| В бывшей «людской» жил выдвиженец-рабфаковец Вячеслав Коноплянников, в соседней с ним – тоже маленькой комнатушке – молодая девица, именуемая всеми просто Катюшей. Говоря об этой Катюше, Нина выражалась не иначе, как «наша совдевушка», желая подчеркнуть этим определением характерный налет поверхностного, наскоро приобретенного городского лоска и модности, которыми щеголяла молоденькая кассирша, красившая себе губки и ногти в кроваво-красный цвет и пропадавшая по кинематографам. За ней числились два коротких замужества, два развода и два аборта. Узость ее взглядов и ограниченность интересов всякий раз поражали Нину: если разговор заходил о политике или бытовых трудностях, она тотчас с запальчивостью выступала на защиту существующего строя и при этом, как исправный патефон, высыпала на слушателей целый арсенал газетных фраз и цитат из популярных брошюр. «Ее начинили, словно колбасу, вот из нее и прет», – высказался однажды Мика на своем характерном мальчишеском жаргоне. Полное ее имя было Екатерина Фоминична Бычкова, но она именовала себя Екатериной Томовной, недовольная выпавшим ей на долю отчеством. Ей было двадцать пять лет. В один из ближайших же дней по приезде Олега, когда Катюша визгливо рассмеялась над каким-то его замечанием, вышла из кухни – единственном месте их встреч, Нина, и, проводив глазами ее покачивающиеся бедра, сказала с усмешкой: – Мне кажется, Олег, что вы без особого труда могли бы одержать полную победу кое над кем. – Благодарю вас, – сказал он с насмешливым полупоклоном, – эта победа мне столь же неинтересна, как и легка. Я ни в какой мере не собираюсь воспользоваться ее плодами. Эти demi-vierges , да еще в советской редакции, отвратительны. – Знаю я ваши гвардейские вкусы: святая невинность под фатой или кутежи с примадоннами и цыганками, и никакой середины. Не правда ли? – сказала Нина, глядя на него умными и понимающими глазами. – Совершенно точно изволили определить, – полушутя, полусерьезно ответил он, – только я, к своему несчастью, не успел вкусить от кутежей с цыганками, так как прямо из Пажеского попал на фронт в тысяча девятьсот шестнадцатом году. |
| Устройство поможет общаться глухонемым людям 30 июня. ПРАВМИР. Ученик инженерного класса школы в Москве Данила Фоминиченко создал первый в России прототип устройства, которое определяет жесты по положению пальцев руки в пространстве и озвучивает их, пишет Москвич Mag. «Данила прикрепил к перчатке датчики сгиба и микроконтроллер, после чего написал для него специальную программу, распознающую некоторые жесты и по Bluetooth выводившую на экране телефона перевод на русский язык», — уточнили в издании Перчатка способна в режиме реального времени озвучивать показанные слова и фразы. В мире похожие изобретения существовали и раньше, но они более тяжелые, менее точные и не озвучивают жесты на русском языке. Сейчас сурдоперчатка «понимает» основные жесты глухонемых: «здравствуйте», «глухой», «спасибо», «привет» и «до свидания». Данила работает над расширением ее лексикона. Проект юноши победил в последней городской конференции «Наука для жизни» в номинации «Информационные технологии. Программирование. Кибернетика». Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 22 марта, 2024 21 марта, 2024 27 апреля, 2024 23 апреля, 2024 22 апреля, 2024 12 апреля, 2024 8 апреля, 2024 28 марта, 2024 22 марта, 2024 22 марта, 2024 21 марта, 2024 27 апреля, 2024 23 апреля, 2024 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. |
| Скоро к нам присоединилось кудрявое, прелестное существо, с ясными глазенками и звонким смехом: мой маленький пятилетний братишка, убежавший от надзора старушки няни, вынянчившей целых два поколения нашей семьи… Чудные то были беседы в тени вишневых и липовых деревьев, вблизи белого, чистенького и небольшого домика, где царили мир, тишина и ласка! Но вот картина меняется… Я помню ясный, но холодный осенний денек. Помню бричку у крыльца, плач няни, слезливые причитания Гапки, крики Васи и бледное, измученное и дорогое лицо, без слез смотревшее на меня со страдальческой улыбкой… Этой улыбки, этого измученного лица я никогда не забуду! Меня отправляли в институт в далекую столицу… Мама не имела возможности и средств воспитывать меня дома и поневоле должна была отдать в учебное заведение, куда я была зачислена со смерти отца на казенный счет. Последние напутствия… последние слезы… чей-то громкий возглас среди дворни, провожавшей меня — свою любимую панночку… и милый хутор исчез надолго из глаз. Потом прощание на вокзале с мамой, Васей… отъезд… дорога… бесконечная, долгая; в обществе соседки нашей по хутору, Анны Фоминичны, и, наконец, институт… неведомый, страшный, с его условиями, правилами, этикетом и девочками… девочками… без конца. Я помню отлично тот час, когда меня — маленькую, робкую, новенькую — начальница института ввела в 7-й, самый младший класс. Вокруг меня любопытные детские лица, смех, возня, суматоха… Меня расспрашивают, тормошат, трунят надо мною. Мне нестерпимо от этих шуток и расспросов. Я, точно дикий полевой цветок, попавший в цветник, не могу привыкнуть сразу к его великолепию. Я уже готова заплакать, как предо мною появляется ангел-избавитель в лице черноокой красавицы грузиночки княжны Нины Джавахи… Я как сейчас вижу пленительный образ двенадцатилетней девочки, казавшейся, однако, много старше, благодаря недетски серьезному личику и положительному тону речей. «Не приставайте к новенькой», — кажется, сказала тогда девочка своим гортанным голоском, и с той минуты, как только я услышала первые звуки этого голоса, мне показалось, что в институтские стены заглянуло солнце, пригревшее и приласкавшее меня. Я и Нина стали неразлучными друзьями. Если бы у меня была сестра, я не могла бы ее любить больше, нежели любила княжну Джаваху… Мы не расставались с ней ни на минуту до тех пор, пока… пока… |
| Мы не можем, конечно, ожидать, чтобы новое положение, в каком очутился московский государь, как бы сильно оно ни почувствовалось, тотчас вызвало в московских правительственных умах соответственный ряд новых и отчетливых политических понятий. Ни в одном тогдашнем памятнике мы не найдем прямого и цельного выражения понятий, отлагавшихся в умах под влиянием изменившегося положения. Тогдашние политические дельцы не привыкли в своей деятельности ни исходить из отвлеченных теорий, ни быстро переходить от новых фактов к новым идеям. Новая идея развивалась туго, долго оставаясь в фазе смутного помысла или шаткого настроения. Чтобы понять людей в этом состоянии, надобно искать более простых, первичных проявлений человеческой души, смотреть на внешние подробности их жизни, на костюм, по которому они строят свою походку, на окружающую их обстановку, по которой они подбирают себе осанку: эти признаки выдают их помыслы и ощущения, еще не ясные для них самих, не созревшие для более понятного выражения. Почувствовав себя в новом положении, но еще не отдавая себе ясного отчета в своем новом значении, московская государственная власть ощупью искала дома и на стороне форм, которые бы соответствовали этому положению, и, уже облекшись в эти формы, старалась с помощью их уяснить себе свое новое значение. С этой стороны получают немаловажный исторический интерес некоторые дипломатические формальности и новые придворные церемонии, появляющиеся в княжение Ивана III. СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГ. Иван был женат два раза. Первая жена его была сестра его соседа, великого князя тверского, Марья Борисовна. По смерти ее (1467 г.) Иван стал искать другой жены, подальше и поважнее. Тогда в Риме проживала сирота племянница последнего византийского императора Софья Фоминична Палеолог. Несмотря на то что греки со времени флорентийской унии сильно уронили себя в русских православных глазах, несмотря на то что Софья жила так близко к ненавистному папе, в таком подозрительном церковном обществе, Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость, выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г. |
| Из этих слов видно, что русский посол, открыто зимовавший с своими людьми во владении азиатского царька, пользовался там полной безопасностью и авторитетом, в то время как посол итальянской республики должен был скрываться и трепетать за свою судьбу. Видно также, что Марко владел татарским или персидским языком, если свободно понимал разговоры уличной толпы. С другой стороны, всё заставляет думать, что Марко беседовал без переводчика и с самим Контарини, чем, быть может, и объясняется постоянное стремление итальянца под покровительство Марка Росса, помимо очевидной авторитетности русского посла в этих полудиких странах и его практической опытности, столь необходимой в подобных опасных и трудных путешествиях. Вообще Контарини смотрел на Марка Росса, как на своего надежного защитника и покровителя. В книге своей он наивно признается, что перед выездом их в Астрахань, когда Марко Росс, наскучив в продолжение 8-ми дней ждать со всею поклажею на берегу, возвратился в город и остался там до самого отплытия, бедные итальянцы, «оставшись совершенно одни, натерпелись довольно страха». Марк заранее нанял судно для переезда в Астрахань, и 6-го апреля 1476 года они наконец благополучно вышли в море. Всего народу было 35 человек вместе с хозяином судна, матросами и персидскими купцами, отправлявшимися в Астрахань с своими товарами. Спутники эти тоже подозрительно относились к Контарини, и их успокоивали только уверения Марко Росса, будто это врач, сын придворного медика Московской великой княгини, дочери деспота Фомы, Софии Фоминичны, и что он едет в Москву искать счастия при тамошнем дворе. После бурного многодневного плавания по Каспию, где судно едва не погибло, а пассажиры его терпели жестокий голод и холод, Марк с Контарини только на 24-й день добрались до Астрахани. Даже день Светлого праздника пришлось провести в глухих камышах, где они разговелись девятью утиными яйцами, разысканными между камней людьми Марка, и которыми русский посол великодушно поделился с чужестранцами. |
| — Серж, вы будете закусывать? — спросила его вслед Меланья Фоми нишна. — Нет, — отвечал он голосом, который мне тоже очень понравился. — Оставить вам? — Нет, ma tante, нет, — не оставлять. — Но вы придете ночевать? Серж остановился, улыбнулся и, низко поклонясь Меланье Фоминишне, произнес: — Приду, ma tante, на сон грядущий получить ваше святое благословение. С этим он вышел. — Шут, — молвила ему вослед Меланья. — А зачем вы его расспрашиваете? — прошептала одна из девиц. — Отчего же? — Разве вы не знаете, какой он? — Что мне за дело, как он отвечает: я исполняю свой долг. — А я — что вы хотите — я очень люблю Сережу, — протянула генеральша, — когда он приедет из своей Рипатовки на один денек, у нас немножко жизнью пахнет, а то точно заиндевели. Генеральша мне показалась очень жалкою и добродушною, и я в глубине души очень расположился к ней за ее сочувствие к Сержу, насчет которого она тотчас же объяснила мне, что он ее племянник по сестре Вере Фоминишне и фамилия его Крутович, что он учился в университете, но, к сожалению, не хочет служить и живет в имении, в двадцати верстах от Киева. Хозяйничает и покоит мать. Меланья Фоминишна, очевидно, иначе была настроена к Сержу и по поводу последних слов сестры заметила: — Да; не дай только бог, чтобы все сыновья так покоили своих матерей! — Отчего же, Melanie? — Так; будто вы не знаете? Melanie говорила генеральше «вы», хотя, видимо, и ставила ее ни во что. — Я, право, не знаю, — отвечала генеральша, — по- моему, он — добрый сын, очень добрый и почтительный, а уж как он в субординации держит этого дерзкого негодяя нашего Ваньку, так никто так не умеет. Видели: не смел ему прислать воды с Василькою, а небось сам подал и не расплескал по подносу, как мне плещет. Я всегда так рада, что он у нас останавливается. А что касается до Сережиных увлечений… кто же молодой не увлекался? Ему всего двадцать пять лет. — Пора жениться. — И не беспокойтесь так много, он, бог даст, на ней и не женится! — Почему вы это знаете? — Не женится, Melanie, не женится. Серж упрям, как все нынешние университетские молодые люди, и потому он вас с сестрой Верой не слушался. Что же в самом деле: как вы с ним обращались? — сестра Вера хотела его проклинать и наследство лишить, но ведь молодые люди богу не верят, да и батюшка отец Илья говорит, что на зло молящему бог не внемлет, а наследство у Сережи — отцовское, — он и так получит. |
| — Барыня, — вскричал в восторге мой Иван, — ведь мы доехали. Слава Тебе, Господи! Да нас здесь, верно, ждали, — добавил он, делая крутой поворот. Действительно, пред нами раскрыты были ворота, и два зажженных фонаря висели на высоких шестах. Мы благополучно въехали на довольно просторный двор, за нами затворил ворота дюжий парень, старший сын хозяйки дома. Он подошел к возку с низким поклоном и громко проговорил: «Здравствуйте, барыня, — небось озябли; идите скорей в хату, а мама заждалась вас». И парень помог мне выйти из возка. На пороге встретила меня хозяйка дома, старуха лет шестидесяти, ласково приветствуя меня. — Здорово, Фоминишна, ждала ли ты гостей в такую пору? — А когда б-с я не ждала тебя, моя кормилица, то не вывесила бы и фонарей, — говорила радушно старуха, кланяясь мне почти до земли. — Как тебя Господь Бог милует, — продолжала она, хлопотливо осматривая меня с головы до ног, — не обморозилась ли, моя болезная, дай-ка я тебя раздену. Бабы, скорей самовар, озябла барыня, наша кормилица... — Восторгам старухи не было бы конца, если бы я не прервала ее моим вопросом. — Как же, Фоминишна, ты сказала, что ждала меня; почему же ты, моя голубушка, знала о моем приезде? — Ах, моя кормилица, поди, нарочитый-то твой, больше уже часу прошло как прискакал под окно, разбудил нас и говорит под окном на улице: «Прикажи-ка, Фоминишна, поскорей Сергею зажечь два больших фонаря и повесить повыше, чтобы виднее было, — барыня-мол сейчас будет», — да и был таков, распорядился и ускакал. Я и говорю Сергею: поди-ка, поскорей сделай, как требуют, да узнай-ка, далеко ли барыня. Вот и ждем тебя, дорогая наша, уже давненько; я хотела было посылать к тебе навстречу Сергея — ан глядь, и ты подъехала к воротам. — Нет, дорогая моя старушенька, нарочного никакого от меня послано не было. — А кто же это такой разбудил нас и говорил за окном? Я открыла грудь мою и указала ей икону святителя Николая, сказав, верно он, великий угодник Божий, путеводил меня, потому что я, видя неизбежную гибель в степи, молилась ему горячо. |
| После этого каждый раз, когда в нашем храме Вера Фоминична отходила от батюшки после исповеди вся в слезах, вспоминался этот ее рассказ о встрече иконы Божией Матери в Тихвинском монастыре. Думается, что именно там берет начало ее покаяние. Человек шел к Богу через переосмысление своей жизни, через преодоление своих грехов. Шел быстро, не зная, сколько осталось еще этого пути. В трудах прошло лето, заканчивалась осень, впереди был Рождественский пост, и по его завершении престольный праздник – Рождество Христово . О том, как прошел пост у Веры Фоминичны, мы узнали на приходском празднике 7 января в трапезной храма. Женщины постарались: стол ломился от угощений. После трудов поста хотелось посидеть вместе, разделить со своим приходом радость праздника. Принесла угощение и Вера Фоминична. Ее пироги были самыми вкусными за тем столом, а она самой красивой – принарядилась ради Рождества. Кто-то спросил, как прошел пост. После нескольких признаний об искушениях и трудностях поста слова Веры Фоминичны прозвучали особенно серьезно и заставили задуматься, а так ли мы постились. Она сказала, что весь пост было тяжело, с большим трудом она воздерживалась от скоромного, сложно было молиться, бороться со своими желаниями. Праздничная трапеза еще не заканчивалась, а Вера Фоминична уже засобиралась домой. Объяснилась просто: «Все время в храме… Муж обижается, нужно и ему внимание уделить». А на следующий день, 8 января 2005 года, мы узнали, что в эту ночь раба Божия Вера отошла ко Господу. Уснула и не проснулась. Она была первой, кто начинал нашу приходскую историю. Она была первой, кто покинул храм Рождества Христова ради перехода в жизнь вечную. И случилось это в день, когда православная церковь празднует Собор Пресвятой Богородицы. Каждый год 8 января в храме г. Суоярви особенно поминают рабу Божию Веру С тех пор прошло 14 лет, но каждый год 8 января, в день после Рождества Христова, в храме особенно поминают рабу Божию Веру. Молится о ее упокоении за каждой Литургией отец Вячеслав, молится приход, который, кстати, с тех пор очень вырос. Есть взрослый и детский хор, воскресная школа для детей и для взрослых, молодежный клуб, театральная студия, студия рукоделия, проводятся беседы о трезвости. Вместо деревянной церкви на горке вырос красавец-храм из красного кирпича, рядом появилась детская площадка. |
| Первый Крестный ход в Суоярви Есть в Карелии небольшой городок – Суоярви. В 1990-е годы здесь потихонечку стала возрождаться православная жизнь. Примечательно, что началось все с удивительной женщины по имени Вера. Вера Фоминична Воропаева в 1991 году через местную газету пригласила всех желающих прийти на первое собрание по организации православного прихода в Суоярви. Именно она была инициатором появления в городе православного священника и встречала в 1994 году на железнодорожном вокзале первого настоятеля прихода отца Валерия Базанова. Собрание по вопросу организации православной общины Службы поначалу проходили то в доме культуры, то в столовой, пока не появилась часовня во имя святого великомученика Георгия Победоносца. А через несколько лет вместе со всеми она искренне радовалась строящемуся деревянному храму Рождества Христова, помогала в строительстве, как могла. При ее активном участии постепенно налаживалась приходская жизнь, благоустраивался храм. Летом 2004 года отец Валерий был переведен на служение в Санкт-Петербургскую епархию, а мы встречали нового настоятеля иерея Вячеслава Володина. Вера Фоминична осталась верной своему приходу. И однажды, когда некому было петь на Литургии, с несколькими женщинами даже участвовала в богослужении как певчая. Некоторое время, до приезда регента – матушки Светланы, храм оставался без хора. Случилось так, что в это время в Россию из Америки возвращалась чудотворная Тихвинская икона Божией Матери . В начале июля икону встречали тысячи православных людей в Тихвинском монастыре. Среди них была и Вера Фоминична. И вот как-то раз, когда шли домой после приходского собрания, она поделилась с нами воспоминаниями об этом событии. Протоиерей Валерий Базанов Она почувствовала, что Сама Пресвятая Богородица здесь В Тихвин она приехала с группой верующих. К иконе непрерывно шли люди, каждый терпеливо ждал своей встречи с чудотворным образом. Когда Вере Фоминичне наконец удалось подойти к образу, она почувствовала, что Сама Пресвятая Богородица здесь. Благодать коснулась сердца, слезы текли, и остановить их не было никаких сил. Перед образом поняла, как она грешна и как велика по отношению к ней милость и любовь Пречистой Матери Господа нашего Иисуса Христа. |
| Из кассы предназначенной на крестовый поход против турок было выдано греческой невесте-сироте пять тысяч дукатов и еще в приданое Константинополь и вся та земля греческая, которою завладели турки... 9 Весь путь царевны Софии, как заграничный, так и по России до Москвы, был обставлен пышными царскими почестями и торжествами по велению папы попутным городам и князьям и по усердию русских. Везде, где только останавливалась с своею блестящею свитою из ста греков и итальянцев София Фоминична, пред нею расточали самые высокие царские почести, учреждали народные празднества и подносили подарки, а за честь держать под уздцы ее лошадь спорили самые знатные люди... В Юрьеве (Дерпте) явились встретить будущую государыню и представители от Царя Uoahha III ; а подъезжая к Пскову царевна София оделась в царское платье 10 . И на всем пути ее по России духовенство, бояре и народ стремились принять живое участие в радости своего государя и пожелать его невесте всякого благополучия. Везде ее восторженно встречали за городом и, по русскому обычаю, подносили хлеб-соль и стакан вина. Духовенство, кроме того, встречало и в соборном храме, куда прежде всего направлялась царевна. А потом ей и свите ее устраивали власти и знатные люди разные угощения и развлечения. Выдающийся, самый блестящий, радушный прием оказали псковитяне и гордая республика новгородская, как более богатые. Псковитяне подарили ей пятьдесят рублей. Все эти проявления сочувствия трогали бедную сироту. Будущность ей улыбалась и царевна София торопилась в Москву... Утром 12 ноября 1472 года, по дороге покрытой уже снегом, Зоя-София Фоминична Палеолог прибыла в Москву, направляясь, по обычаю русскому, прямо в собор. Митрополит Филипп ожидал ее там в полном облачении. Он благословил царственную сироту и отвел ее в палаты царицы Марии, матери ее жениха. Там произошло первое свидание Софии с Иоанном. Минуты были торжественные... «Какое впечатление должна была испытать царственная сирота без средств и почти без родины, готовясь стать супругою великого монарха, – история не открыла нам этой тайны»... |
|
|
