| 236 1/3. Работала в лесу вместе с другой сестрой – обе плачут от холода, а преп. С. их утешает. 316 2/3. Свидетельство об упавшем дереве. 514 1/2. Вскоре после кончины преп. С. одна из сестер видит во сне Домну Фоминичну вместе с преп. С. Монахиня ЕВАНФИЯ (795 1/3). В 1887 году упоминается, что ее принял преп. С. Возможно, это одна из тех, о ком говорится в других местах без указания монашеского имени. ЕВДОКИЯ ЕФРЕМОВНА, монахиня ЕВПРАКСИЯ, 2-я основательница, родом из села Аламасово. Для отличия от многочисленных тезок ее называли «глухенькой». Видимо, она была лишь слегка туговата на ухо, ибо стала одним из «трех столпов Дивеева» (636 1/2). Умерла в 1865 году (752 3/4), поступила в Дивеево ок. 1800 года (645 1/2; о том же говорит Филарет на с. 681 тетради X® 3). В 1831 году преп. С. называет ее «старицей» (326 3/5) не только из-за ее возраста, но и в знак уважения к ней. Эпизод, приведенный на с. 211, заставляет думать, что Евдокии недоставало выдержки, необходимой настоятельнице, и только поэтому, конечно, преп. С. предпочел сделать старшей Прасковью Степановну как 1-ю основательницу, хоть та и была малообразованной. (Отметим, что по меньшей мере первые семь основательниц были отобраны преп. С. из числа дивеевских сестер, призванных им еще раньше, из чего следует, что преп. С. опекал Дивеево с 1800 года.) Именно Евдокию вместе с другой сестрой, избранной впоследствии настоятельницей Мельничной общины, преп. С. сделал свидетельницей «назначения» Мотовилова защитником Дивеева (470 низ; см. с. 102). Преп. С. поручил ей сказать в надлежащее время Иоасафу, что он был против вмешательства Иоасафа в дела Дивеева (320 1/3). Вскоре после кончины преп. С. Иоасаф при встрече спросил у Евдокии об этом, и она сказала правду. Он велел 1/2). В 1842 году Иоасаф вновь собирает сестер и требует, чтобы они по очереди объявили, что именно говорил им о нем преп. С. Евдокия шла второй и снова, посрамив угрозы Иоасафа, сказала правду (552 верх). Наконец, в 1861 году она пыталась отклонить решение епископа, навязывавшее им опеку Иоасафа (645 1/2 и 681 К? 3). |
| Да, от старшего поколения более реалистично ожидать житейской мудрости и снисходительности. Но это не значит, что невестка должна ждать, пока отношения построит свекровь. «В семье каждый должен другому, а ему ничего не должны. Это самый правильный подход. Если так строить отношения, то все будет хорошо», – считает Татьяна Фоминична Чудотворцева, мать четверых детей и бабушка тринадцати внуков, дважды теща и дважды свекровь, которую любят и почитают и зятья, и невестки. «Стоит рассчитывать в первую очередь на себя и не считать, что тебе кто-то что-то должен», – убеждена и счастливая сноха Настя Отрощенко. Как же вести себя невестке, чтобы между всеми членами семьи была любовь? Рассказывает отец Павел Гумеров: «Одна мудрая невеста на первой встрече с родителями будущего мужа произнесла очень важную фразу. Она сказала своей будущей свекрови: “Мама, а как вы думаете…” После этого окрыленная мама три недели всем звонила, рассказывала, что будущая невестка назвала ее “мама”, да еще спросила: “А как вы думаете?” Вот все, что нужно родителям! Элементарные вещи – внимание, признание их опыта». Спросить совета или внимательно выслушать совет непрошенный – это очень ценные качества невестки. Ведь иногда в штыки воспринимается любой совет, даже разумный, только потому, что его дала свекровь. Психолог Ирина Рахимова считает, что нужно почаще благодарить свекровь за тот вклад, который она сделала в своего сына – в вашего любимого мужа: «Нужно это подчеркивать. Тем более если сын единственный и свекрови трудно “отпустить” его. Она действительно много сделала, и ей хочется услышать подтверждение этого». Не сошлись характерами Бывает так, что отношения наладить никак не удается. Конечно, это не потому, что родители желают зла своим детям. Просто они очень предвзяты к их выбору. Позиция свекрови: «она ему не пара», «не на той женился» – самая разрушительная для семьи. Людмила Анатольевна, моя свекровь, говорит об этом так: «Часто свекровь не устраивают в невестке какие-то внешние параметры: красота, успешность, умение готовить. Но, может быть, сыну эти щи-борщи и не нужны? Или сын зарабатывает, а жена дома сидит, не работает. И его как раз это устраивает? Не надо переносить свои стереотипы на других. Это обидно и для невестки, и для сына. Если сын выбрал этого человека – значит, он видит в нем те достоинства, которые больше всего ценит в женщине. Кто эти бирочки раздавал, на которых написано – “та”, “не та”? Это только жизнь покажет». |
| Я видела сквозь слезы эти простодушные, любящие лица, слышала искренние пожелания «доброй панночке» и, боясь сама разрыдаться навзрыд, поспешно села в бричку с мамой и Васей. Минута, другая, взмах кнута — и родимый хутор, тонувший в целой роще фруктовых деревьев, исчез из виду. Потянулись поля, поля бесконечные, милые, родные поля близкой моему сердцу Украины. А день, сухой, солнечный, улыбался мне голубым небом, как бы прощаясь со мною… На станции меня ждала наша соседка по хуторам, бывшая институтка, взявшая на себя обязанность отвезти меня в тот самый институт, в котором она когда-то воспитывалась. Недолго пришлось мне побыть с моими в ожидании поезда. Скоро подползло ненавистное чудовище, увозившее меня от них. Я не плакала. Что-то тяжелое надавило мне грудь и клокотало в горле, когда мама дрожащими руками перекрестила меня и, благословив снятым ею с себя образком, повесила его мне на шею. Я крепко обняла дорогую, прижалась к ней. Горячо целуя ее худенькие, бледные щеки, ее ясные, как у ребенка, синие глаза, полные слез, я обещала ей шепотом: — Мамуля, я буду хорошо учиться, ты не беспокойся. Потом мы обнялись с Васей, и я села в вагон. Дорога от Полтавы до Петербурга мне показалась бесконечной. Анна Фоминишна, моя попутчица, старалась всячески рассеять меня, рассказывая мне о Петербурге, об институте, в котором воспитывалась она сама и куда везла меня теперь. Поминутно при этом она угощала меня пастилой, конфектами и яблоками, взятыми из дома. Но кусок не шел мне в горло. Лицо мамы, такое, каким я его видела на станции, не выходило из памяти, и мое сердце больно сжималось. В Петербурге нас встретил невзрачный, серенький день. Серое небо грозило проливным дождем, когда мы сходили на подъезд вокзала. Наемная карета отвезла нас в большую мрачную гостиницу. Я видела, сквозь стекла ее, шумные улицы, громадные дома и беспрерывно снующую толпу, но мои мысли были далеко-далеко, под синим небом моей родной Украины, в фруктовом садике, подле мамочки, Васи, няни… Глава II. Новые лица, новые впечатления |
| Эти высокие созидательные идеи русского народа, выраженные летописцами, были восприняты тогда и Московским правительством великого царя Uoahha III , они разрабатывались в разнообразных направлениях и служили основанием для политических притязаний Московского правительства, получили государственно-правовое значение. Вместе с тем эти новые Московские идеи потребовали возвеличения и царского достоинства на Руси. В Степенной русской книге царского родословия, составленной для возвеличения царской власти, появляется родословие, берущее начало от Римского Императора Августа и доказывающее родословную связь между домом русских Рюриковичей и Римскими императорами. Кроме того чувствовалась потребность еще и в вещественных знаках выразить связь между Константинопольским и Московским царством. И вот вспомнили еще старину и нашли, между особенно чтимыми предметами княжеской сокровищницы царский венец, или златую шапку, императора Константина Мономаха, животворящий крест, драгоценное ожерелье, или бармы, греческой работы и объявили их царскими регалиями, присланными греческим императором Русскому Великому Князю. Герберштейн упоминает о русских Мономаховых регалиях в 1497 году. В этом же году появляется на грамотах Uoahha III в соединении с Московским императорский Византийский герб черного двуглавого орла на золотом поле. Символический герб этот принят и соединен был с Московским Св. Георгием на белом коне после бракосочетания вдового Uoahha III с греческою царевною Софией (Зинаидою) Фоминичною Палеолог, последнею представительницею рода греческих императоров. Отсюда образовалась и удвоена была знаменитая теория «Константинопольского наследства» Русских Царей. Фактическое основание этого права утверждалось на браке царя Uoahha III с царевною Софией Фоминичною Палеолог. Чрезвычайно важный своими последствиями брак этот произошел при участии всей Европы таким образом: Последняя представительница рода и прав последнего Византийского императора, царевна София (Зинаида или Зоя) 4 Фоминична Палеолог, после смерти ее родителей, находилась в Риме и там, как в центре тогдашнего политического европейского мира, составлен был план замужества этой православной греческой царевны с вдовым тогда Русским Царем Иоанном III, чтобы передачею ему прав Византийских императоров привлечь Россию к борьбе с турками. |
| 8 Царевна София Фоминична Палеолог до того «питала отвращение к латинству (католичеству), что решительно отказала выйти замуж за короля французского и за герцога Миланского только потому, что не хотела быть в латинстве»... Она была 24 лет, роста невысокого, но восточное пламя сверкало в ее глазах, и белизна кожи говорила о знатности ее рода. «Во истину восклицают в восторге многие очевидцы при проезде ее в Россию,– она была очаровательна и прекрасна!.. (Пирлинга Россия и Восток, изд. 1892 г., стр. 77–78 и проч.). 11 В большинстве русских летописей согласно свидетельствуется, что бракосочетание это совершено митрополитом Филиппом («Полн. Собр. Русск. Лет.», т. ИУ, стр. 224; т. VI, стр. 196; т. VIII, стр. 154, 173, 179 и «Рус. Лет.» по Ник. еп. т. VI, стр. 49). В одной Львовской и у истор. Иловайскаго говорится, что оно было совершено коломенским протопопом Осиею. (Пирлинг «Росс. и Восток.», стр. 225. -Иловайский «Истор. Рос.» изд. 1884 г., т. II, стр. 449).-Карамзина: «История Гос. Росс.» изд. 1892 г., т. VI, стр. 18 примечаний). 12 Трон принадлежит к Царским регалиям, то есть к внешним символам Царского достоинства и власти. Трон, или престол, есть символ божественного происхождения власти царской. Древнейший из тронов, хранящихся в Московской оружейной палате, есть царское место, кресло или царский стул, по древним описям, резной из слоновой кости, местами вызолоченный, привезенный в Москву греческой царевною Софией Фоминичною Палеолог, супругою Uoahha III . При венчании на царство царя Алексея Михайловича этот трон употреблен был при шествии царя из Успенского собора в Архангельский... В 1856 году по Высочайшему повелению этот трон исправлен был к Св. Коронованию Государя императора Александра II... Рисунок его и очень подробное описание находится в книге: «Венчание русских Царей на царство». Изд. 1883 г., стр. 17 и 9 и 95 13 Начала Русск. Госуд. права А. Градовского, изд. 1892 г. т. I стр. 157. – Система Русск. Госуд. права Романовича-Славатинского изд. 1886 г. стр. 152. – Русск. Госуд. право. Андреевского изд. 1886 г. стр. 156 и проч. – Гербом называется эмблематическое или символическое изображение, которое принадлежит и наследственно передается роду, местности или государству. Герб вообще состоит из одного или нескольких отличительных символических знаков или изображений, присвоенных какому-либо государству, городу, или дворянскому роду, и изображенных на щите. Самое слово «герб» происходит от слова herb (erb, irb), которое в западно-славянских наречиях означает «наследство», наследственность, так что само это название известного символического изображения указывает на наследственность изображения, отличительную его исключительность, постоянную принадлежность известному роду или государству. |
| В другом месте старица Прасковья Ивановна повествует: «У вас канавку вырыть надо! – раз так-то заботливо говорит мне батюшка Серафим. – Три аршина чтобы было глубины и три аршина ширины и три же аршина вышины, воры-то и не перелезут!» «На что, – говорю, – батюшка? Нам ограда бы лучше!» «Глупая, глупая! – говорит. – На что канавку? Когда век-то кончится, сначала станет Антихрист с храмов кресты снимать да монастыри разорять и все монастыри разорит! А к вашему-то подойдет, подойдет, а канавка-то и станет от земли до неба, ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка, так прочь и уйдет!» Старица Домна Фоминична (монахиня Дорофея, тетрадь 6, рассказ 35) говорит, что еще мирскою она была на Пасху в Сарове у батюшки. Благословив ее, он послал жить к своим дивеевским девушкам на мельницу, говоря: «Во, матушка, скажу я тебе, какая будет у нас там радость! Земля будет у нас своя, и канавку оброем мы кругом обители! А когда мы ее оброем, будут к нам приезжать посетители, глинку-то с нее брать будут у вас на исцеление, и будет нам она вместо золота! Потому радость-то такая, что эту самую землю-то, матушка, ведь Сама Царица Небесная избрала и нам исходатайствовала! В обитель мою много отослал я разных семян моим девушкам, также и много цветов; посеют они их и будут питать те семена, а цветы утешать, и не о чем унывать вам будет!» Старица Феодосия Васильевна сообщила следующее (тетрадь 6, рассказ 56): «Страдая падучею болезнью, пришла я к батюшке Серафиму, он и говорит мне: «Ступай, радость моя, в Дивеево рыть канавку; эту канавку Сама Царица Небесная Своим пояском измерила, так что когда и Антихрист-то придет, то канавка эта не допустит его туда!» «Батюшка, – говорю я ему, – я ведь больна, вот так-то и так-то!» Выслушав, взял он меня за плечи и, нагнув главу мою, прочитал молитву. Тут же почувствовав себя совершенно здоровой, я поступила в обитель, и болезнь не возвращалась ко мне уже более никогда». Евдокия Ефремовна (монахиня Евпраксия) подтверждает рассказ о том, как о. Серафим сам ночью начал рыть канавку (тетрадь 1). |
| В виду такого характера хроники рассказ Ниенштедта о пасторе Веттермане прежде принятия заслуживал бы проверки, тем более, что он записан через 30 лет, так как Веттерман, возвратившись в Юрьев в 1570 г., умер в 1571 г., а Ниенштедт, имевший возможность в это время (с половины 1570 г. до весны 1571 г.) слышать повествование Веттермана, писал свою хронику в 1600-х годах. Между тем рассказ этот повторяется ныне везде со всеми его подробностями, как не подлежащий сомнению. Но в прошлом столетии к нему относились иначе и двое из ученых мужей того времени библиотекарь Петербургской академии наук Иог. Бакмейстер и проф. Хр. Фр. Маттеи, о котором была выше речь, печатно выразили свое недоверие этому повествованию. Лет через 20 по появлении в печати у Арндта рассказа Ниенштедта о библиотеке царя Ивана IV, Бакмейстер, в одной своей работе, коснувшись Синодальной библиотеки, замечает: «объявленной Арндтом в лифляндской летописи анекдот, будто бы царь Иван Васильевич поручил некоему именем Веттерману привесть в порядок многочисленную библиотеку, привезенную за сто лет прежде из Рима и хранимую до того времени в подземных погребах, не достоин нашего внимания, потому что к подтверждению своему не имеет достоверных свидетельств. Ибо не отваживаюсь сказать, чтоб сии книги были привезены в Москву по случаю бракосочетания великого князя Ивана Васильевича с прибывшею из Рима княжною Софиею Фоминишною. Такие обстоятельства требуют подтверждения от истории, а история ничего о том не упоминает» 388 . Точно также отвергает достоверность рассказа Ниенштедта и проф. Маттеи. «Если и истинно то, что передается о библиотеке, прибавляет он, то нужно думать, что в ней были греческия и латинския печатныя книги» 389 . Η. М. Карамзин в своей «Истории государства Российского» совершенно обратно отнесся к известию Арндта: он принял на веру все повествование Ниенштедта, причем, пользуясь неточным изложением его у Арндта, говорит, что царь Иван IV-й велел Веттерману разобрать царскую библиотеку, в коей последний «нашел множество редких книг, привезенных некогда из Рима, вероятно царевною Софиею» 2. |
| Со взятием Константинополя сопряжена была утрата незаменимых моральных ценностей для близких и отдаленных народов, для которых православная империя являлась частью религиозного и даже политического миросозерцания, – от покоренной райи до России, уже одолевшей татар. Горе первых было безысходно; для вторых, которых не коснулось турецкое ярмо, было утешение в мысли, что греки понесли кару за свою лживость и за унию, а царское достоинство перешло в более достойные православные руки. Создалось учение о третьем Риме – Москве. Рука сосватанной папою Софии Фоминишны Палеолог доставила и династические права. Со взятием Константинополя политическая жизнь греков замерла не сразу. Еще существовали государства Палеологов в Морее и Комнинов в Трапезунте; но их гибель была вопросом немногих лет. Положение деспотов Фомы и Димитрия было непрочно и помимо турок. Против них действовал Мануил из рода Кантакузинов, правивших Мистрою полвека тому назад, и с ним многочисленные в Морее албанцы с владетельным родом Буа Навпактских во главе. Братья Палеологи не оказали Константинополю помощи против турок, наоборот, ставя выше всего личные интересы, призвали старого Турхана против албанцев. Последние, потеряв до 11 000 уведенных в неволю родичей, дважды были загнаны Турханом в горы, Кантакузин же с сыном старого врага Палеологов Кентуриона бежали в венецианские владения. Оба деспота со своими архонтами признали верховную власть султана и обязались платить дань в 12 000 золотых (1454). Деспоты были слабы, им не повиновались ни архонты, ни албанцы, к тому же, несмотря на увещания Турхана, они ссорились между собою. Анархии в Морее был вскорости положен конец. Расправившись с генуэзцами на Хиосе и Лимносе, Магомет явился в Морею. Сам Фома дал повод к нападению, отказавшись платить дань в надежде на помощь папского флота. В свите султана был упомянутый Мануил Кантакузин, соперник Палеологов. Покорение Мореи сопровождалось казнями, пленники выселялись в Константинополь, но некоторые крепости уцелели, как Монемвасия, давшая приют Фоме. |
| И, угощая стряпчего, спрашивает, сколько ему обещал большов за «всю эту механику», и сам обещает не тысячу, а две. Приходит сваха, он и ей обещает столько же да соболью шубу в придачу — «из живых сошьем», — если она отвадит уже намеченного «благородного» жениха: пусть скажет ему, что Большов разорен. Приезжает домой сам большов, в доме паника по ошибке: показалось, что он «хмельной». Лазарь заводит с ним разговор о женитьбе — не прямо заводит, но, услыхав в третий раз о том, что Липочка «барышня, каких в свете нет», Большов берет быка за рога. Лазарь скромничает: «Где же мне с суконным-то рыломс? — Ничего не суконное. Рыло как рыло». Конечно, перевести побольше добра не на приказчика, а на будущего зятя — в интересах Большова. В доме готовятся к сватовству. По-своему торжественно настроен и Самсон Силыч, но появляется устинья Наумовна с плохими вестями: якобы жених капризничает. «А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдем? — Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. уж другого-то я вам сам найду», — говорит сам большов и знает, что говорит. К компании присоединяются ключница Фоминишна, Рисположенский, Лазарь, и большов торжественно объявляет Лазаря женихом. Переполох. Липочка просто скандалит. «Велю, так и за дворника выйдешь!» — цыкает на дочку большов. «Маменькас! Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил — окромя меня не найтитьс. Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал», — говорит Лазарь вслед хозяйке и, оставшись с глазу на глаз с разъяренной Липочкой, сообщает ей, что дом и лавки теперь — его, а «тятенька-то ваш: банкрутс! Да что же это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали, потом и обанкрутились!» И Липочка, помолчав, соглашается, с условием: «Мы будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они как хотят». Тут же зовут «их» и начинается семейное торжество. И большов объявляет: «Тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо приданого, да из наличного отсчитаем. Только нас со старухой корми, да кредиторам заплати копеек по десяти. — Стоит ли, тятенька, об этом говорить? Свои люди — сочтемся!» Торжество в разгаре. Сваха льет вино за шиворот стряпчему. |
| – А ты зачем на Казаринова наплела? С досады, что ль, что в свою постель его затащить не удалось? Сводить свои счеты этаким образом слишком уж несознательно. Олег невольно замер на месте. – А ты почем знаешь, что я говорила? – сказал голос Катюши. – Как почем знаю? Следователь мне весь разговор про балерин привел от слова до слова. Только ты да я, да он тут были – кто ж кроме тебя? – Почему ж «наплела»? Я одну правду сказала. – Правду! Порасписала: столбовой дворянин и офицер, и в родстве с Ниной Александровной, а ведь ничего ты про это не знаешь. Ну, а следователь, конечно, ко мне как с ножом к горлу: что да что вы о нем знаете? Ничего, говорю, не знаю. А вот другие же в вашей квартире знают? И прочел: «Казаринов держит себя не по-советски, постоянно нападает на наши порядки, все повадки изобличают в нем бывшего гвардейца. С гражданкой Дашковой – бывшей княгиней – он явно в родстве…» Вон сколько понаписала! А я что должен делать? За тобой повторять или прослыть за укрывателя классового врага? Нет, я свою правду выложил. Коли это показание Катерины Фоминичны Бычковой, говорю, – грош ему цена, она за этим Казариновым гонялась, да успеха не имела, вот и отплатила ему по-своему, по-бабьи. Учтите, товарищ следователь. Получила? Другой раз осторожней показывай. Следователь руку мне пожал, отпуская. Олег повернулся и пошел к себе. «Что ж я стою? Не подслушивать же мне! Итак – сыск. Уже двоих допрашивали, – он закурил и стал ходить по комнате. – С какого же конца они меня выследили? С чего началось? Опасно не то, что наговорила очаровательная Катюша, опасно, что они заинтересовались мной. Честный, хороший мальчик этот Вячеслав! Я правильно рассчитал, что лучше самому сказать все – это благородного человека больше свяжет». Он ходил, курил и чувствовал, что радостное восприятие жизни, которое появилось у него после праздника у Аси, улетает безвозвратно! Как будто он легко плыл по красивой, залитой солнцем реке, и вот привязали ему на шею свинец и тянет его вниз, под воду! Сквозь сетку безрадостных соображений – как миновать расставленную западню и какие пустить в ход уловки – просачивалась убийственная мысль, та, прежняя: он должен уйти от Аси, и чем скорей, тем лучше, чтобы не затянуть и ее в эту пучину. |
|
|
