| В этом суждении справедливо то, что конфликт с Львовским братством был, конечно, главной причиной склонности Балабана к унии. Не следует забывать и о противостоянии с патриархом Иеремией, который занял сторону противников Балабана. Это достаточно хорошо видно и из истории отношений Балабана с братством, и из развития событий, приведших к унии. Это же было очевидно и современникам Балабана, например новогродскому воеводе Федору Скумину-Тышкевичу, который писал митрополиту Рагозе, что «слепой может видеть, что всему виною несогласие братства с владыкой Гедеоном. Не меньшим виновником того, вне всякого сомнения, можем признать и патриарха нашего константинопольского, который своими грамотами, сюда высылаемыми, произвел всю эту смуту и до того воспалил противников, что владыка львовский, томимый от братства, не только должен был броситься в такое отщепенство, но, думаю, рад был бы взять в помощь себе и дьявола, что и доказал, и других увлек за собою» 978 . Но, с другой стороны, нет оснований видеть в Балабане только властолюбца и ревнителя епископского авторитета в церкви, который ради этого готов был пойти на унию. Дело, видимо, и в том, что в унии в том виде, в каком она задумывалась православной стороной в 1590–1595 гг., Балабан не усматривал никакой опасности для самобытности, самостоятельности и благоустройства церкви. Наоборот, унионный план православных, как видели, предполагал убить сразу двух зайцев: осуществить реформы в церкви на основе укрепления власти епископата и остановить процесс латинизации. Иными словами, Балабан скорее всего разделял довольно наивное (но – неизбежно наивное) убеждение, что уния не повлечет за собой никаких кардинальных отступлений от принятых в православии традиций. Его церковная деятельность после 1596 г. довольно хорошо известна. Фактически Балабан заменил митрополита, помирился с Львовским братством, стал называться патриаршим экзархом в Киевской митрополии, не уступал Рагозе и Потею в борьбе за церковные имущества, ставил священников, благословлял братства и монастыри, занялся книгопечатанием и школьным делом, т.е., оставаясь в рамках сложившегося компромисса с братчиками, стал осуществлять ту программу реформ, которая была намечена еще в начале 1590-х гг. Это еще раз показывает, что в годы подготовки унии главной целью была не уния как таковая, а преодоление кризиса украинско-белорусского православия. И позиция Балабана в этом отношении была характерной для значительной части православного духовенства. Другие представители духовенства в истории Брестской унии |
| Сам Халецкий признает, что мы не знаем ни участников совещания в Белзе, ни того, что обсуждалось, но тем не менее делает предположение, что в Белзе встретились те же, кто подписали декларацию от 24 июня. Основание к этому он находит, однако, в том, что еще только требуется доказать, а именно, в допущении, что в Белзе речь шла об условиях унии. Отталкиваясь от этого допущения, О. Халецкий предполагает, что и митрополит Рагоза, и Мелетий Хребтович, не подписавшие декларацию от 24 июня, одобряли идею унии, поскольку в решении от 20 июня подтвердили постановления Белза; фактом же отсутствия их подписей под декларацией от 24 июня Халецкий пренебрегает. В качестве косвенного свидетельства историк привлекает сообщение меморандума об истории Брестской унии, представленного в 1741 г. в Конгрегацию пропаганды веры. В нем говорилось, что митрополит Рагоза на синоде в 1590 г., раздраженный просьбами патриархата о финансовой помощи, поднял вопрос: кому следует подчиняться – патриарху Иеремии, который путешествует по России, или его противникам в Константинополе? И сделал якобы вывод: рутены, утомленные постоянным вмешательством московитов, должны перейти под власть Рима 598 . Невозможность доверять столь поздним и тенденциозным «свидетельствам» очевидна. Что касается Б. Мацеевского, то известно, однако, что его не было в Польше с апреля 1590 по май или июнь 1591 г. 599 В итоге Халецкий принимает версию, что решение об унии поддержано всем собором, но сохранялось в тайне, поэтому соборные решения как таковые посвящены только внутренним «нестроениям» в украинско-белорусской православной церкви. Еще одно указание на обсуждение вопроса об унии на соборе 1590 г. Халецкий видит в том, что было решено представить через год, на очередном соборе, все привилеи православной церкви, среди которых главным был привилей 1443 г., обусловленный признанием Флорентийской унии 600 . Натянутость этого довода не менее очевидна, чем слабость предыдущего. А с другой стороны, противоречий, которые ставят под сомнение существование «Белзского договора», немало 601 . |
| Точка зрения, восходящая к православной конфессиональной позиции, видит в унии результат католического прозелитизма, который опирался на прямую поддержку польского государства, насильственные методы и воспользовался кризисным состоянием Киевской митрополии во второй половине XVI в., чтобы «соблазнить» унией православных. Нестойкие в вере, а иногда и корыстолюбивые иерархи поддались «соблазну» и обманули пошедших за ними верующих, в то время как большая часть общества сохранила верность православию. Объективистски настроенные историки были и среди представителей этой традиции (П.Н. Жукович, Е.Ф. Шмурло, К. Левицкий, О. Левицкий). Наука развивалась и при наличии конфессионально-культурных предпочтений, и поэтому Е.Ф. Шмурло мог бы вести вполне академический диспут с О. Халецким, а П.Н. Жукович – с К. Ходыницким. Общего в их подходах и оценках было не так уж и мало. Последние десятилетия показали, что возможен и внеконфессиональный научный подход к истории греко-католической церкви и, в частности, к ключевому вопросу о генезисе Брестской унии. В последнем случае он выражен исследованиями А. Жобера, С.Н. Плохия, С.Г. Яковенко, В.И. Ульяновского, Б. Гудзяка, Б.Н. Флори, М.В. Дмитриева. Как сказано выше, той же линии внеконфессионального анализа следует и настоящее исследование. Итак, господствующее на сегодняшний день в историографии и историческом сознании представление состоит в том, что Брестская уния была результатом католической политики и пропаганды, нашедших отклик в православной среде по причине кризиса Киевской митрополии. Многие стороны истории Брестской унии подробно изучены, значительно число трудов, свободных от вненаучной предвзятости. Вместе с тем в генезисе Брестской унии есть ряд аспектов, которые не получили должного освещения в историографии. Во-первых, не обращается внимания на тот факт, что преемственность между, с одной стороны, католической пропагандой в пользу унии (Б. Гербест, П. Скарга), церковно-политическими планами курии (А. Поссевино), политикой польского правительства в отношении православия в 1560-е – 1580-е годы и, с другой стороны, унионным проектом, родившимся по инициативе православных епископов в 1590 г., далеко не так очевидна, как принято думать. Скорее справедливо противоположное: источники не дают оснований заключить, что унионный план 1590 г. был ответом на пропаганду и политику польского и римского духовенства. |
| В., Флоря Б. Н., Яковенко С. Г. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII вв. Ч. 1. Брестская уния 1596 г. Исторические причины. М., 1997. С.39–41. 239 О роли государства в процессе конфессионализации и различии конфессионализации «сверху» и конфессионализации «снизу» см: Confessionalization in Europe, 1555–1700: Essays in Honor and Memory of Bodo Nischan/ed. John M. Headley, Hans J. Hillerbrand and Anthony J. Papalas Aldershot. Aldershot, 2004. P. XVII. (первая пагинация); Forster M.R. Catholic revival in the age of the Baroque. Cambridge. 2004. P.241; Lotz-Heumann, U. The Concept of «Confessionalization»: a Historiographical Paradigm in Dispute//Memoria y Civilización. 4, 2001. P. 109–112. 240 См.: Дмитриев М.В. Центробежные и центростремительные тенденции в развитии европейского христианства в XVI–XVII вв.//Дмитриев М. В., Флоря Б. Н., Яковенко С. Г. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII вв. Ч. 1. Брестская уния 1596 г. Исторические причины. М., 1997. С. 26–27. 241 Confessionalization in Europe, 1555–1700: Essays in Honor and Memory of Bodo Nischan/ed. John M. Headley, Hans J. Hillerbrand and Anthony J. Papalas Aldershot. Aldershot, 2004. P. XVII. (первая пагинация). 242 Bireley, R., S.J. Redefining Catholicism: Trent and beyond//The Cambridge History of Christianity. Cambridge, 2006. V.6. P. 145–147. 243 Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной унии 1595–1596 гг. М., 2003. С. 220–222. 244 Дмитриев М.В. Церковные братства Киевской митрополии в конце XVI в.: результат «православной конфессионализации»?//Сравнительная история: методы, задачи, перспективы. М., 2003. С. 147. 245 Подробнее о братском движении в западнорусских землях и его корреляциях с протестантской реформацией см.: Там же. С. 134–135; 140; 146–147. 248 Турилов А.А., Флоря Б.Н. К вопросу об исторической альтернативе Брестской унии//Дмитриев М. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Уния и православные славяне Доклад на международной конференции «Русская цивилизация и Ватикан: неизбежен ли конфликт?» 03.02.2010 1088 Время на чтение 15 минут 1. Предварительные понятия Уния (unia, от латинского, unio , единство) - движение, которое имеет своей целью подчинить православных Римскому Папе. Соответственно, униатами называются православные христиане, которые подпали под власть Папы. «Энциклопедия живых религий» под понятием униатские церкви подразумевает Восточные (православные - З.М.) церкви, которые проповедуют учение Римокатолической церкви, включая и филиокве, а также принимают примат Папы и пребывают в единстве с Римом. Официальное римо-католическое название униатов «греко-католики» или «католики восточного обряда» . Согласно некоторым римокатоличким источникам уния появилась на свет в 1198 году, во время Крестовых походов, когда дело дошло до унии армян-монофизитов с Римокатолической церковью. После того имели место больших и малых попыток с изменчивыми результатами... Что касается православных славян, то и они не избежали «внимания» римо-католиков. Так хроники отмечают крупную Брестскую унию 1596 године, а также две волны униачения словаков и русин: Ужгородскую унию 1646 года и Венгерские унии 1912 и 1923 годов. Обратных попыток - когда некая их поместных церквей пыталась подчинить римо-католиков под свою юрисдикцию - не было. (Возврат из унии галицийских епархий в 1946 г. - разговор особый). Итак, уния является общественным феноменом, связанным исключительно с тем методом решения религиозных и политических вопросов, который характерен для Ватикана. Сербы также были подвержены униачению: как до утраты своих средневековых государств (Сербии и Боснии), так и в период турецкого ига. Между тем, история униачения сербов исследована недостаточно. Если успехи в деле отпора унии освещены сербскими православными мыслителями, то совсем иначе обстоит с фактами наших поражений... Этому способствует недостаток письменных доказательств, что открывает простор для различных безосновательных гипотез и предположений. Во всяком случае две крупные унии, оставившие след в сербском сознании - это Марчанская уния (1611) и Уния в Жумберке (1777). Обе эти унии запомнились неприкрытой грубостью работы по униачению сербов этих краев. |
| По приказу Поцея кампании по захвату православных храмов и мрей проводились по всей Речи Посполитой. Особенно успешными были действия униатов в тех областях, где православные кафедры были заняты перешедшими в унию архиереями. Даже в отдаленном Киеве, где власть польского короля была достаточно зыбкой, осмелевшие при Поцее униаты заняли Софийский собор. Приверженцы унии пытались захватить и Киево-Печерскую Лавру, но получили отпор от монахов и казаков. Попытка униатов завладеть киевским Михайловским Златоверхим мрем также не увенчалась успехом. Ипатий Поцей при водворении унии в Западной Руси не ограничивался одними лишь организационными мерами. Он также известен своими литературными трудами, содержавшими апологию унии. В частности, им была издана книга " Гармония " , в которой Ипатий достаточно откровенно заявлял, что уния не является целью сама по себе, но служит лишь средством для перехода к полному латинству. Именно так на униатство смотрели и в Ватикане, где изначально считали греко-католичество чем-то неполноценным и подлежащим постепенному вытеснению римо-католичеством. Аналогичное отношение к унии демонстрировали и польские власти. Для них уния оставалась все той же " холопской верой " , какой ранее они считали Православие. Отсюда пренебрежение, с которым римо-католики Речи Посполитой всегда относились к своим собратьям восточного обряда. Кстати, несмотря на свое предательство епы-униаты так и не получили тех привилегий, на которые надеялись, переходя в унию. В частности, так и остались несбывшейся мечтой униатских архиереев обещанные королем места в сенате. Положение греко-католического епата в социальной структуре Польского королевства всегда оставалось весьма приниженным в сравнении с тем, которое занимало высшее римо-католическое духовенство. Ипатий Поцей был весьма озабочен тем, чтобы представить Брестский сговор епов-униатов как восстановление исторической справедливости. Чтобы доказать, что в 1596 была лишь возрождена Флорентийская уния, якобы ранее повсеместно принятая церковным народом Западной Руси, Поцей организовал публикацию документов, нередко полностью или частично подложных, которые должны были убеждать в правоте организаторов унии. Так впервые увидели свет послания в Рим мтов Мисаила Пеструцкого, Иосифа Болгариновича и ряд других документов, о подлинности которых историки спорят до сих пор. |
| Польский король Сигизмунд III Характер Декларации позволяет говорить о том, что составившие ее епископы по уровню своего религиозного сознания не могут быть сочтены ни православными, ни католиками. Если бы их стремление перейти в унию было следствием искреннего признания истины за католицизмом, то западнорусские епископы должны были бы просто обратиться к Папе с просьбой принять их в лоно Католической Церкви. Это подразумевало бы принесение покаяния за прежнее заблуждения, под каковым бы в данном случае понималось их пребывание в Православии. Если же епископы поднимали бы тему унии в духе восстановления общения и единства церковного между Восточной и Западной Церквями, то в таком случае с необходимостью вставал бы вопрос об участии всех Православных Церквей и их Предстоятелей в соборном обсуждении этой проблемы. Именно это предлагал князь Острожский, когда первоначально высказывался за унию, которую он понимал как подлинное восстановление церковного единства, нарушенного Расколом 1054 г. Между тем, даже глава Киевской митрополии в 1590 г. еще не был в курсе затеваемой его епископами акции и не мог считаться ее приверженцем. При этом архиереи, вероятно, изначально предполагали, что уния не будет популярной среди народа церковного и рассчитывали в деле ее утверждения в Речи Посполитой на помощь со стороны королевской власти, что косвенно подтверждает пункт Декларации об утверждении артикулов унии Сигизмундом III. Таким образом, можно полагать, что идея заключения унии, тайно высказанная архиереями Киевской митрополии в 1590 г., не носила характера перемены в их религиозном сознании. Скорее, она рассматривалась ими как один из вариантов решения проблемы сохранения своей власти в Православной Церкви Речи Посполитой в условиях противостояния с братствами и активного администрирования Константинопольского Патриарха в Киевской митрополии, что угрожало недостойным иерархам низложением. В связи с вопросом об отношении западнорусских православных епископов к возможной унии с Римом также обращают на себя внимание события, происходившие в 1591 г. Судя по имеющимся свидетельствам, в это время наметилось некоторое сближение прежде враждовавших сторон — высшего духовенства и братчиков-мирян. Это вполне проявилось в ходе собора в Бресте в октябре 1591 г.(18) Программа реформ на сей раз обсуждалась архиереями уже не тайно, а совместно с представителями мирян. Епископы на этом соборе уже не только выступали с предложениями по укреплению внутренней дисциплины в Церкви, которые в целом стали более радикальными и даже демонстрировали готовность иерархов отказаться от ряда собственных привилегий, но и поддержали инициативы братств в отношении книгопечатного дела и устроения школ. Кроме того, на соборе были приняты три судебных определения по поводу противостояния епископа Гедеона Балобана и Львовского братства — во всех случаях дело было решено не в пользу Львовского архиерея, что также создавало почву для примирения между епископатом и братствами. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Попытки заключения церковной унии в Великом княжестве Литовском (конец XV в.) и Брестская уния (конец XVI в.) Б. Н. Флоря. Исследования по истории Церкви. Упомянутые в заглавии моменты из истории конфессиональных отношений издавна привлекали внимание исследователей, и в настоящее время уже сложилась традиция их изучения. Однако в научной литературе отсутствует развернутое сопоставление двух исторически сложившихся ситуаций, в работах подчеркивается то преемственность, то принципиальное различие между ними. На наш взгляд, лишь одновременное рассмотрение схожих явлений и новых условий во время этих событий позволило бы ответить на вопрос, почему попытки осуществить унию церквей в конце XV в. завершились полной неудачей, а в конце XVI в. привели к определенному, хотя и неполному успеху. Во избежание возможных недоразумений хотелось бы сразу же отметить, что мы не считаем, что в конце XV в. заключение унии не привело бы к конфликтам в православном обществе. История с поставлением в Константинополе митрополита Спиридона вопреки воле короля Казимира свидетельствует в пользу того, что и в конце XV в. уния скорее всего привела бы к расколу. Поэтому речь может идти лишь о том, почему в конце XV в. не была заключена уния с той частью православного общества, которая искала контактов с Римом. Выявить черты преемственности и различия двух исторических ситуаций можно, рассмотрев позицию, которую занимала в конце XV и соответственно в XVI в. каждая из сил, принимавших участие в событиях. Наиболее четко черты преемственности прослеживаются в позиции западнорусского духовенства. Обстоятельный анализ главного памятника, отразившего взгляды той части духовенства, которая во 2-й половине XV в. стремилась к унии с Римом — послания к папе Сиксту IV,— привел в начале XX в. украинского исследователя Б. Бучиньского к выводу, что в этом памятнике «явно одно основне бажене — задержати свою догму, обряд, oprahiзaцiю як мога бiльшe» . К такому же выводу пришел и современный исследователь М. В. Дмитриев, изучая текст 32 артикулов — условий, предложенных западнорусскими епископами в конце XVI в. сначала «панам римляном», а затем и папе Клименту VIII . |
| Признаюсь, мне трудно найти ответы на эти вопросы. Трудно понять, почему так поступают люди, называющие себя христианами. Но я точно знаю, что так поступают мошенники. Именно мошенники, с целью обмана людей, выдают себя за тех, кем не являются на самом деле. Именно мошенники скрывают свои истинные цели и берут на вооружение ложь, т.е. именно мошенники, принимая на себя вид (в случае греко-католиков, православные обряды) честного человека, на самом деле пользуются противозаконными методами в своей деятельности. Трудно поверить в то, что наши братья греко-католики пользуются методами мошенников. И все же, пока они не скажут открыто о том, кем они являются на самом деле, вряд ли мы сможем им доверять. Рейтинг: 8.2 Голосов: 47 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 1. Прозелитизм – стремление обратить других в свою веру (Л.П.Крысин. Толковый словарь иноязычных слов. Москва. Издательство «Русский язык». 2002. Стр. 566) 2. Кстати, на этом моменте остановил свое внимание почетный профессор экзегезы Нового Завета Афинского университета и богословский делегат от Иерусалимского патриархата в Смешенной международной комиссии, Георгий Галитис, который: «… написал открытое письмо римо-католическим членам этой комиссии, в котором он выражает свое недовольство и раздражение возрождением Униатских церквей в Восточной Европе, этого «троянского коня, этого копья, нацеленного на порабощение православия». Он далее осуждает ватиканскую тактику оживления экклезиологической неприемлемой лжи, маски и лицемерия, скрытых в униатстве и предупреждает о катастрофических последствиях униатства для отношений между православием и римским католичеством» (400 лет Брестской церковной унии. Сборник материалов международного симпозиума Неймеген, Голландия. Издательство ББИ. 1998 г. стр. 113-114). 3. 400 лет Брестской церковной унии. Сборник материалов международного симпозиума Неймеген, Голландия. Издательство ББИ. 1998 г. стр. 240. 4. 400 лет Брестской церковной унии. Сборник материалов международного симпозиума Неймеген, Голландия. Издательство ББИ. 1998 г. стр. 94-97. |
| В заключительных разделах тома высокопреосвященный Макарий дал реконструкцию событий, которые привели к Брестской унии. Тщательный анализ свидетельств, почерпнутых из архива униатских митрополитов, и их сопоставление с материалами из Ватиканского архива позволили обрисовать весьма неприглядную картину поведения западнорусских епископов, озабоченных прежде всего сохранением своих прав и привилегий, решавших вопрос о соединении Церквей на тайных совещаниях, скрывавших свои истинные намерения и от светских патронов из православной знати, и от своей паствы, готовых обращаться за поддержкой к королю и католическим магнатам. В то время, когда митрополит Макарий работал над завершением своего труда, значительная часть источников, характеризующих действия сторон в назревавшем конфликте, еще не была известна ученому. Так, оставалась неизвестной обширная переписка папских нунциев, отражающая деятельность католической Церкви в годы, предшествовавшие Брестской унии , а с другой стороны, не были введены в научный оборот, как отмечено выше, многие материалы из архива львовского братства, характеризующие настроения и действия тех кругов православного общества, которые наиболее решительно выступали против соединения с католической Церковью . В свете этих новых материалов некоторые аспекты сложных внутрицерковных и социальных отношений в период подготовки и заключения Брестской унии выглядят теперь несколько иначе, чем это представлялось митрополиту Макарию. Как и его предшественники, православные публицисты конца XVI — 1-й половины XVII в., митрополит Макарий отстаивал положение, что православные епископы искали сближения с Римом не потому, что были убеждены в правильности вероучения католической Церкви, а ради приобретения тех прав и привилегий, которыми обладали в Речи Посполитой католические епископы. В этом отношении новые материалы дали новые доводы в подкрепление тех аргументов, которые привел в пользу этой обычной для православной традиции точки зрения высокопреосвященный автор. Новооткрытые документы свидетельствуют, что архиереи Киевской митрополии были озабочены положением дел в Церкви и хотели провести определенные реформы, которые укрепили бы их власть. При этом, однако, они не хотели менять привычного образа жизни и направлять какие-либо средства на просвещение и благотворительность и, следовательно, не обладали в глазах православного общества необходимым моральным авторитетом. В итоге на созванных ими церковных Соборах епископы сами стали объектом критики со стороны мирян и низшего духовенства, представивших альтернативные проекты реформ. Оказавшись не в состоянии подчинить паству своим интересам, епископы решили добиться укрепления своей власти с помощью Рима. |
|
|
