| Молитва святому праведному Симеону Богоприимцу О великий угодниче Божий и Богоприимче Симеоне! Предстоя престолу великаго Царя и Бога нашего Иисуса Христа, велие дерзновение имаши к Нему, на объятиих твоих нашего ради спасения носитися изволившему. К тебе убо, яко многомощному предстателю и крепкому о нас молитвеннику, прибегаем мы грешнии и недостойнии. Моли благость Его, яко да отвратит от нас гнев Свой, праведно по делом нашим на ны движимый, и презрев безчисленная прегрешения наша, обратит нас на путь покаяния и на стези заповедей Своих утвердит нас. Огради молитвами твоими в мире жизнь нашу, и во всем благом благое поспешение испроси, вся к животу и благочестию потребная нам даруя. И якоже древле Великий Новград, явлением чудотворныя иконы твоея, от губительства смертнаго избавил еси, тако и ныне нас и вся грады и веси страны нашея от всяких напастей и бед и внезапныя смерти предстательством твоим избави, и от всех враг видимых и невидимых покровом твоим защити и всему Царству Российскому буди оплот тверд и укреплен, яко да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте, и тако в мире временное сие житие прешедше, в вечный достигнем покой, идеже сподобимся небеснаго Царствия Христа Бога нашего, Емуже всякая слава подобает, со Отцем и Пресвятым Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь. Молитва святым благоверным князьям Борису и Глебу О двоице священная, братие прекраснии, доблии страстотерпцы Борисе и Глебе, от юности Христу верою, чистотою и любовию послужившии, и кровьми вашими яко багряницею украсившиися, и ныне со Христом царствующии! Не забудите и нас сущих на земли, но, яко теплии заступницы, вашим сильным ходатайством пред Христом Богом нас помилуйте: юныя убо во святей, вере и чистоте, невреждены от всякого прилога неверия и нечистоты сохраните, и всех нас молящихся от всякия скорби, озлоблений и внезапныя смерти избавите, укротите же всякую вражду и злобу, действом диавола от ближних и чуждих воздвизаемую. Молим вас, Христолюбивии страстотерпцы, испросите у великодаровитаго Владыки всем нам оставление прегрешений наших, единомыслие и здравие, избавление от нашествия иноплеменных, междоусобныя брани, язвы и глада. Снабдевайте заступлением вашим град сей/или весь сию, или обитель сию/и вся чтущия святую память вашу, во веки веков. Аминь. |
| Использование княжеского имени, а не крестильного демонстрирует самостоятельность св. Владимира, воспринимавшего, но не копировавшего византийский образец. Видимо, он никогда не претендовал на императорскую власть в буквальном «ромейском» смысле. Именование князя «единодержцем» и «самодержцем» у Илариона и в Анонимном сказании о свв. Борисе и Глебе отражает притязания не на самостоятельность по отношению к Византии, как иногда полагают. 850 Независимость Руси и так была очевидна. Для св. Владимира, его пасынка Святополка и его сына Ярослава речь шла об укреплении личной власти внутри страны. В литературе встречается мнение, что использование императорских регалий должно было возмутить Византию, но никогда не дискутировался вопрос, а как на это отреагировали соотечественники св. Владимира. Между тем есть явные свидетельства, что это не вызывало одобрения прежде всего в самой Руси. В той же статье 996 г. следом за церковной похвалой милосердию св. Владимира следует дружинный рассказ о том, как воины заставили князя исковать для себя серебряные ложки. За внешне забавной фабулой немудрящего рассказа стоит воспоминание о реальном недовольстве дружины, считавшей, что князь стал мало о ней заботиться. В традиции, описанной сагами, серебро раздавалось дружине в виде колец, браслетов и шейных гривен. Теперь оно шло на чеканку монеты, где князь представал в образе византийского императора. Безусловно, на пирах он восседал на пресловутом престоле, и это также вызвало обиду дружины. В статье 996 г. рассказывается и о неудачной попытке ввести гражданское византийское законодательство с его членовредительскими наказаниями и смертной казнью. Здесь противниками изменений, отвергавших традиционные денежные штрафы – виры, представлены старцы и епископы. При всей условности первого термина, 851 ясно, что под старцами летописец подразумевал представителей общины. Но поверить в то, что епископы-греки были противниками реформы по византийскому образцу, невозможно. Они явно здесь добавлены для придания законности всеобщему сопротивлению нововведениям князя. Судя по всему, князь пытался ввести Эклогу, но был вынужден отказаться от ее применения в светском законодательстве. В Церковном уставе Владимира влияние этого памятника византийской юриспруденции прослеживается. 852 |
| Святым благоверным князьям Борису и Глебу, в крещении Роману и Давиду Аудио: О, двоице священная, братия прекрасная, доблии страстотерпцы Борисе и Глебе, от юности Христу верою, чистотою и любовию послужившии, и кровьми своими, яко багряницею, украсившиися, и ныне со Христом царствующии! Не забудите и нас, сущих на земли, но яко теплии заступницы, вашим сильным ходатайством пред Христом Богом сохраните юных во святей вере и чистоте неврежденными от всякаго прилога неверия и нечистоты, оградите всех нас от всякия скорби, озлоблений и напрасныя смерти, укротите всякую вражду и злобу, действом диавола воздвизаемую от ближних и чуждих. Молим вас, христолюбивии страстотерпцы, испросите у Великодаровитаго Владыки всем нам оставление прегрешений наших, единомыслие и здравие, избавление от нашествия иноплеменных, междоусобныя брани, язвы и глада. Снабдевайте своим заступлением (град сей и) всех, чтущих святую память вашу, во веки веков. Аминь. Перевод: О двое священных братьев прекрасных, доблестные страстотерпцы Борис и Глеб, с юности послужившие Христу верой, чистотой и любовью, и кровью своей, как порфирой , украсившиеся, и ныне с Христом царствующии! Не забудьте и нас, живущих на земле, но как горячие заступники вашим сильным ходатайством перед Христом Богом сохраните юных в святой вере и чистоте неповрежденными от всякого прикосновения неверия и нечистоты, оградите всех нас от всяческих скорбей, причинения нам зла и внезапной смерти, укротите всякую вражду и злобу, под диавольским воздействием воздвигаемую от ближних и дальних. Молим вас, христолюбивые страстотерпцы, испросите у Щедрого Владыки всем нам прощение прегрешений наших, единомыслие и здоровье, избавление от нападения иноземцев, междоусобной войны, эпидемии и голода. Сохраняйте своим заступничеством (город этот и) всех, почитающих святую память вашу, вовеки. Аминь. Преподобному Серафиму Саровскому 1 О пречудный отче Серафиме, великий Саровский чудотворче, всем прибегающим к тебе скоропослушный помощниче! Во дни земнаго жития твоего никтоже от тебе тощ и неутешен отыде, но всем в сладость бысть видение лика твоего и благоуветливый глас словес твоих. |
| Эти священные места – как бы маяки, населяющие Русскую землю. Пространство как бы нуждается в том, чтобы оно было как можно больше населено историческими воспоминаниями и церковными реликвиями. И не случайно автор «Сказания о Борисе и Глебе» говорит, что оба брата были просты и смиренны, на «высокая мста и жилища (селения.– Д. Л.) въселистася». Священные места в Русской земле представляются автору как некие возвышенности, вышки, созданные людьми. Они расставлены по всей Русской земле. Борис и Глеб – защитники не одного какого-либо города в Русской земле, но всех: в отличие от Дмитрия Солунского, говорит автор «Сказания», обращаясь к Борису и Глебу, «вы не о единомь бо град, ни о дъву, ни о вьси (одном селе.– Д. Л.) попечение и молитву въздаета, нъ (но) о всеи земли Русьски». Говоря о чудесах, происходящих от места их погребения, автор подчеркивает, что чудеса эти совершались над всеми, приходящими из самых дальних стран: «Не нашему единому языку тъкъмо подано бысть Бъгъмь, нъ и вьсеи земли спасение...» Человек стремится подчинить себе, освоить как можно более обширные пространства. Мы привыкли соединять в своих представлениях монументализм с неподвижностью и косностью, но монументализм XI–XIII веков был монументализмом движения, монументализмом динамическим. Владимир Мономах постоянно подчеркивает многочисленность и быстроту своих походов. Летописец в «Повести временных лет» также больше всего говорит о походах, о движениях масс войск. Быстрота передвижения – это как бы символ власти над пространством. Монументальность XI–XIII веков – это прежде всего сила, а сила – это масса в движении. Для динамического стиля характерно динамическое же описание явлений природы, из ряда вон выходящих явлений: грозы (грозы зимой, грозы во время битвы), нашествий саранчи, засухи, наводнения, обратного течения воды в Волхове, землетрясения. Но движение в пространстве – это и движение во времени. Отсюда особый историзм эстетических представлений Древней Руси. События современности оцениваются и приобретают особую значительность на фоне событий прошлого. |
| Прежде всего, конечно, рождается вопрос: с какой стати Нестор после написанного уже Иаковом сказания о Борисе и Глебе решился писать вновь таковое же? Сравнивая одно сказание с другим, мы находим у Нестора некоторые отдельные фактические разности против Иакова, и таким образом можно было бы подумать, что он желал поправить Иакова, желал представить дело более достоверным и точным, по его мнению, образом, нежели как это у его предшественника. Думать это, однако, вовсе не представляется вероятным: древнее время вовсе не было временем такого скрупулёзного и дотошного исследования, чтобы из-за неважных и несущественных разностей могли быть писаны новые сказания. Кроме сейчас указанной разности между сказаниями Иакова и Нестора, мы находим между ними ещё другую разность: первое есть именно только повесть об их убиении, второе же хочет быть настоящим их житием. Необходимо думать, что это последнее обстоятельство и составляет истинную причину, по которой Нестор на место сказания Иакова решился написать своё новое сказание. По примеру греческому, святые нашей церкви Борис и Глеб долженствовали иметь своё житие. Сказание, написанное Иаковом, не было таковым житием, и вот по этой-то причине Нестор и пишет своё новое сказание. О житиях, которые суть род исторических монографий и которые составляют главную массу нашей старой письменности, можно было бы думать, и многие думают, что они представляют собой весьма важный исторический материал. К сожалению, на самом деле это далеко не так. Собственная цель житий была не история, а христианское назидание, а поэтому и историческое утратило в них всякую собственную и непосредственную цену и является в них только в виде возможно бесцветной оболочки, насколько невозможно обойтись без неё, говоря о том, что было в пространстве и времени. Для истории чрезвычайно важно было бы, если бы всё, о чём ни говорят жития, называли они собственным именем, ибо тогда они сообщали бы нам весьма много исторических фактов, которые иначе остались для нас неизвестными. |
| Последняя часть сказания могла писаться в виде отдельного сказания потому, что она, имея своё начало, действительно может быть отделена в таковое сказание: не отличаясь, как мы замечали, особой связанностью, сказание Иакова как бы само разваливается, а от этого и позднейшие несколько редакций.– Мы со своей стороны считаем или наклонны считать за позднейшую вставку или интерполяцию в похвале Ольге речь об её гробе в Десятинной церкви, на что указывали много выше. 1421 Эти сведения сам Нестор сообщает о себе в житии преподобного Феодосия (на конце, в заключительном послесловии). 1422 В житии Феодосия Нестор не говорит об открытии его мощей, что было в 1091г.; следовательно, написал его до этого года. А житие Бориса и Глеба он написал прежде жития Феодосия, как прямо говорит в приступе к последнему. 1423 Напечатано несколько раз, – в Православном Собеседнике 1858г., кн. I, Бодянским в Чтениях Общества Истории и Древностей 1859г., кн. I, и Срезневским в издании „Сказания о святых Борисе и Глебе. Сильвестровский список XIV века”, СПб, 1860. 1424 Не всегда жития святых были у Греков тем, чем находим мы их в позднейшее время. Из древнейшего времени мы знаем примеры житий, которые, представляя собой безыскусственные, подробные и оттого наглядные и живые рассказы о подвигах святых, по справедливости должны быть названы истинно хорошими житиями. Если бы жития, для которых существовал соответствующий материал, постоянно были писаны так (и писаны современниками и очевидцами, по собственным впечатлениям): то Четь-Минея была бы книгой для христианского чтения, бесспорно, назидательнейшей, способной производить своё действие и на сердца людей самых материально зачерствелых. Ибо наглядные и живые повествования о проявлении вспомоществуемым от благодати Божьей человеческим духом высокой нравственной мощи в деле евангельского отречения от суеты мира и в деле искания единого на потребу неотразимо действует и на людей, наиболее погружённых в житейскую суету. (А так как многие святые представляли собой людей привлекательнейших по своему характеру, что выражалось во всём их поведении и во всех их делах: то Четь-Минея была бы книгой для чтения и занимательнейшей). |
| вскоре после утверждения в Киеве митрополии и прибытия из Греции духовенства, сопровождавшего митрополита Феопемпта (А. А. Шахматов. Разыскания, стр. 416–417). Что же касается происхождения Сказания в отдельном виде, то в своей печатной статье А. А. Шахматов высказал предположение, что оно составлено в школе славянских первоучителей (стр. 180), а в рукописных материалах, подготовленных им для второго тома критического издания Повести временных лет (Библ. Акад. Наук), пояснил, что оно возникло в среде оставшихся в Моравии или Чехии последователей славянского обряда, где естественнее всего могло зародиться сознание единства славянской народности. 34 Эта мысль не могла зародиться в Болгарии, находившейся наокраине славянских поселений. Если бы Сказание появилось в Болгарии, то мы имели бы и более точную дату нашествия угров, отнесенного к 898 г., тогда как они в первый раз появились в Болгарии в 893 г. 35 Точно также притязанию на то, чтобы «апостола» Павла назвать учителем словен, естественнее всего было явиться на Западе, в пограничной области, где происходила борьба греческого и латинского влияния (см. статью А. А. Шахматова, в названном «Zbornik " ’e, стр. 180). В русские пределы из западных земель Сказание проникло в 11 веке, также, как перешли сюда Легенда о Вячеславе Чешском и некоторые другие памятники, возникшие в Чехии. Ссылка Нестора на житие Вячеслава показывает, что оно было известно в Киеве до 1079 г., 36 когда Нестор составлял свое Чтение о Борисе и Глебе (рукоп. матер, для II тома Повести временных лет). Таким образом, по мнению А. А. Шахматова, до самого начала 12 в., или, точнее, до 1116 г., литературная судьба рассматриваемого Сказания не была связана с историей нашего летописания. Сказание вошло в состав летописного свода позже, чем Корсунская легенда о крещении Владимира и киевлян, находившаяся уже в Начальном своде (1095 г.) и перешедшая отсюда почти без изменений в Сильвестровскую редакцию Повести временных лет (А. А. Шахматов. Разыскания, стр. 134 и сл.; Он же. |
| В сознании современников Волх попадает в разряд «чужого», что объясняется его языческим происхождением и оборотническими способностями. Объектом доклада Т.Б. Рудомазиной послужил летописный рассказ о смерти Ярослава Святополчича. Это произведение совершенно явно распадается на две части: сюжетную и риторическую. В первой части выступают два героя-антагониста: Ярослав и Андрей. Последний имеет великую надежду на Бога. А Ярослав характеризуется великой гордостью, за что его и настигает смерть. Вторая часть, представляющая собой риторические обращения, построена по тому же образно-композиционному принципу, что и нарративная: А, в – А1, в1. Однако смерть Ярослава здесь рассматривается не как кара, а как награда Владимиру Мономаху за его праведность, что побуждает автора рассказа к глобально-символическим обобщениям. С рассмотренным докладом перекликались выводы, сделанные А.В. Степановой («К вопросу о символике православной иконы и древнерусской агиографии») с опорой на «Сказание о Борисе и Глебе». Она проанализировала понятия света и антисвета. Значительное место докладчица уделила символике золотого цвета, который является наиболее адекватным образом света и абсолютной метафорой Бога. Золото зачастую имеет значение нетленности и встречается в тех контекстах, где указывается на страдания мучеников. М.Ю. Барабанова поделилась с собравшимися своим методическим опытом по изучению Псалтыри в курсе отечественной литературы. После детального анализа церковнославянского текста и русского перевода 143-го псалма студентам был предложен поисковый разбор трех его знаменитых переложений, которые принадлежат М. Ломоносову, А. Сумарокову, В. Тредиаковскому, что, по мнению выступающей, помогло существенно расширить знания по древней и новой религиозной поэзии. В секции «Русская литература и образный строй Православия» заслушано более десяти докладчиков (от студента 2-го курса до доктора наук) из разных городов России и Ближнего Зарубежья. В основном, сообщения были посвящены рецепции христианской культуры в русской литературе XIX–XX веков. |
| Повесть глубоко философична. Автор уходит далеко от своего первоначального намерения – просто перенести в нее впечатления от усольской жизни военных лет. Повесть становится притчей, где все символично, все имеет глубинный подтекст. Она – о смысле жизни, о борьбе в ней живого и мертвого, о победе светлого начала в этой борьбе. Не сразу нашел Пришвин название для своей повести, которое ввело бы читателя в глубину ее мысли о жизни: «Победа», «Странник», «Ключ правды», «Мирская чаша» и, наконец, «Повесть нашего времени». Под этим названием она была закончена и подготовлена автором к печати. При жизни Пришвина была опубликована лишь часть повести под названием «Милочка» в журнале «Советская женщина» (1946, Эта же часть печаталась в сборниках «Мои тетрадки» (М, «Советский писатель», 1948), «Неодетая весна» (Псковское областное книжное издательство, 1950) и других. Впервые «Повесть нашего времени» была опубликована только в 1957 году в сборнике под тем же названием в Ярославском книжном издательстве и почти одновременно вошла в Собр. соч. 1956–1957, т. 6. Текст печатается по Собр соч 1956–1957, т. 6, с ранее не печатавшейся авторской поправкой в конце повести и некоторыми уточнениями по автографу, хранящемуся в ЦГАЛИ. …Как царь Соломон вознес ее в Песни Песней – Царь Соломон – израильский царь X в до н. э., автор некоторых библейских текстов, в том числе Песни Песней, прославляющей любовь, Пришвин в повести часто обращается к библейским текстам под впечатлением перечитанной во время войны Библии (см. об этом В. Д. Пришвина. Жизнь, как слово – «Москва», 1975, с. 165). русского летописца Нестора – Нестор – русский писатель XI–XII bb., монах Киево-Печерского монастыря, составитель «Повести временных лет», автор «Чтения о Борисе и Глебе», «Жития Феодосия Печерского». …читая с благоговением «Русскую историю» Ключевского. – Ключевский В. О. (1841–1911) – русский историк. Собрание его сочинений Пришвин хранил в своей библиотеке. Для примера я возьму Мирона Ивановича Коршунова. – Прототипом этого героя явился давний знакомый Пришвина, крестьянин из деревни Хмельники, философ-самоучка Дмитрий Павлович Коршунов (Митраша) (см. об этом и других прототипах «Повести нашего времени»: В. Д. Пришвина. Круг жизни. М., 1979, с. 103–106). |
| Вообще, эта часть свода носит на себе следы столь усердной переработки со стороны его составителя, что в ней трудно отделить подлинный текст от Сильвестровых вставок и изменений. К этому надобно прибавить ещё тщательность, с какой Сильвестр старался воспользоваться для своего свода всем наличным запасом русской повествовательной письменности. Он был знаком с древней новгородской летописью и из неё привел рассказ о действиях Ярослава в Новгороде в 1015 г. по смерти отца. Киевские события этого года он изложил по сказанию о Борисе и Глебе, составленному монахом Иаковом в начале XII в. Едва ли не он же сам составил и сказание о крещении Руси по древнему житию князя Владимира, широко воспользовавшись при этом Палеей, полемическим изложением Ветхого завета, направленным против магометан и частью католиков, которое преподает Владимиру греческий философ-миссионер. Он вставил в свод под 1097 г. и обстоятельный рассказ об ослеплении теребовльского князя Василька, написанный Василием, лицом, близким к Васильку. Он же поместил в трёх местах Несторовой летописи части упомянутого мною Сказания о Печерском монастыре и преподобном Феодосии, может быть, им же и написанного. Проводя свою мысль в сравнительно-историческом освещении, составитель свода не боялся вносить в летописное изложение прагматический беспорядок, соединял под одним годом разновременные, но однородные явления. Вспомнив, что около 1071 г. в Киеве явился волхв, о котором в Печерской летописи не было известия, он вставил в неё вместе с рассказом об этом волхве целое учение о " бесовском наущении и действе " , о пределах силы бесов над людьми и о способах их действия на людей, особенно посредством волхвов. Эта демонология иллюстрируется несколькими любопытными рассказами о волхвах и кудесниках на Руси того времени и параллельными библейскими примерами. Время событий, рассказанных Сильвестром под 1071 г., обозначено летописными выражениями: " в си же времена, в си лета " ; но два случая из рассказанных несомненно были позднее 1071 г. |
|
|
