| Спустя год упорных занятий дома они отжимались по 300 раз, неплохо подтягивались, лазали по канату. Ну и, конечно, научились эффектно махать ногами и руками в лучших традициях гонконгского кино-каратэ. Борис и Глеб спешат на помощь Тогда я еще никак не связывал эти их занятия с заповедью «подставь другую щеку». В моем представлении мальчишеские стычки до определенного возраста и дракой-то назвать нельзя - так, обычная возня, как у молодых собак или котят. Тем более что сыновья были неконфликтными по натуре и вовсе не стремились реализовать свои новые навыки для самоутверждения в среде ровесников. Лишь где-то к четвертому классу Глеб со своим другом Борисом стали периодически ввязываться в стычки со школьными хулиганами. Мама Бориса (к слову сказать, тогда - руководитель нашей приходской воскресной школы) после очередного вызова к директору жалобно смотрела мне в глаза и спрашивала: - Саш, но ведь надо что-то делать с этим? - Ирина, ты же сама сейчас все слышала. Они заступились за одноклассниц, девочки это подтвердили. Что тебя не устраивает? - Ну... можно же было как-то словами все решить. Они же православные, в конце концов. - Знаешь, Ирин, я себя помню в их возрасте. И точно знаю, что есть в мальчишеской жизни ситуации, которые словами уже не разрулишь. Остается либо пройти мимо, либо драться. Неужели тебя больше устроило, если бы наши ребята прошли мимо? Ирина вздохнула: - Нет, конечно. Но все-таки... как-то нехорошо. И главное, имена-то какие у них - Борис и Глеб. Святые страстотерпцы. А тут... - Да, вот с именами мы как-то не угадали, это точно... Честно говоря, у меня эти инциденты не вызывали особого беспокойства. Конечно, всякий раз я проводил свое собственное, папское дознание, выслушивал не только Глеба, но и других свидетелей или участников «боя». И никогда не было такого, чтобы драку начал или спровоцировал Глеб. Однажды он просто вогнал меня в ступор описанием своего очередного поединка. На вопрос о ссадине на щеке он пожал плечами, улыбнулся своей буратинистой улыбкой и поведал следующее: - Пап, ну это опять Коростылев. |
| О таких пророк говорил: «Скоры они на подлое убийство. Оскверненные кровопролитием, они навлекают на себя несчастья. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, — нечестием губят душу свою». Блаженный же Борис возвратился и раскинул свой стан на Альте. И сказала ему дружина: «Пойди, сядь в Киеве на отчий княжеский стол — ведь все воины в твоих руках». Он же им отвечал: «Не могу я поднять руку на брата своего, к тому же еще и старшего, которого чту я как отца». Услышав это, воины разошлись, и остался он только с отроками своими. И был день субботний. В тоске и печали, с удрученным сердцем вошел он в шатер свой и заплакал в сокрушении сердечном, но, с душой просветленной, жалобно восклицая: «Не отвергай слез моих, Владыка, ибо уповаю я на тебя! Пусть удостоюсь участи рабов твоих и разделю жребий со всеми святыми твоими, ты Бог милостивый, и славу тебе возносим вовеки! Аминь». Вспомнил он о мучении и страданиях святого мученика Никиты и святого Вячеслава, которые были убиты так же, и о том, как убийцей святой Варвары был ее родной отец. И вспомнил слова премудрого Соломона: «Праведники вечно живут, и от Господа им награда и украшение им от Всевышнего». И только этими словами утешался и радовался. Между тем наступил вечер, и Борис повелел петь вечерню, а сам вошел в шатер свой и стал творить вечернюю молитву со слезами горькими, частым воздыханием и непрерывными стенаниями. Потом лег спать, и сон его тревожили тоскливые мысли и печаль горькая, и тяжелая, и страшная: как претерпеть мучение и страдание, и окончить жизнь, и веру сохранить, и приуготовленный венец принять из рук Вседержителя. И, проснувшись рано, увидел, что время уже утреннее. А был воскресный день. Сказал он священнику своему: «Вставай, начинай заутреню». Сам же, обувшись и умыв лицо свое, начал молиться к Господу Богу. Посланные же Святополком пришли на Альту ночью, и подошли близко, и услышали голос блаженного страстотерпца, поющего на заутреню Псалтырь. И получил он уже весть о готовящемся убиении его. И начал петь: «Господи! Как умножились враги мои! Многие востают на меня» — и остальную часть псалма, до конца. И, начавши петь по Псалтыри: «Окружили меня скопища псов и тельцы тучные обступили меня», продолжил: «Господи Боже мой! На тебя я уповаю, спаси меня!» И после этого пропел канон. И когда окончил заутреню, стал молиться, взирая на икону Господню и говоря: «Господи Иисусе Христе! Как ты, в этом образе явившийся на землю и собственною волею давший пригвоздить себя к кресту и принять страдание за грехи наши, сподобь и меня так принять страдание!» |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Царя надо выстрадать, заслужить, а не получить как приз из Англии Кто и зачем пытается сегодня реанимировать «монархический проект» 12.05.2011 3158 Время на чтение 6 минут Когда 29 апреля сего года в прямом эфире общенационального Первого канала показали свадьбу внука английской королевы принца Уэльского Уильяма, даже далеким от политики людям было понятно, что всё это неспроста. Трансляция свадьбы внука главы чужого государства явно уступает в рейтинге сериалу или ток-шоу, а значит телеканал явно работал себе в ущерб. Поскольку телевизионщики умеют считать деньги, вряд ли они так поступили по своей доброй воле. Люди, искушенные в политике, сразу сделали вывод, это явный политический заказ, имеющий очевидные внутриполитические цели. И сразу предположили, что это заказ одной из башен Кремля. Команда на трансляцию «монархического сюжета» явно поступила гендиректору Первого канала К.Эрнсту с самого верха. А самые памятливые вспомнили, что в конце минувшего века «монархический проект» уже разрабатывался ближним окружением Бориса Ельцина. Тогда политтехнологи работали над проектом, согласно которому вечно пьяный «царь Борис» должен был стать регентом при молодом принце Георгии Гогенцоллерне (или цесаревиче Георгии Михайловиче Романове, как кому сподручнее называть), сыне главы Императорского Дома Марии Владимировны и принца Прусского Франца-Вильгельма Гогенцоллерна. Именно в рамках этого «монархического проекта» в 1998 году состоялось пышное захоронение так называемых екатеринбургских останков, когда кости безвестных страдальцев выдали за мощи Святых Царственных Страстотерпцев и с помпой захоронили в Екатерининском приделе Петропавловского собора Санкт-Петербурга. Все это курировал тогдашний почти официальный преемник Ельцина вице-премьер Борис Немцов. А очень популярный и влиятельный в те времена политический обозреватель Евгений Киселев часто и проникновенно говорил о монархии, о необходимости её восстановления в России. Потом времена поменялись. Немцов перестал быть преемником, а потом и вовсе превратился в политического бомжа. Киселев, после падения своего шефа Гусинского, радует своим обаянием украинскую телеаудиторию. И тот и другой теперь политические трупы. Но дело их живет. «Монархический проект», как выясняется, не умер, он снова востребован в нашем политическом пространстве, и мы видим попытку реинкарнации «монархического проекта». Что ж, как говорится, «новое - это хорошо забытое старое». |
| Если обратим внимание на самый предмет Несторова повествования, т. е. исключительную личность Печерского игумена, и прочитаем его Житие в связи с памятниками современной переводной житийной литературы, то убедимся, что в отзывах Кубарева, Макария и Филарета, – вопреки всем уверениям первого, – есть «амплификация». Раньше Жития преп. Феодосия Нестором составлено Чтение о житии и погублении Бориса и Глеба 32 : « се бо испьрва, – читаем в начальных строках Жития, – писавъшю ми о жити (ю). и о погоублении и о чюдесьхъ. стою и блженою стратрьпьцю Бориса и Глба и на дроугою исповданю приити»... (Успенск. Сборн., л. 26, а). Другое указание на время написания Чтения видят в словах Нестора: « Мнози бо суть нын дтьскы князи. не покоряющеся старишимъ и супротивящеся имъ. и суть. ти не суть такои благодти сподоблени ко же свята си»... (Л. 53, б). Это замечание ставят в связь с событиями 1078 и 1079 годов, когда убиты были князья Глеб Святославич, Борис Вячеславич и Роман Святославич, напомнившие Нестору своими именами святых мучеников Бориса, названного в крещении Романом, и Глеба 33 . Если так, то Чтение о Борисе и Глебе составлено в самом конце семидесятых или начале восьмидесятых годов XI–ro столетия 34 . Принято думать, что Несторово Чтение составлено под сильным влиянием Сказания о свв. Борисе и Глебе, приписываемого Иакову Мниху 35 ; но с таким же точно правом можно доказывать и противное. Не подлежит сомнению, что между этими двумя произведениями, в повествовянии о первых чудесах святых мучеников, существует близкая связь: одни и те же слова и обороты речи с самыми незначительными изменениями; но отчего же нельзя допустить, что наши авторы пользовались каким–нибудь общим источником. Если бы Нестор знаком был с Сказанием, то он обнаружил бы это знакомство и в первой, исторической части своего труда, а между тем этого мы не видим 36 . Мало того, о некоторых чудесах Нестор рассказывает с ссылками на такие источники, которые ничего общего не имеют с готовыми литературными памятниками, напр.: « Въ же отъ днии ишедъшю ми ради оруди въ градъ и сдъшю ми на мст и се пришедъши нка жена сде близъ мене... повда ми же о святою и о святемь отци Никол и блаженую страстотерпцю Борис и Глб, нын азъ повд вамъ... Се же все исповда ми сама сдящи. же б съ нею. Азъ же прославихъ Бога. ко сподоби мя слышати вся сихъ же жадахъ»... (Сильв. Сб. л. 48 б., 52 а). |
| Таким образом, «русский подход к богословию был по преимуществу историческим. Богословская мысль пробудилась в раздумьях над религиозной судьбой своего народа» (Г.П. Федотов). Первая русская философская рефлексия, не концентрируясь на частностях, ставит важные и универсальные вопросы бытия: что есть мир и человечество? в чем смысл существования народов и человека? И дает на развитом религиозном языке внятные ответы, чем зачинает спектр тем русского философствования и богословствования. Святость для христианских народов являет реализованный идеал; почитание и канонизация святых выражают идеалы народной религиозности. Характерно, что первыми в новокрещеной Руси были канонизированы святые страстотерпцы Борис и Глеб – сыновья равноапостольного князя Владимира, безвинно убиенные их братом Святополком. Несмотря на то, что кровавая междоусобица была тогда в порядке вещей, коварное убийство произвело сильнейшее воздействие на русское общество непротивлением смерти, поэтому почитание князей возникло сразу после их гибели в 1015 году. Молодой христианский народ преклонился перед явлением евангельского идеала: добровольно принятым страданием и смертью в подражание Христу. Утром в день гибели Борис молился перед иконой Спасителя: «Господи Иисусе Христе! Ты в сем образе явился на землю, изволил волею Своею пригвоздиться на кресте и принять страсть грехов ради наших, сподоби и мя принять страсть». То же можно сказать о пафосе кончины отрока Глеба: «Каждый последователь Христа оставлен в мире на страдание, и всякое безвинное и добровольное принятие страдания на земле совершается во имя Христово» (Г.П. Федотов). По словам одного из житий, князья добровольной жертвой «сняли бесславие с сынов Руси», пребывавших еще в язычестве. Можно сказать, что «непротивление злу является национальной русской особенностью, подлинным религиозным открытием новообращенных русских христиан» (Г.П. Федотов). В первых актах религиозной рефлексии русский народ образует новые формы миросозерцания. В «Повести временных лет» был сформулирован ряд русских эстетических, натурфилософских, историософских идей. В произведениях летописца Нестора оформлялись идеи этики монашествующих, а в «Поучениях Владимира Мономаха» – этики мирской. В уникальном историческом памятнике XII века «Слово о полку Игореве» оформляется русское национальное сознание. «Слово о полку Игореве» пронизано патриотическим пафосом, осознанием единства Русской земли, издревле являющейся родиной славянских племен, хранимой княжеским родом Рюриковичей, нуждающейся в защите от нашествий « поганых » – в данном случае половцев. В «Слове о полку Игореве» описаны географические и политические пределы Русской земли: «Ржут кони за Сулою, звенит слава в Киеве; трубы трубят в Новгороде, стяги стоят в Путивле». Вскоре наступила эпоха татарского ига, когда русское самосознание могло выражаться только в образах религиозной жизни. |
| Святополк противопоставляется не только «земным ангелам» и «небесным человекам» Борису и Глебу, но и идеальному земному правителю Ярославу, отомстившему за гибель братьев. Автор «Сказания» подчеркивает благочестие Ярослава, вкладывая в его уста молитву, якобы произнесенную князем перед боем со Святополком. Кроме того, битва со Святополком происходит на том самом месте, на реке Альте, где был убит Борис, и этот факт приобретает символическое значение. С победой Ярослава «Сказание» связывает прекращение крамолы («И оттоле крамола преста в Русьстей земли»), что подчеркивало его политическую злободневность. Драматизм повествования, эмоциональность стиля изложения, политическая злободневность «Сказания» делали его весьма популярным в древнерусской письменности (оно дошло до нас в 170 списках). «Чтение о житии... Бориса и Глеба» Нестора. Пространное изложение материала с сохранением всех исторических подробностей делало «Сказание» непригодным для богослужебных целей. Специально для церковной службы в 80-е годы XI в. Нестор создал «Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпцу Бориса и Глеба» в соответствии с требованиями церковного канона. Опираясь на византийские образцы, он открывает «Чтение» обширным риторическим вступлением, которое приобретает публицистический характер, перекликаясь в этом отношении со «Словом о законе и благодати» Илариона. Центральная часть «Чтения» посвящена агиобиографиям Бориса и Глеба. В отличие от «Сказания» Нестор опускает конкретные исторические подробности и придает своему рассказу обобщенный характер: мученическая смерть братьев – это торжество христианского смирения над дьявольской гордыней, которая ведет к вражде, междоусобной борьбе. Без всяких колебаний Борис и Глеб «с радостию» принимают мученическую смерть. Завершается «Чтение» описанием многочисленных чудес, свидетельствующих о славе страстотерпцев, похвалой и молитвенным обращением к святым. Нестор сохранил основную политическую тенденцию «Сказания»: осуждение братоубийственных распрей и признание необходимости младших князей беспрекословно повиноваться старшим в роде. |
| Блаженный Борис на возвратном пути стал на реке Альте [ 10 ] в шатрах. И сказала ему дружина его: — Иди и сядь на княжеском столе отца своего, ибо все воины находятся у тебя [ 11 ]. Он же отвечал им: — Не подниму руки на брата своего, да еще на старшего меня, которого мне следует считать за отца. Услышав сие, воины ушли от Бориса, и он остался только с отроками своими [ 12 ]. Был тогда день субботний. Удрученный печалью, вошел он в шатер свой и со слезами жалобно воззвал: — Слез моих не презри, Владыко. Уповаю на Тебя, что приму жребий с Твоими рабами, со всеми святыми Твоими. Ибо Ты — Бог милостивый и Тебе славу воссылаем во веки, аминь. Говоря это, он помышлял о мучении и страдании святого Никиты [ 13 ] и святого Вячеслава [ 14 ], думая, что будет убит подобно сему князю, и о том, как святая Варвара [ 15 ] была убита родным отцом. Пришло ему на память слово премудрого Соломона: «А праведники живут вовеки; награда их — в Господе, и попечение о них — у Вышнего» (Прем.Сол.5:15). Сим лишь словом он утешался и радовался. Наступил вечер, и святой Борис велел служить вечерню; а сам вошел в шатер и стал творить молитву и вечерню со слезами горькими и частым вздыханием и стенанием многим. Потом лег и уснул. И был его сон полон многими думами и глубокой и страшной печалью о том, как ему предаться на страдание, течение скончать и веру соблюсти, чтобы принять от руки Вседержителя уготованный венец. Проснувшись рано, он увидел, что уже время быть утрени. Было же тогда святое Воскресенье. И сказал он пресвитеру своему: — Восстань и начни утреню. Сам же обул ноги, умыл лицо и начал молиться Господу Богу. Посланные Святополком пришли на Альту ночью, приблизились и услышали голос блаженного страстотерпца, поющего псалмы, положенные на утрени. Уже дошла до святого весть о предстоящем убиении, и он пел: — «Господи! Как умножились враги мои! Многие восстают на меня!» (Пс.3:2) и прочие псалмы. Затем он стал петь: — «Псы окружили меня, множество тельцов обступили меня» . Потом: «Господи, Боже мой! на тебя уповаю, спаси меня!» (Пс.21:17,13; 7:2). |
| За сим, обратясь к убийцам с кротким взором, обливаясь слезами, сказал: «подходите, братия, кончите службу свою, и да будет мир брату Святополку и вам». Один из убийц подошел и пронзил его в сердце копьем. Обвертев тело Бориса пологом, которым покрыт был шатер его, положили на колесницу и повезли к Святополку. Но Борис еще дышал. Заметив это, один из злодеев, вонзил меч в его сердце и довершил злодеяние. Это было 24 июля. Тело св. Бориса убийцы тайно похоронили в Вышгороде в церкви св. Василия. После убиения св. Бориса, Святополк начал помышлять о убиении Глеба, тоже, как Борис, любимого народом за добродетели и мужество. Святополк опасался еще со стороны его справедливой мести за беззаконное убиение единоутробного и особенно любимого им брата Бориса. «Бориса убил, сказал Святополк, как бы убить и Глеба!» И как усыпил он коварно дружбою подозрения Бориса, пока не приготовил всех средств для его погибели, также он решился поступить и с Глебом. Глеб еще не знал о смерти отца. Святополк послал к нему сказать: «Отец очень болен и зовет тебя; приезжай поскорее». Глеб, как послушный сын, немедленно отправился в путь. Близ Смоленска, на устье реки Смядыни, где он остановился, настигли его посланные от брата его Ярослава, князя Новгородского, с известием, чтобы не ехал он в Киев, так как отец уже умер. Святополк воцарился на его престоле, убил Бориса, хочет убить и его. Горькая весть о двойной потере отца и брата глубокою скорбью поразила Глеба. Он горько оплакивал смерть отца, в котором лишился мудрого советника, а еще более горевал о брате, – погибшем в цвете лет и от руки брата, – которого нежно любил, и с которым был чрезвычайно дружен, готов был и сам принять смерть, чтобы скорее соединиться с любимым братом. «Увы мне, Господи! восклицал он. Не услышу я уже более кротких наставлений твоих, брат мой любимый. Если получил ты милость у Господа, моли Его, чтобы и я пострадал, как ты. Лучше мне умереть и быть с тобою, чем жить в этом злом мире». И его желание очень скоро исполнилось. |
| Лучше бы было мне умереть с тобою, чем жить на этом полном лжи свете». И когда он так молился со слезами, внезапно пришли посланные Святополком погубить Глеба. И неожиданно захватили посланные корабль Глебов, и обнажили оружие. Отроки же Глебовы пали духом. Окаянный же Горясер, один из посланных, велел тотчас же зарезать Глеба. Повар же Глеба, именем Торчин, вынув нож, зарезал Глеба, как безвинного ягненка. Так был принесен он в жертву Богу, вместо благоуханного фимиама – жертва одушевленная, и принял венец, войдя в небесные обители, и увидел там желанного брата своего, и радовался с ним неизреченною радостию, которой удостоились они за свое братолюбие. «Как хорошо и как прекрасно жить братьям вместе!» Окаянные же возвратились назад, как сказал Давид: «Да возвратятся грешники в ад». И еще: «Оружье обнажили грешники и натянули луки свои, чтобы застрелить нищего и убогого, заклать чистых сердцем. И оружье их вонзится в их же сердца, и луки их переломятся. Как грешники они погибнут, исчезая словно дым погибнут». И соединились они телами, а того более – душами, пребывая у владыки, царя всех, в радости бесконечной, в свете неизреченном, и подавая дары исцеления Русской земле и всех, приходящих с верою из иных стран, исцеляя: хромым давая ходить, слепым давая прозрение, болящим выздоровление, закованным освобождение, темницам отверзение, печальным утешение, гонимым избавление. Заступники они за Русскую землю, светильники сияющие и вечно молящиеся владыке Богу о своих людях. Вот почему и мы должны достойно восхвалять страстотерпцев этих Христовых, прилежно молясь им со словами: «Радуйтесь, страстотерпцы Христовы, заступники Русской земли, подающие исцеление приходящим к вам с верою и любовью. Радуйтесь, небесные обитатели, ангелы во плоти, единомысленные служители Богу, единообразная чета, святым единодушная; поэтому и подаете вы исцеление всем страждущим. Радуйтесь, Борис и Глеб богомудрые, источаете вы как бы струи целебные из источника живоносной воды, истекают они верным людям на исцеление. |
| — Вы говорите с детьми о самих явлениях – инвалидности, болезнях, врождённых болезнях? — Ну, конечно. Особенно важно было говорить, когда у них было недоумение, страх. Но дети смотрят на то, как родители воспринимают тех или иных людей, те или иные ситуации. Если мне не страшно, а ребёнок боится, это повод обратиться к нему, донести до него какую-то информацию. У нас было несколько таких разговоров – мы говорили о том, что все разные. Серёже я приводил в пример Ваню: «Вот он ведь тоже не может выговаривать звук «р», но ты же с ним играешь, дружишь с ним. Раньше и ты этот звук не выговаривал. А кто-то и всю жизнь «р» не выговаривает». И это уже снижало градус напряжённости. Все разные: например, одни вырастают и получают профессию, а другие не могут её освоить. Что тут такого? Священник Борис Ершов с подопечными Вообще определённое направление детским размышлениям задавать нужно. И на такие непростые темы говорить с детьми нужно – выбирать подходящее время, аккуратно, но говорить. Лучше всего самому быть готовым к вопросам. Когда у ребёнка есть вопрос, то информацию он усвоит гораздо лучше. Вопрос может быть и непрямой, то есть просто видны какие-то изменения в поведении ребёнка, в его отношении к кому-то или чему-то. Если ребёнок растёт в религиозной семье, то он может спросить: «Почему этот человек таким родился? Он же не нагрешил». И тогда нужно сразу, чтобы эти сомнения не пустили корни, спокойно ответить, что всё, происходящее с нами, происходит для нашего блага, для достижения нами высших целей. Человеку бывает трудно передвигаться, трудно соображать, трудно понимать, но благодаря этому труду он может стать счастливым, а счастье не зависит от внешнего успеха. Трудовая деятельность при храме свв. Царственных Страстотерпцев — Ваши дети в достаточно нежном возрасте соприкоснулись с людьми с тяжёлыми множественными нарушениями. Что этот опыт им дал? — Мне кажется, что это колоссальный ресурс, одна из составляющих фундамента дальнейшей жизни моих детей. Доброта моих детей во многом основывается на опыте общения с нашими подопечными. Я видел их удивление и страх, когда они знакомились с ребятами из дома. Но эти удивление и страх детьми пережиты, проработаны, и дети как бы получили прививку. Часто мы судим о людях и ситуациях по каким-то внешним признакам. А я надеюсь, что мои дети благодаря этому опыту учатся смотреть глубже. |
|
|
