| Письмо 152 одному священнику, о внешних “мелочах” Вы, честный отче, считаете священнические одежды, бороду и волосы “мелочью”. Вас удивляет, что священноначалие беспокоится о них. Однако далее Вы говорите о важности проведения реформы, касающейся внешности и поведения священника. Как же согласуются “мелочь” и важность реформы? Каждый друг Церкви должен спросить себя: почему офицеры царя земного не протестуют против своей униформы, не протестуют ни таможенники, ни полицейские, ни лесники, ни железнодорожники? Они носят то, что предписывает начальство, без ропота и ведут себя так, как требуют правила. Как это возможно, чтобы одни только “офицеры” Царя Небесного восставали против своей “униформы” и правил поведения? Если народ хочет видеть своего батюшку в рясе, с бородой и длинными волосами, все остальные причины не обсуждаются. Если народу неприятно видеть священника в одежде торговца со стрижкой и без бороды, такую “реформу” нужно любой ценой прекратить, как оскорбляющую благочестие народа. В таком деле, следовательно, критерием является религиозное чувство народа и его суд, а не вкусы отдельных священников. Кроме того, если борода и длинные волосы не мешают поэтам, художникам, даже партийным вождям, почему же они будут мешать священникам Христовым, духовникам и пастырям народным? Блаженный Иероним с иронией писал о священниках своего времени, любящих внешний лоск: “Мне стыдно сказать, но есть люди, принимающие священнический или диаконский сан с той целью, чтобы свободнее общаться с женщинами. Они заботятся исключительно о своем костюме, длине волос, носят драгоценные перстни с бриллиантами; ходят, едва касаясь земли, чтобы не испачкаться. Можно подумать, что это новобрачные, а не священники!”. В античные времена борода была отличием философов. Однажды случилось так, что в силу появления множества философов-шарлатанов кесарь издал распоряжение обрить бороды всем философам. Эпиктет, величайший философ того времени, ответил на это: “Кесарь может лишить меня головы, но не бороды!”. Вот какое значение он придавал этому внешнему отличию своего звания. |
| Димитрий Ростовский Святитель Димитрий Ростовский: Тот, кто сделал святых близкими людям Ростов облетела весть – митрополит Димитрий скончался. Первой мыслью у всех было: «Потеряли!» и лишь потом поняли, осознали, что и «приобрели» Святитель Димитрий Ростовский: Тот, кто сделал святых близкими людям Ростов облетела весть – митрополит Димитрий скончался. Первой мыслью, первым чувством у всех было: «Потеряли!», и лишь потом, когда смолкли звуки панихиды, поняли, осознали, что и «приобрели»: от земных трудов призван он к новым трудам как молитвенник за Россию. Ростов — город русской святости Последнее время мы очень часто стали стремиться в страну далече, узнавать достопримечательности и интересные места за границей, совершенно забывая о своей стране, где немало интересного для пытливого взгляда путешественника, для молитв всегда спокойного и неторопливого богомольца. Святитель Димитрий Ростовский: жизнь в переездах - Лучше мы свои головы на плаху положим, чем бороды! – горячились они. Святитель ответил, не раздумывая: - Что отрастет – отсеченная голова или борода? - Борода. - Лучше не щадить бороды, которая все равно отрастет. А голова - только в воскресение мертвых… Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) Учредитель: Автономная некоммерческая организация информационно-познавательный центр «Правмир» (АНО «Правмир») (ОГРН 1107799036730) Главный редактор: Данилова А.А. Адрес электронной почты редакции: info@pravmir.ru Телефон: +7 929 952 59 99 Чтобы связаться с редакцией или сообщить обо всех замеченных ошибках, воспользуйтесь формой обратной связи . Републикация материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) возможна только с письменного разрешения редакции. Мнение авторов статей портала может не совпадать с позицией редакции. |
| Если я вам скажу, что вы по дороге платок потеряли или что вы идете не в ту сторону, куда вам нужно и т. п., – это еще не значит, что вы мой подсудимый. Точно так же не буду я вашим подсудимым и в том случае, когда вы начнете описывать меня, желая дать обо мне понятие вашим знакомым. Входя в первый раз в новое общество, я очень хорошо знаю, что надо мною делают наблюдения и составляют мнения обо мне; но неужели мне поэтому следует воображать себя перед каким-то ареопагом – и заранее трепетать, ожидая приговора? Без всякого сомнения, замечания обо мне будут сделаны: один найдет, что у меня нос велик, другой – что борода рыжая, третий – что галстук дурно повязан, четвертый – что я угрюм, и т. д. Ну, и пусть их замечают, мне-то что за дело до этого? Ведь моя рыжая борода – не преступление, и никто не может спросить у меня отчета, как я смею иметь такой большой носу Значит, тут мне и думать не о чем: нравится или нет моя фигура, это дело вкуса, и высказывать мнение о ней я никому запретить не могу; а с другой стороны, меня и не убудет от того, что заметят мою неразговорчивость, ежели я действительно молчалив. Таким образом, первая критическая работа (в нашем смысле) – подмечание и указание фактов – совершается совершенно свободно и безобидно. Затем другая работа – суждение на основании фактов – продолжает точно так же держать того, кто судит, совершенно в равных шансах с тем, о ком он судит. Это потому, что, высказывая свой вывод из известных данных, человек всегда и самого себя подвергает суду и поверке других относительно справедливости и основательности его мнения. Если, например, кто-нибудь на основании того, что мой галстук повязан не совсем изящно, решит, что я дурно воспитан, то такой судья рискует дать окружающим не совсем высокое понятие о его логике. Точно так, если какой-нибудь критик упрекает Островского за то, что лицо Катерины в «Грозе» отвратительно и безнравственно, то он не внушает особого доверия к чистоте собственного нравственного чувства. Таким образом, пока критик указывает факты, разбирает их и делает свои выводы, автор безопасен и самое дело безопасно. |
| По прибытии на фронт девушек-снайперов зачастую встречали недоверчиво, и только после контрольных стрельб, которые были определенным «испытанием на прочность», уважение со стороны старших товарищей сразу возрастало. «Я в прицел видела, что у него рыжая борода» Что было самым сложным на фронте? Сделать первый выстрел. Ведь в школе будущих снайперов учили стрелять исключительно по мишеням, а на фронте им пришлось столкнуться с живыми людьми. Работая только на переднем крае обороны, снайперы могли «охотиться» из траншей полного профиля и реже за передним краем – на нейтральной полосе, куда зачастую выдвигались, если оборона противника находилась далеко от наших позиций. Вследствие того, что расстояние могло быть небольшим и оптический прицел приближал цель в 3,5 раза (в основном, в годы войны советские снайперы использовали трехлинейную винтовку системы Мосина обр. 1891/1930 гг. с оптическим прицелом ПУ), зачастую можно было разглядеть обмундирование противника, очертания его лица. Кавалер ордена Славы Лидия Яковлевна Андерман, которой уже, к сожалению, нет в живых, рассказывала, что навсегда запомнила своего первого немца: «Я в прицел видела, что у него рыжая борода, какие-то рыжие волосы». Он еще долго ей снился даже после войны. Но сразу сделать выстрел получалось не у всех: естественная жалость и качества, свойственные женской природе, конечно, давали о себе знать при выполнении боевого задания. По мере постепенного привыкания к фронтовой повседневности в сознании вчерашних выпускниц снайперской школы происходил неизбежный перелом, никак не обусловленный появлением в их характере крайних форм жестокости. Это отмечала в своих воспоминаниях снайпер А.П. Медведева-Назаркина: «Мне, обычной девушке, было очень трудно освоиться на фронте и стрелять в людей, хотя и понимала, что стреляю по врагам. Видя людское горе, слезы и кровь родной земли, я поняла, что не может быть жалости к лютому захватчику». Близость смертельной опасности, гибель боевых товарищей, трагические известия из дома – все это оказывало влияние на женскую психику. И в такой ситуации вопрос о том, надо ли идти и выполнять свое боевое задание не вставал: «…Я должна взять оружие в руки и мстить сама. Я уже знала, что у меня никого из родных не осталось. Моей мамы нет…». Важно сделать единственно верный выстрел |
| Я поднимаю голову. Красное на меня идет, покачивается, горит, как пунцовый шар… И я радостно узнаю Михайлу, который тесал лопаточку. Он двигается навстречу и весь сияет. Намасленная голова сияет на обе стороны, красное лицо сияет, и красная борода как веник, и новая красная рубаха – пузырями. А на сапоги даже смотреть больно. Он радостно надвигается на меня, раскидывает руки… Рот его широко разинут, борода прыгает, хохочет. Я замираю, не знаю – как же теперь мне быть? А он все ближе, он меня свалит в лужу… Но вот он делается ниже, ниже. Я вижу, что он садится, будто играет в коршуна… схватывает меня и вдруг поднимает на страшную высоту, над страшной лужей! Как хорошо отсюда – и хорошо и страшно. Все, все – другое совсем: и сосульки, и последний снежок на крыше, и пестрые бабы за забором, в зеленых и красных юбках, сигают через лужи, и красные шары где-то, и синие… – Держись!.. – рычит Михайла, раскачивая меня над лужей. Я слышу, как кричит нянька – черный ее платочек с красными и зелеными цветами, – но Михайла тискает меня ласково и урчит, урчит. От него пахнет деревянным маслом , красной рубахой, винными будто ягодами, мятными пряниками, хлебом, овсом и чем-то еще, таким приятным, теплым, стружками даже пахнет, чурбачками. Он жмет меня под коленки одной рукой, другою вытирает наотмашь рот, зевает и рычит мне в ухо: – Ну!.. Хрястос Воскреси!.. И мочит сладким теплом мне губы, колется бородой. И только голубоватые сонные глаза я вижу. Он тихо ставит меня на доску, придерживая за калошки, чтобы все было аккуратно. Я, как во сне, в испуге, в радости непонятной. Я его очень люблю, и лошадь за решеткой. И так хорошо и страшно висеть над лужей. А он, через мою голову, тянется и рычит: – Домна Семеновна! А Хрястос Воскреси!.. Я слышу, как чмокаются они через мою голову, – раз и раз и еще раз, – боюсь, что упаду в лужу, и схватываюсь за плисовые штаны Михайлы. – Ну-ну, воистину… насосался уж, батюшка!.. – ворчит нянька, хватая меня за плечи. – Рабенка-то уронишь… – Домна Семеновна!.. – вскидывает Михайла руки, будто лететь хочет. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 44 голоса: 3.9 из 5) Прослушать стихотворение 42:40 Жил-был царь Берендей до колен борода. Уж три года Был он женат и жил в согласье с женою; но все им Бог детей не давал, и было царю то прискорбно. Нужда случилась царю осмотреть свое государство; Он простился с царицей и восемь месяцев ровно Пробыл в отлучке. Девятый был месяц в исходе, когда он, К царской столице своей подъезжая, на поле чистом В знойный день отдохнуть рассудил; разбили палатку; Душно стало царю под палаткой, и смерть захотелось Выпить студеной воды. Но поле было безводно… Как быть, что делать? А плохо приходит; вот он решился Сам объехать все поле: авось попадется на счастье Где-нибудь ключ. Поехал и видит колодезь. Поспешно Спрянув с коня, заглянул он в него: он полон водою Вплоть до самых краев; золотой на поверхности ковшик Плавает. Царь Берендей поспешно за ковшик — не тут-то Было: ковшик прочь от руки. За янтарную ручку Царь с нетерпеньем то правой рукою, то левой хватает Ковшик; но ручка, проворно виляя и вправо и влево, Только что дразнит царя и никак не дается. Что за причина? Вот он, выждавши время, чтоб ковшик Стал на место, хвать его разом справа и слева — Как бы не так! Из рук ускользнувши, как рыбка нырнул он Прямо на дно колодца и снова потом на поверхность Выплыл, как будто ни в чем не бывало. «Постой же! (подумал Царь Берендей) я напьюсь без тебя», и, недолго сбираясь, Жадно прильнул он губами к воде и струю ключевую Начал тянуть, не заботясь о том, что в воде утонула Вся его борода. Напившися вдоволь, поднять он Голову хочет… ан нет, погоди! не пускают; и кто-то Царскую бороду держит. Упершись в ограду колодца, Силится он оторваться, трясет, вертит головою — Держат его, да и только. «Кто там? пустите!» — кричит он. Нет ответа; лишь страшная смотрит со дна образина: Два огромные глаза горят, как два изумруда; Рот разинутый чудным смехом смеется; два ряда Крупных жемчужин светятся в нем, и язык, меж зубами Выставясь, дразнит царя; а в бороду впутались крепко |
| Первой и типической личностью выступает пред нами протопоп Аввакум. Это был человек железной воли и непреклонного, неуступчивого характера, фанатик в преследовании своих целей и в защите своих убеждений. В приход, где он был священником, приходят музыканты с медведями. Аввакум считает такое скоморошество грехом. Без дальних околичностей он ломает маски и бубны; один медведь избит им, другой выпущен в поле. В другой раз призывают его благословить сына одного важного боярина. У боярского сына выбрита борода – этого довольно, чтобы Аввакум наотрез отказал в благословении: выбритая борода, по выражению Аввакума, – «блудоносный образ» 57 . Раз Аввакум решился унимать блуд по соседству; до полутора тысяч мужиков и баб окружили его и сильно избили за такую попытку. В Тобольске Аввакум с местным архиереем велели тело сына боярина Петра Бекетова кинуть на улицу собакам 58 . Во всех этих поступках виден человек, не отступавший ни перед кем и ни перед чем, если его задевали за живое. Явное расположение женской половины царского семейства (Аввакум говорит о спорах царя Алексея Михайловича с супругой из-за старообрядцев), сочувствие бояр, большинство которых было враждебно Никону, и нерешительность в характере Алексея Михайловича, – все это много содействовало тому, что личный враг Никона – Аввакум приобрел большой вес и сделался предводителем большой партии. У Аввакума были подобные же сподвижники: Логин, когда его расстригли из священников, плевал через порог в алтарь на Никона и сняв с себя рубашку бросил ее ему в глаза. Надобно заметить, что эта сцена происходила в присутствии царицы 59 . Священник Неронов, по удалении Никона, дозволял себе останавливать службу в Успенском соборе, когда пели тройную аллилуию и запрещал петь ее 60 . Каковы были расколоучители, таковы и многие из их последователей. Когда в Ниловой пустыне стали служить на пяти просфорах по новому положению, предстоящие воспротивились. Пономарь ударил священника кадилом с горячими угольями в голову так, что уголья разлетелись. |
| Много старинных икон перешло в руки раскольников также из частных домов во время господства чумной заразы, когда многие, до того бывшие в православии, были привлекаемы в раскол. Но самое дорогое приобретение для беспоповской Преображенской общины сделал Ковылин. Его винный погреб был по соседству с церковью св. Анастасия на Неглинной. Священник этой церкви нередко заходил к нему и Ковылин вошел с ним в сделку. Решено было сделать снимки со старинных образов, бывших в церкви, и поставить, их на месте оригиналов, а оригиналы отдать Ковылину. Священник, получив значительную сумму денег, сделал по условию. Приобретя эти образа из церкви Анастасии, Ковылин распустил молву, что они приобретены из Успенского собора. Слух о сделке дошел до правительства. Священник был отрешен от места и у беспоповцев Преображенской общины, где Ковылин был старшиной, сделан был обыск, но образов не нашли. Они были зарыты в овес или как другие говорят в рожь у крестьянина с. Черкизова, Данила Керова и, пролежав там несколько лет, были вынуты только когда это можно было сделать безопасно. Священник, оказавший такую услугу Ковылину, был обеспечен им: он до конца жизни получал от Ковылина по 25 рублей в месяц пенсии. Мы видели уже как воспользовались федосеевцы 1812 годом. Во всем приверженцы старинного, последователи раскола были естественно еще строптивее там, где дело шло об изменении их домашних, частных обычаев, где предписания распространялись даже на личный вкус. Законы о брадобритии и новом платье вызвали самое энергичное сопротивление. В XVI ст. в России уже установилось мнение, что борода должна быть неприкосновенна, что бреют бороды только еретики. Иван IV Васильевич в споре с папским легатом Антонием Поссевином замечает легату, что у него борода подсечена 69 : в глазах царя-богослова это – одно из доказательств еретического уклонения папства от истинной церкви. Стоглав запрещал стричь бороду. Мы видели, как протоп. Аввакум отзывался о брадобритии: для него обритое лице было «блудоносный образ». |
| Стоят три терема златоверховые; Во первомто терему млад светел месяц, Во второмто терему красно солнушко, В третьемто терему часты звездочки. Млад светел месяцто хозяин наш, Красно солнушкото хозяюшка, Часты звездочки-малы детушки 35 . И подарки таких хозяев-золотой перстень, золотая гривна, частый бархат-также имеют глубинную семантику, о которой далеко не всегда помнили сами колядовщики, да и их слушатели. В рассмотренном ключе и восхваления богатств, которых немало в фольклоре, могут быть поняты уже не в качестве символов силы, а как своеобразная эстетизация природных ценностей, даров природы. Вспомним богатства Садко, морских и лесных царей, Кощея Бессмертного или отнюдь не осуждаемую былиной похвальбу своими несметными богатствами Дюка Степановича (Гильф. III 225). Богатство, драгоценные металлы и камни имеют в фольклоре отнюдь не только утилитарное, но и эстетическое значение, хотя глубинная причина этого-связь богатства с природой-или вообще не была до конца осознана древним человеком, или постепенно наполнилась им социальным значением. Остались только поэтические образы, изменившие со временем свою семантику. С дорогими металлами связана в фольклоре, например, иерархия красоты. Меди, серебру и золоту соответствуют свои ступени красоты. В сказках о трех царствах самая прекрасная девица живет в золотом царстве, и степень красоты девушек снижается до медного царства 36 . «Золотой» в фольклоре-всегда высшая степень оценки. У Киреято у Митрича Золотая борода, Золотая борода Да позолоченный усок, Позолоченный усок, По рублю- το волосок, 37 , – поется в одной из колядок. Мотив драгоценных материалов преобладает и в поэтических описаниях златоверхих теремов, вознесшихся на семи столбах, обнесенных серебряным тыном с жемчужинами «на всякой тынинке» 38 . Подобным же образом описываются и сказочные врата Казани в одной из величальных песен: Ворота были стекольчатыя, Подворотня решётчатая, Да защёлка серебряна, Да кольцо позолочено, Да бульёто бульчистоё, Да бульё чисто золото, |
| — Простите, я во всем виноват. Не надо было мне вмешиваться в беседу почтенного Паши и уважаемого Аркадия. Ван Цицун приехал из Шанхая. Его папа был великим бадминтонистом. Даже чемпионом мира. А теперь он основал в Москве школу бадминтона. Многие хотели поступить в эту школу или отдать в нее своего ребенка. Так что, вернее всего, Ван Цицуну придется остаться в Москве надолго, и он будет учиться в одном классе с Алисой Селезневой. Русский язык Ван Цицун выучил уже на каникулах и говорил на нем, хоть и с акцентом, не хуже Пашки Гераскина. Он оказался замечательным математиком. Китайский ученик имел только один большой недостаток: он был очень дисциплинированным, аккуратным и совсем не любил шалить, шуметь, убегать с уроков и совершать необдуманные поступки. По сравнению с ним даже заядлый отличник и тихоня Аркаша Сапожков выглядел отпетым хулиганом. — Если будут записывать, — сказала Маша Белая, — запишите меня на тайну Синей Бороды. — Простите, это сказка? — спросил Ван Цицун. — Вот я и хочу узнать, Синяя Борода был сказкой или жил на самом деле? Ну что вы смеетесь? Неужели вам неинтересна такая историческая тайна? — Мы потому смеемся, — ответила двойняшка Маши Наташа, — что Синяя Борода обязательно на тебе женится, а потом тебя убьет. — Мы еще посмотрим! — возмутилась Маша Белая. — В те времена, когда он жил, женщины были робкие и слабенькие. А у меня, к вашему сведению, есть черный пояс карате. Кто не верит, может на меня напасть. — Все равно, — сказала ее сестра, — замуж тебе рано. Вот я пожалуюсь вечером маме, что ты решила стать восьмой женой Синей Бороды, посмотрим, что мама на это скажет. Маша обиделась на Наташу. Они всегда спорили, хотя были так похожи друг на дружку, что даже мама их путала. Вернее, она их не путала, она точно знала, что у нее две дочки — Маша и Наташа, у одной родинка на правой щеке, а у другой на левой. Но всегда сбивалась — у кого же из дочек на какой?.. — Девочки, не спорьте! — попросила Алиса Селезнева. — Лучше ты, Наташка, скажи нам, какую историческую тайну хочешь разгадать. |
|
|
