| Таковы были отношения и политика Боголюбского с Новгородом! Неизвестно, какое участие принимал архипастырь в делах веча и в сношениях с Суздалем. Постигая мудрые планы Андрея Георгиевича и наскучив беспокойной строптивостью народа, он, вероятно, втайне доброхотствовал Боголюбскому и от души желал ему всякого успеха. В описании жизни только и сказано, что Аркадий, сколько было возможно, умиротворял волнение народное и примирял князей, не допуская до кровопролития. Св. Аркадий не долго – только 8 лет – правил паствою; но оставил по себе благую память кроткого святителя и чадолюбивого отца сирых и нищих. Любовь народная, которая без сомнения была выражением благодарности за пастырские подвиги на пользу Новгорода, высказалась к нему после смерти. Новгородцы много скорбели и плакали о кончине Аркадия и с великой честью погребли мертвенные останки его в Корсунской паперти. В означении времени кончины, позднейшие о нем исследования разнятся с летописными записями. В Новгородской первой, второй, третьей и четвертой летописях и в летописи но Никон. списку кончина Аркадия записана под 1163 г. «В лето 6671 – т. е. 1163, сказано в Новгор. перв. лет. на стр. 13, преставися епископ Новгородьскый Аркадий, сентября в 19 день» 147 ; но в истории Рос. иерархии, в истор. слов. о свят. Русск. церкви, в житиях св. Рус. ц. за месяц декабрь, и в списке епископов Новгородских, приложенном к сочинению «Великоновогородская святительская кафедра», она отнесена к 1165 году 148 . Это последнее показание времени кончины сего святителя заслуживает полное вероятие и доказывается самыми же летописями. В прибавлении к Новг. втор. лет. на стр. 180 и в Новг. трет. лет. на стр. 215 под 6671 годом говорится, что Аркадий «бысть в епископии 8 лет». А известно и доказано, что пастырское его служение началось в 1157 г. 149 после кончины Нифонта; теперь, прибавив к времени вступления его в управление паствою 8 лет действительного служения, мы увидим, что кончина его точно последовала не в 1163 г. (6671) как значится у летописцев, а в 1165 г., как показано в позднейших исторических исследованиях. Притом, в рукописи, хранившейся в Новг. Соф. библиотеке, о епископах, архиепископах и митрополитах Новгородских, выписанной из великого хронографа вкратце, сказано прямо, что Аркадий поставлен епископом Новгороду в лето 6665 – 1157, был во епископии 8 лет, преставился в лето 6673 т. е. 1165 сентября в 12-й день 150 . |
| Необходимо скрупулезно вчитываться языковедам в текст мирового шедевра – рыцарского романа «Витязь в барсовой шкуре» (кстати, барс (горный леопард) – геральдический знак, герб Осетии с давних пор). Издревле поэма называлась «Барсова кожа». Она писалась, вероятно, в течение шести лет. С 1183 года, когда Тамара была обвенчана с Ю. Боголюбским, по 1189 год, когда вышла замуж за Сослана. Данное время написания определил историк Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского» (1816–1829 гг.). Изучая своеобразие стихосложения, зиждящееся на 16 слогах, разделенных на две части цезурой, следует найти те места, где имеются пропуски слогов и искажения, как это заметили дореволюционные украинские исследователи, долго проживавшие на Кавказе, А. Навроцкий и Н. Гулак, блистательно владевшие многими языками, а также методом сравнительного языкознания. Необходимо внимательнейшим образом изучить и рукопись «Барсовая кожа», выполненную на тонкой бумаге. Еще Д. З. Бакрадзе в своей статье, отмечал: «В Московском Главном Архиве министерства иностранных дел хранится рукописная «Барсова кожа» . Она написана на тонкой бумаге и заключает в себе 259 листов с раскрашенными полями, с изображением людей, животных и цветов. Другою рукою на более тонкой бумаге писаны и позже, по-видимому, вставлены листы (c. 32, 33, 53, 58-61, 67, 68, 75, 76, 83. 85). Между 4 и 5 листом вырван лист, но нумерация идет в порядке. Эту рукопись мы сопоставили с печатным текстом «Барсовой кожи», изданной Д. Чубиновым в С.-Петербурге 1886 году и убедились, что, помимо общей части, даются новые, весьма любопытные дополнения. Теперь поэма XII века разукрашена пылкой фантазией, подробностями и дополнениями, которые ни по стилю, ни по ходу рассказа не могут быть приписаны перу Руставели. Некоторые из этих добавочных строф являются, так сказать, естественной интерполяцией, возникшей из желания ближе связать отдельные части поэмы (с. 62), другие, напротив, представляются излишними повторениями предшествовавших строф (с. 55, 57) или заключают в себе даже противоречие с общим ходом сюжета. Существует и московский вариант поэмы, напечатанный Картвеловым в 1880 году. Он также находится в печальном виде: листы перепутаны и вставлены не на свое место (c. 47, 48, 49, 153-161, 187, 218, 219, 222, 225). Несколько страниц заклеено белой бумагой, а две или три, видно, вовсе исчезли». Потом автор подчеркивает, что даже некоторые буквы, используемые в приписках, соответствуют приблизительно XV–XVII векам, поэма же написана в XII веке, что давно научно подтверждено. Это настоящее святотатство по отношению к такому шедевру, как «Барсова кожа». Одним словом – варварство и даже мародерство! |
| Невоструеву удалось при вторичной переписке славянской части словаря дойти только до буквы Д, причем им были оставлены пробелы, которые предполагал заполнить впоследствии. Греческая же часть словаря была переписана старцем-тружеником, «хотя и без строгого алфавитного порядка». В нее вошло 16 258 слов, библейских и богослужебных, и 337 слов библейских (предисловие к книге Сираха и 4-й книге Маккавейской). Смерть Невоструева прервала его жизненный труд. Продолжателей не нашлось. Словарь остался в незаконченном виде, и его постигла печальная судьба. Через два года после смерти Невоструева (в 1874 г.) изучавший его словарь прот. Боголюбский с огорчением отмечал, что «написаны эти тетради (славянской части)... по местам так тесно и мелко, что разобрать можно только с трудом (я могу разбирать только через увеличительное стекло). Неясность рукописи зависит и от того, что тетради... изветшали, замаслились, да и чернила уже выцвели» 150 . Священник Григорий Дьяченко , собирая материал для своего словаря в конце прошлого столетия, пользовался в Московской епархиальной библиотеке и словарем Невоструева, авторство которого он ошибочно приписывал знаменитому брату протоиерея – Капитону Ивановичу 151 . Дьяченко нашел, что этот словарь, «вследствие влияния времени и прежнего его небрежного хранения, пришел в такое плачевное состояние, что только при сильно увеличивающей лупе и крайнем напряжении зрения можно прочитать некоторые слова» 152 . Так постепенно погибал двадцатипятилетний колоссальный труд вдохновенного добровольца – справщика. В настоящее время архив Невоструева находится в Государственной Ленинской Библиотеке 153 . После смерти Невоструева делались попытки добиться издания его словаря, но инициаторы потерпели неудачу. Было начато дело об его издании на средства Св. Синода 154 , однако духовно-учебный Комитет не нашел возможным дать на это согласие, ссылаясь на отзыв проф. Е. Ловягина , нашедшего словарь «не вполне исправленным и недоконченным, а потому неудобным для издания». Архиепископ Тверской Савва ходатайствовал перед Синодом о денежном вознаграждении вдовы покойного, которая соглашалась передать словарь в собственность Синода. Попытка склонить Московское Общество любителей духовного просвещения к напечатанию этого словаря протоиереем Московского Казанского собора и членом Московской Духовной Консистории Димитрием Иоанновичем Кастальским 155 тоже не увенчалась успехом. Он выступил с докладом о словаре 156 на распорядительном собрании Общества в 1881 г., но предложение его было отклонено за отсутствием средств 157 . |
| Прот. Невоструев не был теоретиком-кабинетным ученым. Он пастырски ревновал, чтобы церковный народ и особенно дети поняли красоты и глубокое содержание литургических текстов. С этой целью «воцерковления» и литургического просвещения верующих он перелагал в стихи, не всегда удачные, ирмосы :праздничных канонов 158 , тропари и кондаки, предполагая их издать для на рода, для крестьянских детей, обучающихся грамоте. Однако этот замысел не был осуществлен 159 . Вероятно, решающее значение имело отрицательное отношение митрополита Филарета. Этим же обстоятельством можно объяснить отсутствие печатных трудов у московского труженика-литургиста. Он скорбел, что богослужебными книгами мало кто интересуется, и вместе со своим последователем прот. М. С. Боголюбским много думал о том, как сделать их доступными для частных лиц. Необходимо снизить их довольно высокую цену, а для этого сократить их объем путем исключения повторяющихся текстов, иногда довольно больших (например, канонов, стихир и седальнов в дни попразднства, крестобогородичнов и богородичнов – седальнов), и тех чинов, которые имеются в других богослужебных книгах (например, чины водоосвящения) 160 . Из миней можно исключить службы тем русским святым, которые не совершаются повсеместно, предоставив церкви и монастырям право печатания служб и акафистов почитаемым святым. Вообще, следует обратить внимание на возможно более широкое распространение богослужебных книг. Эти мысли прот. Невоструева являются особенно актуальными и в настоящее время, когда богослужебные книги стали большою редкостью. С трудами и замыслами прот. Невоструева познакомил церковное общество, к сожалению, весьма ограниченный его круг – московское духовенство – единомысленный с ним настоятель московской 3ачатьевской церкви протоиерей Михаил Симонович Боголюбский 161 , брат архиепископа Платона и проф. П.С. Казанского . Он напечатал в «Православном обозрении» статью «Об ученых трудах покойного протоиерея А.И. Невоструева» 162 , в которой дополнил и уточнил текстуально-критический метод Невоструева 163 . 3анятия над богослужебными книгами вдохновили Боголюбского на доклад, произведший большое впечатление, в Обществе любителей духовного просвещения 17 сентября 1870 г. – «Несколько замечаний о славянском тексте Псалтири» 164 . |
| Общие выводы об историческом единстве Русской Церкви. Православные епархии различных русских земель изначально принадлежали к единой митрополии Руси (с XII в. – «всея Руси»). Попытки создания независимых митрополий – неважно, de iure или de facto – для той или иной части русских земель в подавляющем большинстве своем были провальными 93 и, как правило, подвергались строгому осуждению со стороны, прежде всего, Константинопольской Церкви (случаи с Климом Смолятичем, Феодорцом, Феодоритом, Григорием Цамблаком). Константинопольские же паламитские соборы XIV века официально признали Северо-Восток Руси единственным легитимным центром бывшей Киевской митрополии. Проект независимой от Москвы Киевской митрополии родился в недрах Римо-католической Церкви. Рукоположенный Римом униатский митрополит Григорий Болгарин был принят в лоно Константинопольской Церкви по икономии, причем Константинополь не только не ожидал, что принятие Григория приведет к разделению Русской Церкви на части, но и настаивал на сохранении ее единства, имеющего глубокие исторические корни. Последующее признание Константинополем легитимности Московских митрополитов неминуемо значило, что те восстановят контроль над всей Русской Церковью, что постепенно и произошло. За более чем тысячелетнюю историю Русской Церкви, период ее действительного разделения на две большие независимые части – Киевскую, с формальным центром в Константинополе, и Московскую – продолжился лишь немногим более двух столетий. II. Соборные и патриаршие документы, свидетельствующие о единстве Русской Церкви, и рецепция содержащихся в них определений II.1. Документы византийской эпохи В наиболее общем виде о единстве и неделимости Русской Церкви свидетельствует титул русских митрополитов и затем патриархов, в котором к слову «Руси» прибавлено уточнение «всея», подчеркивающее широкие полномочия первоиерарха Русской Церкви и многообразие входящих в состав Русской митрополии земель. В таком уточненном виде этот титул впервые засвидетельствован в послании Константинопольского патриарха Луки Хрисоверга великому князю св. Андрею Боголюбскому 94 , затем – в печатях русских митрополитов середины XII века 95 , потом – в грамоте Константинопольского патриарха Германа II к митрополиту всея Руси Кириллу I от 1228 г. 96 ; и так далее. В справедливости именно такой трактовки этого титула можно убедиться, например, из послания того же патриарха Германа II к кардиналам Римской Церкви от 1232 г., где паства Русской митрополии описана как μτρητος ωσικ πανσπερμα, «бесчисленное множество народов Руси» 97 . |
| Итак, если несомненно не в успехах Петра заключалась тайна его исторического значения, то в чем же она лежала? В способе, каким совершились все эти дела, в той новой складке духа, откуда вырос каждый его нетерпеливый замысел, и в той несвязанности его мысли чем-либо, что прямо не относилось к делу, несвязанности, которую у него впервые мы наблюдаем в нашей истории и с тех пор сами стремимся всегда сохранять ее. И в самом деле, на протяжении пяти веков вся жизнь наша как будто носила какие-то внутренние путы, связывавшие каждый наш замысел, всякое действие, стеснявшие непреодолимой оградой всякий порыв мысли и личное чувство. Нельзя сказать, чтобы эта связанность вытекала из какого-нибудь внешнего требования; скорее она была следствием внутреннего расположения, уже сказавшегося впервые в Андрее Боголюбском и продолжавшегося у всех преемников его исторической миссии. Никогда и никакой уторопленности мы не замечаем в них, и это вовсе не оттого, что никогда в ней не было потребности; но, пренебрегая всякой потребностью, русские люди в течение веков ни разу не ускорили своего шагу, который ранее и по малейшему требованию дела они ускоряли легко, свободно и даже капризно. Мы знаем, как религиозно было то время; но замечательно, что мы вовсе не знаем ни одного религиозного порыва из того времени, ни одной умиленной молитвы, ни одной пламенной проповеди . Святые в лесах дремучих так же молчаливо, без слов, молились, – как без слов, молчаливо, в стенах Московского Кремля цари вершили свою политику. Даже в страшные годы царенья Грозного мы больше видим крови, видим судороги жертв, как и судороги их мучителя; но очень мало слышим криков негодования, мольбы о помощи или требования пощады. Только Курбский, изменник царю, народу и вековым заветам жить и умирать, вместо того чтобы войти молчаливою полустрокой в «Синодик», предпочел написать несколько длинных, без всякого основания, писем. И так же, как не знаем мы слез и отчаяния у людей этого времени, не знаем мы в них и радости и веселья; ни одного смеющегося лица не видим мы на протяжении пяти столетий, которое нарушало бы собою монотонную угрюмость всех и молчание. |
| Ослушавшимся его родственникам он показал на их проступки и повелел исполнить его владычную волю: «Не ходишь ты, Роман, - передавал он приказ своему старшему племяннику, - в моей воле со своей братией, так пошел вон из Киева, ты, Мстислав, вон из Белгорода, а ты Давид, вон из Вышгорода; ступайте все в Смоленск и делитесь там, как знаете». В первый раз великий князь, названный отец для младшей братии, обращался так не по-отечески и не по-братски со своими родичами - князьями. Он видел в них подручников и простых людей - комментировал В. О. Ключевский приводимые им слова Андрея Боголюбского. Так, «впервые сделана была попытка заменить неопределенные, полюбовные родственные отношения князей по старшинству обязательным подчинением младших старшему, политическим их подданством наряду с простыми людьми» (В. О. Ключевский, т. 1, с. 321). Таким путем он предупредил попытки междоусобицы и сосредоточил в своих руках единую власть над всею ростовско-суздальскою землею. «Это изгнание, - отмечает Н. И. Костомаров, - не только не было событием противным земле, но даже в летописях оно приписывается как бы земской воле» (Н. И. Костомаров. Русская история.., кн. 1, с. 79). Племенное родство, лежавшее в основе распределения властных полномочий на право управления уделами, было явно нарушено в пользу светского ранга, а не племенного родства. Дальнейшие шаги в этом направлении были завершены через четыре века великим князем и государем Иоанном 4 Васильевичем Грозным (время царствования 1533-1584 гг.). Постепенно ко времени его правления представления о возможности политического подданства и подчинения единому правителю превращались в идею политического подданства и неделимости национальных интересов Русского Царя и Русского народа. «...Эта мысль вышла из чувства национального единства и сознания внешних опасностей, угрожавших народной свободе. Теперь подданным стал считаться русский, т.е. частный человек одного племени и веры с московским государем» (В. О. Ключевский, т. 6, с. 307). Монархическая традиция русской державности в этот период приобрела ясно выраженные основополагающие признаки: национальный (единство племенного русского происхождения), вероисповедный (единство православной веры на всей русской земле) и монархический (закрепление государственного, а не удельного подданства бывших княжеских холопов). |
| 298 Говорится об изданной братом П. С-ча М. С. Боголюбским книге: Православный священник при постели больных и умирающих. 306 А. И. Войцехович заведовал синодальной канцелярией, с званием старшего чиновника за обер-прокурорским столом, при обер-прокуроре св. Синода графе Протасове. 307 В 16 газеты День помещена критическая заметка на статью об Арсении Мациевиче Чистовича, напечатанную в той же газете. В этой заметке говорилось, что Чистович стоит на ложной дороге, проводя в своей статье суровый взгляд на Арсения. В заслугу Арсению ставится требование им устройства русских школ; признаются справедливыми его жалобы на умаление церквей, на безверие тех, которых ставят в надзиратели духовенству. В 25 газеты День появилась ответная статья Чистовича, в которой он писал: „мы не запрещаем отобрания церковных имений и не оправдываем Арсения. Отобрание церковных имуществ есть факт совершившийся и притом не в духе совершенной юридической и нравственной правды. Но прав ли Арсений, выступая против него с угрозами и проклятиями от лица церкви?“ Вопрос об Арсении возбудил интерес потому, что в это время в обществе ходили слухи об отобрании в государственную казну церковных денег. 308 A. М. Иванцов-Платонов (см. прим. выше) напечатал в январской книжке Православного Обозрения за 1862 г. статьи: „по вопросу об улучшениях в быте духовенства», подписанную фамилией Троицкий. Писана эта статья по поводу вопроса о замещении причетнических мест окончившими курс семинаристами. В этой статье Троицкий высказывается против высказанной в печати мысли о замещении семинаристами причетнических мест, затрагивает и другие вопросы, касающиеся быта духовенства. Так он решительно высказывается против протекционизма при замещении церковных должностей, выражает желание, чтобы зачисление мест за сиротами заменено было другой мерой и высказывает – как общее чаяние духовенства, чтобы традиционный, но унизительный способ собирания доходов с прихожан был устранён, как зло всеми сознаваемое. Статья Троицкого, вполне благонамеренная, писанная убеждённым и спокойным тоном вызвала недовольство в охранителях сложившегося строя церковной жизни. |
| Но на собирание самими епископами их «епископской дани» монголы по их религиозности смотрели благосклонно и покровительственно . Другой статьей епископского обеспечения, в параллель Византии, у нас явились недвижимые имущества. Получались они, главным образом, путем пожертвований со стороны князей, а затем, вероятно, и путем покупок, как на церковные суммы, так и на личные, когда епископы были богатыми. В последнем случае, если выполнялись у нас канонические правила, их имущества оставались по смерти при кафедре. Документально известны только случаи первого рода, т. е. пожертвования князей. Поэтому недвижимые имущества церквей в изучаемую эпоху еще нельзя представлять себе особенно многочисленными. Князья приписывали к епископиям земли, села, целые города. Так, Ростислав Мстиславич в своей грамоте отчисляет смоленской епархии два села и несколько других земельных угодий. Андрей Боголюбский дал своей кафедральной Успенской церкви «слободы купленыя и с даньми и села лепшая» (1158 г.); последние называются под 1176 г. «городами». Никон. лет. под 1123 г. называет митрополичий «город» Синелиц. Церковное землевладение того времени можно представлять в двояком виде: или а) оно ограничивалось усадебной формой хозяйства в виде фермерства, причем работы исполнялись холопами, или наймитами, или в) на землю садились арендаторы-крестьяне и тем полагалось начало церковному владению населенными вотчинами, которое так пышно расцвело в последующий московский период. Из документов несомненно только первое. Вот как описываются пожертвованные смоленской епископии именья в грамоте 1150 г.: «село Дросенское со изгои и с землею; село Ясенское с бортником и с землею и с изгои; земля в Погоновичах Моншинская; озера Никоморская и с сеножатиями... на Сверковых лугах сеножати; озеро Колодарское, в Смоленске на горе огород с капустником (т. е. огородником) и с женою и детьми; за рекою тетеревник (далее, вероятно, пропуск лица) с женою и детьми». Все это признаки усадебного хозяйства; изгои — не настоящие насельники, а просто несостоятельные приживальщики. В постановлениях Владимирского собора 1274 г. есть также указания на личные сельскохозяйственные занятия епископов, именно — жалобы на то, что они сгоняли на эти работы свободных нищих, живших при церквах. Но указания на церковные «слободы» и «города» дают основание заключать, что они были уже первыми населенными вотчинами. |
| В это время уже более не слышно о старейшинстве того или иного князя во всей Руси, речь идет только об отдельном старейшинстве в «Мономаховом племени» и особо - среди черниговских Ольговичей. Реальное политическое влияние все более забирал в руки признанный старейшим среди всех Мономашичей (включая и волынских потомков Изяслава Мстиславича) владимиро-суздальский кн. Всеволод (Димитрий) Юрьевич Большое Гнездо, младший брат Андрея Боголюбского. Со времени договора о Киеве 1181 г. он стабильно, с небольшим перерывом, до своей смерти в 1212 г. удерживал сюзеренитет над Новгородом, предвосхищая позднейшую связь новгородского стола с Владимирским великим княжеством . В 1188-1198/99 гг. верховную власть Всеволода признавал и последний галицкий князь из рода Ростиславичей Владимир Ярославич. Еще ранее, в самом начале княжения Всеволода (в 1177), в зависимости от него оказались рязанские и муромские князья. Тем самым номинальное верховенство владимиро-суздальского князя простиралось на всю Русь, кроме Чернигова. Такое его положение отразилось и в его титуле: именно ко Всеволоду Большое Гнездо с сер. 80-х гг. XII в. впервые в древнерус. практике начало систематически прилагаться определение «великий князь», ставшее с тех пор офиц. титулом владимиро-суздальских, а затем и московских князей. Тем более показательно, что, несмотря на благоприятную для себя ситуацию, Всеволод, как и Андрей Боголюбский, никогда не делал попыток вокняжиться в Киеве. Формирование полицентрического статуса Д. Р. (2-я пол. XII - 1-я треть XIII в.). Упадок политического значения Киева, превращение его в предмет притязаний со стороны князей из различных княжеских группировок стали следствием развития Древнерусского гос-ва, намеченного еще Любечским съездом. Ко 2-й пол. XII в. отчетливо обнаружилась тенденция к образованию неск. территориально стабильных крупных земель-княжений, политически мало зависевших как друг от друга, так и от перемен в Киеве. Такому развитию способствовал отмеченный выше рост политического влияния местных элит и городского населения, предпочитавших иметь «собственных» князей - династию, интересы к-рой были бы крепко связаны с судьбой того или иного регионального центра. Это явление часто характеризуется как «феодальная раздробленность», что ставит его в один ряд с политическим партикуляризмом в странах классического феодализма (Франция, Германия). Однако правомерность такого определения остается под вопросом в силу происхождения земель-княжений не из феодальных пожалований, а из династических разделов. Главным препятствием на пути обособления земель были постоянные переделы столов и волостей, обычно сопровождавшие появление в Киеве нового князя. Первыми обособились земли, князья к-рых были исключены из числа наследников киевского стола: Полоцкая, Галицкая и Муромо-Рязанская. Полоцкая земля |
|
|
