| Повесть временных лет Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова «Повесть временных лет» занимает в истории русского общественного самосознания и истории русской литературы особое место. Это не только древнейший из дошедших до нас летописных сводов, повествующий о возникновении Русского государства и первых веках его истории, но одновременно и важнейший памятник историографии, в котором отразились представления древнерусских книжников начала XII в. о месте русичей среди других славянских народов, представления о возникновении Руси как государства и происхождении правящей династии, в котором с необычайной ясностью освещены, как бы сказали сегодня, основные направления внешней и внутренней политики. «Повесть временных лет» свидетельствует о высоко развитом в то время национальном самосознании: Русская земля осмысляет себя как могущественное государство со своей самостоятельной политикой, готовое при необходимости вступить в единоборство даже с могущественной Византийской империей, тесно связанное политическими интересами и родственными отношениями правителей не только с сопредельными странами – Венгрией, Польшей, Чехией, но и с Германией, и даже с Францией, Данией, Швецией. Русь осмысливает себя как православное государство, уже с первых лет своей христианской истории освященное особой божественной благодатью: оно по праву гордится своими святыми покровителями – князьями Борисом и Глебом, своими святынями – монастырями и храмами, своими духовными наставниками – богословами и проповедниками, известнейшим из которых, безусловно, являлся в XI в. митрополит Иларион. Гарантией целостности и военного могущества Руси должно было являться владычество в ней единой княжеской династии – Рюриковичей. Поэтому напоминания, что все князья – братья по крови,– постоянный мотив «Повести временных лет», ибо на практике Русь сотрясают междуусобицы и брат не раз поднимает руку на брата. Еще одна тема настойчиво обсуждается летописцем: половецкая опасность. Половецкие ханы – иногда союзники и сваты русских князей, чаще всего все же выступали как предводители опустошительных набегов, они осаждали и сжигали города, истребляли жителей, уводили вереницы пленных. |
| Однажды при первой новогодней встрече Глеб объявил, что прибыл издалека к брату не без цели, а с просьбой помочь ему жениться. Борис принял было это за шутку. Но Глеб сказал серьезно: «Спаси меня от невыразимой скуки одиночества! Опостылела мне холостая жизнь, хочу сидеть вечером с дорогой женой!» По повести Н.С. Лескова «Жемчужное ожерелье» «Блаженны миротворцы, ибо они сынами Божьими нарекутся». (Мф. 5, 9) «Не будь побежден злом, а побеждай зло добром». (Рим. 12, 21) В повести «Жемчужное ожерелье» Н. Лесков показал, как общение с высоконравственным человеком может просветить совесть другого человека, подверженного страстям. Лесков не называет по именам двух братьев, поэтому мы назовем старшего Борисом, а младшего — Глебом. Однажды при первой новогодней встрече Глеб объявил, что прибыл издалека к брату не без цели, а с просьбой помочь ему жениться. Борис принял было это за шутку. Но Глеб сказал серьезно: «Спаси меня от невыразимой скуки одиночества! Опостылела мне холостая жизнь, хочу сидеть вечером с дорогой женой!» Борис стал приводить веские доводы, что женитьба-дело серьезное и в короткий срок его решить нельзя. «Надо иметь в виду хорошую девушку, которая пришлась бы тебе по сердцу, и чтобы ты ей также». Брат ответил: «Времени две недели довольно. Вы меня сосватайте, а на Крещение мы обвенчаемся». Борис был уже давно женат, поэтому он остался при своем мнении и ушел на службу, оставив брата со своей женой. Но каково же было его удивление, когда, вернувшись вечером, он увидел, что задуманное дело уже созревает. Между мужем и женою произошел следующий разговор. — У нас была Машенька Васильева, просила меня съездить с нею выбрать ей платье, и пока я одевалась, они (то есть брат твой и эта девица) посидели за чаем, и брат говорит: «Вот прекрасная девушка! Что там еще много выбирать — жените меня на ней!» Борис ответил жене: — Теперь я вижу, что брат в самом деле одурел. — Нет, позволь,- отвечает жена,- отчего же это непременно «одурел»? Зачем же отрицать то, что ты сам всегда уважал? |
| Спросим не о власти в России, а о власти России. Князь Владимир Киевский основатель Руси в той ее определяющей форме, от которой ведут себя другие государственные образования на Восточноевропейской равнине вплоть до Московского княжества, образец для всей династии Рюриковичей и также для более поздних правителей, святой креститель Руси. Если его фигура считается многими важной для последующей истории всей России, то и способ перехода власти от него, первого, к первому его престолонаследнику должен быть тоже знаменательным. Об этом говорят, как нам кажется, пока еще односторонне. Летописи сообщают: в 1015 году Владимир разболелся. Печенеги шли на Русь. Владимир собрал войско и послал с ним своего сына Бориса, в крещении Романа, князя Ростовского. 15 июля 1015 Владимир умер в Берестове, своей резиденции под Киевом. «И ведавше мнози плакавше по нем все множество: боляре яко отца, людие яко строителя, нищий яко заступника и кормителя». Тут странные слова: ведали многие, плакало всё это, т. е. знавшее о факте смерти, множество. Дело в том, что кончину князя скрывали, и вот почему. Борис, посланный преследовать печенегов, отсутствовал, и бояре «потаиша Владимерово представление того ради, дабы не дошла весть до окоянного Святополка», еще одного из сыновей Владимира. Он всё-таки узнал, «з дружиною своею приспе в Киев» «вборзе» и «седе на столе отчи». Он начал раздаривать имение отца и, пишет летопись, киевляне имение брали, но с задней мыслью: они ненавидели Святополка и «бяху с Борисом, чаяху на княжение, любяху бо его вси». «Святополк же окоянны, помысли в себе, рек: «Се же убих Бориса, како погубить Глеба?»» Глеб, в крещении Давид, тоже сын Владимира, муромский князь. Конь споткнулся под Глебом, дурное предзнаменование. Оно скоро подтвердилось, ему передали от Ярослава (Новгородского): «Не ходи, отец наш умер, а брат убиен от Святополка». «Се же слышав, Глеб возопи со слезами, плача, глаголя по отцы, паче же по брате: «Увы мне, брате мои, господине. Лутче бы ми умрети с тобою, нежели жить на свете сем, аще б видил брат мои мое воздыхание, то явил бы лице свое англьское; толико постиже мя беда и печаль; уне бы ми умрети с тобою, господине мои.» Со слезами глаголя и моляся, подобно князю Борису словеса глаголя». Глеб, как перед этим Борис, тоже убедил дружину не поднимать гражданской войны, оставить его одного. «Лутче есть единому умрети за вся». «Окоянни же то видевше, устремишась, аки зверие, диви». Опять у летописца нет никакого двойного счета, никакой скидки на исторические условия и обстоятельства, никаких точек зрения. Глеб своим: «Братия милоя, меня оставите, а сами не погниете меня деля [ради]». Он умер, говорит летопись, молясь. |
| Дочери писателя и воина Юрия Бондарева - Елене - Николаем Ивановым вручена медаль «Горячий снег» за Светлана ВЬЮГИНА Миллионы читателей знали Бондарева как бесспорного классика русской советской литературы, со стороны – строгого, может, даже сурового и самоуглублённого, постоянно занятого какой-то своей неотступной думой. Каким же человеком Юрий Васильевич был в жизни, в общении с рядовыми писателями и простыми людьми, расскажет не один год проработавшая под его началом в Приёмной комиссии Союза писателей России Светлана Васильевна ВЬЮГИНА. Всё чаще, когда вспоминаю своего строгого и требовательного руководителя, мне на память приходят слова выдающегося французского мыслителя Блеза Паскаля: " Выше всех ценятся те благородные поступки, которые остаются неявными. " Наверное, теперь пришло время те неявные благородные поступки, проявленные в отношении ко мне, (другие вспомнят что-то своё), сделать явными. Возможно, кому-то они покажутся не заслуживающими серьёзного внимания, но мне они сейчас, во время тотального расчеловечения, дороги как память о человеке, с годами всё более и более возрастающего в моих глазах... … Много говорили и о его крутом нраве. Но Юрий Бондарев, этот характер, я отчётливо сегодня это понимаю, беззаветно «тратил» на защиту Союза писателей России, и на поддержку писателей- фронтовиков и у него были для этого возможности: ведь он долгие годы избирался заместителем председателя правления Союза писателей России и председателем приёмной комиссии! Я на него смотрела, как и на других фронтовиков, почти как на героев. Так они и были самыми настоящими героями! Это были фронтовики- победители, а мы, большинство из читателей, детьми фронтовиков. Ведь война затронула каждый дом в России! Мы дышали этим воздухом Победы и другого не мыслили! Я проработала 20 лет только под руководством Бондарева и многие годы бок о бок с выдающимися современниками - писателями Михаилом Годенко,Глебом Горышиным, Дмитрием Жуковым, Виктором Кочетковым, Михаилом Лобановым, Семёном Шуртаковым, Георгием Ладонщиковым, Юрием Кузнецовым, Александром Романовым. Борисом Романовым, Андреем Дугинцом,Николаем Коняевым, Владимиром Корниловым, Гарольдом Регистаном Александром Бологовым, Вячесловом Шугаевым, Федиксом Чуевым, Маей Ганиной и Ириной Токмаковой . К сожалению они покинули нас … |
| 264). Важнейшие вопросы, которые трактуются здесь автором, состоят в следующем: 1) что служило основанием канонизации? 2) чем предварялась канонизация? 3) в особенности какая формальная процедура ей предшествовала, и в чём состояло самое торжество причтения к лику святых? 4) когда составлялись жития и службы канонизуемых святых? 5) кому принадлежало право канонизовать святых? 6) ко всему этому присоединяется ещё общее рассуждение о мощах святых. Надобно сознаться, что общие построения почтенного автора не отличаются тою солидностью, которою характеризуются его исторические изыскания. Читатель встречается здесь с вероятностями маловероятными, с положениями или утверждениями рискованными, с суждениями ошибочными. Один из важнейших недостатков общего обозрения – склонность автора делать заключения от позднейшего времени к древнейшему. Эта склонность возбуждает сомнения по поводу первого же из намеченных сейчас общих вопросов – вопроса об основаниях канонизации. Если в греческой церкви, по словам автора, «были целые несколькие классы подвижников, для причисления которых к лику святых служили иные основания, кроме или помимо прославления чудотворений», то у нас, напротив, «прославление даром чудотворений составляло единственное общее основание для причтения к святым подвижников всех классов, или для всех вообще подвижников» (стр. 40–41). Автор убедительно доказывает, что в XVI и в XVII вв. действительно таков был взгляд нашей церковной власти (266–267). Но этот же самый взгляд проф. Голубинский переносит и на всё предшествующее время и прибегает к разным аргументам, которые нельзя считать достаточными. Вот аргументация автора. Первыми нашими святыми были страстотерпцы Борис и Глеб. Но страстотерпцев, понесших насильственную смерть от руки Святополка, было не двое, а трое, – третий был Святослав. На могилах Бориса и Глеба скоро стали совершаться чудеса; но могила Святослава, на которой могли бы совершаться чудеса, отсутствовала, ибо, убитый во время бегства в Венгрию где-то в Карпатских горах, он погребен был на месте убиения, а поэтому, хотя и совершенно одинаковый с Борисом и Глебом страстотерпец, но не явленный, подобно им, от Бога чудотворцем, он и не причислен был вместе с ними к лику святых. |
| Стаста – аорист от стати , стоящий во 2 лице двойственного числа . В церковнославянском языке четыре прошедших времени. Аорист обозначает «быстрое, неповторяющееся действие в прошлом» , что лишь подчеркивает решительность святых страстотерпцев в нежелании становиться против брата. Сопротив значит «против кого-то или чего-то; наперекор» . Брат – Святополк – назван здесь врагом. Этим утверждается следование Борисом и Глебом слову Святого Евангелия, которое заповедует любовь к врагам: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5: 44). Именно так и поступили святые братья. Автор тропаря уподобляет князя Святополка тем, кого христианам не следует бояться: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10: 28). То есть война за престол могла бы привести ко греху, а значит, и к гибели души и тела в геенне. Молитвенники за землю Русскую В конце тропаря в отношении Святополка, который назван злым властолюбцем, употреблено желательное наклонение: да плачется – на него указывает формообразующая частица да . Глагол плакати имеет различные значения: 1. горевать, сетовать; 2. оплакивать; 3. просить с плачем; 4. горько жаловаться; 5. оплакивать свои грехи . Сложно сказать, какое значение в настоящем контексте вкладывал в слово автор. Можно предположить, что речь идет либо об оплакивании грехов, либо о горести, вызванной посмертной участью. Еще со времени прославления страстотерпцев они стали почитаться русскими правителями как покровители княжеского рода и всей Отчизны Святые князья же пребывают в радости и единстве с Господом. Молящиеся словами тропаря просят их не оставлять попечения о земле Русской и людях, ее населяющих. Еще со времени прославления страстотерпцев они стали почитаться русскими правителями как покровители княжеского рода и всей Отчизны. Показательно, что в конце тропаря при обращении к святым используется не двойственное число, как ранее, а множественное: молитес я , однако в старопечатных изданиях используется форма двойственного числа молитася . |
| Чтуще икону Твою, вси в скорби к Тебе прибегаем, Точиши бо, Госпоже, Ты утешение всем, в радости паки Тебе, Пречистая, песнь воспеваем. Темже подаждь, да и аз милость Твою исповем. Светло красуется днесь обитель сия всечестная, образ имущая Твой, яко источник цельбам, Ты же, Заступнице всех, Споручнице грешных святая, Спаса Христа преклони к нашим смиренным мольбам. (Минея июнь 1986.2, с. 62) Составители Зеленых Миней добавляли не только службы, написанные в XVIII-XX вв., но и восстанавливали те, которые были исключены при никоновской и других справах. Ярким примером таких текстов является служба Борису и Глебу под 2 мая. Служба на этот день входила в старопечатные Минеи и, среди других служб русским святым, была исключена при исправлении Миней в 1689–1691 годах (Никольский 1896, с. 33–34). Составители Зеленых Миней не ограничились восстановлением службы, но, основываясь на нескольких рукописях 449 , составили собственный текст. Более того, в Зеленую Минею было включено небиблейское по происхождению паремейное чтение Борису и Глебу. В рукописях эта паремья состояла из трех чтений, каждая из которых имела надписание «От бытия чтение» 450 , однако текст содержал рассказ о событиях русской истории, связанных с Борисом и Глебом (см. Успенский 2000, с. 8–29, Кравецкий 1991). В печатные книги эта паремья раньше никогда не входила. Составители Зеленых Миней решили использовать эти тексты в качестве чтений Утрени по первом стихословии, по втором стихословии и по полиелее. Изменилось и надписание: вместо «Бытия чтение» читаем «Жития чтение» (Минея май 1987. 1, с. 100–104). Судя по подготовительным материалам, в качестве источника здесь использовалась рукопись Тихомировского собрания 451 (по изданию: Тихомиров 1968, с. 163–165). --------- В послевоенный период издание книг на церковнославянском языке связано с деятельностью Издательского отдела Московской патриархии. Перед издателями и редакторами богослужебных книг стоял вопрос о преемственности по отношению к работавшим в начале века Синодальным комиссиям, типографиям и другим организациям, занимавшимся вопросами богослужебного языка и текста. Важнейшую роль в процессе адаптации представлений начала века к реальности 50-х годов сыграл еп. Афанасий Сахаров , который явился как бы связующим звеном между этими двумя эпохами. Наиболее крупным из осуществленных в эти годы издательских проектов стала подготовка круга Служебных Миней, куда было впервые включено огромное количество прежде не публиковавшихся текстов. Минеи представляют собой своеобразную антологию церковных служб, созданных на протяжении всего периода существования церковнославянского языка. |
| Убийство святых страстотерпцев князей Бориса и Глеба История Европы дохристианской и христианской Протоиерей Владислав Цыпин Сайт «Православие.Ru» продолжает публикацию фрагментов книги церковного историка и канониста протоиерея Владислава Цыпина «История Европы дохристианской и христианской». Предыдущие фрагменты: После кончины святого Владимира в Киеве стал править Святополк, который, ввиду смерти старших братьев — Вышеслава и Изяслава — еще при жизни отца, считался старшим сыном покойного князя. Опасаясь, ввиду своей непопулярности в народе, и зная, что отец хотел передать престол не ему, но Борису, он стал раздавать подарки киевлянам: «созва кыяны и нача имение им даяти, а они приимаху, и не бе сердце их с нимь, яко братья их быша с Борисом» 1 . Весть о кончине отца застала Бориса на берегу речки Альты, где он расположился с войском на обратном пути в Киев после так и не состоявшейся битвы с печенегами. Там он «плакася по отци велми, любим бо бе отцем паче всих» 2 . Дружинники готовы были помочь ему взойти на отцовский престол: «Се дружина у тебе отня и вои. Поиди, сяди в Кыеве на столе отне. Он же рече: Не буди то — мне вьзняти рукы на брата на старейшаго: аще отець ми умре, то сей ми будеть в отца место» 3 . Память об отказе Бориса свергнуть старшего брата с престола нередко удерживала русских князей от подобных посягательств Память об отказе Бориса, причисленного вместе со своим братом Глебом к лику святых первыми на Руси, от попытки свергнуть старшего брата с престола в последующие времена нередко удерживала русских князей и княжичей от подобных посягательств, чреватых междоусобным кровопролитием. Войско Бориса, недовольное его отказом от противостояния Святополку, правившему в Киеве, покинуло его, с ним осталось лишь несколько приближенных дружинников, названных в Летописи отроками. Возможно, что Святополк первоначально, зная, что Борис возвращается в Киев с отцовской дружиной, хотел договориться с ним и привлечь его на свою сторону в предстоящей борьбе за великокняжеский престол. Он обратился к нему через посланцев с предложением: «С тобою хощю любовь имети и к отню ти придам» 4 , иными словами, готов в придачу к выделенному отцом Борису Ростовскому уделу передать ему во владение и другие земли. И только когда до Святополка дошли сведения о том, что войско покинуло Бориса, он замыслил убить его. |
| Судя по сохранившимся описаниям и копиям, сборник представлял собой рукопись в четверку. На выходной миниатюре были изображены св. Владимир со свв. Борисом и Глебом. На факсимиле, снятом А.Н. Олениным, сыновья св. Владимира выглядят детьми. 343 Это отличает сборник от сохранившихся новгородских фресок и икон XIV в., где свв. Борис и Глеб всегда взрослые юноши. 344 В записи писца, помещенной после текста на последнем листе, Л.И. Ермолаев отметил целый ряд правок. Во-первых, вдате «въ л то 6922» цифра « Ц » (900) была поправлена на « Щ », как полагал копиист, чтобы превратить ее в « », т. е. 700. Тогда бы дата выглядела как 6722. Во-вторых, имя владыки было переправлено в «Антона». В копии А. И. Ермолаева это обозначено как работа новейшей руки (подчеркнуто точками и заключено в скобки). Судя по таким выражениям, как «приписано гораздо новейшею рукою» (л. 13), «приписка новейшей руки в сравнении с рукописью» (л. 29), Ермолаев имел в виду только то, что рукопись правилась позже времени создания. Это могло быть сделано в XVI-XVII вв. (о правке в сборнике см. ниже). В-третьих, подновлено название церкви, для которой сборник был изготовлен («Володимиру»), и вся последняя строка. Ермолаев обозначал такие случаи на протяжении всего текста точками под слоном (в воспроизведении: курсив). Видимо, такая правка была сделана почерком, близким времени создания рукописи. В-четвертых, перед именем Матвея Кусова было удалено несколько слов (показано запятыми). В-пятых, в указание «Сеи зимы» была внесена правка: « о зим ». А. И. Ермолаев в примечании указал, что она сделана «тою же рукою». Текст записи выглядит следующим образом: В л то 6(7)22 написана бысть/книга си. къ святому Володимиру церкви/благословениемъ владыц (Антона), повел ние/мь Сидора Кюприянова. ………../….. Матф я Кусова. А хто сю книгу/украдеть, да будеть проклят. Сеи о зим м сяця ноября въ 17 постри/жеся владыка (Антон)ъ въ скиму, и масло/мъ мазася в манастыри на Де/ревяници, по сем днии, а посадни къ/Кирило Дмитр вич преставися . |
| гг] Утвердив себя на престоле Киевском, он велел сыну Святославу вместе с Изяславом Давидовичем и Владимирком Галицким идти в Польшу, где Герцог Владислав, зять Великого Князя, ссорился с меньшими братьями: с Болеславом (также зятем Всеволодовым) и с другими. К несчастию, Россияне, призванные восстановить тишину Государства, действовали как враги оного и вывели множество пленных Ляхов, более мирных, нежели ратных. Уверенный в искреннем дружелюбии Всеволода, Изяслав Мстиславич хотел, кажется, примирить его и с дядею, Георгием Владимировичем, и для того ездил к нему в Суздаль; но сии два Князя не согласились в мыслях и расстались врагами: что, ко вреду Государства, имело после столь кровопролитные следствия. В сем путешествии Изяслав виделся с верным братом своим, Ростиславом Смоленским, и пировал на свадьбе Князя Новогородского, Святополка, которого невеста была привезена из Моравии: вероятно, родственница Богемского Короля Владислава. Новгород успокоился: купеческие суда его ходили за море, привозили иноземные товары в Россию ив 1142 году мужественно отразили флот Шведского Короля, выехавшего на разбой с шестидесятью ладиями и с Епископом. Финляндцы, дерзнув грабить Ладожскую область, были побиты ее жителями и Корелами, Новогородскими данниками. Желая прекратить наследственную вражду между потомством Рогнединым и Ярослава Великого, благоразумный Всеволод женил сына своего, юного Святослава, на дочери Василька Полоцкого; а Изяслав Мстиславич выдал свою за Рогволода Борисовича, позвав к себе, на свадебный пир, Всеволода, супругу его и Бояр Киевских. Но, веселясь и пируя, Князья рассуждали о делах государственных: Всеволод убедил их восстать общими силами на гордого Владимирка, который по смерти братьев, Ростислава и Васильковичей, сделался единовластителем в Галиче, хотел даже изгнать Всеволодова сына из Владимирской области и возвратил Великому Князю так называемую крестную, или присяжную грамоту в знак объявления войны. Ольговичи, Князь Черниговский с братом, Вячеслав Туровский с племянниками Изяславом, Ростиславом Смоленским, Борисом и Глебом, сыновьями умершего Всеволодка Городненского, сели на коней и пошли к Теребовлю, соединясь с Новогородским Воеводою Неревиным и Герцогом Польским, Владиславом. |
|
|
