| Духа» я в силу того «aumorimamiv’hым (в немецком переводе Богоизволенный – Gottgewolte) источником знания для всех поколений», «одинаково важным со свящ. Писанием», хотя последнему, как заявили на первой боннской конференции старокатолики, и «подобает особое значение». 260 Такого рода взгляд на источники христианского вероучения, очевидно, не согласен ни с духом римской церкви, которая, как известно, изъяв совершенно из рук верующих свящ. Писание и давши им в руководство одно лишь Предание, чрез то самое сделала из двух источников христианского вероучения один, не согласен он, этот взгляд, и с воззрениями протестантских обществ, также признающих один только источник христианского вероучения – свящ. Писание, и есть в строгом смысле взгляд, который может быть подтвержден авторитетом древне-нераздельной или что тоже православно-восточной церкви. «У православных, говорит один из учителей нераздельной церкви ( Викентий Лиринский ), издревле был обычай доказывать истинную веру двумя способами: во-первых, авторитетом божественного канона, во-вторых – преданием католической церкви, особенно в отношении к тем вопросам, на которых зиждутся основания всего кафолического учения». 261 Другой учитель той же древне-нераздельной церкви пишет: «из сохраненных в церкви догматов и проповеданий некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые прияли от апостольского предания, по преемству в тайне, и те, и другие имеют едину и туже силу для благочестия». 262 Точно также в Православном катехизисе говорится, что «Божественное Откровение распространяется между человеками и сохраняется в истинной церкви двумя способами: посредством свящ. Предания и свящ. Писания». 263 Наконец и в Православном исповедании кафолической и апостольской церкви восточной читаем: «Члены веры получают важность и твердость свою частью из священного Писания, частью из церковного Предания и учения соборов и святых отец» 264 и проч. Признавая таким образом свящ. Предание и свящ. Писание одинаково источниками христианского ведения, содержащими в себе глаголы самого Бога, старокатолики в силу того самого должны признать и действительно признают непогрешимость прежде всего первого из них. |
| Учение старокатоликов об евхаристии как жертве. Лица, могущие совершать евхаристию по старокатолическому учению, и условия, требуемые от приступающих к этому таинству. Оценка старокатолического учения о таинстве причащения с православной точки зрения. Учение старокатоликов о таинстве покаяния, о видимой и невидимой сторонах этого таинства. Учение об условиях, которые требуются от приступающих к таинству покаяния. Критические замечания на учение старокатоликов о таинстве покаяния. Учение старокатоликов о таинстве священства. Определение этого таинства в старокатолических катехизисах. Учение о невидимой и видимой сторонах таинства священства, о совершителях этого таинства и неповторяемости его. Оценка этого учения с православной точки зрения. Учение старокатоликов о таинстве елеосвящения. Определение этого таинства и божественное установление его. Лица, могущие по старокатолическому учению совершать таинство елеосвящения и приступать к нему. Учение старокатоликов о таинстве брака. Божественное установление этого таинства. Взгляд старокатоликов на гражданский брак. Отношение брачного сожития к духовному служению по старокатолическому воззрению. Критические замечания на учение старокатоликов о таинствах елеосвящения и брака. Учение старокатоликов о загробной участи человека до всеобщего суда. Согласие этого учения с учением православными Взгляд старокатоликов на задачу, лежащую на церкви по отношению к христианскому вероучению после времен апостольских. Общий вывод из рассмотрения старокатолического вероучения. С разрешением первой из своих задач, т. е. с приобретением для себя известной церковной организации, старокатолицизм мог приступить к разрешению и второй своей задачи, т. е. к раскрытию своего вероучения. Две боннские конференции – первая 14–16 сентября 1874 года, вторая 10–16 августа 1875 года – были выразительницами этого вероучения. Специальной целью созвания обеих этих конференций служило для старокатоликов собственно желание осуществить воссоединение трех церквей – восточно-православной, англиканской и старокатолической. |
| Без малого сорок лет толкутся бедные ст. католики к нам в двери, прося приема; предложенные нами на боннских конференциях условия воссоединения они приняли, на наши требования доказать правоту своего догматического учения – они ответили вполне мне кажется удовлетворительно; они по-прежнему протягивают нам свою руку! Справедливо ли, по-христиански ли холодно и подозрительно-горделиво отвергать эту руку?! Неужели не найдется в наших сердцах и капли сочувствия к этим людям, которые ведь не требуют и не ожидают от нас никаких мирских благ и подачек, а лишь братской любви!… Это ли «ревность о Христе»?! Едва-ли справедливо такое наше равнодушие к таким христианам, которых ведь и сам Св. Синод назвал «борцами, на западе, за православную истину»! Александр Киреев II. Письма русской «С.-Петербургской» Комиссии – комиссии старокатолической («Роттердамской») Русская Комиссия, (продолжая обсуждение доселе остающихся препятствий к установлению общения между восточною церковью и старокатоликами) имея в виду те официальные и другие заявления старокатоликов, которые поя- —425— вились после 1897 г., когда эта комиссия в последний раз выступала со своим мнением, не может, прежде всего, не приветствовать с радостью ясно высказываемого в этих заявлениях намерения старокатоликов неуклонно держаться принципов, установленных еще в самом начале сношений между ними и восточными, и искать основ для соглашения с восточными по вопросам догматического характера в вере древней нераздельной церкви. Несомненно, что лишь путем точного, насколько возможно, определения откровенной христианской истины, как она была исповедуема в древнейшее время и путем беспристрастного, в духе любви, обсуждения развившихся впоследствии и существующих ныне разностей между отдельными церквами может быть достигнуто действительное и прочное, а не внешнее лишь и формальное единение между разделившимися с давних пор частями христианского мира. Воодушевляемые одинаковыми со старокатоликами стремлениями, вполне соглашаясь с ними также и относительно способа достижения общей цели, члены русской Комиссии уверены, что в таком согласии относительно цели и средств заключается лучший залог успешного доведения давно уже начатого дела до желаемого конца. |
| 8) В виду этого желательно, чтобы старокатолики, для устранения подобных опасений, с достаточною ясностью высказались по вопросу о едином начале или причине в Божестве, о чём во втором ответе старокатолической комиссии совершенно умалчивается. Встречающееся же в первом ответе утверждение, будто «признание Сына вторичною причиною Св. Духа было обыкновенным учением отцов на востоке всегда, а на западе до Августина», справедливо было отмечено упомянутым русским богословом, как не соответствующее действительности (Thesen, S. 685 Anm.). В частности желательно, чтобы они точно определили своё отношение к августиновскому представлению о догмате: находят ли они возможным и каким образом примирить учение бл. Августина о Св. Духе, как результате spiratio вместе и Отца и Сына, следовательно двух начал, объединенных лишь ad hoc во едино, с признанным и самими старокатоликами на боннской конференции 1875 года отрицанием всякого представления и всякого способа выражения, в котором содержалось бы принятие двух начал или причин? Можно думать, что только ясные и не оставляющие места дальнейшим недоразумениям заявления могут привести к действительному устранению всяких препятствий для соглашения в этом пункте. —432— IV. Ответ Комиссии учрежденной в Роттердаме и преобразованной 2717 в Гааге, для воссоединения Старокатолической и Русско-православной церкви – высокочтимой С.-Петербургской Комиссии, от 6 / 19 Июля 1907 Старо-Католическая Комиссия могла только с радостью узнать, что, после столь долгого перерыва, на её второй ответ петербургской комиссии, от октября 1898 г. получен вышеозначенный отзыв, и что, таким образом, делу подготовления к достижению столь искренно желанного воссоединения Церквей – снова дан ход. Ст. Католическая Комиссия смущена, правда, тем, что снова рассматривается учение об исхождении Св. Духа, и что определенные разъяснения православности ст. католиков, данные ими о сем пункте, всё еще не признаются достаточными. Но, так как отзыв, в тоже время, обнаруживает дух миролюбия, и как в нём бесспорно проявляется искреннее желание воссоединения, то комиссия не теряет еще надежды на возможность соглашения; а потому и она, со своей стороны, не может, не оказать еще раз содействия в духе мира и любви, к устранению возможных недоразумений и к разъяснению возникших сомнений. |
| Сказанным нисколько не ослабляется вся реальность разделения с Римом. И, может быть, именно потому так трудно встречаться с Римом, что вся сила разделения именно в человеческом, в человеческой энергии... В Романизме есть нечто антиномическое и, во всяком случае, парадоксальное. Рим весь в стремлении к единству. Рим есть некий символ единства и соединения. Рим через всю историю ищет единства. Именно Рим больше всего ищет и взыскует единства – и, во всяком случае, в этом взыскании много справедливого и ревностного. Но ведь именно это настойчивое и торопливое римское взыскание христианского единства и церковного мира больше всего препятствует и мешает воссоединению и единству. Римская торопливость всего более замедляет и задерживает воссоединительный процесс. Ибо не то единство, и не на тех путях ищут в Риме и из Рима. Ведь основная и главная неправда и неправота Рима была и есть именно о единстве церковном. И догмат о папе есть именно лже-догмат о единстве Церкви... Из сказанного, первый вывод приходится сделать о крайней необходимости догматического и богословского «объяснения» с Римом. В этом отношении очень показателен и поучителен пример неудавшихся и неудачных богословских встреч православных и старокатоликов сразу же после Ватиканского собора (Боннская конференция 70-х гг.) 686 . В тогдашнем обмене мнениями сразу выяснилось, что главное препятствие к сближению и соединению сосредоточено именно в догматической области, – в том, что в своем догматическом мировоззрении старокатолики оставались ограниченными романистами, слишком западными людьми, и не были способными вместить Восток ни в свое сознание, ни в свою совесть иначе, как в порядке компромисса. Здесь сразу и западническая замкнутость сердца, и погрешность в самых догматических предпосылках. Конечно, и гордость своей западной историей, своей исторической славой и делами, своим христианским героизмом и рыцарством. Но главное, именно, в догматических предпосылках, в самой изначальной догматической установке. Здесь неправота и неправда в самом догматическом опыте – не только в отдельных и догматических определениях. |
| Еще в семидесятых годах, в качестве секретаря С.-Петербургского отдела общества любителей духовного просвещения, А. А. Киреев был одним из самых деятельных участников и даже, можно сказать, душою в сношениях названного отдела со старокатоликами. Памятником его деятельности, относящейся к этому периоду, служат как его сообщения относительно старокатолицизма, сделанные в С.-Петербургском отделе общества любителей духовного просвещения, так и отчеты о некоторых конгрессах и конференциях, напр. о боннской конференции (С.-Петербург. 1874), отчет о констанцском конгрессе и проч. С прекращением в конце семидесятых годов сношений между православными и старокатоликами деятельность А. А. Киреева по ознакомлению русского общества со старокатоличеством не прекратилась: он почти один из наших писателей не переставал по-прежнему напоминать русской публике о старокатолицизме, как великом религиозном движении, которое по своему характеру все более и более приближается к православию и которое поэтому не должно быть игнорируемо истинно-православными людьми. В последнее время, когда сношения между православными богословами и старокатоликами возобновились, литературная деятельность А. А. Киреева усилилась, выразившись в издании целого ряда брошюр, напечатанных первоначально в форме отдельных статей в различных периодических изданиях. В одних из этих статей А. А. Киреев призывает русских людей протянуть братскую руку старокатоликам, таковы напр. – его статья: Обращение старокатоликов к православным (Моск. Церк. Ведомости 1890 г. 3, стр. 34–38) и его брошюра под латинским наименованием: Res tua agitur (С.-Петербург. 1892); в других решает разного рода вопросы, имеющие непосредственное отношение к старокатолицизму; таковы напр. – его статья: О посвящении старокатолических епископов (Моск. Ведом. 1892 г. 55), в которой А. А. Киреев трактует о законности старокатолической иерархии, и его брошюра: Конгресс старокатоликов в Люцерне 1892 года (С.-Петербург. 1892), в которой он знакомит русское общество с результатами, добытыми этим конгрессом; в некоторых наконец статьях А. |
| На поле: «На Боннск[ой] конференции] не знаю, как это было высказано по–немецки: «Concession»?» В переводе (S. 686): «wurde schon ein elendes Wortchen ausgesprochen: «Concessio», «Nachgeben»». 673 На поле: «Что-нибудь вроде iibertheuern; но кажется последнее значит не «запрос» [который якобы «в карман не лезет»], а прямо слишком дорогую (полученную) цену». 674 Meinungsverdrehungen. В переводе (S. 686): «Derjenige aber, von dem man (in dieser Angelegenheit) eine «Concessio» erwartet, hat kein Recht, eine derartige zu machen. Llbermassige Forderungen diirfen nicht aufgestellt werden. Nur das unbedingt Notwendige! Ein Handel ist hier nicht zulassig. Gewiss auch sind «To-pica», Gemeinspriiche, welche die Wahrheit vertuschen, zu vermeiden. Auch keine Meinungsverdrehungen!» В переводе место, соответствующее словам: «Но во всяком случае ложные шаги никаких Meinungsverdrehungen», составляет один абзац; далее начинается новый абзац. 675 das Theologumenon der orientalishen Kirchenvater. 676 des Theologumenons der Vater der orientalischen Kirche. 677 Kirchenvater. 678 augustinische Theologumenon. 679 Philosophumenon. 680 На поле: «Grundbegriffe?» Это слово и в переводе (S. 687), причем здесь начинается новый абзац. 681 des orientalischen Theologumenon. 682 textuell. 683 augustinischen. 684 Die griechischen Kirchenvater und Augustinus. 685 Von der [в переводе: «einer»] augustinischen Hegemonie in der trinitarischen Speculation muss [в переводе: «darf»] keine Rede sien. 686 Thesis 26. 687 На поле: «die Communion?» 688 На поле: «Luther: frei; но offenherzig не лучше ли?» 689 Его расторгло das romische Papstthum, dieser alte Erbfeind der katholischen Kirche, vermuthlich auch deren jiingste Feind, der nur dann zu existiren aufhoren wird, wann auch der letzte Feind aufgehoben werden wird, der Tod. В переводе все это место (в одном абзаце) читается (S. 687): «Noch ein Wort zum Schluss; wegen meiner 26. These kann man mich fragen: was war denn die Ursache der Trennung, des Risses der einen katholischen Kirche? Ich antworte unumwunden: die Kommunion hat das romische Papstthum zerrissen, der alte Erbfeind der katholischen Kirche, der vermuthlich nur dann zu existiren aufhoren wird, wenn auch der letzte Feind aufgehoben wird — der Tod!» 690 |
| Подвергать исследование г. Керенского полному критическому разбору мы не имеем возможности, но прочитав его с живым интересом и вниманием, укажем только то, что бросилось нам в глаза при этом первом чтении. Наибольшее значение в книге г. Керенского имеет, по самому своему существу, большая четвертая глава второй части, изображающая раскрытие основных начал старокатолицизма в области вероучения. При составлении этой главы автор имел под руками шесть старокатолических катехизисов, изданных в Германии, Швейцарии и Франции, и отчеты о боннских конференциях, так как «высказанные на них вероисповедные взгляды почти целиком вошли в символические книги старокатоликов – в их катехизисы» (стр. 191–192). На основании этого материала, автор представляет полный систематический очерк старокатолического вероучения, сопоставляя его во всех пунктах с учением церкви древне-нераздельной и нашей православной. Понятно, с каким напряженным интересом читатель всматривается в каждую страницу этой главы и следит за сопоставлениями, и выводами автора. Ведь ему предлагается здесь доподлинное, общепризнанное вероучение старокатоликов, формулированное в ц символических книгах, а потому, сопоставление этого вероучения с православным, должно дать ясный и решительный ответ на самый важнейшей для читателя вопрос: насколько близки старокатолики по своему вероучению к церкви православной? По каждому отдельному пункту сам автор ставит и решает этот вопрос, причем его решения формулируются напр, в таких выражениях: это учение старокатоликов «есть в строгом смысле взгляд, который может быть подтвержден авторитетом древне-нераздельной или что то-же православно-восточной церкви» (стр. 193); «непререкаемо доказывает близость старокатолицизма к православию» (204); «близко» или «близко примыкает к учению православной церкви» (205, 207, 216, 220, 230, 234, 247); «согласно с православием » (206, 211, 218); «должно признать с православной точки зрения правильным» (198, 210, 214, 243, 249); «вполне истинным» (196) или: старокатолики учат «как и православные», «как и по православному учению» (225); их учение «стало или по крайней мере стремится стать, на почву православия» (227); «едва-ли можно что-нибудь сказать с православной точки зрения против их учения» (208, 218, 241, 245, 251); «это учение не противоречит учению церкви православно-восточной» или «при ближайшем рассмотрении оказывается не заключающим в себе ничего не православного» (240, 222). |
| Первая поездка о. И. Л. Я-ва к старокатоликам и состоялась в качестве делегата Общества для присутствования на втором старокатолическом конгрессе в Кельне в 1872 году. Он встретился здесь и с англиканскими поборниками единения, усмотревшими в старокатолицизме также сродные себе элементы и хотевшими войти в общение с старокатоликами. Впоследствии о. И. Л. Я-в вспоминал свои первые впечатления от этой встречи с явившимися в своих пышных орнатах английскими епископами, в сравнении с которыми русские делегаты имели довольно скромный вид, но зато чувствовали за собою действительное право говорить, как представители церкви, верной древней кафолической основе. И. Л. Я-в в качестве такого представителя и выразил свою радость по поводу намерения старокатоликов возвратиться к неразделенной церкви семи вселенских соборов и сразу наметил путь для всей дальнейшей работы. «Если мы, – говорил он, – будем исходить из того, чтобы держаться того, что всегда и везде считалось христианскою истиною, то я не сомневаюсь, что мы на пути научного исследования все более будем идти к единению» 16 . Особенно памятно было участие о. И. Л. Я-ва в специально устроенных знаменитым вождем старокатоликов, проф. Деллингером, в 1874 и 1875 гг. в Бонне совещаниях представителей старокатолицизма, православия и англиканства для обсуждения вопроса о соединении церквей на основе учения вселенской церкви до великого разделения, – известных под именем Боннских конференций. На первой конференции 1874 года обсуждались по заранее составленной схеме разности в учении с одной стороны между православными и старокатоликами, с другой между православными и англиканами, и православным делегатам приходилось формулировать взгляд православной церкви по каждому пункту учения того и другого исповедания. Положение их, вообще довольно ответственное, затруднялось еще более тем, что они должны были высказываться по затронутым вопросам без всякого предварительного приготовления. Дело велось таким образом, что сначала поочередно прочитывались заготовленные на английском языке (которого не И. |
| Обсуждение условий возможного “воссоединения” старокатоликов с православной Церковью естественно приводило к историко-богословскому вопросу о развитии, хотя бы под видом вопроса о пределах и мерилах “обязательного” и “допустимого” в Церкви. Предстояло определить состав и содержание “вселенского сознания Церкви” и найти способ уверенно различать и разграничивать в предании “местное” и “вселенское.” Мерилом исповедания было принято учение отцов. Правда, сразу же обратились к исследованию отдельных случаев доктринального расхождения или несогласия, и Боннская конференция 1875-го года была посвящена преимущественно вопросу об исхождении Духа Святого. Но все время подразумевается этот основной вопрос о смысле и границах “изменяемого” или “изменчивого” и “неизменного” в вероучении, о хранении преданий и о праве богословского толкования. В русской литературе эта богословская встреча с Западом отразилась довольно живо. Сближению со старокатоликами особенно сочувствовали и содействовали о. И. Л. Янышев, тогда уже ректор Санкт-Петербургской академии, бывший перед тем при русской церкви в Висбадене, проф. И.Т. Осинин, перед тем псаломщик в Копенгагене, и А. А. Киреев. Характерно, что общее мнение было тогда скорее против начала развития в догматике. Это было отталкивание от “Ватиканского догмата.” Под свежим впечатлением Ватиканского собора принцип развития и в догматике воспринимался скорее, как средство раздвигать рамки “обязательного” в вере и обращать “местные” или частные мнения во “вселенский” догмат. И принципу развития настойчиво противопоставлялось начало предания, хранение и охранение “древней веры,” какой она была раскрыта в эпоху вселенских соборов, в “неразделенной Церкви,” до разделения церквей... С новой остротой вопрос о “догматическом развитии” был поднять уже в 80-х годах Влад. Соловьевым. И снова в том же “римском” контексте, как средство оправдать догматическое развитие Римской церкви. Это многим помешало разглядеть само существо вопроса. Правда Соловьева была в том, что он живо чувствовал священную реальность истории в Церкви. |
|
|
