| Двумя наследниками всей власти Владимира, как предположил А. Поппе, были свв. Борис и Глеб. 862 А. В. Назаренко согласен с ним в отношении Бориса, но не ясно, был ли самостоятельным князем Глеб. Нестор в «Чтении» утверждал, что он находился постоянно в Киеве при отце. Из летописного сказания «О убиении Борисове» и «Сказания страсти» (Анонимного) известно, что во время смертельной болезни св. Владимира при нем находился Борис. Князь действительно мог, выделив уделы свв. Борису и Глебу, оставить их при себе, и это должно было серьезно обеспокоить старших братьев. Возможно, Владимир изначально не хотел следовать традиции перехода уделов по наследству от брата к брату (corpus fratrum). Например, после смерти Изяслава в 1001 г. Полоцк никогда больше не шел в переделы. Сначала он отошел к его сыну Всеславу, а после смерти нового князя в 1003 г. к его брату Брячеславу. Ярослав оставался в эти годы в Ростове. Передел 1010 г. мог быть вызван тем, что у Вышеслава в отличие от Изяслава не осталось сыновей. При этом наследование Киевского стола не обязательно связывалось Владимиром с правлением в Новгороде. Третий сын, по Титмару, – это Святополк Ярополчич. Хронист полагал, что он так и остался в заключении, а после смерти Владимира бежал к тестю, бросив в темнице жену. Как доказал А. В. Назаренко, Святополк появился в Польше только после проигранной осенью 1016 г. Любечской битвы. Установлено, что было две эмиссии монет этого князя, что указывает на два княжения. 863 Следовательно, он никуда не бежал в 1015 г., а оставался в Киеве. Ни один русский источник не сообщает, что в момент смерти отчима Святополк был в заключении. В «Повести временных» лет» и в НС написано, что когда Владимир умер, «потаиша и, б бо Святополкъ Кыев ». В «Сказании страсти» (Анонимном), наоборот, сказано, что он сам пытался скрыть смерть отчима от киевлян. Нестор сообщает в «Чтении»: «Таче ув д въ, оканьныи сынъ Святополкъ, и акы радуяся отн смерти, вс де на коня и скоро доиде Кыева града, и с де на стол отца своего». Для того чтобы примирить версии Титмара и летописную, выдвигалось предположение, что Святополк жил под наблюдением в городе Вышгороде близ Киева. 864 |
| Святым благоверным князьям Борису и Глебу, в крещении Роману и Давиду Аудио: О, двоице священная, братия прекрасная, доблии страстотерпцы Борисе и Глебе, от юности Христу верою, чистотою и любовию послужившии, и кровьми своими, яко багряницею, украсившиися, и ныне со Христом царствующии! Не забудите и нас, сущих на земли, но яко теплии заступницы, вашим сильным ходатайством пред Христом Богом сохраните юных во святей вере и чистоте неврежденными от всякаго прилога неверия и нечистоты, оградите всех нас от всякия скорби, озлоблений и напрасныя смерти, укротите всякую вражду и злобу, действом диавола воздвизаемую от ближних и чуждих. Молим вас, христолюбивии страстотерпцы, испросите у Великодаровитаго Владыки всем нам оставление прегрешений наших, единомыслие и здравие, избавление от нашествия иноплеменных, междоусобныя брани, язвы и глада. Снабдевайте своим заступлением (град сей и) всех, чтущих святую память вашу, во веки веков. Аминь. Перевод: О двое священных братьев прекрасных, доблестные страстотерпцы Борис и Глеб, с юности послужившие Христу верой, чистотой и любовью, и кровью своей, как порфирой , украсившиеся, и ныне с Христом царствующии! Не забудьте и нас, живущих на земле, но как горячие заступники вашим сильным ходатайством перед Христом Богом сохраните юных в святой вере и чистоте неповрежденными от всякого прикосновения неверия и нечистоты, оградите всех нас от всяческих скорбей, причинения нам зла и внезапной смерти, укротите всякую вражду и злобу, под диавольским воздействием воздвигаемую от ближних и дальних. Молим вас, христолюбивые страстотерпцы, испросите у Щедрого Владыки всем нам прощение прегрешений наших, единомыслие и здоровье, избавление от нападения иноземцев, междоусобной войны, эпидемии и голода. Сохраняйте своим заступничеством (город этот и) всех, почитающих святую память вашу, вовеки. Аминь. Преподобному Серафиму Саровскому 1 О пречудный отче Серафиме, великий Саровский чудотворче, всем прибегающим к тебе скоропослушный помощниче! Во дни земнаго жития твоего никтоже от тебе тощ и неутешен отыде, но всем в сладость бысть видение лика твоего и благоуветливый глас словес твоих. |
| Эти священные места – как бы маяки, населяющие Русскую землю. Пространство как бы нуждается в том, чтобы оно было как можно больше населено историческими воспоминаниями и церковными реликвиями. И не случайно автор «Сказания о Борисе и Глебе» говорит, что оба брата были просты и смиренны, на «высокая мста и жилища (селения.– Д. Л.) въселистася». Священные места в Русской земле представляются автору как некие возвышенности, вышки, созданные людьми. Они расставлены по всей Русской земле. Борис и Глеб – защитники не одного какого-либо города в Русской земле, но всех: в отличие от Дмитрия Солунского, говорит автор «Сказания», обращаясь к Борису и Глебу, «вы не о единомь бо град, ни о дъву, ни о вьси (одном селе.– Д. Л.) попечение и молитву въздаета, нъ (но) о всеи земли Русьски». Говоря о чудесах, происходящих от места их погребения, автор подчеркивает, что чудеса эти совершались над всеми, приходящими из самых дальних стран: «Не нашему единому языку тъкъмо подано бысть Бъгъмь, нъ и вьсеи земли спасение...» Человек стремится подчинить себе, освоить как можно более обширные пространства. Мы привыкли соединять в своих представлениях монументализм с неподвижностью и косностью, но монументализм XI–XIII веков был монументализмом движения, монументализмом динамическим. Владимир Мономах постоянно подчеркивает многочисленность и быстроту своих походов. Летописец в «Повести временных лет» также больше всего говорит о походах, о движениях масс войск. Быстрота передвижения – это как бы символ власти над пространством. Монументальность XI–XIII веков – это прежде всего сила, а сила – это масса в движении. Для динамического стиля характерно динамическое же описание явлений природы, из ряда вон выходящих явлений: грозы (грозы зимой, грозы во время битвы), нашествий саранчи, засухи, наводнения, обратного течения воды в Волхове, землетрясения. Но движение в пространстве – это и движение во времени. Отсюда особый историзм эстетических представлений Древней Руси. События современности оцениваются и приобретают особую значительность на фоне событий прошлого. |
| – Попытаемся, – сказал отец диакон, – ведь никакого другого храма нет пока в поле видимости. Но добрались мы до него неожиданно легко и быстро, хотя дорога, к нему ведущая, оказалась очень своеобразной: чуть ли не в тоннеле из-за тесно стоящих деревьев с одной стороны и земляной стены склона – с другой; совсем узкая – двум машинам никак не разойтись – и крутая: забирала резко в гору. Размышляя о том, куда приведет нас эта загадочная дорога, и весьма опасаясь встречного движения, мы тем не менее вмиг очутились на вершине горы и въехали прямо во двор храма! Никого не было видно вокруг, и только какая-то женщина подметала веничком каменное крыльцо. – Во имя кого построен этот храм? – спросил Алексей, выйдя из машины и пасхально поприветствовав ее. – Вообще-то мы ищем храм, посвященный Святым Борису и Глебу. – Ну, так вы как раз к ним и приехали, – мягко улыбаясь, ответила женщина. Невероятно! Первый храм, который оказался на нашем непростом, в буквальном смысле слова извилистом пути, был именно тот, который мы так долго искали! И хотя в Вышгороде есть несколько церквей, мы их даже не увидели. И мы словно намеренно пересекли весь город и выехали даже на другой берег Днепра, чтобы увидеть этот храм во всей его красе: на самой высокой точке Ольгиной горы, над синими водами Киевского водохранилища, – с блестящими покатыми кровлями, сверкающим на солнце куполом и устремленной к небу колокольней! Издалека он выглядел как маленький сказочный з а мок, где живут два прекрасных царевича-князя, которые, конечно же, будут рады стать верными друзьями каждому, кто искренне и чистосердечно этого пожелает. А вблизи храм стал вдруг походить на большой корабль с наполненными ветром парусами двух сильных мачт, уверенно и спокойно держащий курс к заданной цели. Это сходство как нельзя более удачно дополняло сверкающее на его фоне Киевское «море» – водохранилище. Мы вошли в храм... Два юных древнерусских воина, облаченные в плащи и кольчуги и вооруженные мечами, смотрели на нас с большой, в полный человеческий рост, иконы. Она стояла прямо напротив входа, на полу, и было живое ощущение, что святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб сами вышли нам навстречу... |
| Таков миф о начале Москвы, и самое удивительное, что как будто бы этот миф чуть ли не сознательно жирарианский. Москва — Третий Рим, потому что как и Первый, как и Второй, основана на «кровопролитии»; это проговаривается ясно, прямо, открыто. Но если мы в этиологическом мифе находим и кровопролитие, и адюльтер, и домино мести-насилия, и двойников/братьев, и галлюцинаторного монстра (еще и с прямым упоминанием «треугольности») — то тут действительно сложно не вспомнить жирарианские выкладки. Жирар, конечно, учил о том, что описанные структуры суть структуры демонической/языческой религиозности, дезактивированные христианством, а тут — миф о начале столицы христианского царства: и самое удивительное, что трудно отделаться от ощущения, что авторы Сказаний тоже как будто бы видят здесь некую странность, и пишут как будто бы с какой-то задней критически-«жирарианской» мыслью; так или иначе, такие они — предания древней православной Московии: « Князь Андрей повелел княгиню Улиту взять и мучить ее разными муками лютыми, а затем предал ее злой смерти … приказал боярина Стефана, казнить, а детей его замучить лютыми разными муками. И тут боярин Кучка и сыновья его злейшую кончину приняли. … детей Стефана, замучил разными муками и все имение их, золото, серебро и прочее богатство, разграбив, отослал к себе … И воздал он хвалу Христу-Богу, и Богородице, и всем святым за то, что помог ему Бог победить и отмстить ». Бог помог лютым пыткам и казням, грабежу, убийствам, мести. Какое, однако, откровенное описание насильственного перераспределения власти и собственности! Московское благочестие! Московско-«православная» тео-полито-логия! Поразительно, что тут есть прямая отсылка к Борису и Глебу — то ли в окончательном ослеплении властью-насилием — полном непонимании, что история Бориса и Глеба и вот эта мифическая история основания Москвы прямо противоположны — то ли (кто знает?) как намек, скрытое указание именно на эту явную противоположность. Вся эта в высшей степени противоречивая констелляция тем/идей/проблем эмпирически явлена, может быть, в наиболее ясном виде в казни святого митрополита Филиппа по приказу православного царя Ивана IV Грозного (поколение спустя после написания текстов Иосифа, Нила, «Дракулы»), а поэтому наш следующий текст — «Житие митрополита Филиппа. Песнопения службы митрополиту Филиппу» (и «житие», и «песнопения» написаны по историческим меркам «сразу после» казни митрополита — в ту же эпоху). |
| Для повсеместночтимых святых необходимо было их житие, а при Ярославе Мудром оно не появилось. Это обстоятельство дает повод думать, что в то время еще не была составлена полная (с житием) служба Борису и Глебу, которая бы свидетельствовала об их официальной канонизации. (Подробнее об этом см.: Ужанков А.Н. О времени сложения служб и датировке житий святых Бориса и Глеба.) В определенной степени подтверждением такого положения дел может служить молчание о первых русских святых тех древнерусских произведений 30-40-х годов XI в., которые затрагивают проблемы русской Церкви. Прежде всего, это " Слово о Законе и Благодати " Илариона. Воздав хвалу Ярославу Мудрому, Иларион и словом не обмолвился о его стараниях по канонизации Бориса и Глеба, не упомянул и их самих, как первых русских святых и покровителей Руси, ибо, вернее всего, тогда, при Ярославе, его усилия не дали ожидаемых результатов: Византия не пошла на канонизацию невинноубиенных русских князей и не признала святыми кровных братьев Ярослава. На этот существенный факт уже обращали внимание исследователи. Когда же русские письменные источники стали называть Бориса и Глеба святыми? Никто прежде не задавался этим вопросом, а мне кажется, ответ на него поможет решить стоящую перед нами задачу. Древнерусские писатели - православные верующие, в большинстве своем - священники и монахи. И для них упоминание первых русских святых имеет особый смысл, подчеркивает достоинство русского христианина. Поэтому можно предположить, что сразу же после официальной (т.е. признанной и византийской Церковью) канонизации Бориса и Глеба, это событие нашло отражение в древнерусской литературе. И раз их не упоминает " Слово " Илариона, то, значит, официального признания святыми Бориса и Глеба в то время еще не было. Обратимся к основному нашему историческому источнику - " Повести временных лет " и посмотрим, когда в ней Борис и Глеб стали называться святыми. В летописной повести под 1015 г. сказано: " блаженый Борисъ венець приимъ от Христа Бога съ праведными, причетъся съ пророкы и апостолы, с ликы мученичьскыми водваряяся..., воспевая съ ангелы и веселяся с лики святыхъ " , то есть, попал в рай к праведникам, но на протяжении всей статьи ни разу не назван святым. Также и Глеб, который по кончине " прия венець, вшедъ въ небесныя обители " , в то время, как его убийцы возвратились к Святополку, как " грешници въ адъ " . Правда, нужно подчеркнуть, что летописец отметил проявление у них дара чудотворений, поскольку они " с верою даета ицеленье: хромым ходити, слепымъ прозренье, болящим целбы, окованым разрешенье, темницам отверзенье, печалным утеху, напастным избавленье " и т.д. |
| Великую Субботу, Пасху, Воздвижение, во дни апостолов, на Преображение, в день поминовения умерших, на Преполовение, Вознесение и Пятидесятницу – все те же, что и ныне; е) “Святый Боже”, положенное на ноты; ж) воскресное: “Всякое дыхание” – на 8 гласов; з) припев на 9-й песни в день Введения и припев вседневный – последнего нет у нас; и) полиелей, состоящий из одного псалма: “Исповедайтеся Господеви”, – на 8 гласов, по нескольку стихов на каждый глас; к) песнь на Пасху – “Христос воскресе”; л) так названные азматики (ασμα – песнь), или отрывки из псалмов, распетые на 8 гласов с припевами: Аллилуйя и Слава Тебе, Боже, – это, вероятно, часть особого последования вечерни и утрени, которые назывались песненными ασματικη ακολουθια [песенное последование (греч.)]), потому что от начала до конца пелись, – последования, давно уже не существующего в Церкви; м) светильны воскресны, или экзапостиларии, и стихиры евангельские – те же, что и ныне; н) наконец, три песни Богородице и песнь великомученику Георгию (последняя, кажется, позднейшего письма). Из русских святых есть здесь два кондака святым Борису и Глебу и был кондак преподобному Феодосию Печерскому. Нотные знаки в Кондакаре смешанные: азбучные и крюковые. Буквы для этих знаков употребляются большею частию греческие, но иногда и славянские (например, д, ц). Между крюковыми знаками встречаются линии, начертанные в разных направлениях, от одной до пяти, точки, точки вместе с линиями, запятые, запятые вместе с точками и под. Стихи, положенные на ноты, писаны по обычаю без всякого сокращения и титл, чтобы над каждым слогом надписать нотный знак, но, кроме того, между отдельными слогами каждого слова вставлены многие согласные и гласные буквы без всякого смысла, а только для надписания над ними нот и для растянутости пения, так что иногда одно слово тянется на две или три строки. При этом для певцов нередко употребляются музыкальные знаки: неагие, неанеее, анаагиа и другие подобные. В Кондакаре одна ипакои, именно на Воздвижение, сначала изложена в славянском переводе, потом в греческом подлиннике, и над славянскою помещены все те нотные знаки, какие стоят над греческою, хотя число слогов в той и другой различно, это показывает, что у нас тогда в церковных песнях вполне удерживались ноты греческие, вследствие чего при неодинаковом количестве слогов в переводе сравнительно с подлинником неизбежно писались даже над буквами безгласными. |
| Он прославился также как храбрый и искусный воин, поэтому отец поставил его во главе своего войска в походе против печенегов. Пока кн. Борис был в походе, кн. Владимир умер, а старший его сын Святополк объявил себя вел. князем Киевским. Дружина уговаривала кн. Бориса пойти в Киев и занять великокняжеский престол, но благочестивый князь, не желая междоусобной войны, распустил свое войско. Святополк не поверил искренности брата и подослал к нему убийц. Предупрежденный о вероломстве, кн. Борис, ставя превыше всего любовь и правду, не стал скрываться и, подражая мученикам первых веков христианства, спокойно встретил смерть. Убийцы настигли его во время утренней воскресной молитвы на берегу реки Альты. После этого Святополк столь же вероломно умертвил и брата Глеба, который также предпочел смерть междоусобной войне. Божие отмщение настигло властолюбца: Святополк был изгнан из Киева и скитался, подобно первому братоубийце Каину, нигде не находя себе пристанища и покоя, а затем бесславно погиб. Память мученикам и страстотерпцам Борису и Глебу отмечается 24 июля/6 авг., 5/18 сент. и 2/15 мая (перенесение мощей в 1115). В Великороссии весеннее празднование свв. Бориса и Глеба называлось Соловьиным днем, т. к. в это время прилетали соловьи. С праздником свв. Бориса и Глеба было связано довольно странное поверье: этот день называли «барыш-день», и св. Бориса считали барышником. Во многих местах купеческий люд праздновал св. Бориса в надежде получить за это в течение всего года барыши. Очевидно, что приурочение этого поверья и обычая к празднику и имени св. Бориса основано на созвучии слов Борис и барыш, тем более что в старину день св. Бориса часто назывался «барыш-днем». Это, напр., можно видеть из следующего места Ипатьевской летописи: «Великий Всеволод Суждальский на Боришь день отда Верхуславу дщерь свою за Ростислава». В разных местах России этот майский день называли по-разному: Борис и Глеб Сеятели, Борисов день, Борис-День, Бырышдень, Соловьиный праздник, Соловьиный день, Свистозарник, Свистуньи, Свистопляски. |
| К изучению вопроса о проникновении христианства из Византии на Русь редко обращаются историки, одинаково хорошо знающие обе цивилизации и относящиеся к ним источники. В результате исследователи приходят к скоропалительным выводам, делая акцент либо на различии, либо на сходстве культур, что лишь затрудняет восстановление реальной исторической картины. Одни, например, утверждают, что русское православие сильнее чувствовало нравственные стороны христианства, что, по сравнению с более догматическим, «эллинизированным» и «ориентализированным» восприятием, предположительно, господствовавшим в Византии, 138 оно полнее раскрыло опыт умаленного, страдающего Христа. Другие, напротив, не видят в русской средневековой литературе и этике ничего, кроме слабого подражания византийским образцам, а в более поздний период – в основном некритического заимствования западных идей. 139 Такие обобщенные подходы к изучению средневековой Руси, стимулирующие, возможно, работу мысли, вряд ли исключают очевидный факт преемственности между Византией и Русью в понимании и исповедании одной и той же православной Традиции. Литургические тексты, использовавшиеся на Руси, являлись точными и буквальными переводами с греческого языка. Переводная церковно-житийная литература служила примером для русских агиографов. Это относится к первым русским святым Борису и Глебу – сыновьям св. Владимира, которые были убиты своим братом Святополком и почитались как символы христианского смирения и кротости. Сказание XI в., повествующие об их кончине, строго соответствует традиции раннехристианских Acta Martyrum. 140 То же самое можно сказать о богатой аскетической и духовной литературе, а также о духовном опыте русских святых монахов. Отражая местные условия, нравы и политическую ситуацию, они, тем не менее, всегда отождествляют себя с эпохой святых отцов, т. е. с традицией христианского Востока, полученной через посредничество Византийской Церкви. Особое внимание главным образом западными историками часто уделяется тому, что называется византийским цезарепапизмом, и его наследию на Руси. |
| Благодаря этому знаменное пение в Русской Православной Церкви сразу стало обретать свой колорит, генезисом которого были греко-славянские прототипы. Древнейшим памятником такого рода русского музыкального творчества является кондакарное пение, изложенное, в Кондакарях XI-XII вв. особыми, доныне не полностью разгаданными нотными крюками (кондакарное знамя), и так называемое стихирарное пение, находящееся в богослужебном, - нотном Стихираре ХШ века в честь святых Бориса и Глеба. По (согласному мнению исследователей нашего древнецерковного пения, знаменные мелодии Стихираря Борису и Глебу являются прототипом для всех прочих, впоследствии возникших русских распевных мелодий, как осмогласных, так и не осмогласных. По мере овладения музыкальным характером и техникой знаменных мелодий русские мастера, пения все более и более устремлялись в своей музыкально-творческой деятельности к обогащению песенного репертуара. Знаменные мелодии бесконечно варьировались, а приносимые из соседних православных, стран, песнопения обрабатывались и приспосабливались к русским самобытным церковно-певческим понятиям и вкусам, и, наконец, самостоятельно раздавались совершенно новые, собственно русские распевные мелодии. Мелодии, творчески переработанные, я также новые мелодии русские называли обычно тоже знаменными, так как, их записывали знаменами. Мелодии эти отличались одна от другой не музыкальным характером, а большей или меньшей широтой развития своей мелодической основы. Как основной, путевой, подобно столпу на котором утверждалось все церковное осмогласие, знаменный распев назывался также путевым, столповым. Протяжный расцвеченный мелодическими украшениями распев назывался большой, знаменный, а более простой сокращенный - " алый знаменный. Знаменные мелодии, разнившиеся между собой в " музыкальных частностях имели названия средний, большой, новгородский, псковский, баскаков, лукошков запевы. В большинстве случаев эти наименования говорят о творцах мелодий или местности где образовался или преимущественно употреблялся напев. Все русские распевы обычно разделяются на полные, заключающие в себе все восемь гласов богослужебного пения, и неполные, не содержащие всего осмогласия. Последние образуют отдельные, самостоятельные группы мелодий и употреблялись в Русской Церкви лишь в известное время богослужения или на особые случаи, о чем говорят и их названия, например: " Перенос постный " , " Агиос задушный " . По характеру музыкальной структуры все мелодии подобных песнопений в основном являются видовыми вариантами знаменного распева. Уклонение сочиненной или переработанной мелодии от музыкального стиля знамен наго пения назывался произвол, или произвольный напев, такие напевы, никогда не смешивались со знаменными. |
|
|
