| Инициаторами практических шагов по подготовке унии с католической стороны считаются Б. Гербест и П. Скарга. При этом прежде долгое время пальма первенства отдавалась Скарге, но, начиная со статьи О. Сушко 1131 , историки все чаще выдвигают на первый план Гербеста 1132 . Он происходил из тех же краев, что и Ожеховский, из Перемышльской земли, родился в католической семье, учился в Краковском университете в 1548–1550 гг., был одно время ректором львовской кафедральной школы, потом уехал в Великую Польшу, а в 1566 г. посетил родные места и написал под впечатлениями от этого путешествия сочинение 1133 , которое признается одним из программных в предыстории Брестской унии 1134 . Однако непредвзятый взгляд на идеи Б. Гербеста заставляет усомниться как в том, что в нем содержится программа действий ради достижения унии, так и в том, что в своих взглядах на православие Гербест находился под влиянием Ожеховского 1135 . Гербест интересовался в основном проблемой распространения протестантизма, но уделил и некоторое внимание православным и армянам. В частности, он посетил православный храм во Львове и провел несколько часов в беседах с местным священником. Этот православный священник был согласен с католиками и готов признать власть папы римского, но принять такое решение могли, по его словам, только епископы и константинопольский патриарх. Этот, в сущности, случайный разговор дал Гербесту повод воскликнуть: «Нам следует просить Господа Бога, а духовенство и господа должны позаботиться, чтобы мы могли быть вместе, в единой овчарне, под властью одного пастыря». Гербест считал, что православным можно позволить сохранить их обряды, при условии что они подчинятся папе и примут католическую веру. Думается, что прав И.З. Мицко, показывая, что основная цель поездки Гербеста – не уния и даже не миссионерство, а противодействие протестантизму и арианизму и что уния виделась ему только как средство борьбы с реформацией, т.е. самостоятельного значения ей Гербест фактически не придавал 1136 . Эта констатация довольно существенна для адекватного понимания генезиса Брестской унии. Она разрушает складывающийся стереотип, будто практические проекты унии занимали католиков уже в 1560-е гг., а Гербест как бы начал подготовку воссоединения церквей. Напротив, видно значение контрреформационного мотива в его высказываниях по поводу возможной унии и отсутствие каких-либо конкретных предложений на этот счет. Именно такой взгляд на самое возможность нужно считать характерным для польского духовенства в 1560-е гг. |
| Далее предполагалось, что Потей и Терлецкий договорятся о согласованных действиях в пользу унии с Рагозой, дадут об этом «знати потиху» католикам, а они, католики, организуют посольство с предложениями о восстановлении единства не только от короля, но и от папы. На совместном соборе православных и католиков будут выработаны условия унии – такие, чтобы «православные цело зостали» как «зъ стороны веры яко и церемоней». В письме Потея – наряду с хорошо известными и постоянно повторяемыми сетованиями об отсутствии единоначалия, дисциплины и порядка в православной церкви – звучит и иной мотив, обыкновенно не замечаемый (или замалчиваемый) историками унии: Потей говорил, что православные терпят обиды не только от своих, но и «от них самых», т.е. от католиков. Следовательно, уния должна была положить конец дискриминации, притеснениям и унижениям православных. Конечно, можно предположить, что Потей обманывал М. Рагозу, выдавая желаемое за действительное ради склонения его к совместным акциям. Но в этом, как и в других подобных случаях, не следует проецировать на период до 1596 г. то, что известно о Потее и его позиции в период после заключения Брестской унии. Вся история подготовки Брестского собора показывает, насколько глубокими были колебания таких людей, как Потей, и насколько первоначальные представления об унии отличались от полученного после ее провозглашения. В письме Потея к Рагозе присутствует и неверие в возможность какого-либо иного выхода из кризиса, кроме унии с католиками. Как мы видели выше, реформаторские устремления предшествующих лет обернулись усилением роли мирян в церкви, что совершенно не устраивало епископа и противоречило его представлениям о путях внутрицерковной реформы. Среди самой иерархии углублялись раздоры, на которые ссылается Потей; по его словам, «владыка львовский» Гедеон Балабан хотел получить непосредственно от короля некие полномочия, которые не только усилят его власть во Львове, но выведут Балабана из-под контроля митрополита («хочет право перевести у двору, жебы и декретъ вашей милости шию ломалъ» – не имеется ли в виду то, что король отказался подтвердить низложение Балабана?) 909 . |
| Всех нужнее была такая уния епископам. Подчинение Риму должно было избавить их от власти патриарха, уравнять в правах с польскими бискупами и освободить от неприятного вмешательства в их дела со стороны мирян. Кирилл Терлецкий как раз в это время был грубо оскорблен луцким войском и старостой и не нашел против них никакой управы. И вот в 1591 году к королю поступила просьба, подписанная четырьмя епископами — Кириллом Луцким, Гедеоном Львовским, Дионисием Холмским и Леонтием Пинским — о подчинении Русской церкви папе под условием сохранения всех ее обрядов и обеспечения прав ее иерархии. Сигизмунд был очень рад, обещал просителям разные милости, защиту от патриарха и неотъемлемость должностей. Все дело, однако, до поры до времени положено держать в тайне. Согласившиеся на унию епископы скоро нашли себе важного союзника, еще раньше них помышлявшего о соединении с Римской церковью — это был вновь поставленный (в 1593 году) владимирский епископ Ипатий Поцей, в миру Адам Поцей, бывший брестский каштелян. Он был по происхождению православный, но воспитывался в кальвинской школе князя Радзивила, затем в краковской иезуитской академии и отпал от православия в кальвинство, потом снова принял православие, казался даже ревнителем церкви и находился в приятельских отношениях с князем Острожским. Сделавшись епископом, он стал главным деятелем унии вместе с Терлецким. В 1594 году сам король назначил их обоих к поездке в Рим в качестве уполномоченных от других владык для заключения акта унии. Собрание полномочий на то от епископов, участвовавших при первом решении об унии, не представляло затруднений. Оставалось уговорить главного первосвятителя Рогозу. Ипатий и Кирилл энергично принялись за него, убедительно разъясняя ему, с одной стороны, те выгоды, какие можно получить от унии, а с другой — затруднительное положение перед гневом короля, если он откажется пристать к унии. Между тем составлены были самые условия унии для представления королю и папе: упомянув о неприкосновенности православных догматов и обрядов для униатской церкви, владыки особенно настаивали здесь на ограждении своих иерархических прав от нарушений со стороны панов и братств, на целости своих имений, на приобретении себе сенаторских званий и на ограждении себя от церковного влияния греков. Рогоза подписал эти условия, но, по своей слабохарактерности, стал действовать двусмысленно — сносясь с королем об унии, в то же время уверял православных панов и братства, что не одобряет ее; обманывал и Терлецкого с Поцеем, стараясь выждать, чем кончится дело, не приезжал к ним на условленные совещания. Такое поведение его же поставило потом в безвыходное положение. Терлецкий и Поцей, не надеясь на него, вели все дело одни и наделали так много уступок латинству, что митрополит пришел в ужас, а между тем слухи об его измене православию уже распространились и подорвали к нему всякое уважение между православными. |
| 29. Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М., 2003. С. 145. 30. Подробнее жизнеописание Поцея см.: Левицкий О. Ипатий Потей, киевский униатский митрополит//Памятники русской старины в западных губерниях. Т. 8. СПб., 1885. С. 342-347; Трипольский Н. Униатский митрополит Ипатий Потей. Киев, 1878. 31. Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 149. 32. Русская историческая библиотека. Т. 7. СПб., 1882 (Памятники полемической литературы в Западной Руси. Т. 2). Стб. 111-168. 33. Там же. 34. Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 56, 63. 35. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI — начале XVII в. Часть I. Брестская уния 1596 г. Исторические причины события/Отв. Ред. Флоря Б. Н. М., 1996. С. С. 137-139. 36. Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 149. 37. Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М., 2003. С. 146. 38. Там же. С. 146-147. 39. См. комментарий 230 к: Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви. Кн. 5. М., 1996. С. 479-480. 40. Архив Юго-Западной России. Ч. 1. Т. 10. Киев, 1904. 203. 41. Только к этим иерархам обращается в своей речи на соборе представитель Гедеона Балобана — см.: Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 50. 42. Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М., 2003. С. 149. 43. Там же. С. 147-150. 44. Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 53. Анализ документа см.: Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М., 2003. С. 159-163. 45. Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 54. 46. Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 55. 47. Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 57. 48. Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. 56. |
| Вельямин-Рутский зарекомендовал себя столь деятельным помощником Поцея, что после кончины Ипатия именно его решено было поставить новым главой униатской церкви. Иосиф был греко-католическим мтом в 1613-1637 гг. При нем униатство оказалось в еще большей степени подверженным латинизации, а базилиане заняли в униатской церкви наиболее привилегированное положение. Они руководили делом духовного просвещения - в большинстве униатских мрей были созданы школы по образцу иезуитских. Лучшие их выпускники получали возможность продолжать учебу в крупнейших католических университетах и коллегиях Западной Европы. В период митрополичьего правления Велямин-Рутского базилиане не только были изъяты из подчинения греко-католическому священноначалию, но и поставили униатских епов под свой контроль. Назначение епов и самого мта отныне должно было согласовываться с орденским начальством. Фактически базилиане стали управлять всей униатской церковью. Тем не менее, несмотря на внешнее усиление униатской церкви, сопровождавшееся яростными гонениями на православных, число приверженцев унии было невелико. Повсеместно православные боролись за сохранение своих прежних прав. Причем, специфика польской государственности давала им ряд преимуществ. Так, православные активно использовали те элементы парламентаризма, которые существовали в Речи Посполитой, прежде всего - трибуну сейма, а также принцип свободы вероисповедания, законодательно закрепленный со времен Сигизмунда II Августа. После неоднократных попыток поставить на сейме вопрос о незаконности униатской иерархии и ее антиправославных действий православные депутаты в 1606 потребовали от сейма кассации Брестской унии в целом. Пойти на столь радикальную меру сейм, разумеется, не мог. Однако на сейме было постановлено, что и православное, и униатское вероисповедания должны сосуществовать в Речи Посполитой, взаимно уважая гражданские права и не уничтожая друг друга. Такое постановление сейма было на пользу православным, т.к. лишало лидеров унии возможности говорить от имени всех русинов, утверждая себя в качестве единственно законной иерархии и церкви восточного обряда в Речи Посполитой, а не принявших унии квалифицировать как раскольников. Но ощутимых перемен в положении Православной Церкви сеймовое постановление так и не принесло: на практике католики не желали с ним считаться и по-прежнему продолжали гонение на православных. |
| 65 Gudziak В. The Union of Florence in the Kievan Metropolinate: Did It Survive until the Times of the Union of Brest? (Some Reflections on a Recent Argument)//HUS. XVII (1993). 1/2. June 1993. P. 138–148. См. также: Gudziak B. Unia florencka a metropolia kijowska//Polska-Ukraina. 1000 lat sasicdztwa. T. 2. Przemysl, 1994. S. 19–32. 66 Плохий С.Н. Папство и Украина. Политика Римской курии на украинских землях в XVI–XVII вв. Киев, 1989. 67 Яковенко С.Г. Брестская церковная уния: политические и идеологические аспекты (вт. пол. XVI в.). Автореферат ... канд. истор. наук. М., 1987; Яковенко С.Г. Православная иерархия Речи Посполитой и планы церковной унии в 1590–1594 гг.//Католицизм и православие в Средние века (Славяне и их соседи. Вып. 3). М., 1991. С. 41–58. 69 Флоря Б.Н. Брестские синоды и Брестская уния//Католицизм и православие в Средние века (Славяне и их соседи. Вып. 3). М., 1991. С. 59–75; Флоря Б.Н., Яковенко С.Г. Внутренний кризис в православном обществе и проекты унии с Римом 90-х годов XVI в.//Дмитриев М.В., Флоря Б.Н., Яковенко С.Г. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII в. Часть 1. Брестская уния 1596 г. Исторические причины. М., 1996. С. 131–154. 71 Krajcar J. Konstantin Basil Ostrozskij and Rome in 1582–1584//OCP. XXXV (1969). P. 193–214; Krajcar J. The Last Princes of Sluck and the West//Journal of Byelorussian Studies. III (1975). P. 269–287; Хома Берестя//Хома в Рим, 1979, С. 5–75; Wos J.W. Die Brester Union im Bericht des Giovanni Paolo Mucante, Zeremonienmeister am papstlichen Hof//Zeitschrift für Ostforschung. XXXVIII (I989). Heft 2, 180–190; Wos J.W. I due soggiorni del card. legato E. Caetani a Varsavia (1596–1597) nella «Relazione» del maestro di cerimonie Giovanni Paolo Mucante. Firenze, 1982 (здесь же и текст части дневника); Szegda M. Unia Brzeska 1596 roku jako wyraz daznosci wspolnot prawoslawnych do reformy kosciola//Polska-Ukraina. 1000 lat sasiedztwa. T. 2. Przemysl, 1994. |
| М., 2014. С.190). Его слова и мысли были поистине пророческими, потому что в дальнейшем именно Галиция стала той силой, которая продвигала и распространяла по всей территории Украины бандеровские идеи. Не последнюю роль в этом движении сыграло униатство, с особой силой проявившее себя на Западной Украине. Началось оно в 1596 году, когда часть епископов Западнорусской митрополии во главе с митрополитом Киевским Михаилом (Рогозой) приняли Брестскую церковную унию (см.: Дмитриев М.В. Между Римом и Царьградом. Генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М., 2003), подчинившись власти Римского папы с признанием католических догматов. Вероотступничество униатов прикрывалось одновременным сохранением богослужения в православной литургической традиции на церковнославянском языке. Однако православные верующие Галиции решительно отвергли унию. На состоявшемся в том же 1596 году в Бресте Соборе православного духовенства (см.: Дмитриев М.В., Флоря Б.Н., Яковенко С.Г. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII в. Ч. I. Брестская уния 1596 г. Исторические причины события ) во главе с патриаршим экзархом Никифором, в котором помимо двух епископов – противников унии, участвовали настоятели православных монастырей, послы «всего виленского клироса», представители духовенства округов, православные дворяне во главе с князем Острожским, послы православных братств, отказались поддержать унию, предав отступников анафеме. Тем не менее, Брестская уния привела к возникновению Русской униатской церкви (греко-католической). В 1700 году к ней присоединилась Львовская, а в 1702 году Луцкая епархии. Униатство стало источником многих трагических для Православия событий на западнорусских землях. В течение десятилетий православные подвергались преследованиям за свои убеждения, насильственно принуждались к отказу от своей веры. Но в своем большинстве русины Галиции оставались настроенными непримиримо по отношению к унии. Отречение от унии было закономерным итогом плачевного положения греко-католической церкви, которая все более латинизировалась и подчинялась польско-иезуитскому влиянию. В XIX – начале ХХ века галицкие русины вели борьбу за воссоединение с Россией, потому что считали себя частью единого русского народа. Это общественно-политическое движение получило название «москвофильство» (см.: Гегальчий А.В. Русь вдали от России. История Подкарпатской Руси//Русское слово. Прага, 2007. |
| 6. История подготовки и осуществления унии церквей в конце XVI в. выявила взаимное непонимание католиков и православных. История Брестской унии – история иллюзий. Исторически эти иллюзии были столь же закономерны и неизбежны, сколь закономерен и неизбежен был их крах. Православные епископы и другие православные сторонники унии вовсе не хотели становиться католиками, хотя и не отдавали себе отчета ни в том, что на самом деле разделяло их и католиков, ни в том, в каким последствиям приведет их отчаянный маневр. Католики не хотели и не могли – настолько, насколько они оставались католиками! – пойти на то, чтобы христиане, признавшие власть, авторитет и правоту папы, оставались бы не-католиками. Они, как и православные, не понимали, в чем состоят глубинные различия двух христианских традиций и к каким катастрофическим последствиям может привести заключаемая уния. Взаимное непонимание православных и католиков во времена Брестской унии коренится в особенностях и различиях двух христианских ментальностей, исторически сформированных конфессионально-культурными традициями византийско-православной и латино-католической цивилизаций. 7. Последствия взаимного непонимания и иллюзий стали выявляться уже в 1595 г. Одним из них был фактический отказ католической стороны от проведения общего собора, на который так надеялись православные. Другим – поворот событий, который ждал Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого в Риме. Однако пути назад уже практически не было ни для православных инициаторов унии, которые всё поставили на одну карту, ни для католиков, которые по природе своего экклезиологического мышления не могли отказаться от счастливо представившейся перспективы «обращения» из «схизмы» в истинную веру миллионов «заблудших овечек». Глубокий раскол православной церкви (и следовательно, всего общества!) во время Брестских соборов октября 1596 г. стал, по сути, первым публичным крахом унионного плана и ярчайшим выражением взаимного непонимания двух сторон. История украинско-белорусского православия и Брестской унии позволяет, таким образом, выявить некоторые исторические реальности, определявшие особенности развития католических и православных обществ и противоречия в их взаимодействии в Средние века и в «эпоху конфессий». |
| Многочисленные факты участия «Киевского патриархата» в криминально-террористической деятельности приведены в моей книге «Сакральные смыслы Новороссии» (СПб.: Алетейя, 2014). Если Константинопольский Патриархат признает террористов, то, как и «Правый сектор» (запрещенная в РФ террористическая организация), сам станет террористической организацией. Порошенко пишет о «о свободе юрисдикций» при вмешательстве Константинопольского Патриархата. Это - самая настоящая ересь, ибо согласно св.канонам, на одной канонической территории может быть только один епископ, любая параллельная, даже «каноническая юрисдикция», является проявлением смертного греха раскола, который не смывается даже мученической кровью (св.Киприан Карфагенский). Отдельного разговора требует рассмотрение истоков идеи отдельной от Москвы западнорусской или украинской Церкви. Собственно, идея отдельной от Москвы Западно-Русской митрополии с целью постепенного ее подчинения Ватикану была впервые выдвинута в 15 веке отступником от Православия Московским митрополитом Исидором, изгнанным из России и возведенным в Ватикане в кардинальское достоинство. В XVII веке в католических кругах разрабатывается новая идея, призванная не допустить консолидации русского народа и усиления влияния Русской Православной Церкви, что было бы гибельным для с трудом сколоченной Брестской унии и трещавшей по швам Речи Посполитой. Сами униаты признают, что проект создания «Киевского патриархата» был изобретен в Ватикане. Имеется в виду именно католический Патриархат восточного обряда (Рим создал свои униатские «патриархаты» в противовес Православным патриаршим кафедрам - Антиохийской и Иерусалимской и др.) - в 1996 г. на симпозиуме «400 лет Брестской унии. Критическая переоценка», состоявшемся в г. Нейменген, Голландия, доктор Фрэнсис Томпсон (Антверпенский университет, Бельгия) утверждал, что униатский митрополит В. Рутский направил в 1624 г. в Рим план создания униатского Киевского Патриархата. Согласно этому плану «после избрания Патриарха, он и его епископы - коллеги принесут присягу Святому Престолу, а верующие постепенно приспособятся к новому положению. Эту схему, которую с известной долей справедливости прозвали «благочестивым мошенничеством», Рутский направил в Рим в 1624 г.» (400 лет Брестской унии. Критическая переоценка. М. Издание Библейско-Боголовского ин-та. 1998). Все это как нельзя более актуально - всем должно окончательно). Стать ясно, откуда проекты «Украинской Поместной Церкви», «украинской автокефалии», «канонической», или «неканонической», «Киевского патриархата» и т.д. |
| Гетман Замойский, несмотря на то, что Никифор когда-то спас ему жизнь, проявил по отношению к нему черную неблагодарность. Симпатизируя делу Брестской унии, Замойский, к тому же находившийся в личной вражде с Острожским, решает использовать анонимные письма как повод для репрессий против Никифора, объявленного без всяких на то оснований автором этих посланий. С помощью обвинений экзарха в шпионаже в пользу Турции можно было представить перед королем в весьма невыгодном свете и самого князя Константина. Св. Никифор прибыл в Варшаву, где начались судебные слушания. Экзарх и его защитники на суде категорически отвергли обвинение в шпионаже. Тогда Никифору были предъявлены еще более обширные обвинения, изложенные по пунктам. К шпионажу в пользу турок добавили нелепые, но крайне опасные обвинения в убийстве, чернокнижии и даже прелюбодеянии с матерью султана. Впрочем, все это выглядело столь неубедительно, что было очевидно: никаких серьезных улик против Никифора у короля нет. Экзарх подробнейшим образом рассмотрел все пункты возводимых на него обвинений и дал на них опровержение. Судьи так и не смогли найти в действиях Никифора ничего, за что его можно было бы привлечь к ответственности. После триумфальной речи Никифора в свою защиту участники судебных слушаний покинули зал заседаний и собрались в помещении, где ожидал исхода королевского суда и князь Острожский. Сюда же вышел король Сигизмунд III. И тогда у старого князя, очевидно, произошел нервный срыв, причиной которого стали все пережитые православными горести и жестокое унижение, которому Острожский подвергся лично во время суда над св. Никифором. Князь Константин в своей гневной речи обрушился на короля-утеснителя православных, " отца Брестской унии " . Но, к сожалению, чувство оскорбленного самолюбия магната в душе Острожского затмило все. Взорвавшись яростной речью, обращенной против короля, Острожский в приступе гнева произнес слова, которые по сути обрекали Никифора на смерть: " Оставляю вам эту духовную особу, а крови его на Страшном суде Божием искать буду " . |
|
|
