| Изображение Святополка Владимировича с его печати Однако князь так и не смог полюбить своего приемного сына. Сначала — за то, что он был напоминанием об убитом брате, потом — за то, что не оправдал его надежд. Святополк рос грубым воякой и не обладал теми качествами, которые должен иметь государственный деятель. Иное дело — Борис и Глеб. Они родились еще до Крещения Руси, но их детство проходило уже в совсем иной атмосфере — Киев возвысился до уровня европейских городов, наладились связи с Византией и Болгарией, в столицу Руси приезжали проповедники, ученые и миссионеры. Младшие Владимировичи получили хорошее образование, но самое главное — они выросли при отце-христианине, которому удалось привить в сыновьях начатки искренней веры и любовь к евангельским идеалам. Повзрослев, Борис и Глеб стали верными соратниками Владимира, выполняли наиболее ответственные поручения князя. При этом святых братьев отличала простота и доступность, они не кичились своим происхождением, со всеми были приветливы, и такое поведение очень быстро позволило им снискать уважение народа и бояр. Есть некоторые основания, что креститель Руси всерьез подумывал над тем, чтобы передать престол Борису. Но не успел... ...Шел 1015 год. С юга стали доходить вести о том, что кочевники-печенеги готовятся напасть на Киевские земли. Получив донесение разведки, Владимир помрачнел. Ох, как некстати было это донесение! Сейчас он лежал прикованный к постели, государство было на грани междоусобицы, а тут еще эти печенеги... Владимир, подозвал слугу. — Радомир, собирайся, возьми еще нескольких провожатых и отправляйся в Ростов. Подолгу нигде не останавливайся, разве что для перемены лошадей. Мне нужен Борис. Срочно. Еще скажи нашему вояке Пинеге, пусть снаряжает дружину. Похоже, нам снова придется потрудиться... Борис прискакал быстро. Он уже знал, что отец не будет звать его просто так. Не снимая оружия, княжич взбежал на крыльцо дворца, преодолел несколько комнат и очутился в просторной палате. Владимир лежал на одре, его лицо было бледным. Вокруг обессилившего князя суетились несколько слуг, в углу перед иконами монах читал Псалтирь. Появление Бориса немного оживило Владимира, в его глазах на миг вспыхнул знакомый всем огонек. Дав знак прислуге освободить палату, он подозвал сына к себе. |
| Весть о смерти отца настигла святого Бориса, когда он уже возвращался домой с победой. Дружина князя уговаривала его свергнуть самопровозглашенного правителя, но он решительно отказался. «Не подниму руки на брата своего, да еще на старшего меня, которого мне следует считать за отца!» Такое заявление в тогдашних реалиях было непонятно людям. Ведь именно Борис — с авторитетом храброго воина и мудрого правителя, с той симпатией, которую испытывали к нему горожане и аристократия, — мог легко заполучить киевский престол. Применение силы даже против брата для той эпохи — дело обычное. Но князь уже думал и действовал как христианин, а значит, и выбивался из традиций своего времени. Дружина не поняла своего князя и покинула его (с Борисом остались только слуги). Святой остановился на подступах к Киеву. Узнав о таком великодушии своего брата, Святополк решил им воспользоваться. Он нанял убийц, чтобы те устранили возможного претендента. Борис узнал и об этом, но не пытался бежать, оставаясь верным христианскому мирному духу. Летопись рассказывает, что убийцы застали святого во время молитвы в шатре. Сначала они пронзили слугу князя, который пытался защитить его, а затем и святого. Борис умер не сразу. Шатаясь, он вышел из шатра и произнес: «Подходите, братия, кончите службу свою, и да будет мир брату Святополку и вам». Копья вновь пронзили тело святого. Пока его волокли в Киев, чтобы показать тело «заказчику», Борис еще дышал. Вышедшие навстречу убийцам варяги, служившие Святополку, пронзили сердце князя. Но вероломный князь не успокоился. Он боялся, что младший брат Бориса Глеб, который княжил тогда в Муроме, будет мстить, и решил совсем обезопасить себя. Он послал ему приглашение приехать в Киев. Глеб в пути узнал о гибели брата. Тем не менее он не стал собирать войско против убийцы, бороться за власть, не разгорелся жаждой мщения. По духу он был таким же, как и погибший Борис. Полностью положившись на Промысл Божий, Глеб остановился неподалеку от Смоленска, скорбя о случившемся, молясь за почивших. Судя по летописным сведениям, Глебу было известно — к нему уже спешат. Святой встретил своих убийц с твердым спокойствием. |
| 29.08.2023 Подпишитесь на наш Телеграм Владимир Бибихин 29 августа исполнилось бы 85 лет философу Владимиру Бибихину — такому огромному явлению, такому большому событию, что мы не будем здесь даже делать вид, что что-то там «обозреваем», что-то «очерчиваем» или кого-то куда-то «вводим». Этот материал — лишь обозначение, что такой мыслитель был, — простой дар памяти — или скорее знак, что мы не способны его преподнести. Мы просто поместим здесь пять совершенно случайных текста Бибихина — а могли бы взять совершенно любую страницу любой его книги — и чудо в том, что каждый раз эта страница была бы чистейшим золотом мысли-слова: философия Бибихина: в ней русский язык-мышление достигает, кажется, своего совершенства, торжества, чистоты, красоты — и когда? — в 90-е гг. 90-е: эпоха праздника русского слова-мысли. Этого (почти) не было слышно, (почти) не было видно — посреди катастрофы, развала, обнищания, беспредела — страна невидно-неслышно продумывалась — продумывала себя — в бибихинском слове-мысли, и сплошность, безнадежность, беспросветность беды прорезывается-просвечивается; эпоха оказывается спасенным: монструозность власти, грязь приватизации, страдание земли, судорога народа — это все превозмогается, побеждается в мысли-слове Бибихина: время-пора Бибихина, праздника русского слова-мысли. Земля-страна-народ — в эту пору — находит себя, свою собственную правду здесь у Бибихина. Настоящий, большой мыслитель так умеет. Свв. Борис и Глеб «Власть России» — посреди катастрофы российской государственности, посреди беспредела — текст Бибихина о Борисе и Глебе: Эти двое, Борис и Глеб, оказались слишком вдумчивы, слишком чутки, слишком сердечны, чтобы взять власть. Таким образом власть после Владимира не наследовала ему? Борис и Глеб были убиты не превосходящей силой — военной силе они даже не попытались противопоставить свою такую же, — а ненавистью, сражены человеческой злобой. Они не хотели жить в мире, где преступление возможно среди братьев. Что произошло с властью при передаче её в год смерти князя Владимира? Кто должен был её взять (Борис любимый сын), её не взял, отшатнулся в ужасе, не вступил в борьбу с жадным злом. Преклонение перед их поступком в Русской Церкви и в народе означает: этот народ отшатывается от страшной власти, легко отталкивает её от себя и выпускает из рук, не хочет идти на противление злу, не полагается на силу. |
| Два образа «Сказания» очевидно контрастируют между собой. Старший Борис здесь хоть и плачет, размышляя о своей будущей смерти (о которой он словно бы заранее знает), но его мысли больше напоминают поучения с библейскими цитатами. Отвергает Борис и предложение дружины, которая изъявляет готовность пойти на Киев и добыть своему повелителю отцовский престол. Убийцы застают отпустившего дружину князя одного ночью в шатре; Борис молится. Дальше, видимо, желая подчеркнуть для читателя благоверие князя и ещё более заставить сопереживать происходящему, автор допускает явную несообразность. Пока убийцы ходят вокруг княжеского шатра, не решаясь войти внутрь и исполнить задуманное, Борис успевает прочесть утреню и канон. Много веков спустя такой литературный приём с замедлением времени назовут ретардацией. Но даже и самый напряжённый момент повествования автору, очевидно, хочется продлить, поэтому Бориса в его рассказе закалывают трижды. К тому же повествование об этом неправдоподобно затянувшемся убийстве прерывается то проникновенной речью жертвы к нападавшим, то отступлением о печальной участи княжеского отрока Георгия, то краткой ремаркой о судьбе дружины. Составители мартириев считали, что сопереживание святым заставит читателей задуматься о вечном. Убиение святого Глеба. Сильвестровский сборник Психология отрока. Глеб Совершенно другим «Сказание» рисует Глеба. Несмотря на то, что ко времени описываемых событий муромскому правителю не могло быть меньше двадцати восьми лет (а для Древней Руси это был очень почтенный возраст), «Сказание» характеризует князя скорее как человека юного, непосредственного, и даже несколько наивного и неопытного. Так, в отличие от своего рассудительного брата, известие о смерти отца и коварстве Святополка Глеб получает от брата Ярослава; причём, узнав всё это, он, по сравнению с Борисом, гораздо больше плачет и даже «стенает», и «омачает» слезами землю. Увидев плывущих ему навстречу убийц, князь почему-то решает, что те хотят его поприветствовать, а разобравшись, в чём дело, начинает умолять их не трогать его и даже – вещь, немыслимая для средневековья, — предлагает этим княжеским наёмникам быть его господами, изъявляя готовность стать их рабом. В разговоре с ними Глеб подчёркивает, что «возрастом ещё младенчествует». |
| После кровавого боя с остальными братьями Святополк бежал из России и, преследуемый гневом Божиим, в безумии скитался по разным странам и умер в степях богемских, стяжав себе позорное имя Окаянного. Плач о Борисе и Глебе. Борис Зайцев Беги, князь, спеши, князь! Святополковы волки идут. Борис худоват, высок, в небольшой бороде, тихий и смирный. Вот идет с киевскою ратью из похода на печенегов, расположился у реки Альты, разбил шатры. Дружинники разводят костры. Ночь зачернела. Звезды июльские. Говорят Борису: – Умер в Киеве родитель твой Владимир. Что-то теперь будет? Борис опечалился, стал на молитву. Наутро советники говорят: – Идем на Киев, выгоним Святополка, будешь великим князем. – Нет, – отвечает Борис, – на Киев не пойду, не подыму руки на старшего брата. Он мне теперь заместо отца. На реке Альте в июльский день Борис распустил войско, остался один с приближенными. Прошли дни, опять говорят ему: – Беги, князь. Святополк на тебя умышляет. Погубит он тебя. – Ничего, – отвечает Борис, – мне бежать некуда. И не хочу. Князь Глеб моложе Бориса. Совсем юный, едва подбородок покрыт пухом. Всегда жил вместе с Борисом, во всем подчинялся, его чтения житий и молитвы слушал. На княжении милостив и кроток. Пришла и к нему весть в Муром – его удел – об отцовой болезни, и тоже в Киев вызов от Святополка. Глеб опечалился. Оделся по-дорожному, сел в ладью, и с ладьями дружины мимо темных муромских боров, где ходит косматый медведь, глухарь токует, брусника меж сосен краснеет, двинулся против воды. Потом вытащили ладьи, волокли волоком, довлачив, спустились в новые реки. Начались реки древлянские, мутноводые, тоже леса кругом, но корявые и низкорослые. Сырь, болота. Глебово сердце невесело. – Где-то милый брат мой Борис, наставник и чтец, с кем росли мы в Киеве при батюшке? Был бы здесь брат, поддержал бы меня в сумных этих лесах древлянских. Один я сюда заброшен, куда плыву? Сидит в Киеве, зубами щелкает, рассылает востроухих по Руси – на юг к Переяславлю и на север по Днепру – бегут, шерстью потряхивают, рыщут, понюхивают, глазами в ночной тьме сверкают. |
| Сеятелями Бориса и Глеба называли потому, что в этот день крестьяне занимались севом. Летнее празднование Бориса и Глеба было связано уже не с севом, а с уборкой урожая, с работой дотемна. День этот так и назывался – Борис и Глеб Бессонники. К святым обращались с просьбой помочь убрать хлебную ниву. Считалось, что с их помощью работа в поле лучше ладится. К святым братьям также обращались, если в семье случались разлады. Борис и Глеб считались не только покровителями всей Русской земли, но и каждой семьи. Вспомнят ссорящиеся о братьях Борисе и Глебе – поутихнут страсти, мир и покой в семье наступят. Борисов день см.: Борис и Глеб. Боровик Народное название различных растений, встречающихся в сосновых борах, напр. белого гриба, вереска, грушанки и др. Борода Волосяной покров на нижней части лица мужчины, считался неотъемлемой национальной чертой русского. Борода была предметом глубокого уважения и символом русской народности. В XI в. за повреждение бороды «Русская Правда» назначала вчетверо большую пеню, чем за физическое увечье. Брить бороды русские начали с XV в. Василий III, желая понравиться своей жене Елене Глинской, обрился, но пример его почти не встретил сочувствия. Иван Грозный упрекал Поссевина за «подсечение брады», как за преступление против религии. Одновременно с царем писало против бритья бороды и духовенство. Максим Грек в Послании «О еже не брити брады» для вящего убеждения приводит в пример козла, который, когда ему остригли бороду, бился головой до тех пор, пока не умер. Стоглав посвятил бороде целую главу (40-ю), запрещая хоронить и отпевать бреющих бороды. Несмотря на запрещения, бритье бороды продолжалось: и Борис Годунов, и Дмитрий Самозванец уже не носили бороды. При Алексее Михайловиче многие из бояр (Матвеев, Ордын-Нащокин) были бриты. Влияние Запада отразилось и в иконописи. На одной иконе живописец изобразил Каина и Авеля в польской одежде с усами и без бород. В к. XVII столетия патриарх Адриан издал окружное послание, в котором одну главу посвятил убеждению и угрозам стригущим бороды. |
| Всеслава Брячиславича (Глеб, Давид, Борис, Роман) определенно относятся еще ко времени жизни Ярослава Мудрого (Глеб Святославич родился не позднее 1050/51, Глеб и Давид, коль скоро именно они были старшими сыновьями Всеслава Полоцкого, не позднее 1053/54), тогда как родившиеся в 1036 г. и неск. ранее двое младших сыновей самого Ярослава были наречены Вячеславом и Игорем, что плохо согласуется с предположением о канонизации Бориса и Глеба при митр. Иоанне, если последний был предшественником Феопемпта. В то же время следует учесть, что сохранившиеся печати Давида Игоревича, родившегося в 50-х гг. XI в., несут на себе изображение не Глеба — Давида, а прор. Давида . Это наводит на мысль, что названные наречения состоялись еще до внесения имен Бориса—Романа и Глеба—Давида в святцы, хотя и были следствием почитания князей-мучеников в рамках княжеского рода. В таком случае установление праздника 24 июля при Ярославе следовало бы расценивать как местную канонизацию внутри Киевской епархии (в которую входил Вышгород), а общерус. прославление отнести к 1072 г. Датировка общерусской канонизации 1088 г. выглядит неоправданно поздней и основывается на весьма спорной предпосылке, будто ЧН стало первым житийным произведением о Борисе и Глебе, тогда как СС таковым быть якобы не могло (так думал и С. А. Бугославский); против говорит и упоминание Бориса и Глеба в перечне святых в берестяной грамоте 906, которая стратиграфически приходится на 3-ю четв. XI в. . Использованные материалы Абрамович. Жития. С. 50 Абрамович. Жития. С. 6 Абрамович. Жития. С. 51, 136 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 132; Т. 2. Стб. 118; НПЛ. С. 170 ПСРЛ. Т. 15. Стб. 128. Н. Н. Ильин, М. X. Алешковский, А. М. Членов, Поппе и др. Абрамович. Жития. С. 53 Абрамович. Жития. С. 59–60 Абрамович. Жития. С. 55 Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X–XV вв. М., 1970. Т. 1. 26–28; 1998. Т. 3 [в соавт. с П. Г. Гайдуковым]. С. 21–22, 115 А. Н. Ужанков Янин В. Л., Зализняк А. А. Берестяные грамоты из раскопок 1999 г.//ВЯ. 2000. 2. С. 6 Редакция текста от: 05.02.2016 07:52:32 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| Спросим не о власти в России, а о власти России. Князь Владимир Киевский основатель Руси в той ее определяющей форме, от которой ведут себя другие государственные образования на Восточноевропейской равнине вплоть до Московского княжества, образец для всей династии Рюриковичей и также для более поздних правителей, святой креститель Руси. Если его фигура считается многими важной для последующей истории всей России, то и способ перехода власти от него, первого, к первому его престолонаследнику должен быть тоже знаменательным. Об этом говорят, как нам кажется, пока еще односторонне. Летописи сообщают: в 1015 году Владимир разболелся. Печенеги шли на Русь. Владимир собрал войско и послал с ним своего сына Бориса, в крещении Романа, князя Ростовского. 15 июля 1015 Владимир умер в Берестове, своей резиденции под Киевом. «И ведавше мнози плакавше по нем все множество: боляре яко отца, людие яко строителя, нищий яко заступника и кормителя». Тут странные слова: ведали многие, плакало всё это, т. е. знавшее о факте смерти, множество. Дело в том, что кончину князя скрывали, и вот почему. Борис, посланный преследовать печенегов, отсутствовал, и бояре «потаиша Владимерово представление того ради, дабы не дошла весть до окоянного Святополка», еще одного из сыновей Владимира. Он всё-таки узнал, «з дружиною своею приспе в Киев» «вборзе» и «седе на столе отчи». Он начал раздаривать имение отца и, пишет летопись, киевляне имение брали, но с задней мыслью: они ненавидели Святополка и «бяху с Борисом, чаяху на княжение, любяху бо его вси». «Святополк же окоянны, помысли в себе, рек: «Се же убих Бориса, како погубить Глеба?»» Глеб, в крещении Давид, тоже сын Владимира, муромский князь. Конь споткнулся под Глебом, дурное предзнаменование. Оно скоро подтвердилось, ему передали от Ярослава (Новгородского): «Не ходи, отец наш умер, а брат убиен от Святополка». «Се же слышав, Глеб возопи со слезами, плача, глаголя по отцы, паче же по брате: «Увы мне, брате мои, господине. Лутче бы ми умрети с тобою, нежели жить на свете сем, аще б видил брат мои мое воздыхание, то явил бы лице свое англьское; толико постиже мя беда и печаль; уне бы ми умрети с тобою, господине мои.» Со слезами глаголя и моляся, подобно князю Борису словеса глаголя». Глеб, как перед этим Борис, тоже убедил дружину не поднимать гражданской войны, оставить его одного. «Лутче есть единому умрети за вся». «Окоянни же то видевше, устремишась, аки зверие, диви». Опять у летописца нет никакого двойного счета, никакой скидки на исторические условия и обстоятельства, никаких точек зрения. Глеб своим: «Братия милоя, меня оставите, а сами не погниете меня деля [ради]». Он умер, говорит летопись, молясь. |
| Спустя год упорных занятий дома они отжимались по 300 раз, неплохо подтягивались, лазали по канату. Ну и, конечно, научились эффектно махать ногами и руками в лучших традициях гонконгского кино-каратэ. Борис и Глеб спешат на помощь Тогда я еще никак не связывал эти их занятия с заповедью «подставь другую щеку». В моем представлении мальчишеские стычки до определенного возраста и дракой-то назвать нельзя - так, обычная возня, как у молодых собак или котят. Тем более что сыновья были неконфликтными по натуре и вовсе не стремились реализовать свои новые навыки для самоутверждения в среде ровесников. Лишь где-то к четвертому классу Глеб со своим другом Борисом стали периодически ввязываться в стычки со школьными хулиганами. Мама Бориса (к слову сказать, тогда - руководитель нашей приходской воскресной школы) после очередного вызова к директору жалобно смотрела мне в глаза и спрашивала: - Саш, но ведь надо что-то делать с этим? - Ирина, ты же сама сейчас все слышала. Они заступились за одноклассниц, девочки это подтвердили. Что тебя не устраивает? - Ну... можно же было как-то словами все решить. Они же православные, в конце концов. - Знаешь, Ирин, я себя помню в их возрасте. И точно знаю, что есть в мальчишеской жизни ситуации, которые словами уже не разрулишь. Остается либо пройти мимо, либо драться. Неужели тебя больше устроило, если бы наши ребята прошли мимо? Ирина вздохнула: - Нет, конечно. Но все-таки... как-то нехорошо. И главное, имена-то какие у них - Борис и Глеб. Святые страстотерпцы. А тут... - Да, вот с именами мы как-то не угадали, это точно... Честно говоря, у меня эти инциденты не вызывали особого беспокойства. Конечно, всякий раз я проводил свое собственное, папское дознание, выслушивал не только Глеба, но и других свидетелей или участников «боя». И никогда не было такого, чтобы драку начал или спровоцировал Глеб. Однажды он просто вогнал меня в ступор описанием своего очередного поединка. На вопрос о ссадине на щеке он пожал плечами, улыбнулся своей буратинистой улыбкой и поведал следующее: - Пап, ну это опять Коростылев. |
| — Дайте дорогу, архиерей идет. Люди расступились, ожидая увидеть священника высокого сана. Но увидели скромную женщину с младенцем на руках. Старец Амвросий ласково их принял. А когда Борису исполнилось 25 лет, он по благословению старца стал его послушником, потом монахом с именем Трифон. Трифон окончил Московскую духовную академию, стал епископом. Он оставил духовное завещание — благодарственный акафист «Слава Богу за все»: Слава Тебе, призвавшему меня к жизни. Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной. Слава Тебе, раскрывшему предо мною небо и землю как вечную книгу премудрости. Слава Твоей вечности среди мира временного. Слава Тебе за тайные и явные милости Твои. Слава Тебе за каждый вздох грусти моей. Слава Тебе за каждый шаг жизни, за каждое мгновение радости. Слава Тебе, Боже, вовеки. Что сбудется в жизни со мною? Из темного леса навстречу ему Идет вдохновенный кудесник. Эти пушкинские строки порой сами звучали в памяти. И хотя Глебу они казались просто сказкой, их хотелось повторять и повторять. Скажи мне, кудесник, любимец богов, Что сбудется в жизни со мною? И скоро ль, на радость соседей-врагов, Могильной засыплюсь землею? Кому из нас в юности не хотелось узнать о грядущем! Зачем, надо ли? — такой вопрос даже не возникал. Хотелось — и все. Как-то Глеб, встретившись с бывшими одноклассницами, остановился на площади возле храма. Впрочем, церкви никто из них не замечал: так, старинная архитектура, и только. И тут, ощупывая палкой дорогу, к ним подошел нищий слепой старик. Глеб знал, что в потрепанных карманах ничего, кроме дыр, не найдешь. Время было военное, голодное. Он сам мечтал о ломте хлеба или картофелине. Сообща какие-то медяки наскребли. Нищий, перекрестившись и поблагодарив, ушел. Глеб, чтобы все не окоченели, проводил подружек до их крыльца. И вновь к ним подошел тот же нищий. — Дедушка, да мы вам только что давали, — простодушно напомнил Глеб. — Ой, извини, извини, мил человек, — виновато закивал головой старик. — А ты напрасно так легко одетый ходишь, — предостерег он подростка. — Это кажется, что тепло, а на самом деле и простудиться можно. Вот и характер у тебя какой: ты вспыхнешь — и остудишься, вспыхнешь — и остудишься. |
|
|
