| Кирилл (Терлецкий). Осенью 1592 г. Львовское братство обратилось к Патриарху с просьбой созвать в 1593 г. Собор с участием Патриаршего экзарха, на к-ром состоялся бы суд над недостойными епископами. О Соборе, состоявшемся в Бресте в 1593 г., известно только то, что вызванный на него Гедеон (Балабан), ранее отстраненный митрополитом от управления епархией и не пожелавший подчиниться этому решению, не пожелал туда явиться и был на Соборе отлучен от Церкви. Впосл. противоречия достигли такой остроты, что на Собор, созванный митр. Михаилом (Рогозой) в 1594 г., большая часть епископов не явилась, и это позволило в дальнейшем говорить о незаконности его решений. К Собору обратились Виленское братство и правосл. дворянство Великого княжества Литовского с важными предложениями, направленными против епископов, к-рых воспринимали как препятствие на пути к улучшению положения Церкви. По мнению авторов обращения, в Речи Посполитой требовалось постоянное присутствие Патриаршего экзарха, чьей задачей, очевидно, являлся контроль за выполнением епископами соборных решений. Доходы епископских кафедр должны использоваться на содержание школ, строительство храмов и больниц, епископам надлежало вернуть монахов в разоренные мон-ри. Требовали установить суровые санкции против архиереев, которые в нарушение решений Собора обратились в светский суд. Вместе с тем предлагалось в судебном порядке преследовать противников братств, признать монополию братств на создание школ и типографий, учредить братства и братские школы в центре каждого повета, подчинить священников братских храмов непосредственно митрополиту. Архиереи, присутствовавшие на Соборе, во главе с митр. Михаилом и Владимиро-Волынским еп. Ипатием (Потеем) не одобрили эти предложения. Никаких решений, в чем-либо ущемлявших епископов, Собор не принял за единственным исключением - Гедеон (Балабан) был отстранен от управления епархией, однако это решение не могло быть исполнено из-за противодействия светской власти. Деятельность братств была одобрена, но Собор постановил, что братские священники должны подчиняться власти епархиальных архиереев, с разрешения к-рых должна осуществляться издательская деятельность братств. |
| Антонович П., священник. Латыньска уния. Почаев, 1907. 16 с. – «Почаевский листок», 1907, 13, 14, апрель. На укр. яз. с рус. транскрипцией. Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Т. 1. Вильна, 1867, 90, стр. 265, 266. Афонский Павел, священник. Что такое уния, как она началась и как окончилась? (Исторический рассказ для народного чтения.) К 50-летию воссоединения западнорусских униатов с Православной Церковью. Минск, 1889. 128 с. Бантыш-Каменский Н. Историческое известие о возникшей в Польше унии, с показанием начала и важнейших приключений, паче же о бывшем от римлян и униатов на благочестивых тамошних жителей гонении. М., 1805. 454 с. То же. Изд. 2 – е. Вильна, 1866. Беднов В. А. Православная Церковь в Польше и Литве. Екатеринославль, 1908. 510 стр. с прилож. Беляев И. Полоцкая Православная Церковь до Брестской унии. [Б. м. и г.]. 4 с. Бобровский П. О. Материалы к истории русской униатской Церкви. Копии писем члена Брестского капитула, Виленского официала А.Ю. Сосновского в 1826, 1827 и 1828 гг. СПб., 1891. 70 с. Бобровский П. О. Ответ на критику Кояловича по поводу сочинения «Русская греко-униатская церковь »... – «ЖМНП», 1890. Т. 11. Бобровский П. О. Подготовка реформы в русской греко-униатской церкви (1803 – 1827). СПб., 1884. 44 с. Бобровский П. О. Русская греко-униатская церковь в царствование императора Александра I. СПб., 1890. 394 с. Булгаков Г. Западнорусские православные Соборы как органы церковного управления. Опыт историко-канонического исследования. Курск, 1917. 324 с. Василий (Пронин), архимандрит. Праздник церковного единства. – «Журнал Московской Патриархии», 1969, 11, стр. 12–16. Васильцев В. Униатство в Юго-Западной Руси за время святительской деятельности Киевского митрополита Петра Могилы . Загорск, МДА, 1953. 113 стр. Машинопись. Ведерников А. Горькие плоды церковного разделения. – «Журнал Московской Патриархии», 1951, 12, стр. 34–43. Ведерников А. Неподкупный обличитель Ватикана. – «Журнал Московской Патриархии», 1951, 9, стр. 41–44. |
| Иеремия поступал резко, необдуманно, не очень разбираясь в делах; распекал владык, угрожал запрещением, проклятиями. После выезда опять посылал разные распоряжения, менял и переменял, ставил своих наблюдателей (экзархов) над епископами и снова устранял, и не всегда можно было разобрать, кого слушать, так как появилась бездна разных греческих пройдох, выманивавших деньги, называясь архиепископами, патриаршими послами и прочее " [ 5 ].В общем, в глазах епископов – свидетелей Реформации в Германии и Польше – братства выглядели протестантским мирянским движением бюргеров [ 6 ]. У восточных патриархов западнорусские епископы не нашли защиты от местного протестантизма (точно так же и в ХХ веке Константинопольский патриарх поддержал русских обновленцев). И тогда без давления польских властей, вопреки желанию католического епископата они приняли унию. Странно звучит? Но и в самом деле польского короля Сигизмунда III тогда не было в стране, а без его согласия не могли созываться церковные соборы. Так что и униональный Брестский собор король не признавал еще целый год. Что же касается католического епископата, то ему было ненавистно все православное, и потому католические прелаты хотели не унии (которая все же позволяла сохранить внешний распорядок православной жизни), а всецелого ополячивания и окатоличивания…Потом, после собора, братства и в самом деле стали защитниками Православия. Но до него их роль в появлении унии была куда сложнее…Главный урок из тех событий: и братства бывают не правы. Поэтому если вы сегодня увидите, как кто-то начинает размахивать фразой " народ – хранитель Православия " , будьте осторожны: это очередной " демократ-реформатор " . Он себя и своих друзей отождествил с " церковным народом " и на этом основании чувствует себя " вселенским судьей " . См.: Мережковский Д.С. Иисус неизвестный. М., 1996. С. 12. Переписка профессора МДА П.С. Казанского с А.Н. Бахметовой//У Троицы в Академии. 1814–1914. М., 1915. С. 525. Письмо от 8.02.1868. Кстати, в Преображенском соборе Дивеевского монастыря летом 2003 года висела новописанная икона святых Киприана и Иустинии откровенно апокрифического содержания. |
| В 1494 году по русско-литовскому мирному договору Москва признала самостоятельность Виленских митрополитов, хотя и подозревала их в тайном униатстве (имея сведения, что в 1500 году Виленский православный митрополит Иосиф пытался уговорить Великую княгиню Литовскую Елену – дочь московского государя Ивана III – перейти в католичество). В 1503–1507 годах Виленскую кафедру по инициативе Елены Иоанновны занимал прибывший с ней из Москвы ее духовник Иона. В 1535 году выходец из Москвы Виленский митрополит Макарий перенес свою резиденцию из Вильны в Киев (к тому времени Киев уже более двух веков за редким исключением был митрополичьей кафедрой лишь формально). Однако после его смерти в 1555 году Киевскую кафедру вплоть до ее падения в результате Брестской унии 1596 года обычно занимали выходцы из магнатских кланов – люди, по своим качествам мало этого достойные. В 1497/1498 году было восстановлено церковное общение Москвы с Афоном, Москва возобновила финансовую помощь Святой горе. Наконец, в 1514 году произошло установление дипломатических отношений Москвы с Османами. Была возобновлена переписка Москвы с патриархией, в Константинополь отправлены подарки и список предков Великого князя Московского для церковного поминания. В 1518 году в Москву прибыло большое патриаршее посольство во главе с митрополитом Григорием. Таким образом, церковное общение было окончательно восстановлено. Греки попытались склонить Москву к ликвидации автокефалии, на что Москва не отреагировала, и вопрос был снят. В последующее время Москва была для Константинополя самым значительным источником дохода. В 1589 году по соглашению с греками состоялось провозглашение Московского патриаршества. Константинопольские соборы 1590 и 1593 годов признали Московскую патриархию. Итак, оформление московской автокефалии обуславливалось не обретением Московской Русью политической независимости. Оно было напрямую связано с уклонением Константинопольского патриархата в унию с Римом. Церковь-мать потеряла основания для сохранения своей власти на Руси. |
| Потому Иисус Христос в другое время говорил Петру, что он будет молиться, чтобы не ослабела вера его и чтобы, обратившись (разумеется, от заблуждения по слабости), он утверждал братьев своих. Святые отцы объясняют: «Утверждать – значит подавать пример покаяния и исправления». Вселенские соборы первых веков христианства, устраивая иерархию, определили провинции, которые должны подлежать ведению каждого патриарха; означали провинции и римского патриархата, но ни одним словом не намекнули на то, чтобы римский патриарх был вселенский владыка. Правда, еще до принятия христианства Константином Великим , когда государи были язычниками, римские епископы имели большое значение в христианстве: при их дружественном посредничестве, по жительству в столице государства, христиане, рассеянные по огромному римскому царству, легче устраивали свои дела у государственных властей; они были как бы депутатами христианства и уполномоченными его, но все это не по установлению Божию, не по власти на другими патриархами, не по главенству в церкви, а потому, что они жили в столице государства. По этому случаю, как объясняет четвертый вселенский собор, впоследствии предоставлено было первенство 80 римскому епископу, как епископу столичного города, а когда столица была перенесена в Константинополь, отцы второго собора дали такое же первенство патриарху константинопольскому, справедливо рассудивши, чтобы город, получивший честь быть городом императора и сынклита и имеющий равное превосходство со старым Римом, подобно тому возвышен был и в делах церковных. В первых веках нашей эры, христианство ограничивалось только римским государством. На какие провинции и епархии делилось римское государство, к тем же делениям приспособлено было и разделение церковного управления. Где сосредотачивалась гражданская власть, там и епископы имели большое значение и заведывание епископами, живущими в их провинции. Иисус Христос установил в иерархии только дьяконов, священников и епископов (три степени священства): архидьяконы, протопресвитеры, архиепископы, митрополиты возникли по учреждениям человеческим, сообразным с временными и местными обстоятельствами. Титулы митрополитов и патриархов не давали власти над другими, даже подведомственными им епископами, но только председательства. Ни митрополиты, ни патриархи не имели права, без согласия подведомственных им епископов, ни судить епископа, ни определять на вакантные места, ни давать ему законов. Это доказывается древнейшими церковными канонами, известными под названием правил апостольских, а также постановлениями всех семи вселенских соборов. |
| Выступая на соборе 1649 года, Вонифатьев сделал вызов всему епископату и епископской бюрократии, но не сформулировал самой основной мысли своих союзников-боголюбцев. За него это сделал несколько позже сам протопоп Иван Неронов, который уже в 1630-х годах не побоялся потребовать от патриарха реформы церковных нравов. В своих письмах к царю Алексею Михайловичу Неронов настойчиво указывал на необходимость ввести в состав церковных соборов, как высшей инстанции управления русской церковью, представителей белого духовенства и мирян. Его требования не были революционными, но все же были и не вполне обычными для практики русской церкви. Только на четырех русских поместных соборах — XVI и XVII веков — присутствовали представители белого духовенства. Одним из этих четырех соборов и был как раз вышеупомянутый собор 1649 года, на котором и произошло столкновение Вонифатьева с епископатом. Другим собором с участием приходских священников был собор 1553—1554 годов, во времена митрополита Макария и Ивана Грозного. Два следующих собора с участием иереев были уже после упомянутых соборов и были соборами 1653—1654 годов и 1690 Интересно, что все эти соборы с участием иереев имели место уже после начала реформационного движения в Западной Европе и, возможно, отражали новые веяния в истории европейского христианства. Те же реформационные и протестантские веяния и примеры могли оказать некоторое влияние и на решимость боголюбцев выступить с критикой епископата. Другим, более близким и канонически лучше обоснованным примером для русского белого духовенства в его стремлении поставить епископат под контроль соборов с участием белого духовенства и мирян, могла явиться и организация церковного управления в Западной Руси в годы преследования там православия поляками. Когда епископат русской православной церкви в Польше явно начал склоняться к унии с Римом, а позже, на Брестском соборе, официально признал примат папы римского, то организованные из мирян и приходского духовенства братства приобрели особое значение на соборах и в церковной администрации. |
| Кроме Троицкого братства в Вильне продолжали существовать и другие, прежде основанные, братства, например бурмистровское городское, на которое в настоящем году сестра митрополита Михаила Рагозы Марина Гостомская завещала сто коп литовских грошей. А в других городах возникали новые братства: в Минске образовалось и утверждено грамотою короля (11 сентября 1592 г.) при соборной церкви братство по образцу львовского, виленского Троицкого и брестского, с школою и госпиталем; в Кричеве и Оршеве утверждены (октября 11-го и 15-го) братства в прежнем роде, так называемые «медовые», без училищ. В Перемышле желали основать братство по чину львовского, вместе с училищем, о чем и писали львовскому братству как сам епископ Михаил Копыстенский (от 1 июля и 30 августа 1592 г.), так и граждане (от 19 августа). И училище действительно учредили при помощи присланного из Львова дидаскала отца Александра, но учредили ли также и братство и получили ли на то грамоту от короля, неизвестно . В высшей церковной иерархии в течение 1592 г. произошла только одна перемена. Скончался Полоцкий архиепископ Афанасий Терлецкий, и король грамотою от 16 февраля пожаловал Полоцкое владычество Богушу Селицкому, с молодых лет постоянно служившему ротмистром в украинских королевских замках, и предоставил ему те же владения, какие держал его предместник, за исключением мстиславского Онуфриевского монастыря и имения Паныни, отданного королем князю Богдану Озерецкому. Но этот Богуш, в монашестве Нафанаил, был уже человек старый и болезненный, никакого участия в делах об унии не принимал, не ездил даже, подобно своему предместнику, на происходившие тогда Соборы, хотя оставался на кафедре до половины 1595 г. И нельзя не сознаться, что при назначении Богуша Селецкого на архиепископию король водился только желанием наградить его за прежнюю его службу, а вовсе не имел в виду дать в нем поборника унии. Гораздо важнее была другая перемена в высшей церковной иерархии, случившаяся в начале следующего (1593) года. В 13-й день генваря скончался в одном из имений Киево-Печерской лавры, Городке, киево-печерский архимандрит и епископ Владимирский и Брестский Мелетий Хрептович-Богуринский. |
| Патриарх Варфоломей еще более углубил эту линию. Его последним серьезным шагом, прямо направленным на унию с католицизмом, является заявление, принятое Константинопольским Патриархатом 26 декабря в г. Изник (Турция) на встрече представителей Поместных Церквей. В заявлении содержится призыв к " преодолению раскола между католиками и православными " , а также внешне благочестивая риторика, которой всегда прикрывались идеологи Ферраро-Флорентийской и Брестской уний, о том, что " христианский мир был разделен и раздроблен, что стало оскорблением чувств во всем мире… мы призываем всех работать в направлении диалога и правды… " . Естественно, в заявлении нет ни слова о необходимости покаяния католической стороны в многовековой кровавой антиправославной политике и о необходимости отказа от догматических искажений учения Церкви, содержащихся в католицизме. Данное заявление выглядит особенно абсурдным в ситуации, когда Ватикан совсем недавно официально, четко и недвусмысленно, провозгласил, что только Римская церковь является истинной Церковью. Печально, что заявление подписали представители всех Поместных Православных Церквей (кроме Русской, которая, как известно, прервала всех политические и дипломатические отношения с Константинопольским Патриархатом). Особенно печальным и настораживающим выглядит подпись представителя Иерусалимской Патриархии - при Патриархе Диодоре такое было немыслимо. Остается надеяться, что Соборы Поместных Церквей дезавуируют подписи своих представителей под этим антиправославным документом. Как уже отмечено выше, украинскую политику Константинопольского Патриархата следует рассматривать именно в этом проуниатском контексте. Весьма показательным в этом отношении является интервью одного из идеологов автокефалии, известного Руховского деятеля Игоря Юхновского, опубликованное 29 декабря 2000 года в Киевской газете " День " . Процитируем принципиально важные выдержки: " Как я вижу 2001 год? Думаю, в Украине будет единая Поместная Церковь… В дальнейшей перспективе вижу также объединение Православной Церкви с Греко-Католической… Начинать надо со снятия тех наказаний, запрещений в священнослужении и анафемы, которые наложила на украинских иерархов Московская Патриархия. Для этого Вселенский Патриарх должен созвать свой Синод, а возможно - Церковный суд. Речь идет о реабилитации теперешнего Патриарха Филарета и нескольких епископов УПЦ КП УАПЦ… Приветствовал бы еще одно нововведение-переход украинского православия на григорианский календарь… " (Напомню, что Филарет был предан анафеме, а остальные лишены сана за грех раскола, который, по учению Церкви, не смывается даже мученической кровью. Константинопольский Патриарх не имеет права изменять меры канонического прещения, наложенные на Филарета со товарищи законным Священноначалием Русской Православной Церкви - только оно имеет право выносить суждение о своих бывших клириках. - К.Ф.) |
| Между тем в начале 1593 года скончался владимирский епископ Мелетий Хребтович. На соборах в Бресте несколько раз присутствовал тамошний каштелян Адам Поцей. В последнее время он вписался в члены львовского братства. Кроме того, знаменитый князь Острожский знал его, как своего родственника, с лучшей стороны и рекомендовал на открывшуюся кафедру. Терлецкий постриг его в монахи, причем наименовал Ипатием, а митрополит посвятил его в епископа. По рождению православный, но воспитанный в протестантском доме Радзивилов и принявший сам протестантство, он не был щекотлив к перемене веры, и хотя снова принял православие, но не был ни знаком с его учением, постановлениями и историей, ни тверд в убеждениях. 479 Князь Острожский перенес на него расположение, какое прежде имел к Терлецкому и сделал его, еще новичка в его иерархическом положении и даже в вере, орудием странной политики, предложив ему вести дело унии. Странное было положение вещей, что как для людей своекорыстных, пользовавшихся смутами в свою пользу, так и для лучших ревнителей церковного блага и порядка, уния представлялась единственным исходом и убежищем. Князь Острожский написал к Поцею письмо, в котором, оплакивая бедственное состояние церкви, просил его предложить митрополиту и епископам обсудить это дело на соборе и снестись с Москвой и Волохами, чтобы вместе с ними позаботиться о соединении церквей (унии). 480 Как бы он ни понимал унию, но во всяком случае и у него в мысли и на устах было это слово, показывающее отклонение его от власти восточных патриархов и готовность к соглашению с римским первосвященником. Брестские соборы 1593 и 1594 гг. – Приготовительные действия Терлецкого и Поцея ко введению унии Собор 1593 года занимался только львовскими делами и отлучил Гедеона от епархии. Но Гедеон не подчинился соборному определению и продолжал вести себя по прежнему. Однако ж дело унии повел вперед не он. Он был слишком откровенен, горяч и решителен, а дело требовало сдержанности и осторожности, качеств, которыми в полной мере обладал луцкий епископ. При том-же нужно было привлечь на свою сторону могущественного владимирского епископа, который по своим связям, прежнему положению и близости к князю Острожскому, мог быть столь же полезен для дела унии, если станет на ее сторону, сколько и вреден, если останется на стороне православия. Терлецкий успел в этом и автор «Перестроги» подробно передает все доводы, которыми Терлецкий склонил Поцея на свою сторону. Затем о митрополите, по слабохарактерности его, нечего было много думать и – Терлецкий приступил к делу открыто. |
| Но фактом остается, что Терлецкий в июле или декабре 1594 г. решительно отмежевался от собора и его постановлений, хотя поддерживал в дни его работы (как видно из письма Рагозы к Замойскому от 2 июля 1594 г. 578 ) очень тесные и доверительные отношения с митрополитом. Столь решительное несогласие Терлецкого с собором делает еще более показательной позицию Ипатия Потея, который, как мы видели, поддержал митрополита и подписал вместе с ним соборное «деяние». Так или иначе, только новые документы смогут сделать картину более ясной. Те же источники, которые уже введены в оборот, вполне однозначно свидетельствуют о том, что в июне 1594 г. стал очевидным крах надежд на объединение двух программ реформ церкви – той, что была выдвинута братствами и светскими патронами церкви из числа знати, и той, какую отстаивало высшее духовенство. Более того, миряне заявили о намерении прочно держать церковь под своим контролем и осуществлять преобразования по своему усмотрению, подвергнув при этом резкой критике духовенство. Именно этот раскол в рядах православных лидеров и объясняет возобновление проунионной деятельности православных епископов непосредственно после собора 1594 г. 579 Итак, соборы 1590, 1591, 1593 и 1594 гг. сыграли очень большую роль в истории православной церкви. Как мы увидим, обращение православных епископов к идее унии было ответом на деятельность братств и соборное движение начала 1590-х гг. И совершенно прав Б.Н. Флоря, подчеркивая, что предыстория Брестской унии – это история брестских соборов 1590-х гг., взявших курс на глубокие и масштабные внутрицерковные преобразования 580 . Их решения, по справедливой оценке А. Беньковского, «составляли, по сути, широкую программу реформы церкви» 581 , нацеленную на кардинальное усиление независимости иерархии от мирян и государственной власти, укрепление авторитета епископов внутри церкви, резкую активизацию образовательной и просветительской деятельности, устрожение внутрицерковной дисциплины. Именно эти обновленческие стремления духовенства и конкурирующих с ним в реформаторском воодушевлении православных братств составляют тот непосредственный исторический контекст, в котором складывалась православная программа унии и который определяет в огромной степени содержание этой программы. |
|
|
