| Последней каплей было бегство в Россию последнего православного архиерея в 1684-м году. Король прислал ему письмо: или ты переходишь в унию, или кончишь свою жизнь в заточении. И после этого на территории Речи Посполитой образовался вакуум: там не стало ни одного православного епископа. А это значило, что скоро там не будет и священников. – Скажите, почему вопрос о воссоединении Киевской митрополии с Русской Церковью нужно было решать с османским правительством? – Представления Посольского приказа о ситуации в Константинополе были тогда достаточно идеалистическими. Мы считали, что единственное, что надо сделать по государственным каналам, – это добиться того, чтобы османское правительство в лице визиря не препятствовало бы Константинопольскому Патриарху и не создавало бы ему непреодолимых трудностей. А разговор по существу вести лишь с Константинопольским Патриархом. Потому что – ну как может православный Патриарх в своих церковных решениях зависеть от басурманина? Но как только наш гонец приехал в Стамбул, ему сказали, что Патриарх без визиря решать ничего не будет. И правда, Константинопольские Патриархи были тогда в полной зависимости от визирей. При смене визиря менялся, как правило, и Патриарх. Это был хороший способ получения денег: за патриаршее место визирь брал большие деньги. И кандидаты в Патриархи даже собирали средства в долг, давали бакшиш визирю, а потом снова собирали деньги, чтобы долг вернуть. В целом в Османской империи Константинопольские Патриархи не просто управляли Церковью, но еще и выполняли государственные функции, в частности, функции сбора налогов с немусульманского населения. То есть это еще были османские служащие. Наш посол Никита Алексеев сначала пошел к визирю и спросил, может ли он встретиться с Патриархом? Тот сказал: да, можно. Никита идет к Патриарху, но вдруг слышит от него, что ты сначала сходи к визирю, реши с ним вопрос по поводу митрополии, а потом уже приходи снова ко мне. Только не говори ему о подарках, которые привез, иначе он заберет их себе. |
| Томос Константинопольского Собора 1180 года Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 47, 2006 12 декабря, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 47, 2006 Мало кто знает, что в Православной Церкви созывались целые соборы, определявшие отношение к исламу и личности его основателя. В этой связи последние открытия византологов представляют особый интерес. Кодекс Sinaiticus gr. 1117 сохранил соборный томос Константинопольского Собора 1180 года, в котором выносилось решение о проблеме, поднятой императором Мануилом I Комнином по поводу анафемы против “бога Мухаммедова”. Подробную информацию об этом сообщает Никита Хониат и в своей “Хронике”, и в “Сокровище Православия” 1 . Значение этого томоса приобретает особую остроту именно при рассмотрении в контексте тех споров, которыми сопровождалось его принятие, поэтому необходимо кратко изложить эти обстоятельства. В IX веке составленный чин отречения от ислама включал ряд анафематизмов — отречений от мусульманской веры, которые должен был по пунктам произносить желающий перейти в христианство мусульманин. Последней, 22-й анафемой, было следующее: “сверх всего этого, анафематствую бога Мухаммедова, о котором тот сказал, что он есть бог единый, бог PlTsfuroj, не родил он и не был рожден, и не явился никто, подобный ему”. Анафема была направлена на мусульманское представление о Боге и включала в себя 112-ю суру Корана из византийского перевода, сделанного в то же время, в котором слово samad ‘крепкий, вечный’ переводилось как PlTsfuroj ‘цельнокованный’. Известно, что во время составления византийского перевода Корана выбранное переводчиком слово действительно соответствовало одному из основных смыслов арабского samad, однако с течением времени и христиане перестали адекватно понимать смысл перевода, и мусульмане постепенно отходили от более приземленных вариантов понимания samad при толкованиях. К концу XII века обострившееся непонимание вылилось в открытый соблазн, когда приходящие ко крещению затруднялись произносить именно этот анафематизм, утверждая, что, находясь в исламе, они не верили в “бога- PlTsfuroj”, и опасаясь произнесением подобной анафемы высказать кощунство по отношению к истинному Богу. Духовенство же, со своей стороны, уже не могло внятно объяснить, что имеется в виду под этим словом. |
| А буде со святейшим патриархом Иерусалимским видетись ему Никите не лучитца, и ему те золотые привести с собою к Москве, а хотя где и видетись лучитца, а грамоты отпустительной Константинопольский патриарх на Киевскую митрополию дать не похочет, и ему, Никите, Иерусалимскому патриарху, великих государей милостыни из тех золотых дать двадцать золотых, а достальные привести к Москве». Никита Алексеев точно выполнил данную ему инструкцию. Согласно полученному приказанию, посол, прибыв в Адрианополь, прежде всего пожелал видеться с Иерусалимским патриархом Досифеем, чтобы склонить его в пользу своего дела. Но Досифей решительно отказался видеться с Алексеевым без разрешения визиря. Когда это разрешение от визиря было получено, то посол, явившись к Досифею, стал склонять его в пользу царского предложения. Но тот не только решительно отказался помогать в этом деле послу, но и отнесся вначале крайне неодобрительно к самому царскому предложению. «Мы, – говорил Досифей послу, – не дадим своего благословения: прежде митрополиты киевские приезжали для поставления в Царьград и теперь бы изволили великие государя писать к нам о поставлении в Киев митрополита, и мы бы дали благословение, что вольно поставить его Московскому патриарху, а не вечно быть той епархии за ним. А то прислали просить благословения, когда уже поставили! Это Восточной Церкви разделение. Я советоваться об этом с Константинопольским патриархом не буду и отпустительного благословения, конечно, не дам». Тогда Алексеев стал приводить патриарху разные доводы в пользу русских предложений, как это ему повелевалось в инструкции, и в заключение говорил, что ему, святейшему патриарху, так же как и Константинопольскому, «прислано из великих государей жалованья, а впредь их государская милость от них отъемлема не будет». Досифей стал смягчаться, хотя и теперь он отказывался от деятельного участия в этом деле, но уже не говорил более о своем противодействии. «И патриарх говорил, что он в то дело вступатца, конечно, не будет, и как-де о том хочет Константинопольский патриарх, а ему б хотя дана была и великая казна, то б он такого дела не учинил», причем Досифей заметил, что и Константинопольский патриарх без разрешения визиря в этом деле, которое требует созвания Собора, сделать ничего не может. |
| Никита Алексеев пошел к визирю, думая о том, как бы поделикатнее изложить проблему, но визирь уже все знал, потому что Патриарх на самом деле уже ему доложил, что есть такой вопрос. И визирь сказал, что никаких проблем тут быть не должно, Турции сейчас очень важны хорошие отношения с Россией, поэтому пусть гонец спокойно идет к Патриарху, он все сделает. И только тогда у Никиты Алексеева появилась реальная возможность разговаривать с Патриархом. При этом я совершенно не склонен как-то издеваться или иронизировать по поводу ситуации, которая в то время была в Константинопольском Патриархате. Конечно, она была совершенно невозможной с точки зрения церковного права и церковного достоинства. Но Константинопольской Патриархии было очень тяжело: она находилась под властью иноверцев и полностью от них зависела. Есть такое мнение, что русские, грубо говоря, подкупили Патриарха и греческих иерархов, которые были бедны и все время нуждались в деньгах. Поэтому, дескать, они и дали нам это решение. Но это неверно и не соответствует исторической действительности. Во-первых, Никита Алексеев привез не такое уж большое количество денег. В принципе, это были обычные дары, которые туда возили. Гонцу в Москве было сказано, что если Константинопольский Патриарх откажет, все равно ему дай, но не всю сумму, а только её часть. Между прочим, могу сослаться на этот счёт на интересный исторический казус. Иерусалимский Патриарх Досифей разразился целой тирадой в обращении к нашим Царям, что, мол, зачем вы связываете ваши просьбы с вашими дарами? Вы должны давать дары сами по себе, ведь мы нуждаемся, и вы и так должны нас поддерживать. Если ваш посол говорит, что примите решение, и тогда я вам передам дары от русского Государя, то это неправильно. Дары давайте, это само собой, но мое решение будет зависеть не от даров, а от моих возможностей найти правильное решение. В результате там получилась интересная история. Досифей очень хотел получить дары, которые были направлены специально ему. Он вызвал Никиту Алексеева, вручил ему запечатанные письма и сказал, что все сделал, как просил Государь, потребовал выдать ему государев подарок, получил его и тут же уехал. А когда эти письма стали переводить, выяснилось, что он ровно ничего из того, о чем его просили, не решил, а наоборот – дал гневную отповедь. Но в отношениях с ним все равно ничего не изменилось: он потом еще многие годы получал дары от русских Государей и писал им письма, в основном антиукраинского направления, что ни в коем случае нельзя ставить ни на какие церковные должности украинцев по происхождению. Они не настоящие православные, настоящие православные только великороссы. В общем, суть заключается в том, что если бы в сознании русских Государей было очень тесно связано, что подарки – это за решение, то этого бы не произошло. |
| Создание Болгарии. По своей личной инициативе, — рассказывает Никита Дмитриевич, — и из-за его многолетней дружбы с турецким султаном, Алексей Борисович сумел его уговорить внести создание автономного княжества Болгария в мирный договор России с Турцией в 1879 году, который он подписал, будучи послом Российской империи в Константинополе. Мало кто в Болгарии знает или хочет знать об этом договоре. То же самое в России, но по другим причинам. В Болгарии все помнят Сан-Стефанский предварительный договор, датированный мартом 1878 года, в котором Болгария должна была простираться от Дуная до Средиземного моря и от Черного моря до озера Охрид. Под нажимом Англии это предложение было удалено, и через полгода, на Берлинском конгрессе в сентябре 1878 года создание Болгарии после окончания Русско-турецкой войны вообще не было упомянуто. Только из-за личной и тесной дружбы между Лобановым и султаном Абдул-Гамидом II Лобанову удалось уговорить султана внести создание княжества Болгарии в Константинопольский окончательный мирный договор, который Лобанов подписал в 1879 году. Княжество Болгария оказалось четвертью территории, предлагаемой графом Игнатьевым. Это, конечно, унизительно для большинства болгар, где каждый школьник знает о Сан-Стефанском договоре, о перемирии и великой Болгарии и ничего не знает о Константинопольском мирном договоре, который реально создал Болгарию, хотя и в пределах меньшей территории. А до этого на протяжении 500 лет Болгарии не существовало. А Россия, — продолжает Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский, — этот договор не любит вспоминать, потому что, несмотря на то, что она выиграла войну на поле сражения, политически Россия ее проиграла. Войска генерала Скобелева стояли под Константинополем. Но Англия поставила России ультиматум: в случае наступления войск Скобелева на Константинополь, они начнут обстрел со своего флота, расположенного в Босфоре, по армии Скобелева и объявят войну России, которая была ослаблена финансово и военно в результате договора об окончании недавней Крымской войны 1853-1856 годов. И российским войскам пришлось вернуться на родину. |
| Царские врата. Кон. XV – нач. XVI в. (Русский музей, Санкт-Петербург) Царские врата на Литургии Хотя обычай закрытия царских врат во время Литургии достаточно древний (упоминания о нем встречаются в источниках начиная с XI в. 831 ), он не может быть признан оправданным с точки зрения литургического богословия древней Церкви. В XI веке появляется теория о том, почему миряне не должны видеть совершение Евхаристии. Никита Стифат объясняет это иерархической структурой Церкви: в алтаре должны находиться только священнослужители, пространство перед алтарем зарезервировано для монахов и низших иерархических чинов, а вдали от алтаря должны находиться миряне, которым непозволительно взирать на совершение таинства 832 . Будучи поклонником Дионисия Ареопагита , Никита Стифат приложил ареопагитское учение об иерархии к богослужебному чинопоследованию. Однако такое противопоставление мирян духовенству было совершенно чуждо духу евхаристического благочестия древней Церкви; нет этого противопоставления и в самом тексте Литургии. Напротив, все члены общины воспринимались как «царственное священство», и все призывались к полноценному участию в Евхаристии. Теория Никиты Стифата не выдерживает критики уже потому, что обычай закрывать царские врата никогда не превратился в универсальный. Тот факт, что царские врата остаются открытыми при архиерейском служении и в дни Пасхальной седмицы, свидетельствует о том, что никакого принципиального запрета мирянам взирать на совершение таинства Евхаристии и на причащение священнослужителей не существует. В сочетании с тайным чтением евхаристических молитв обычай служения Евхаристии за закрытыми царскими вратами лишь создает дополнительную преграду между мирянами и духовенством. В этом смысле обычай служения Литургии с открытыми царскими вратами следует признать более соответствующим изначальному смыслу и содержанию Евхаристии 833 . 4. Символ веры После возгласа «Двери, двери» поется (в практике Греческой Церкви читается) Никео-Цареградский Символ веры . В «Церковной истории» Феодора-чтеца упоминается о том, что патриарх Константинопольский Тимофей (511–518) приказал, чтобы «символ 318 отцов» читался за каждым евхаристическим богослужением 834 . Таким образом, в Литургию Символ веры вошел лишь в VI веке, хотя сформулирован был в том виде, в каком ныне употребляется в Литургии, на I и II Вселенских Соборах, проходивших соответственно в Никее в 325 и в Константинополе в 381 году. |
| 810 – после 886 г.), свидетелю и участнику этого события. Выдающийся деятель византийской образованности, литератор, знаток античности, полемист и канонист, Фотий оставил две гомилии (речи-беседы), в заглавиях которых говорится о нашествии росов (правда, заглавия не обязательно принадлежат автору). Семью годами позже, в 867 г., Фотий направляет «Окружное послание» «восточным патриархам», где снова говорится о нападении в 860 г. на Константинополь «народа, ставшего у многих предметом частых толков, превосходящего всех жестокостью и склонностью к убийствам, – так называемого [народа] рос...». 71 Это первое актовое упоминание Руси. Однако теперь, в 867 г., народ рос, по Фотию, стал «подданным и дружественным» Византии. 72 В дальнейшем Фотий неоднократно упоминает имя рос: в сочинении, называемом «Амфилохии», 73 и в письме 103 то же имя упоминается в качестве антропонима. 74 Близким по содержанию и по форме к свидетельствам патриарха Фотия является небольшой текст о нашествии росов в близком по времени агиографическом памятнике. Никита Пафлагон, родившийся ок. 885 г., в «Житии патриарха Игнатия» так описывает известный поход Руси на византийскую столицу: «В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту придя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия (т.е. Константинополя. – Авт.) острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и, схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами». 75 С росами, обитавшими в южной Таврике, связывается обычно упоминание «скифов», ведущих торговлю в византийской Амастриде. Так, тот же Никита Пафлагон восклицает: «О Амастрида, око Пафлагонии, а лучше сказать – почти всей вселенной! В нее стекаются, как на общий рынок, скифы, как населяющие северные берега Эвксина, так и живущие южнее. |
| Никита говорит, что Игнатий в течение целых одиннадцати лет своего первого патриаршества – ν λοις νεκα χρνοις τς πρτης ατο εραρχ ας – не мог примириться с сиракузским архиепископом Григорием, которому он не позволил участвовать в своей хиротонии. 6 Затем, тот же Никита, говоря о вторичном избрании св. Игнатия на престол в 867 году, замечает, что оно состоялось в воскресенье 23-го ноября, в тот именно день, когда он в первый раз и был лишен престола – κυριακ τν μερν ν, εκδα δ κα τρ την ε χε νομβριος, σπερ κα τε πρτον ξωρζετο. 7 Далее, в недавно опубликованном житии византийского подвижника св. Иоанникия, составленном монахом Саввой, содержится ясное указание на год кончины патриарха Мефодия, предшественника Игнатия. В житии говорится, что св. Иоанникий скончался с 3-го на 4-е ноября 846 года, а патриарх Мефодий умер 14-го июня, спустя восемь месяцев после кончины Иоанникия, т.е. 14-го июня 847 года. 8 Если же патриарх Мефодий скончался в 847 году, а его преемник Игнатий в первый раз занимал престол одиннадцать лет, если, затем, иметь в виду 23-е ноября, как день низложения Игнатия с престола, то ясно, что св. Игнатий оставил в первый раз патриаршество 23-го ноября 858 года. Значит, к концу 858 года, а не к 857, – как полагает проф. Дмитриевский, – следует относить и первое избрание на патриарший престол святейшего Фотия. Затем, датировав кончину патриарха Фотия 887 годом, проф. А.А. Дмитриевский воспроизвел старую и забытую дату, вместо которой давно уже принимается 891 год, как время смерти Фотия. 9 Но и эта дата в последнее время отвергнута и вместо нее указывается новая – 6-го февраля 897 года. Это хорошо известно и проф. А.А. Дмитриевскому , который на 268 стр. своей книги говорит: «Кончина знаменитого константинопольского патриарха Фотия, последовавшая, как полагают некоторые ученые, 6-го февраля 897 года, записана в Синаксаре» и пр. Таким образом, в рассматриваемом исследовании мы имеем две даты относительно кончины Фотия, разделенные между собой целым десятилетием (887 и 897 гг.), при чем первую дату никак нельзя считать опечаткой, потому что она воспроизведена из другой книги проф. |
| Федор Конюхов . Тихий океан. Художник Артем Безменов. – М.: Настя и Никита, 2015. – 24 с. – (Настя и Никита)/Представляет Ольга Гурболикова //Фома. - – ноябрь 2015. – С.86. - (раздел « Культура », рубрика « Обзоры. Что читать »). Новая книга путешественника Федора Конюхова знакомит читателя с Тихим океаном, красоту и величие, непростой нрав которого автор знает по личному опыту. Он рассказывает о том, как был открыт этот самый большой океан нашей планеты, почему его назвали Тихим, и какие на самом деле коварные тайфуны и страшные цунами бушуют на его просторах. Многие красочные страницы книги посвящены описанию удивительных коралловых островов и рифов. Вместе с отважными исследователями мы погружаемся в таинственную Марианскую впадину – самое глубокое место в мире, наблюдаем, как питаются киты. Но самое увлекательное – это подробности уникальных одиночных плаваний самого Конюхова, которого океан не только сурово испытывал, но и удивлял, восхищал, даже иногда делал ему щедрые подарки. И, конечно, очень важно признание автора в заключительной главе книги: «На всем пути со мной были Бог и молитва, они помогли мне преодолеть все препятствия, сомнения, страх и укрепить мою веру в огромные возможности человека». Ксения Кривошеина . Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней . – М.: Эксмо, 2015. – 696 с. – (Религия. Великие люди ХХ века)./Представляет Наталья Богатырёва //Фома. - - ноябрь 2015. – С.87. - (раздел « Культура », рубрика « Обзоры. Что читать »). Этот внушительный том – плод многолетней работы Ксении Кривошеиной – помогает понять сложный образ одной из ярких фигур ХХ века. В книге нет надрывной патетики и слезливой сентиментальности. Но каждая строчка выстрадана и наполнена любовью автора к своей героине. Это не «житие» святой (в 2004 г. монахиня Мария была канонизирована Константинопольским Патриархатом). И даже не слишком подробная биография Елизаветы Пиленко, в замужестве Кузьминой-Караваевой и Скобцовой. |
| О влиянии западной военной культуры также свидетельствует турнир, устроенный Мануилом в Антиохии: «Заметив, что здешнее латинское войско очень гордится своим копьем и хвастает искусством обращаться с ним, император назначает день для потешного сражения на копьях… он, выбрав из римских легионов и между своими родственниками людей, особенно искусных в обращении с копьем, выводит их на место… Выехал также и князь Герард… и бывшие при нем всадники, все люди отважные духом и высокие ростом. Когда начался этот бескровавый бой, многие с той и другой стороны стремительно нападали друг на друга… Римлян одушевляло необыкновенной ревностью желание превзойти латинян в искусстве владеть копьем и то, что они сражались в глазах царя – ценителя их действий», в то же время Никита отмечает, что «итальянцев воспламеняло их всегдашнее высокомерие и непомерная гордость, а к тому же и мысль – как бы не уступить в войне на копьях первенства римлянам» 346 . Кроме того, происходившие из провинциальной аристократии Комнины, осознанно не стремились продолжать старые традиции константинопольских василевсов. Они часто перемещались по стране, активно пользовались своими загородными резиденциями, что привело к упадку даже знаменитый комплекс Большого дворца, уступивший право на постоянное пребывание императоров Влахернскому. Поэтому не приходится удивляться, что им импонировали многие черты образа жизни крупных феодалов Западной Европы. Признавая это, все же не следует забывать, что в поступках Мануила историки отмечали и черты лучших правителей самой Византии. Никита Хониат пишет, что император «целые ночи проводил без сна (аллюзия на Юстиниана – императора, который “никогда не спит” 347 – Г.К.)… Если же где по нужде он и должен был останавливаться, в таком случае вместо кресла ему служила земля, а постелью была разостланная солома или подложенное сено. И когда, бывало, пойдет дождь во время стоянки на болотистой долине, на него и сверху лили дождевые капли, и снизу под постель текли ручьи воды и прерывали его сон (опять же, подобные вещи приписывались и Василию I Македонянину и Никифору II Фоке. – Г.К.). И в этих-то случаях к нему питали больше уважения и любви, чем когда он украшался диадемой, надевал порфиру и садился на коня в золотой сбруе» 348 . |
|
|
