| Еще более поражает в " Сказании " своим трагическим реализмом смерть Глеба. Здесь все сказано, чтобы пронзить сердце острой жалостью, в оправдание слов самого Глеба: " Се несть убийство, но сырорезание " . Юная, почти детская жизнь трепещет под ножом убийцы (как характерно, что этим убийцей выбран повар), и ни одна черта мужественного примирения, вольного избрания не смягчает ужаса бойни – почти до самого конца. Глеб до встречи с убийцами, даже оплакав Бориса, не верит в жестокий замысел Святополка. Уже завидев ладьи убийц, он " возрадовался душею " – " целования чаяше от них прияти " . Тем сильнее его отчаяние, тем униженнее мольбы: " Не дейте мене, братия мои милая, не дейте мене, ничто же вы зла сотворивша... Помилуйте уности моей, помилуйте, господие мои. Вы ми будете господие мои, аз вам – раб. Нс пожнете мене от жития несозрела, не пожнете класа недозревша... Не порежете лозы, не до конца возрастшиа... " Однако уже это причитание кончается выражением беззлобного непротивления: " Аще ли крови моей насытитися хочете, уже в руку вы есмь, братие, и брату моему, а вашему князю " . После; прощания с уже отшедшими отцом и братом он молится, и молитва эта, начавшись с горькой жалобы: " Се бо закаляем есмь, не вемь, что ради " , оканчивается выражением убеждения, что он умирает за Христа: " Ты веси, Господи, Господи мой. Вемь Тя рекша к своим апостолам, яко за имя Мое, Мене ради возложат на вас рукы и предани будете родомь и другы, и брат брата предасть на смерть " . Думается, в полном согласии с древним сказателем, мы можем выразить предсмертную мысль Глеба: всякий ученик Христов оставляется в мире для страдания, и всякое невинное и вольное страдание в мире есть страдание за имя Христово. А дух вольного страдания – по крайней мере, в образе непротивления – торжествует и в Глебе над его человеческой слабостью. Нестор сводит к минимуму присутствие этой человеческой слабости. Он оставляет слезы, но не знает ни причитаний, ни мольбы, обращенной к убийцам. У него Борис приглашает убийц " скончать волю пославшего " после заутрени и прощания с близкими. Даже Глеб не проявляет слабости перед смертью. Нестор хочет дать житийный образ мучеников, предмет не жалости, а благоговейного удивления. Впрочем, у него мы находим все те же мотивы подвига, разве лишь с несколько иным ударением. Автор, видимо, дорожит практически назидательными уроками, вытекающими из подвига страстотерпцев. Он много останавливается на идее послушания старшему брату, и любовь, ради которой умирают святые, понимает в утилитарном смысле. Князья отказываются от сопротивления, чтобы не быть причиной гибели дружины. " Уне есть мне единому умрети, – говорит Борис, – нежели столику душ " . И Глеб " уняше един за вся умрети и сего ради отпусти я " . |
| В случаях, когда имелись сведения о благочестивой жизни и народное почитание, это не было достаточным для церковного прославления подвижника, если не было свидетельств о чудесах. Причем, чудеса главным образом разумелись не те, что совершились при жизни подвижника, а те, что совершились после его кончины. По существу основным и главным критерием, в соответствии с которым совершалось церковное прославление подвижника в Русской Церкви, были чудотворения. Необходимые для церковного прославления подвижника чудеса рассматривались как с точки зрения их убедительности, так и относительно их множественности. С точки зрения убедительности чудес рассматривались серьезность болезни и засвидетельствованная невозможность исцеления с помощью врачей или каких-либо земных средств. Относительно числа таких бесспорных чудес имелось в виду то, что они не должны были быть единичными. Первые же прославленные Русской Церковью святые – князья-страстотерпцы Борис и Глеб – показывают с совершенной ясностью характер и причину их прославления. После смерти святого князя Владимира, власть захватил Святополк, один из его сыновей, находившийся на тот момент в Киеве. Спустя немного времени Святополк убил претендентов на княжеский престол – братьев Бориса, Глеба, и Святослава. Однако, Русской Церковью были прославлены только двое князей, Борис и Глеб, по той причине, что относительно третьего князя, Святослава, не было никаких сведений, чтобы с его именем были связаны чудотворения. Некоторые исследователи, размышляя над обстоятельствами смерти князей, пытались делать политические выводы или вывести на примере их смерти нравственное назидание. Политические – обязанность послушания старшему брату, нравственные, когда святость подвига обнаруживается в непротивлении злу , делая вывод, будто «подвиг непротивления есть национальный русский подвиг, подлинное религиозное открытие новокрещеного русского народа» . Но ни то, ни другое, естественно, не соответствует действительности. Исследователи отмечают отсутствие в страданиях и смерти князей исповедничества, смерти за веру Христову, отсутствие в обстоятельствах их смерти агиографических образцов . |
| Наконец, на берегу реки Альты, на том месте, где был убит Борис, произошло последнее жесточайшее сражение. Ярослав перед сим сражением так молился Богу: «Кровь невинных братьев моих вопиет к Тебе, Владыко Боже мой! Молю Тебя, отмсти за кров праведников сих; как отмстил Каину за кровь Авеля, положив на нем трясение, так положи трясение и на сем брате моем Святополке, чтобы не мог он больше проливать братней и христианской крови». За тем обратился с молитвою к св. братьям-мученикам: «Братья мои, святые Борис и Глеб, помогите мне на гордого сего убийцу!» Тогда как Ярослав одушевлялся правотой своего дела, Святополка, как ни было ожесточено его сердце, не могло не смущать самое место его преступления. Три раза возобновлялась битва упорная и жестокая; наконец Святополк пораженный обратился в бегство. На него напало расслабление; так что он не мог сидеть на коне, и воины принуждены были нести его на носилках; его объял ужас, так что терзаемый тоской, видимо никем не гонимый, а гонимый невидимо небесным гневом, он беспрестанно слышал за собою мнимую погоню, т. е. ему везде все чудилось, что его преследуют; «бегите»! кричал он своим воинам, «гонятся за нами». Несколько времени скитался он таким образом по разным странам и наконец умер в безумии далеко за пределами отечества – в степях Богемии, заслужив проклятие современников и прозвание «Окаянного». Мучимый бесом, умер он, пишется в Четьи-Минеях, телом вместе и душою, потому что погиб, вечно наследовав, геенну огненную, и из могилы его выходит злой смрад, в явление наказания Божия и на вразумление злым людям. По окончании войны с Святополком, заняв Киевский престол, Ярослав прежде всего захотел воздать последний долг и оказать должную почесть братьям-страдальцам: для сего стал дознавать, где положены тела их. О месте погребения тела св. Бориса узнал скоро; но целый год напрасно искали останков св. Глеба. Сам Бог наконец указал тело своего угодника. Чрез несколько времени после убиения Глеба место, где лежало тело его, начало ознаменовываться чудесными явлениями: то виден был на нем огненный столб, то горящие свечи, то слышно было пение. |
| Георгий Петрович Федотов , замечательный русский философ, культуролог, русский эмигрант, мыслитель русского зарубежья, попытался сопоставить понятие «страстотерпчество» с понятием «кенозис». Это сложный термин греческий, который обозначает что-то вроде самоуничижения. Он предполагает лишение чего-то, он предполагает отказ от чего-то. В данном случае самоуничижение подобно Христу. Христос мог избежать смерти, Он мог уйти из Иерусалима, Он мог не попадать в руки первосвященников, он мог в конце концов сделать то, на что подталкивали его апостолы, начать сопротивляться. Они были вооружены в Гефсиманском саду, как известно. В конце концов, Ему предлагали даже созвать легион Ангелов для того, чтобы бороться за Себя. И тем не менее Христос отказался это делать. Он знал, что Его подвиг находится за гранью смерти, и, соответственно, с победой над смертью, через вкушение этой смерти в тот момент, когда никто не хотел бы ее. Убиение св. Глеба. Селивестровский сборник, XIV в. По всей видимости, ситуация с Борисом и Глебом связана именно с этим моментом, с добровольным претерпеванием страданий, уничижением, самоуничижением, абсолютно добровольным, ради чего-то более высокого, того, что ждет их после смерти. Первый же результат, который мы видим после смерти Бориса и Глеба, это прекращение борьбы за власть. То есть прямой непосредственный результат гибели, преображающий историю. Ни одна последующая гибель князей, сколь бы трагичной она ни была, не приводила к таким быстрым, реальным, долгоиграющим и внушительным, ярким христианским результатам. Соответственно, вот это самое посмертие, причем земное посмертие Бориса и Глеба, это один из главных элементов их особенного подвига. Но не только он. Мы помним, что еще одним страстотерпцем на Руси стал святой князь Димитрий Угличский, который погиб тоже в юном возрасте: может быть, не в столь юном возрасте погибли Борис и Глеб, по всей видимости им было все-таки лет около тридцати. Димитрий Угличский не смог своей гибелью предотвратить Смутного времени. Но и в ситуации с Борисом и Глебом, и в ситуации с Димитрием Угличским мы видим два момента, которые очевидны. Это то, что их посмертие, земное посмертие, оказалось связано с некой политической борьбой, которая в результате привела к преображению. Борис и Глеб были фигурами, которые очень внимательно и даже страстно обсуждались древнерусским обществом. В течение столетия после их смерти, а если быть более точным, примерно через тридцать лет после их кончины началось, и примерно лет через шестьдесят после этого прервалось на подъеме их бурное и осмысленное почитание. И это почитание выразилось в появлении целого ряда памятников, посвященных Борису и Глебу. Это сказание чудес Святым мученикам Роману и Давиду , чтения Бориса и Глеба, сказания Бориса и Глеба, проложное житие, посвященное Борису и Глебу, служба святым Борису и Глебу и несколько более мелких памятников, в основном связанных с летописанием. |
| Я увидел в нем себя, и в ходе наших разговоров всплыла вполне реальная, как тогда казалось, идея небольшой общины на свежем воздухе. Но легко оказалось только строить планы. Родные Владимира, поначалу пообещавшие помощь, через два месяца перестали выходить на связь. А сам отец Борис с молодой супругой и тремя маленькими детьми после столичного города оказался настоятелем небольшого сельского прихода с недостроенным храмом во имя святых царственных страстотерпцев в деревне Раздолье Приозерского района. И вот тут и протянули руку помощи «Перспективы» под руководством Марии Островской. Сначала удалось снять дом для проживания подопечных. Затем при поддержке грантов программы «Православная инициатива» началось строительство собственного жилища. Семья врачей, воспитывавшая ребенка с особыми потребностями, приобрела тренировочную квартиру для выработки у людей с особенностями здоровья навыков самостоятельного проживания. Наконец, теперь собственное жилое здание достроено, у него даже появилось название — «Дом на воле». Более того, вся семерка подопечных из первого набора целиком переселилась в отдельные жилища, а их места заняли новички. — Проживание в квартирах — пока эксперимент. Сопровождение при помощи наших социальных работников, которые были закреплены за нашими подопечными еще со времен «Дома на воле», финансируют «Перспективы», — рассказывает отец Борис. — Но по итогам года жизни в более-менее самостоятельном режиме уже можно сказать, что как минимум двое наших подопечных — пришедшие в «Раздолье» после классической комбинации «детдом – ПНИ» Юля и Люба — поистине счастливы возможности жить почти самостоятельно. Иеромонах Мелитон (Присада), напротив, не видит смысла готовить в православной общине людей с особенностями здоровья к самостоятельному проживанию. — Не очень понимаю, зачем это нужно, — размышляет священнослужитель. — Знаю инвалидов, которые после общения с нами решили жить отдельно, — так это далеко не оптимальный сценарий. Понимаете, наши подопечные — не монахи-затворники, а люди, ищущие общения и творчества. |
| Подпишитесь на наш Телеграм Время, в которое мы сегодня живем, интересное, но странное, очень уж турбулентное. Некоторые даже говорят, что наступает новое Средневековье, темное язычество. В такие неспокойные времена люди всегда искали дополнительную опору и защиту. К сожалению, не только в Боге. Мы — христиане, но насколько глубоко сидит в нас язычество? Как возникает суеверие? Что его поддерживает? Почему мы боимся, не верим себе и не надеемся на Господа? На эти и другие вопросы отвечает священник Борис Ершов, настоятель храма Святых Царственных Страстотерпцев в деревне Раздолье Ленинградской области. — Почему мы верим в Бога и стучим по дереву? Как это в нас сосуществует? Мы как будто подстраховываем Господа, не доверяем Ему? — Прежде всего, мы глобально не доверяем себе. А это приводит и к недоверию к Богу, пусть и бессознательно. Мы не чувствуем и обесцениваем себя. А если что-то неценное, зачем ему внимать? И вот эта заповедь, «внимай себе», она остается у нас в небрежении. Основа Богопознания — это самопознание. Но оно вырождается из-за недостатка любви. — Поймала себя сейчас на мысли, что на эфир о суеверии взяла с собой талисман — мишку. Не подумав, что это и есть суеверие. — Не думаю, что мишка здесь является языческим символом. Просто некоторые вещи нас успокаивают. Мы даже можем вспомнить детство, место, где мы были любимы, играли, чувствовали себя в безопасности. Когда мы это всё вспоминаем, меняется наше состояние. Всё положительное даровано нам Богом, чтобы мы могли быть в ресурсе тогда, когда нам трудно. Суетная вера и вера настоящая — не одно и то же — Можно сказать, что в основе суеверия лежит магическое мышление? — Я бы сказал так: суеверие — это осуществление в сердце, в душе и на практике магического мышления. Магическое мышление подразумевает возможность манипулирования духовным миром в своих целях. И если ты знаешь некие законы и можешь как-то в них ориентироваться, то проявлением такого мышления является суеверие. Суеверные поступки — это состояние. Но основа всех суеверий — страх. |
| И, наконец, «одинокий волк», как он себя называет, – Володя. Владимир Долматов, с которого, собственно, и началось это сопровождаемое проживание. 50-летний Владимир держит ложку с чужой помощью, стучит по клавишам одним пальцем – и вот так, медленно-медленно, написал сборник «Раздольских рассказов», предисловие к которому составил Евгений Водолазкин. «Меня зовут Владимир Долматов, я бы хотел сказать о себе несколько слов. Я нашёл себя в середине своего жизненного пути. Уже несколько лет, как я начал писать свои дневники, – рассказывает читателю Володя. – Правда, мои руки… Но и они хоть что-то да могут сделать на этом свете полезного, я благодарен за это. Также я благодарю Бога за то, что подарил мне бесценную кладовую – мою голову, я ей могу думать, выражать свои мысли, излагать свою точку зрения на происходящее в нашем доме, рассказывать о жизни наших подопечных, которым так нужна ласка и забота, чего в интернате им, что ни говори, не хватает!» Володя пишет о кошке, которая двухмесячным котенком прибилась к ним в дом (и выросла в роскошное животное), о черепашке, которую на берегу озера решила выпустить некая пара, о вещах рядовых и возвышенных. Любит Шолохова, советует обязательно прочесть «Мастера и Маргариту» Булгакова. Когда появились ребята, половина прихода ушла О том, как появился этот дом в Приозерском районе Ленобласти и какую роль во всем этом играет настоятель здешнего храма святых царственных Страстотерпцев иерей Борис Ершов, мы писали весной . Краткий синопсис: в 2005 году Борис Ершов попал в тяжелое ДТП, его сбила машина. Сначала врачи были уверены, что молодой парень – не жилец. Потом – что вряд ли он останется с сохранным интеллектом (на память об этом происшествии у отца Бориса шрам через всю голову). Однако он и выжил, и поправился: спустя три года после аварии его рукоположили во диаконы. Люди с ментальными нарушениями – особая тема отца Бориса. Он взял на себя заботу о Володе Долматове, когда от того отказались родные после смерти родителей. |
| О такихпророк говорил: «Скоры они на подлое убийство. Оскверненные кровопролитием, онинавлекают на себя несчастья. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, –нечестием губят душу свою». Блаженныйже Борис возвратился и раскинул свой стан на Альте. И сказала ему дружина:«Пойди, сядь в Киеве на отчий княжеский стол – ведь все воины в твоих руках».Он же им отвечал: «Не могу я поднять руку на брата своего, к тому же еще истаршего, которого чту я как отца». Услышав это, воины разошлись, и остался онтолько с отроками своими. И был день субботний. В тоске и печали, с удрученнымсердцем вошел он в шатер свой и заплакал в сокрушении сердечном, но, с душойпросветленной, жалобно восклицая: «Не отвергай слез моих, Владыка, ибо уповаю яна тебя! Пусть удостоюсь участи рабов твоих и разделю жребий со всеми святымитвоими, ты Бог милостивый, и славу тебе возносим вовеки! Аминь». Вспомнил оно мучении и страданиях святого мученика Никиты и святого Вячеслава, которыебыли убиты так же, и о том, как убийцей святой Варвары был ее родной отец. Ивспомнил слова премудрого Соломона: «Праведники вечно живут, и от Господа имнаграда и украшение им от Всевышнего». И только этими словами утешался ирадовался. Между темнаступил вечер, и Борис повелел петь вечерню, а сам вошел в шатер свой и сталтворить вечернюю молитву со слезами горькими, частым воздыханием и непрерывнымистенаниями. Потом лег спать, и сон его тревожили тоскливые мысли и печальгорькая, и тяжелая, и страшная: как претерпеть мучение и страдание, и окончитьжизнь, и веру сохранить, и приуготовленный венец принять из рук Вседержителя.И, проснувшись рано, увидел, что время уже утреннее. А был воскресный день.Сказал он священнику своему: «Вставай, начинай заутреню». Сам же, обувшись иумыв лицо свое, начал молиться к Господу Богу. Посланные жеСвятополком пришли на Альту ночью, и подошли близко, и услышали голосблаженного страстотерпца, поющего на заутреню Псалтырь. И получил он уже вестьо готовящемся убиении его. И начал петь: «Господи! Как умножились враги мои!Многие востают на меня» – и остальную часть псалма, до конца. И, начавши петьпо Псалтыри: «Окружили меня скопища псов и тельцы тучные обступили меня»,продолжил: «Господи Боже мой! На тебя я уповаю, спаси меня!» И после этогопропел канон. И когда окончил заутреню, стал молиться, взирая на икону Господнюи говоря: «Господи Иисусе Христе! Как ты, в этом образе явившийся на землю исобственною волею давший пригвоздить себя к кресту и принять страдание за грехинаши, сподобь и меня так принять страдание!» |
| Они вдруг поняли, что если долго и упорно чем-то заниматься, результат обязательно будет. И с детской наивностью поставили себе задачу — стать такими же сильными и ловкими, как Джеки Чан. Спустя год упорных занятий дома они отжимались по 300 раз, неплохо подтягивались, лазали по канату. Ну и, конечно, научились эффектно махать ногами и руками в лучших традициях гонконгского кино-каратэ. Борис и Глеб спешат на помощь Тогда я еще никак не связывал эти их занятия с заповедью «подставь другую щеку». В моем представлении мальчишеские стычки до определенного возраста и дракой-то назвать нельзя — так, обычная возня, как у молодых собак или котят. Тем более что сыновья были неконфликтными по натуре и вовсе не стремились реализовать свои новые навыки для самоутверждения в среде ровесников. Лишь где-то к четвертому классу Глеб со своим другом Борисом стали периодически ввязываться в стычки со школьными хулиганами. Мама Бориса (к слову сказать, тогда — руководитель нашей приходской воскресной школы) после очередного вызова к директору жалобно смотрела мне в глаза и спрашивала: — Саш, но ведь надо что-то делать с этим? — Ирина, ты же сама сейчас все слышала. Они заступились за одноклассниц, девочки это подтвердили. Что тебя не устраивает? — Ну… можно же было как-то словами все решить. Они же православные, в конце концов. — Знаешь, Ирин, я себя помню в их возрасте. И точно знаю, что есть в мальчишеской жизни ситуации, которые словами уже не разрулишь. Остается либо пройти мимо, либо драться. Неужели тебя больше устроило, если бы наши ребята прошли мимо? Ирина вздохнула: — Нет, конечно. Но все-таки… как-то нехорошо. И главное, имена-то какие у них — Борис и Глеб. Святые страстотерпцы. А тут… — Да, вот с именами мы как-то не угадали, это точно… Честно говоря, у меня эти инциденты не вызывали особого беспокойства. Конечно, всякий раз я проводил свое собственное, папское дознание, выслушивал не только Глеба, но и других свидетелей или участников «боя». И никогда не было такого, чтобы драку начал или спровоцировал Глеб. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > В чем же подвиг св. Бориса и Глеба? 20.06.2009 615 Время на чтение 7 минут Вопрос этот на самом деле не столь прост, как может показаться на первый взгляд, и недоумение нашего Премьер-министра В. Путина вполне закономерно. Более того, по моим наблюдениям, оно вполне присуще очень многим современным патриотам-государственникам православного вероисповедания. И совершенно не случайно нынче так редко вспоминают об этих святых князьях-братьях. Казалось бы, должно быть всё наоборот: в наше время, время осмысления настоящего и будущего бытия русского племени, уяснения русской идеи и пр., св. Борис и Глеб, как первые, раньше всех прочих подвижников веры христовой, прославленные Богом и Русской Церковью святые, должны быть на устах у всех русских мыслителей. Но факт налицо - их подвиг явно непопулярен. Почему так? Попробуем разобраться. В начале переломных 90-х годов прошлого столетия я работал учителем истории в обычной средней школе большого совхозного посёлка вблизи Санкт-Петербурга. Мне было позволено вносить любые изменения в школьную программу, и я активно этим пользовался. В 8-м классе, в самом начале курса Истории России, отдельный урок был посвящён св. страстотерпцам Борису и Глебу. Сорок минут я, как мог, рассказывал об обстоятельствах того времени, о самом их подвиге, обильно цитируя и древнее житие и наиболее удачные рассказы историков об этих святых. А в конце урока предлагал ученикам на дом тот же самый простой вопрос, который вызвал недоумение нашего Премьер-министра: в чём подвиг св. Бориса и Глеба? Так как ответов было множество (я это задание давал в течение многих лет всем восьмиклассникам, а их в нашей школе тогда было по три полноценных класса), то позволю себе их обобщить. Скажу сразу: ни одно домашнее задание не давало такого громадного количества формального списывания друг с друга, как этот несложный вопрос. Особенно трудно задание давалось мальчикам: большинство соглашались на двойку, лишь бы не отвечать, причём далеко не всегда из-за недостатка прилежания - отвечать-то надо честно, а если честно - то действия, а скорее бездействие кн. Бориса и особенно кн. Глеба, по представлениям обычных мальчишек никак не подпадали под их понятие подвига. Наиболее сознательные из мальчиков в ответах делали акцент на чудесные обстоятельства прославления св. страстотерпцев, справедливо полагая, что раз их Бог прославил такими чудесами, то значит подвиг их того достоин, в целом уходя от прямого ответа, то есть как и В.Путин на выставке у Глазунова (Борис и Глеб - святые, это понятно, но они всё отдали без борьбы). |
|
|
