| Период управления К. ознаменовался признанием автокефалии БПЦ К-польским патриархом в 1962 г. В 1961 г. БПЦ вошла во Всемирный Совет Церквей, в 1968 г. перешла на григорианский календарь в богослужении. Благодаря усилиям К. Болгарское государство начало ежегодно выплачивать субсидии БПЦ, а с сер. 60-х гг.- пожизненные пенсии священнослужителям. Поддерживал тесные связи с РПЦ: в 1953 г. разрешил 13 монахиням во главе со схиигум. Марией и с духовником иером. Ираклием из Леснинского Богородицкого мон-ря поселиться в Болгарии. Неоднократно посещал СССР: впервые - в июле 1948 г. в составе делегации БПЦ по случаю 500-летия автокефалии РПЦ, в Москве на Совещании глав и представителей Поместных Православных Церквей выступил с докладом «Рим и Болгария» (Совещание, 1948. Деяния. Т. 1. С. 194-220). С коммунистическими властями Болгарии у К. складывались сложные отношения. Он пытался отстаивать интересы Церкви, но из-за опасения репрессий часто был вынужден идти на уступки. В Комитете безопасности Болгарии на него было заведено дело - в конце его жизни оно состояло из 4 томов. В молодые годы научная деятельность К. была связана с богословием и философией: он перевел с нем. языка на болгарский и издал сочинения нем. философа Т. Пеша ( Пеш Т. Християнска философия на живота. София, 1934 ( Pesch T. Christlische Lebensphilosophie: Gedanken über religiöse Wahrheiten. Freiburg i. Br., 191112)) и статьи Тихамера Тота, католич. епископа Веспрема ( Тот Т. Сред природата. София, 1938). Составил экзегетический анализ евангельской притчи о сеятеле (Излезе сеяч. Пловдив, 1940), издал сборник проповедей по содержанию Деяний апостольских и Посланий ап. Павла (Слово на живота. 1953). Затем К. обратился к изучению болг. церковной истории, работал в архивах Москвы, Ленинграда, Белграда, Берлина, Будапешта, Вены, Парижа, Праги. Составил биографии своих предшественников на Пловдивской кафедре: митрополитов Паисия (Зафирова) (Паисий, митр. Пловдивски, в църковно-народната борба, 1810-1872. Пловдив, 1948), Панарета (Мишайкова) (Панарет, митр. Пловдивски, 1805-1883. София, 1950), Нафанаила (Бойкикиева) (Натанаил, митр. Охридски и Пловдивски, 1820-1906. София, 1952) и экзарха Болгарского Анфима I (Чалыкова) (Екзарх Антим, 1816-1888. София, 1956). По поручению Болгарской АН подготовил монографию о Кресненско-Разлогском восстании (1878-1879), поднятом против решений Берлинского конгресса, следствием которого стало объединение в 1885 г. княжества Болгария и Вост. Румелии (Съпротивата срещу Берлинския договор: Кресненското въстание. София, 1955). Исследование К. по истории Болгарского Экзархата в Адрианополе и Македонии осталось незавершенным (Българската екзархия в Одринско и Македония след Освободителната война (1877-1878). София, 1969. Т. 1. Кн. 1: 1878-1885). Личный дневник в неск. томах и архив переписки К. хранились в кабинете его преемника, патриарха Болгарского Максима (Минкова) , после смерти к-рого (2012) были переданы в Церковно-исторический музей при Болгарской Патриархии. |
| 4 мая 1940 г. в Болгарии вступил в силу «Закон о гражданской мобилизации», и в ноябре того же года митр. Паисия вызвали в Военное министерство, где заявили о необходимости оказания содействия духовной мобилизации Болгарской Церковью. Выслушав сообщение митрополита об этой беседе, Синод решил использовать ситуацию для укрепления позиции Болгарской Церкви и подготовить доклад для правительства о ее нуждах, а также отправить послание духовенству об усилении деятельности с учетом новых общественных потребностей. Оба документа, в которые вошли основные моменты июльской программы Синода, были приняты в окончательной редакции 29 ноября 1940 г. Так в докладе министру иностранных и религиозных дел содержались следующие пункты: 1. Участие государственных служащих в богослужениях; 2. Участие Церкви в воспитании молодежи, в частности, необходимость отвести ей основную роль в проектируемой государственной молодежной организации «Бранник»; 3. Законодательное ограничение деятельности сект; 4. Строительство храмов при государственной и общественной поддержке в тех селах, где их нет; 5. Устройство часовен и назначение штатных священников в больницы и тюрьмы; 6. Выделение всем приходам участков земли; 7. Введение гарнизонных священников; 8. Принятие такой программы религиозного обучения, «которая создаст единое целостное религиозно-нравственное мировоззрение в душе ученика». В подобном духе было составлено и послание Синода к пастырям (отпечатанное в 5 тыс. экземплярах); их призывали создать условия для «целостной мобилизации духовных сил нашего народа». [xv] В ходе осуществления этой «программы духовной мобилизации» произошла существенная активизация общественной деятельности Болгарской Церкви (во многом вопреки ожиданиям органов гражданской власти). Так в 1939/1940 учебном году только в Софийской епархии имелось 631 активно работавшее детское, ученическое и студенческое христианское содружество. Многие епархиальные издания в несколько раз увеличили свой тираж и т.д. [xvi] Укрепление позиций Церкви и сплочение иерархов позволили отстоять ее независимость от государства, и в период II Мировой войны Болгарский экзархат нередко проводил самостоятельную и несовпадающую с государственным курсом внутреннюю и международную деятельность. |
| А через некоторое время, 16 сентября 1872 г., была провозглашена т. н. болгарская схизма. На акт провозглашения схизмы блаж. Анфим за литургией 24 сентября ответилъ прекрасным словом, в котором каноническими неопровержимыми данными доказал незаконность этого акта. Однако, положение экзарха со времени провозглашения схизмы сделалось весьма затруднительным. Турецкое правительство захотело воспользоваться схизмой в своих интересах. Побуждаемое отчасти патриархом, оно потребовало, чтобы для болгарского народда была изменена форма одежды. Через это болгары как бы сами признали бы себя схизматиками. Вместе с тем через это они отделили бы себя не только от православной церкви, но и от единоверной и единоплеменной России. Последнее-то обстоятельство и было важно для турецкого правительства, почему оно так энергично и поддерживало этот греческий проект. На стороне проекта была и болгарская чорбаджийская партия, группировавшаяся около Чомакова. Проникнутая руссофобским настроением, она не прочь была пожертвовать не только духовным костюмом, но и самыми догматами веры, чтобы только совсем отделаться от греков и осуществить национальную болгарскую идею, а вместе с тем подальше стать и от казавшейся опасной ей России. Блаж. Анфим со всей энергией воспротивился осуществлению этого проекта. «Мы всегда были и будем православными, говорил он...; с патриархом мы можем помириться; он, как отец, сердится на нас, но мы можем подождать год, два, три, даже десять, и все-таки помиримся...» 31 . Защита православия своей церкви у блаж. Анфима стояла в неразрывной связи с его непреклонным желанием поддерживать самое живое общение с Россией, на которую он возлагал все свои надежды в переживаемых им трудных обстоятельствах для своей церкви и своего народа. В этом он находил вообще полную поддержку у русского посланника, гр. Игнатьева. Между тем, враждебная экзарху болгарская партия открыто обвиняла его в панславизме, называла орудием русского посольства. Однажды между ним и Чомаковым в оффициальном заседании болгарского собора, созванного правительством для обсуждения вопроса об изменении султанского фирмана, произошел очень крупный разговор по этому вопросу. |
| Действительно, образование самостоятельного болгарского экзархата и последовавшее за сим через несколько лет политическое освобождение части болгарского народа составили заметную грань в духовной жизни болгар. С восстановлением самостоятельности церкви и с политическим освобождением, по-видимому, должны были бы открыться новые благоприятные условия для религиозно-нравственного развития болгар, но, к сожалению, наличная действительность представляет нам совершенно иное. Все болгарские духовные журналы единогласно констатируют религиозно-нравственный упадок современного болгарского общества, охлаждение к церкви и религии. Во времена рабства – говорит „Съветник“ – хотя мы и находились под владычеством инославных государей, хотя те азиатские деспоты и были заклятыми врагами нашей веры и народности, но наш народ был строгим исповедником веры и защитником своей национальности. Церкви были полны богомольцами, строго соблюдались посты и все другие установления нашей православной церкви. После освобождения, тот благоуханный ветерок, который принёс нам церковную и политическую свободу, по несчастным обстоятельствам изменил своё направление и перешёл в резкий северо-западный ветер. Под влиянием такой атмосферы у нас всё расклеилось, всё повысохло и склонилось —493— к окончательному упадку. Вместо того, чтобы заботиться о своей вере и народности, вместо того, чтобы упражняться в делах, укрепляющих нравственные идеи народа, вместо того, чтобы поучать простодушный народ в добре и истине, вместо того, чтобы преподавать ему божественное учение, которое есть столп и утверждение истины, правды, честности и пр. и пр., мы начали проповедовать ему такие учения, которые не только не укрепляют нравственности народа, но напротив служат только к развращению тех добрых начал, которые ещё находятся у нас. Вместо того, чтобы укоренять в народе евангельскую нравственность, мы ему преподносим материалистическое учение Дарвина и других философов 782 . Религиозно-нравственный упадок, это зло принесено к нам из Западной Европы, через болгарскую молодёжь, которая ездит туда учиться. |
| Настоящий доклад представляет из себя дословный труд покойного профессора Н. Н. Глубоковского . Как известно, Н. Н. Глубоковский с мая 1923 г. и по самый день своей смерти, последовавшей 18 марта 1937 г., прожил в Болгарии, был все это время профессором Богословского факультета и членом Комиссии по календарным вопросам в Болгарском Священном Синоде. Именно в это время и написан предлагаемый его труд по вопросу о реформе церковного календаря. На русском языке этот труд Η. Η. Глубоковского еще не издавался. Впервые он был издан мною на болгарском языке и напечатан в 1943 г. в редактируемом мною журнале «Православный Миссионер», а также отдельным оттиском – брошюрой. Как член делегации Болгарской Православной Церкви, по благословению ее Предстоятеля Блаженнейшего Экзарха Стефана, я имею честь познакомить авторитетное Совещание с означенным мнением Глубоковского, которое является не только мнением этого знаменитого богослова, но и мнением всей Болгарской Православной Церкви по данному вопросу. Итак, разрешите перейти к словам автора. С вашего разрешения я сокращу мой доклад, который по своей сущности совпадает с докладом предшествующего оратора. Я прочитаю только заключение проф. Глубоковского: «Когда я принимаю во внимание все вышесказанное, то невольно вспоминаю слова Христовы: «Никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого; ибо говорит: старое лучше» ( Лk. V, 39 ). А в таком случае обязательна старинная заповедь, что не надо передвигать древней межи, которую положили наши отцы ( Npum. XXII , !8). Поэтому, пока нет истинной церковной нужды, без таковой получаются только соблазнительные смуты, – я считаю вполне каноническим и целесообразным держаться испытанного правила: quieta non movere!» Когда обсуждается вопрос о реформе Юлианского календаря, или «старого стиля», необходимо наперед установить некоторые общие предпосылки. По этому вопросу иногда очень поспешно и смело заявляют, что он не имеет догматической непреложности и принципиальной неизменяемости. Но никто и никогда. не сомневался в этом, а потому подобная тенденциозна ссылка может иметь только лукавую цель: представит дело так, как будто эта область совершенно безразлична и в ней позволено делать всякие псевдонаучные «революции», как и сделали с анархическим насилием некоторых страны, чтобы модернизироваться на протестантский лад, и в угоду перед правительствами. Между тем в Церкви в которой все должно быть благопристойно и чинно ( 1Kop. XIV, 40 ), календарь есть регулятор церковной жизни. Никакие произвольные новаторства и чисто лаические изменения тут недопустимы чтобы не произошло церковное расстройство с явным соблазном и опасностью для верующих. Поэтому каноническое правило 21 Гангрского Собора заповедует и непременно требует: «Да бывают в Церкви вся принятая от Божественных Писаний и Апостольских преданий». |
| После образования свободного болгарского княжества, турецкое правительство, как уже известно, не скрывало своего нерасположения к своим болгарским подданным и к их национально-церковным учреждениям. Не успев отстранить экзарха из Константинополя, турецкое правительство старалось ослабить и парализовать влияние болгарской экзархии в Македонии и в турецкой Фракии, дав свободу действия враждебным ей силам, каковыми теперь являются не одни греки, но и сербы со своими национальными претензиями на македонские епархии. Пользуясь слабостью экзархии, греки снова начинают преследование болгарского языка и славянского богослужения. Воздвигаются гонения на всех более или менее передовых и развитых болгар. Обвинение в революционных замыслах было самым простым и действительным в этом случае средством. Между тем болгары были лишены своих епископов, являющихся в Турции единственными законными представителями христиан. Болгарские епископы, оставив свои епархии ещё до войны, не могли возвратиться к своей пастве, которая, теперь, если не подчинялась местной греческой епархии, подвергалась всевозможным стеснениям и делалась добычей инославных миссионеров. Только патриотическая ревность македонских и фракийских болгар и усиленная школьно-просветительная деятельность экзархии, пользовавшейся поддержкой из княжества, не дали турецким болгарам вновь отречься от народных идеалов и двигали понемногу впереди болгарское народно-церковное дело. Влияние экзархии стало заметно возрастать к половине 80-х годов. Экзарх получил даже разрешение отправить двух епископов в Македонию. Уже заготовлены были бераты для охридского и скопского митрополитов. Митрополиты готовы были отправиться в свои епархии. Но в это самое время случилось соединение Восточной Румелии с княжеством, раздражившее турок. Правительство задержало издание бератов на целых пять лет. Митрополиты вынуждены были оставаться в Константинополе и управлять епархиями через наместников. Только в августе 1890 г., по настоянию болгарского правительства, Порта выдала помянутые бераты охридскому и скопскому митрополитам, прибытие которых к пастве дало последней возможность смелее заявлять свои тяготения к экзархии и решительнее сопротивляться искушениям католических и протестантских (американских) миссионеров. |
| 10 февраля 1867 г. на патриарший престол взошел Гpuropuй VI. Он инициировал разработку нового проекта решения «болгарского вопроса», который был подан правительству в мае 1867 г. Патриарх пошел на значительные уступки. Он предлагал создать из болгарских епархий особую церковную область (греч. θμα) во главе с Экзархом. Эта область должна была получить права внутренней автономии. При Экзархе предлагалось учредить Синод, который имел бы право избирать епископов и представлять их на утверждение патриарху. Также за патриархом сохранялось право ходатайствовать перед султаном о выдаче бератов болгарским епископам. Патриарх издавал декреты о совершении хиротоний и определял место их совершения . Очевидно, это был первый проект, предполагавший создание Болгарского экзархата как автономной структуры в составе Константинопольской Церкви. Однако в проекте патриарха Григория не было указано, какие именно епархии войдут в проектируемый Экзархат. Также в проекте был обойден молчанием вопрос о епархиях со смешанным населением (во Фракии и Македонии). А для болгар это были вопросы принципиального характера. Потому болгарская сторона не приняла предложенного проекта . Таким образом, с конца 1850-х и до конца 1860-х гг. и греческая, и болгарская стороны продуцировали различные проекты разрешения конфликта, но никак не могли прийти к компромиссу. При этом определенные очертания возможного компромисса все же появились. И правительство, и патриархия, и болгарские общины склонялись к созданию автономной структуры в составе Константинопольской Церкви. Однако границы этой структуры и объем ее прав были предметом напряженных споров. Путь к султанскому фирману Новые трансформации эта ситуация претерпела в конце 1860-х гг. С этого времени султанское правительство берет инициативу в свои руки. Очевидно, уже в 1867 г. правительство определилось с общим планом дальнейших действий. Портой была позитивно оценена идея создания Болгарского экзархата. Фактически было решено взять за основу проект патриарха Гpuropuя VI, внеся в него коррективы с учетом требований болгарской стороны. |
| Патриарх Иоким II видел, что не вернуть всего случившегося, и потому искренно желал примириться с экзархом, но только «на условиях, не задевающих определения великого собора 1872 г.». Экзарх Анфим со своей стороны искал примирения и готов был ежегодно уплачивать патриарху сумму за те епархии, которые войдут в состав экзархата. К сожалению, ежедневные мелкие распри отдельных лиц портили общее примирительное настроение и мешали ему развиться и прийти к осязательному результату 84 . Успехи экзархии во время опроса жителей в смешанных епархиях также препятствовали течению мирных переговоров, хотя экзарх соглашался даже удалиться из Константинополя, восстановить поминовение патриаршего имени, а в вопросе – о разграничении епархий подчиняться решениям Порты и смешанной комиссии, лишь бы остались без изменения его права над епархиями, указанными в фирмане. Дело без всякого успеха тянулось до 1876 г., когда наставшие для болгар тяжёлые времена отвлекли внимание в другую сторону. Начавшиеся после герцеговинского восстания волнения болгар в Северной Болгарии и во Фракии послужили поводом для неслыханных ещё турецких жестокостей. Болгария озарилась заревом пожаров. Всюду потекли потоки крови. Черкесы и башибузуки преследовали болгар и убивали, как зайцев. Поголовно избивались жители не только сёл, но и целых городов. Во время этих ужасов особенно тяжело приходилось болгарскому духовенству, стоявшему всегда во главе народных дел. Многие из болгарских священников поплатились жизнью. Их вешали, распинали на крестах. Многие томились и умирали в мрачных турецких тюрьмах. Болгарские архиереи были удаляемы из епархий или же подкупом могли только задобрить своё местное турецкое начальство, смотревшее на них, как на опасных соглядатаев. Всех труднее оказалось положение болгарского экзарха, вследствие внутренних нестроений в экзархии и ввиду неприязненности и подозрительности правительства. Экзарх безбоязненно ходатайствовал за болгар, оказавшихся жертвами турецкого фанатизма. Ни благие обещания, ни угрозы не могли отклонить доблестного пастыря от патриотического служения народу, стремившемуся к политической свободе 85 . Армяно-католический патриарх Хассун предупреждал экзарха быть осторожней, чтобы не подвергнуться участи патриарха Григория V. «Дай Бог , чтобы слова ваши были истиной, – отвечал экзарх, – потому что, когда повесили п. Григория, создалось свободное греческое королевство, и, если бы и меня повесили, могло бы создаться свободное болгарское царство». Когда в 1886 г. собралась в Константинополе конференция европейских представителей, экзарх представил ей мемуар о мерах к улучшению положения болгар. В то же время он отказался подписать приготовленный некоторыми болгарами благодарственный адрес султану и не присутствовал на собрании у великого визиря, которое должно было отвергнуть проектированные для Турецкой империи реформы. |
| Так, напр., всем известно, как давно началась и с какою степенью напряжения велась и до сих пор еще продолжается печальная греко-болгарская распря, закончившаяся было, по-видимому, в 1872 году пресловутой «схизмой» (отлучением болгар от общения с Православной Греческой Церковью ), но, однако, и до сих пор ещё в практической жизни не разрешенная по крайней мере на территории этнографического смешения болгар и греков. И до сих пор, не смотря на продолжительную страстную борьбу болгар и греков, не смотря, по-видимому, на печальное её завершение на Цареградском Соборе 1872 года, она по-прежнему волнует заинтересованные народы, – конца борьбы еще нет и спорящие стороны сами, по-видимому, не верят в конечную её развязку на Соборе 1872 года. Это видно, между прочим, из того, что Цареградская Патриархия, не смотря на провозглашенную ею «схизму» болгар, все ещё продолжает, напр., протестовать против границ Болгарского экзархата, определенных в султанском фирмане 1870 года. А сказалось это наглядно по поводу состоявшегося недавно назначения в Македонию двух Болгарских епископов (в Скопье и Охриду), против чего так энергично восставала и до сих пор восстает не только греческая печать, но и сама Патриархия, хлопотавшая пред Портою об отмене бератов, выданных Болгарским епископам в Македонии. Протесты эти во всяком случае дают основания для предположения, что действие «схизмы» не признается самими греками вопросом окончательно решенным. В противном случае, протесты Цареградской Патриархии против назначения Болгарских епископов в Македонию, славянская часть которой ранее – как до начала последней Русско-турецкой войны, так и после – продолжала оставаться (хотя после войны номинально) в ведении Болгарского экзарха, – были бы излишни. Ведь что-нибудь одно: или провозглашенная в 1872 г. «схизма» остается в силе – и тогда нет канонических, с точки зрения Православной Церкви, оснований для настоящих протестов против власти экзарха в Македонии, или же – если существуют протесты даже Патриархии против назначения Болгарских епископов на епархии, занятые, правда, Греческими архиереями, но по населению считающиеся болгарско-славянскими, – «схизма», след., не признается самими греками безусловно действующей и окончательной; мотивы продолжающейся борьбы, как и в самом начале и в разгаре её, не чистоцерковные, а гораздо более национальные и политические. |
| п. Если же кто либо из членов священного синода нарушит на заседаниях порядок и благочиние или окажется небрежным к исполнению своих обязанностей, экзарх, как председатель синода, имеет право на первый раз сделать ему келейно замечание и братское назидание; если же эта мера окажется недостаточною, то вторично делается ему замечание в самом заседании в присутствии других членов священного синода; а если он не исправится и после этого, то экзарх делает священному синоду формальное предложение о примерном наказании виновника. Но с другой стороны священному синоду предоставлено право принимать меры и против председателя, если он дозволит себе превысить свои председательские права или нарушить вообще требования устава. В этом случае, после нескольких напоминаний и предостережений, члены священного синода, с своей стороны, могут обращаться к министру исповеданий и просить его принять меры к исправлению виновного председателя; если же и влияние министра окажется недостаточным, то вместе с министром они могут ходатайствовать пред королем о лишении его экзаршеского звания. Если нарушителем благочиния и требований устава будет председательствующей в синоде заместитель экзарха, и частные замечания, сделанные ему, не окажутся достаточными для его исправления, то члены священного синода имеют право обратиться к экзарху с просьбою, чтобы он дал своему заместителю надлежащие советы, а если и такие советы будут бесплодными, то члены синода в праве потребовать от экзарха заменить этого заместителя другим лицом. Все постановления и решения священного синода неопустительно вносятся в протокол или журнал, который должен быть подписуем всеми присутствовавшими на заседаниях членами и скрепляем подписью секретаря священного синода и приложением синодской печати. Ведению священного синода, как высшей духовной власти, подлежат все церковные дела болгарского экзархата по законодательству, администрации и судопроизводству. Как и в уставах других православных автокефальных церквей, они разделяются на внутренние и внешние. |
|
|
