 году от основания Рима, за шестьдесят лет до воплощения Господа, был консулом вместе с Луцием Во время войны с германцами и галлами, граница между которыми проходила по Рейну, он пришел в область моринов, откуда открывается ближайший и скорейший путь в Британию. Там он собрал около восьмидесяти грузовых и легких и переправился в Британию, где сперва понес значительный урон, а потом из-за бури потерял большую часть флота и немало воинов, включая почти всю кавалерию. По возвращении в Галлию он разместил легионы в а сам отдал приказ построить шестьсот кораблей обоих видов. С ними весной он вновь приплыл в Британию, но едва он с войском двинулся на врагов, как корабли, стоявшие на якорях, попали в бурю и разбились друг о друга либо были выброшены на берег. Сорок из них погибло, а прочие лишь с большим трудом удалось починить. В первом бою конница Цезаря была разбита бриттами, причем был убит трибун Во втором сражении Цезарь, хоть и с немалыми потерями, одолел бриттов и обратил их в бегство, подойдя к реке На другом ее берегу собралось бесчисленное множество врагов под предводительством Берег реки и брод под водой были утыканы заостренными кольями, остатки которых можно увидеть даже сейчас; каждый из них толщиной с бедро взрослого мужчины и обит свинцом, и они неподвижно укреплены в речном Но римляне, заметив колья, обошли их; варвары же, не в силах противиться легионам, укрылись в лесах и беспрестанно тревожили римлян нападениями, нанося им значительный урон. Тем временем сильнейший город триновантов и их вождь выдали Цезарю сорок заложников; их пример побудил и другие города заключить мир с римлянами. С их помощью Цезарь подчинил наконец город Кассобеллауна, расположенный меж двух болот, окруженный лесом и в изобилии снабженный всяческими После этого Цезарь вернулся из Британии в Галлию, но не успел он разместить легионы на зимних квартирах, как его со всех сторон окружили внезапно вспыхнувшие войны и Продолжение Ссылки по теме Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла © Православная Энциклопедия, 2001–2024. Все права защищены © Сделано в Stack Group , 2008–2024 Поделитесь с друзьями |
| Об этих намерениях темиргоевцев стало известно командованию кордонной линии и командир Кавказского полка майор Р.К. Васмунд, для выяснения обстановки на участке своего полка, приказал сотнику Гречишкину произвести разведку местности за Кубанью в междуречье Кубани и Зеленчука, обратив особое внимание на район Волчьих ворот - места спуска к Песчаному броду через речку Зеленчук (на территории теперешнего хутора Песчаного). Волчьи ворота в то время представляли собой узкий и крутой овраг в береговой круче, по дну которого проходила дорога к броду. Ныне овраг расширен и проходит по нему асфальтовая дорога. Получив приказ, Гречишкин 14 сентября во главе 20 казаков при двух урядниках убыл в станицу Казанскую, где пополнил свою сотню 38 казаками и одним урядником. По другим данным - 42 казаками. Все казаки были вооружены холодным и огнестрельным оружием. Таким образом, сотня Гречишкина, вместе с командиром насчитывала или 62 или 65 казаков. Покинув Казанскую 15 сентября утром после переправы в брод через Кубань повёл сотню на юг. Расстояние в 12-15 км до Волчьих ворот было пройдено к середине дня. И здесь сотня встретила неприятеля - толпу горцев, во много раз превосходящую численностью не полную сотню Гречишкина, горцы шли в набег на Тифлисскую. В Казанскую за подмогой немедленно был послан казак Иван Кустов, владелец лучшего в сотне коня. Горцы не стали его преследовать. Гречишкин понял, что в конном строю от горцев не уйти. Сотня спешилась и в пешем строю стала отходить к Кубани. Горцы, окружив казаков, открыли прицельный огонь. Сотник, видя, что отряду грозит гибель, призвал казаков биться до последнего и сложить головы достойно. По команде сотника казаки, работая плетьми, быстро поставили лошадей в круг, а затем в треугольник, и опять же по команде, плача в душах своих, закололи их кинжалами. Сложив во внутрь треугольника убитых и раненых, они залегли за кровавым бруствером и приняли свои последний бой. Горцы дважды предлагали им сдаться, казаки отказались. Тогда они атаковали казаков в конном, а затем в пешем строю. Бой длился несколько часов, и масса горцев буквально задавила горсть казаков. Так у Волчьих ворот полегла сотня Гречишкина, на помощь к ним никто не пришел. В Казанской резерва просто не оказалось, его в это время задействовали в другом месте. |
|
|
