| Надо понять, что, например, «срывающий» свою злобу, тоже «успокаивается». Но это лишь до нового припадка гневливости. Успокаивать себя удовлетворением страсти нельзя. Успокоить себя можно, лишь понеся крест борьбы против всякой страсти, даже самой мелкой, – крест ее неприятия в свое сердце. Это путь истинного, твердого и, самое главное, – вечного счастья. Поднявшийся над туманом видит солнце и вечноголубое небо. Поднявшийся над страстями входит в сферу мира Христова, неописуемого блаженства, начинающегося уже здесь, на земле и доступного каждому человеку. Миражное счастье – папироса или рюмка водки. Такое же, как на кого-нибудь рассердиться, перед кем-нибудь погордиться, покрасить для людей свои щеки или губы, кого-либо обхитрить. Не нужно искать такого счастья. Его прямое, логическое продолжение: морфий, кокаин, удар по лицу человека или выстрел в него, хищение ценностей... Блажен тот, кто такое «счастье», оттолкнет от себя с праведным и святым гневом. Это царствующее в мире демоническое счастье есть блудница, разрушающая союз души человеческой со Христом – Богом истины и чистой блаженной радости. Всякое утешение вне Духа Святаго Утешителя есть тот безумный соблазн, на котором строят свои прельщения устроители земного человеческого рая. Утешитель – один только Творческий Дух Истины Христовой. Молиться духом, куря сигару, невозможно. Невозможно проповедовать, затягиваясь и вдыхая табачный дым. Перед входом в храм Божий на время откладывается курение... Ведь храм Божий – это мы. Кто хочет каждую минуту быть храмом Божиим – откинет сигарету, как и всякую ложную мысль, всякое злобное чувство. Чуткость к малейшему душевному движению в себе – это барометр религиозности человека и его любви к Богу. Можно себе представить такой пример из жизни: табак как растение не имеет в себе никакого зла. Абрикос – Божье растение. Алкоголь может быть полезен организму человека в свое время и в умеренных дозах, ничуть не мешая духовности, так же как чай или кофе. Дерево, материя, из которых делается мебель, – все Божье. |
| …Нельзя сказать, что вы смазываете колеса машины, которая вот-вот упадет в пропасть. Или что вы реставрируете великое полотно, которое вскоре кинут в огонь. Или что вы сажаете розы в саду, который вскоре уничтожат, чтобы на этом месте построить дома. Нет, вы делаете нечто иное – странно, что в это так же трудно поверить, как и в само воскресение, — вы создаете то, что в конечном счете войдет в новый Божий мир. Каждое проявление любви, щедрости и доброты; каждое произведение искусства, вдохновленное любовью Бога и радостью о красоте Его творения; каждая минута, когда мы учим ребенка с тяжелыми отклонениями в развитии читать или ходить; каждый миг, когда мы заботимся о ближнем, утешаем его или поддерживаем; и, конечно, каждая молитва или слова учения в Духе, каждый момент, когда мы распространяем Евангелие, созидаем церковь, выбираем святость вместо распада и ее в себе воплощаем, несем имя Иисуса в мир, – все это войдет, с помощью воскрешающей силы Бога, в новое творение, которое однажды создаст Бог. Такова логика миссии, порученной нам Богом. Бог замыслил воссоздать свой прекрасный мир, это деяние началось с Воскресения Иисуса и таинственным образом продолжается, когда народ Божий живет во Христе воскресшем и в силе Духа. А потому все, что мы делаем во Христе и Духом в нынешнее время, не пропадет. Все это войдет в новый Божий мир и даже станет там еще прекраснее. Я не знаю, на каких музыкальных инструментах мы будем играть Баха в новом Божьем мире, хотя уверен, что музыка Баха там будет звучать. Я не знаю, каким образом посаженное мной дерево связано с удивительными деревьями воссозданного мира, хотя помню слова Мартина Лютера: если мне скажут, что царство Божье наступит завтра, я пошел бы и посадил дерево. Я не знаю, каким образом войдет в новый Божий мир картина, которую сегодня, мудро и с молитвой, рисует художник. Я не знаю, что там произойдет с нашей борьбой за справедливость для бедных или за аннуляцию глобальных долгов. Но я знаю, что новый Божий мир справедливости и радости, надежда всей земли, уже появился утром Пасхи, когда Иисус вышел из гробницы, и я знаю, что Он призывает последователей жить в Нем и силою Его Духа, чтобы мы уже здесь и сейчас стали «людьми нового творения» и чтобы через нас знаки и символы Царства появлялись и на земле, как на небесах. Воскресение Иисуса и сошествие Духа означают, что мы должны создавать реальные и мощные знаки и символы обновленного Божьего творения уже в нынешней жизни». |
| 16 . Но Святой Дух сделал это не в одних только книгах, написанных до пришествия Христова: так как Дух один и тот же и исходит от одного и того же Бога, то Он сделал то же самое и в Писаниях евангелистов и апостолов, – и повествования, внушенные через них, Он составил не без этого искусства Своей Премудрости, указанного нами выше. Поэтому и здесь Он применил немало такого, чем нарушается и прерывается порядок исторического рассказа, – дабы этот рассказ самою своею невозможностью отклонял и направлял внимание читателя к исследованию внутреннего смысла. Но чтобы можно было на деле узнать то, что мы говорим, приведем самые места Писания. Какому человеку, имеющему ум, спрашиваю я, покажется разумным повествование о том, что первый, второй и третий дни, в которые упоминаются и вечер и утро, были без солнца, без луны и без звезд, а первый день даже без неба? Кто будет так прост, чтобы думать, будто Бог, подобно какому-нибудь человеку – земледельцу, сажал деревья в раю, в Эдеме на востоке, будто Он посадил в нем дерево жизни, именно дерево видимое и осязаемое, дабы вкушающий телесными зубами от этого дерева получал жизнь, а евший с другого дерева получал бы познание добра и зла? Никто, я думаю, не сомневается также и в том, что рассказ о хождении Бога в раю после полудня и о сокрытии Адама под деревом Писание предлагает в иносказательном смысле, чтобы обозначить этим некоторые тайны. Каин, уходящий от лица Божьего, очевидно, побуждает благоразумного читателя исследовать, что такое лицо Божье и как можно кому-нибудь уйти от него (лица). Но нам нет нужды распространяться больше, чем следует, о том, что мы имеем в руках: всякий желающий весьма легко может собрать из Священного Писания такие повествования, которые, по-видимому, описывают действительные события, но которые нельзя надлежащим образом и разумно признать действительными в историческом смысле. Этот прием Писания в изобилии и с избытком замечается и в книгах евангельских. Здесь, например, говорится, что дьявол поставил Иисуса на высокую гору, чтобы оттуда показать Ему все царства мира и славу их. Каким образом могло случиться в буквальном смысле, чтобы Иисус был возведен дьяволом на высокую гору, или дьявол показал бы Его плотским очам все царства мира, т.е. царства персов, скифов, индийцев, как бы лежащие внизу близ одной горы, а также славу, какою пользуются от людей цари этих народов? Кто будет читать более внимательно, тот найдет в Евангелиях очень много и других рассказов, подобных этому, и заметит, что к повествованиям, по-видимому, изложенным в буквальном смысле, здесь присоединены и сплетены вместе с ними такие рассказы, которых нельзя принять в историческом смысле, но можно понимать (только) в смысле духовном. |
| Мы яснее поймём тот внутренний процесс, о котором идёт здесь речь, если воспользуемся евангельским примером. Иисус Христос сказал: «Я есмь лоза, а вы – ветви. Как ветвь не может приносить плода сама собой, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне» ( Ин.15:4–5 ). Значит, Крещение как присоединение человека к телу Церкви Христовой есть присоединение ветви к лозе, прививка плодоносной маслины к дичине. Чтобы дикое дерево сделалось плодоносным, для этого нужно ввести в его природу природу плодоносного (привить сучок). Так и с человеком. – Чтобы возродить его духовно, нужно соединить его лозой – Христом. Это именно соединение и происходит через Крещение. Но одного соединения мало: прививок должен не соединиться, но и срастись с деревом, должен ввести свои соки в соки дерева, иначе он будет бесполезен, не оживит дерева, не возродит его. Мы полагаем, что в Крещении, совершаемом лицом неправомочным (диакон, повивательная бабка), происходит только соединение крещаемого с Церковью , а в Крещении, совершаемом священником и сопровождаемом Миропомазанием – сращение его с Церковью . Происходит не только соединение, но и оживотворение, собственно возрождение через Духа Святого, Господа Животворящего. Отсюда понятно и то, почему Крещение, совершённое, например, бабкой, не повторяется, а лишь дополняется таинством Миропомазания. Таким образом, возрождённый в Крещении в собственном смысле является новой тварью (καινς νθρωπος) ( Еф.2:15 ), рождённым свыше ( Ин.3:7 ), не по форме только, а субстанционально, как субстанционально возвышается в своей природе, обновляется, изменяется привитое дерево сравнительно с прежним своим состоянием. В сущности ту же мысль, только несколько в иной форме, так выражает отец Иоанн Кронштадтский . «Род человеческий, – говорит он, – есть единое, великое древо Божье, разросшееся по всей земле и ветвями своими покрывающее всю землю. К прежнему гнилому корню – падшему Адаму, Божией премудростью и благостью привит новый, живой корень – Господь Иисус Христос, от Которого и ведут своё начало христиане, как отрасль от целого дерева. В деревьях – жизнь земная, органическая; в роде христианском – жизнь Христова, небесная, духовная, и на душевные способности и силы истинных христиан надобно смотреть как на силы Самого Христа Иисуса. „Ум Христов имамы” ( 1Кор.2:16 ), – говорит апостол об истинных христианах; равно и на дела добродетели надо смотреть как на плод благодати Христовой. Не по-христиански живущие христиане составляют сухие ветви на отрасли, идущей от корня – Христа, и „всякую розгу, не творящую плода, Отец Небесный отсечёт и бросит в огонь” ( Ин.15:2–6 ). Язычники отрасль невозрождённая, неоживлённая, идущая от гнилого корня – Адама. Верою и они прививаются к отрасли живой, здоровой – к телу Церкви, этому телу Христову» 49 . |
| Быть хорошим — это стремиться к добру, сохранению обетов, исполнению заповедей Божиих, чтобы услышать в своё время от Христа самое главное: «Войди в радость господина твоего» (Мт. 25:21). Светлана Коппел-Ковтун : Быть человеком — это о чём? И что делает человека слабым или сильным, прекрасным или ужасным? Игумен Серафим (Федик): Быть человеком — это не больше и не меньше, чем быть тем, чем создал нас Бог, творя по Своему образу и подобию, и это Божье творение остаётся человеком только тогда, когда стремится сохранить этот образ как можно более чистым и неповреждённым. Сохранение образа делает человека сильным, не хранение образа делает его слабым, когда человек, в результате неправедного поведения, превращается в нечто непохожее на человека. Потому очень важно сохранить в себе этот Богом данный нам образ — чтобы не случилось с нами ужасное при встрече с Богом, когда Он спросит: А ты кто такой? Я не знаю тебя. Выходит, что человек по поведению своему становится прекрасным или ужасным. Ответственность за сохранение в себе человека лежит на его плечах, отговорки не сработают. Во всякое время, при любых обстоятельствах можно сохранять человечность, только надо этого по-настоящему хотеть. Светлана Коппел-Ковтун : Чем хороший человек отличается от плохого? Игумен Серафим (Федик): Ответ прост — по делам его познаётся. Ибо сказано: «всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые» (Мт. 7:17), то же самое и с человеком. Или ты делаешь хорошие дела, или тебе приятно творить неприятности своему окружению. Ответственность за это на нас — не на кого её переложить. Разве только на словах, для своего успокоения и самообмана, но в реальности, перед Богом — это не так. Светлана Коппел-Ковтун : Что такое вечность? Каковы отношения человека с вечностью? Зачем человеку этот опыт? Игумен Серафим (Федик) : Если бы мы всё, что касается Бога, могли понять и объяснить, пребывая в теле, тогда мы стали бы богами. Смертный человек, который по словам псалмопевца живёт 70 или 80 лет, и то зачастую в больших трудах, не в силах постигнуть вечность. Отчасти что-то понимаем, только отчасти. Например, когда хотим выразить что-то значимое, великое, большое или продолжительное, мы говорим: это длилось целую вечность, это будет вечно... Но сколько в этом истины, ответит только Тот, кто воистину вечен. Та же математика говорит, что прямая линия бесконечна, но всё-таки понять это по-настоящему можно только при созерцании Лика Божьего. Полноты опыта вечности человек здесь приобрести не может, нас окружают только временные «вечности». Вспомним слова Спасителя: «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Мтф. 24:35). «О стихиях же Христос упомянул для того, чтобы показать как то, что Церковь превосходнее неба и земли, так и то, что Он есть творец всего существующего» — пишет свт. Иоанн Златоуст. |
| Как же можно мыслить себе другой конец – на основе если не нашей веры, то нашей надежды и любви? Есть и в Евангелии иные образы пришествия Царства Божия, не катастрофического, а органического порядка. Зерно горчичное, вырастающее в дерево, которое покрывает вселенную. Закваска, квасящая все тесто. Поля, побелевшие для жатвы... Развивая эти образы, мы можем прийти к концепции, близкой эволюционизму XIX века. Близкой, но не тождественной. В оптимальном случае, человечество может возрастать в духе и формах свободной теократии. «Бог становится всем во всем». Все народы принимают в свое сердце правду христианства. Церковь возвращает себе свое ведущее положение в мире и, не повторяя больше ошибок насильственной теократии, организует «общее дело» человечества в духе свободы. Перспектива безмерная для борьбы и преодоления зла: морального, социального, космического. Вот здесь то и наступает момент, когда дальнейшие усилия человечества, хотя бы и благодатно вдохновленного, натыкаются на последнюю преграду: смерть и закон природной необходимости. Этого врага может победить лишь Единый Безгрешный. Человечество выходит навстречу Ему как своему Жениху. Его пришествие тогда не Суд («Я не пришел, чтобы судить мир»), но брачный пир, исполнение мессианских обетований древнего Израиля. Обе эти концепции конца одинаково возможны, если неодинаково вероятны. Пусть историческая вероятность (как кажется сейчас многим) за пессимистическим прозрением Апокалипсиса. Но надежда и любовь влекут нас к другой концепции. Во всяком случае, раз увидев ее, от нее нельзя отвратиться. Только она дает возможность сказать от всего сердца: «Ей, гряди, Господи Иисусе!». Иначе, эта молитва не будет свободна от злорадства или сердечной узости. Недаром, уже со второго века Церковь молилась de тога finis 6 : об отдалении конца. В этом сказалось не падение веры, а возрастание любви. Любви и ответственности за весь погибающий мир. Церковь уже не только отбор мучеников и девственников, но, в потенции, все Божье человечество. |
| Значит, Церковь остается во всяком случай святою. Притом же, Господь наш Иисус Христос установил в Церкви таинство покаяния, так что согрешающие имеют полную возможность очищаться от всех грехов своих. Одно только могло бы препятствовать Церкви быть святою, это, присутствие в ней грешников упорных, нераскаянных. Но с ними Церковь поступает так, как, садовник с сухими ветвями на дереве; сухие ветви отрезаются и дерево остается здоровым, и нераскаянные грешники отсекаются от тела Церкви, и она остается святою. Отсекаются же от Церкви упорные грешники или видимою церковною властью в лице церковной высшей иерархии, или невидимым судом Божьим. Право церковной иерархии отсекать больших грешников от Церкви ясно указано апостолом Павлом, когда он повелевает Коринфской Церкви: «извергните развращенного из среды вас» ( 1Кор.5:13 ). В другом месте тот же апостол говорит об отсечении упорных грешников невидимым судом Божьим так: «твердое основание Божье (т, е. Церковь ) стоит, имея печать сию: познал Господь Своих: и да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господне» ( 2Тим.2:19 ). Как видно, печатью Церкви по апостолу служат: познание Богом членов Церкви (Своих) и удаление их от нечестивой жизни. Отсюда, всякий, начинающей упорно грешит, Бог перестает знать, как члена Церкви, и последний отлучается от нее. Примеры такого невидимого отлучения можно видеть в истории Церкви. Так, известный еретик Арий был поражен невидимо скорою и ужасною смертью и таким образом отсечен от тела Церкви. Церковь соборная. Преимущества вселенской Церкви Третье свойство Церкви, ее соборность. Соборную Церковь можно также назвать вселенской, или кафолическою. Соборная Церковь называется, прежде всего, потому, что она не ограничена пространством. Иисус Христос, дав ученикам Своим повеление распространять Свое учение даже до края земли ( Деян.1:8 ), указал тем самым, что Церковь Его предназначена обнять весь мир. Апостолы первые начали осуществлять это предназначение Церкви; после них, вот уже в продолжение 19-ти веков, Церковь Христова расширяется более и более, хотя и не непрерывно. |
| Отделиться от Церкви для христианина тоже, что ветви быть отрезанной от своего ствола. И замирает благодатной жизнью такой человек, потому что лишился источника благодати и предоставлен самому себе. А в мире зла и соблазнов оставаться одному со своими убеждениями тоже, что в бурю носиться по морю в маленькой лодке. Куда бросит волна, туда и полетит челнок. Только там, где Христос, возможно спасение от бури. А Он – в обществе верующих, в Церкви, которую и врата ада (адские силы) не одолеют. Только здесь может спастись человек от заблуждений и погибели, от ошибок и соблазнов. Церковь это – дерево. Верующий – ветвь. Как ветвь жива до тех лишь пор, пока она имеет живую связь со стволом и питается его живыми соками, так верующий живет во Христе до тех лишь пор, пока он не порвал свою живую связь с «телом Христовым, которое есть Церковь » ( Koл. I, 24 ). Добавление (О знамениях времени) Говоря о великом значении Церкви, как посредницы спасения, мы разумеем конечно свою православную Церковь и говорим о ее спасительном руководстве. Но этим мы нисколько не отрицаем значение церкви римско-католической. Православное богословие обыкновенно признает спасительное значение католических таинств, богослужений и пастырского руководства. Католически ксендзы и епископы являются полномочными пастырями и в случае перехода их в Православии остаются в своем сане. Исключая заблуждения папства, мы имеем с римско-католиками одну веру и даже выражаем ее в одних и тех же словах, кроме слова filioque. На почве этой веры единой, поскольку она исповедуется и англиканами и лютеранами, мы объединяемся по существу и с этими христианскими исповеданиями. И не можем отрицать того, что религиозный культ и этих исповеданий служит сохранением христианской веры и воспитанию христианской жизни. Доколе мы живем в этом мире и доколе различаемся между собою национальностями и индивидуальными особенностями, до тех пор будут существовать и различия между христианами во внешней церковной жизни. Лишь в будущем веке, где нет форм и явлений, а есть одна только сущность и дух, будет полное единство и нераздельное Царство Божье. Теперь же, в этом веке каждый христианин безусловно должен принадлежать к той или иной видимой Церкви и должен хранить законы и обряды своего исповедания. Иначе разрушится христианство на земле. Оно есть дух, а Церковь с ее культом есть тело. В этом мире дух существует только в теле. Так и христианство существует только в Церкви. Без Церкви невозможно христианство на земле. Кто перестает быть православным католиком или лютеранином, тот перестает быть христианином. Христианство Толстого и подобных ему умных людей не есть евангельское или библейское христианство, а есть голая мораль, оторванная от Евангелия и составленная по своему рецепту. Подобно тому и христианство многих сектантов далеко уклонилось от евангельской почвы. Вот почему Церковь есть путь спасения. И вне Церкви нет спасения. |
| Сам же Христос – Жертва и Жрец, Приносяй и Приносимый, Единственный у Матери Своей, у Возлюбленной Своей. Ризы Его напоминают и оперение птицы, и ломоть белого, свежеиспеченного хлеба – не ножом отрезанного, но разломанного, как и Он преломил хлеб, благословляя в ночь, в которую был предан, а, вернее – Сам отдал Себя за жизнь мира… Ризы Его льются потоком, словно золотое вино нового века, вино Царствия, образуя фигуру чаши, что держит Богородица – Церковь Его. Вино и чаша неразделимы. Церковь Его хранит Его тайну в сердце Своем – на некоторых изводах чаша образует собой сердце. Сердце Церкви – Евхаристия , Хлеб и Вино Царствия. Покров Богородицы, Которая есть образ Церкви – белый, как пронизанная Духом плоть Христа Воскресшего, Духом соткавшаяся во чреве Богородицы… «Душе, истинно во Христа верующей, должно из нынешнего порочного состояния перейти в состояние иное, доброе, и нынешнее уничиженное естество изменить в естество иное, божественное, и сделаться естеством новым при содействующей силе Св. Духа, и тогда может она стать благопотребной для небесного царства. Достигнуть же сего возможно только нам, которые веруем, истинно любим Его и исполняем все святые заповеди Его. Если при Елисее дерево, по природе на воде легкое, будучи брошено в воду, вынесло на себе железо, по природе тяжелое, то тем паче Господь сюда еще пошлет легкого, подвижного, благого и небесного Духа Своего, и Им душу, погрязшую в водах лукавства, облегчит, окрылит, вынесет в небесные высоты, претворит и применит собственное её естество. Как тело без души мертво и не может ничего делать, так без небесной души, без Духа Божья и душа мертва для царства и без Духа не может делать того, что Божье. Посему кто старается уверовать и прийти к Господу, тому надлежит молиться, чтобы здесь еще приять ему Духа Божья, потому что Он есть жизнь души, и для того было пришествие Господа, чтобы здесь еще дать душе жизнь — Духа Святого» (преп. Макарий Египетский). Иконы в часовне на Конь-камне Икона с острова, где в жертву бесконечно приносили коней, являет нам образ Жертвы единожды принесенной за всех… За жизнь мира. |
| 298 Ср. De Incar. Dom. 4.12 5.15 и 6.14 где Кассиан утверждает, что никто, кроме Бога, не может совершить искупление грехов. 299 Ср. De Incar. Dom. 5.4 где Кассиан утверждает, что все уверовавшие становятся Божьими приемными сыновьями. 300 Как я уже упоминал в 3-й гл., прим. 16, подобный довод используется у Афанасия в De Syn. 51 Всякий, кто получает благодать, получает ее в достатке только для себя; он не может передавать эту благодать другим. 301 См. Hom. Cal. 3.9 15.12 (Все ссылки на творения Феодора и Нестория в настоящей главе даются из 2-й гл.). 302 Философ III столетия, Плотин, сравнивает Единое с такими образами, как источник, который никогда не иссякает сам в себе, хотя при этом питает собой все реки, текущие из него, как корень, который, будучи неподвижен, питает собой все дерево, а также как главный огонь, который сам в себе сохраняет тепло, хотя при этом излучает его каждому воспринимающему телу, находящемуся вокруг него. См. Enneads 3.8.10, 5.1.3. 304 Ср. ibid. 2.4 где Кассиан также подразумевает, что благодать это Божье дарование нам себя, когда он приравнивает друг другу два выражения: «благодать Божья явилась от Марии» и «Бог явился от Марии». 305 Из контекста видно, что в этом отрывке Кассиан не различает между Christus и filius dei. Его главная мысль в том, что человек-Христос – это Божий Сын, а не тот, в котором Сын Божий пребывает, как в святых. 306 К числу других отрывков, в которых Кассиан проводит различение между Христом и нами, относятся De Incar. Dom. 5.14 (цитированный мною ранее в этом разделе) и 7.17 где он подчеркивает, что Христова сила принадлежит ему самому, а не была дана извне от Духа Святого. 307 Этот символ был, вероятно, написан Мелитием около 363 г. См. Hahn, Bibliothek der Symbole, 141–3. 308 Amann, ‘L’Affaire Nestorius vue de Rome’, 238. Cp. Grillmeier, Christ in Christian Tradition, 468. Здесь следует отметить, что ученые расходятся во мнениях о том, какие именно творения Нестория были на руках у Кассиана, когда он писал De Incar. |
|
|
