| По примеру «Известий христианской археологии» (Bulletino di archeologia Christiana), издававшихся де Росси, о. Булич стал выпускать Bulletino di archeologia е storia dalmata, где регулярно публиковал результаты раскопок. Благодаря своим международным связям о. Булич добился того, что Первый международный конгресс по христианской археологии был проведен именно в Сплите, – это сделало археологию Салоны широко известной в Европе 2866 . Очевидно, что условия здесь были исключительно благоприятными. И все-таки обобщающий труд норвежского археолога Эйнара Диггве о раннехристианской Салоне появился много лет спустя, после Второй мировой войны 2867 , – примерно тогда же, когда вышли в свет монографии Якобсона. В Восточном Крыму богатыми античными некрополями известна Керчь. Здешние захоронения дали много ценных предметов, пополнивших коллекции Эрмитажа. Керченский музей находился под наблюдением Археологической комиссии 2868 . С 1901 г. директором музея был Владислав Вячеславович Шкорпил (1853–1918), чех по происхождению, уроженец Богемии (тогда – в составе Австро-Венгрии). Шкорпил учился в университетах Праги и Лейпцига, был членом многих российских ученых обществ, Немецкого археологического института, Археологического общества Варны, Общества чешских филологов. Шкорпил был историком, археологом и филологом, он переводил на чешский язык русских писателей, составил чешско-русский словарь 2869 . Он изучал памятники классической эпохи, но среди его публикаций есть и работа о христианской катакомбе 2870 . Шкорпил много сделал для охраны памятников, энергично боролся против грабителей могил. Эти «черные археологи» и убили его в декабре 1918 г. Керченские склепы («катакомбы») составляют примечательную группу погребальных памятников. Одним из первых исследователей склепов с росписью был Юлиан Андреевич Кулаковский (1855–1919), филолог, историк, археолог, выпускник Университета им. св. Владимира в Киеве (1888) 2871 . Среди его учителей был Теодор Моммзен, которому Кулаковский посвятил обширный некролог 2872 . Начиная с 1890 г. по поручению Археологической комиссии он вел раскопки в Керчи. Кулаковский изучил две христианских катакомбы с росписями. На стене одной из них написан текст псалма, изображено несколько крестов и, что встречается крайне редко, указана дата – 491 г. 2873 В 1893 г. Кулаковский сделал доклад о христианских катакомбах на археологическом съезде в Вильно (Вильнюс). |
| Соловьева и произведениями Достоевского. Она писала о них и переводила их труды на чешский язык. Долгое время она заведовала культурным отделением общества «Ческо–руска Еднота». С моею философиею она обстоятельно познакомилась и перевела много моих статей и несколько моих книг. Подружились мы также с доктором медицины Цтибором Вячеславичем Бездеком и его семьею. Доктор Бездек, издавая журнал „Duchovnia nabozenska kultura » , напечатал много моих статей. Меня в свою очередь интересовала его работа по этико–терапии. Он напечатал по–чешски книгу «Загадка болезни и смерти». Спустя лет десять после нашего приезда у меня явился пылкий почитатель Милош Бездек, учитель из городка Police nad Metujf. В молодости он хотел пройти курс консерватории, но семейные обстоятельства помешали ему закончить музыкальное образование. О моей философии он узнал от поэта Бржезины, который увлекался Вл. Соловьевым и обратил внимание также на мою философию. М. Бездек изучил русский язык и стал приобретать не только мои книги, но также и все мои статьи. Раз в год он стал приезжать ко мне, чтобы получать разъяснения и дополнения по различным вопросам моей философии. С течением времени он стал писать обо мне, проявляя такое понимание дела, как профессионал–философ. С представителями академической философии отношения у меня были такие. С самого начала завязал знакомство с русскими философами приват–доцент Карлова университета Ф. Пеликан, редактор журнала „Ruch Filosofickf Он стал печатать наши статьи в своем журнале и сам много писал о русской философии в сочувственном духе. Его соредактором был молодой профессор философии естественного факультета К. Воровка. Он обладал серьезным образованием в области математики, естествознания и философии и был вдумчивым ученым. Благородство его характера и высокие нравственные требования выражались в его критическом отношении к политике демократии, опирающейся на поверхностный позитивизм. Сам он постепенно углублял свое философское миропонимание в направлении к религиозным основам. |
| Далее, к числу тех «поганых» или язычников, которые, по житию Мефодия, приведены были к познанию истинного Бога старанием моравского архипастыря в описываемый пятилетний период (874–879) его мирного служения, следует отнести чешского князя Боривоя и жену его Людмилу. О крещении Боривоя Мефодием говорит первый чешский летописец Косма пражский, какое свидетельство повторяется и у последующих чешских летописцев, признается за несомненный факт чешскими и другими славянскими исследователями. Моравская легенда так рассказывает об обстоятельствах крещения Боривоя и Людмилы: в доме моравского князя Святополка был большой пир; хозяин, указывая гостям их места, посадил чешского князя Боривоя под стол, говоря, что не пристойно мальчику сидеть за столом, рядом с христианами. Теперь или вскоре потом Мефодий начал склонять Боривоя к принятию св. крещения, предсказывая ему, что он и его потомки будут знаменитыми государями. Боривой внял увещаниям и крестился. По возвращении его на родину крестилась и его супруга Людмила. Долго еще они жили мирно и благочестиво и умерли, оставив в своей благочестивой жизни пример назидания. В рассказе легенды можно предполагать намеки на историческую действительность. Вероятно, сильный и воинственный моравский князь, успевший распространить моравскую державу на счет соседних славяно-языческих стран, подчинил своей силе и чешского князя, который являлся к нему на съезд и пир, в качестве вассала, по которому Святополк давал чувствовать его неравенство перед собой, как сильным христианским князем. Речь о вере на пиру была здесь столько же уместной, как были уместными прения о вере, веденные Константином на обедах у хазарского кагана. Мефодий, если присутствовал на пиру (присутствие духовных лиц на княжеских и королевских обедах, пирах было довольно обычным явлением в средние века), мог воспользоваться поводом для наставительной христианской беседы с чешским князем и склонить его к принятию крещения, поставив ему на вид и то, что, став христианским князем, он вступит в семью христианских государей, возвысить себя и свой княжеский род с его потомством. Само собой понятно, что вслед за князем и княгиней, по их примеру должны были принять христианство и многие из знатных чехов, быв крещены Мефодием или его священниками, посланными для этого в Чехию. Столько же понятно и вместе с тем несомненно, что с христианством перешли из Моравии в Чехию славянское богослужение и славянские книги. По чешской легенде о св. Людмиле и Вячеславе этот последний, внук Боривоя и Людмилы, изучал, кроме латинских и греческих книг, также и славянские «по следу попову». |
| 85 Стр. 154. …яко же бо отецъ мой, дома сдя, изумяше 5 языкъ… – Какие именно языки знал отец Мономаха – Всеволод Ярославич, – мнения расходятся. Как бы то ни было, знание пяти иностранных языков было в XI в. для Западной Европы явлением незаурядным. Европейские писатели ставили в особую заслугу немецкому императору Карлу IV знание пяти иностранных языков. Об этом помнили и этим восторгались в Европе ученые даже в XVI и XVII вв. 86 Стр. 156. Вятичи – жили по Оке и по Десне. Водный путь в Ростов лежал по Днепру и Верхней Волге. Очевидно, Мономах шел прямым путем через вятические леса, представлявшие в XI в. немалую опасность. 87 …со Ставкомь с Гордятичемъ… – Нигде в других случаях этот Ставко более в летописях не упоминается. 92 …за Глогови до Чешъскаго лса… – Чешский лес расположен на юг от Эгера, между Богемией и Моравией, в районе водораздела Дуная и Влтавы. Возможно, однако, что под Чешским лесом имеется в виду лес Силезско-Моравских гор. Глогова – Глогау на Одере. 95 …Глбови в помочь… – в помощь Глебу Святославичу Новгородскому, очевидно, против Всеслава Брячиславича Полоцкого весной 1077 г. 97 …на Краснмъ двор… – Красные княжеские дворы неоднократно упоминаются в летописи. Все они были загородными дворами. 98 …и побдихомъ Бориса и Олга. – Имеется в виду битва на Нежатиной Ниве близ Чернигова 8 октября 1078 г. Мономах, его отец Всеволод Ярославич и Изяслав Ярославич победили в этой битве Бориса Вячеславича и Олега Святославича («Гориславича») (см. также прим. на стр. 720). Изяслав и Борис были убиты в битве. В Киеве сел Всеволод, а Мономах в Чернигове, сохранив, по-видимому, за собой Смоленск. Вот почему Мономах, теперь уже черниговский князь, гонится за Всеславом «с черниговцами». 101 …князи Асадука и Саука… – Асадук – это, по-видимому, тесть Олега Святославича, женатого на половчанке. Утверждать это с достоверностью нельзя. 107 …по Изяславичихъ… – По-видимому, речь идет не о Изяславичах (Ярополке и Святополке – сыновьях Изяслава Ярославича), а о Ростиславичах (Володаре Ростиславиче Перемышльском и Васильке Ростиславиче Теребовльском). |
| Приехав в Ярославль, мы с немалым трудом установили точно, где находится имение, и наняли на почтовой станции ямщика. Велико было наше удивление, когда оказалось, что на месте барского дома остался только фундамент. Так как владельцы не приезжали в течение нескольких десятков лет, то крестьяне понемногу растащили сначала окна, двери, а потом и все деревянные части дома. Выяснилось, что служить дачею для летнего отдыха Бяково не может и в том же году это имение было продано крестьянам по дешевой цене. Эта продажа хороший пример того, как в то время дворянские имения уходили из рук помещиков и земля переходила к крестьянам. Весною 1906 г., стоя в очереди перед окошком университетского казначея, я спросил неходившегося рядом со мною приват–доцента по кафедре физики Добиаша, куда он поедет на лето. Он ответил, что едет вместе со своею женою Ли- диею Николаевною (урожденной Крем левою) и с сестрою Ольгой Антоновной в Чехию. Оказалось, что отец его Антон Вячеславич Добиаш, чешский ученый, специалист по латинскому языку и литературе, был профессором в Нежинском Историко–Филологическом Институте, выслужил пенсию и жил на родине в собственном домике в городке Брандейс над Орлицею. Дети его ехали к нему на каникулы. Узнав, что Брандейс находится в очень живописной местности и что в нем есть санатория, в которой можно нанять комнаты, я убедил нашу семью провести лето в Чехии. Мы были настолько энергичны и подвижны, что отравились всею семьею, имея двух маленьких детей, Владимира трех лет и Бориса, которому был год и три месяца. С нами ехала, конечно, воспитательница наших детей Адель Ивановна и няня Лиза. Переезд оказался очень затрудненным вследствие того, что в Австрии, чтобы добраться до Брандей- са, нужно было сделать на небольшом расстоянии три или более пересадки. Вероятно, железнодорожное расписание в Австро–Венгрии было нарочно составлено так, чтобы затруднить прямое сообщение России с Прагою. Воспоминание о лете, проведенном в Брандейсе, принадлежит к особенно приятным в нашей жизни. Долина речки Дикая Орлица с городком Брандейсом очень живописна. По всем направлениям были прелестные прогулки, в которых участвовали и наши дети в колясочках. Вблизи от нашего дома стояло католическое распятие. Трехлетнего Володю оно поражало своим реализмом, ранами на теле Христа и кровью из них. Оно внушало ему такой ужас, что пройти мимо него он решался не иначе, как отвернувшись или закрыв лицо . С молодыми Добиашами мы предприняли прогулку пешком по Крконошам (Riesengebirge) и поднялись на Снежку на границе Германии. Со всех сторон нас окружали мягкие красоты горных видов, напоминающих картины ху- дожника–романтика Швинда. В то же лето мы с женою совершили поездку в Татры, от озера Чорбы прошли несколько десятков километров пешком, затем поехали в Будапешт и провели недели две в Аббации, купаясь в море. По дороге мы осмотрели замечательную Адлербергскую пещеру, где в грандиозном зале из стены вырывается подземная река и низвергается в пропасть. |
| 32 Главными областями Польши, в которых княжили разные линии из рода Болеслава Кривоустого, были: Малая Польша, Мазовия, Великая Польша, Силезия и Поморье. Малая Польша была великокняжеской областью. Столицей ее был Краков. В конце XII века после Казимира II Справедливого († 1194) она распалась на два княжества: Краковско-Сандомирское, с землей Люблинской и Лукомской, и Мазовецко-Куявское. Первое называлось собственно Малой Польшей и заключало в себе города: Краков, Сандомир, Перемышль, Замостье, Красностав, Холм, Люблин и Белу и – Подлясье. Малая Польша опиралась на духовенство и, взамен этой помощи, не скупилась на разные для него привилегии. После сына Казимирова, Лешка Белаго († 1227), малопольским князем был сын его Болеслав Стыдливый, над которым, во время малолетства его, держал опеку силезский князь Генрих Бородатый и, по смерти его († 1249), сын его Генрих II. Болеслав скончался в 1278 г. бездетным. С ним прекратилась старшая линия Пястов на польском престоле. Великокняжеская краковская корона сделалась предметом искательства многих князей великопольских, мазовецких, силезских. Малопольские бояре возвели на престол из Мазовии племянника Болеславова, сына Казимира куявского, Лешка Черного († 1289). После него краковским престолом овладел мазовецкий князь Болеслав, но принужден был уступить его силезскому герцогу Генриху III (глоговскому). По смерти Генриха княжеством овладел чешский король Вячеслав II и передал его сыну своему Вячеславу III. Но чешское правление продолжалось недолго, всего 15 лет. Владевший в Мазовии, брат Лешка Черного, Владислав Локеток, князь умный и отважный, выгнал Чехов и, утвердившись на княжеском престоле, венчался королевским венцом (1306–1333). Царствование сына его, Казимира III Великого, знаменитейшего из королей польских, было золотым веком для Польши. Со смертью бездетного Казимира (1370), прекратилась династия Пястов на королевском престоле, с которой народ польский столько столетий делил свою судьбу и под правлением которых достиг значительной степени могущества и влияния. |
| Спитигнев оставался верным Немцам; нельзя того же сказать о преемнике его, Вратиславе. При нем не представляется ни малейших признаков подданнических отношений Чехии к немецким королям. Есть некоторые указания, позволяющие думать, что Чехия пользовалась полною независимостью в его время. В житии Вячеслава Вратислав называется «великим славою», который весьма искусно управлял делами и победил несчетное множество врагов. 395 Когда прекратился в Германии дом Каролингов, чешский князь мог считать себя свободным от всякого обязательства и к герцогу Арнульфу, захватившему власть в Баварии и Каринтии, и к Конраду, новому немецкому королю. Весьма вероятно, что латинские епископы, присланные папой для церковного устройства Моравии, после угорского разгрома, нашли себе прием у князя Вратислава. Доказательство можно видеть в словах жизнеописателя св. Вячеслава: «когда возросло дитя (Вячеслав), так что можно было захватить на его голове волосы, позвал Вратислав епископа со всем духовенством. Во время литургии, во храме св. Марии.., постриг епископ княжеского сына»... Епископ здесь назван «етер»; едва ли бы так выразился жизнеописатель, если бы он имел в виду регенсбургского епископа, да и по ходу дела епископ представляется бывшим тогда в Праге. Допустив, что Вратислав перестал признавать себя зависимым от Немцев, мы легко поймем внешние события, относящиеся ко времени правления Драгомиры, супруги Вратислава и первых лет Вячеслава, – именно походы на Чехию: Арнульфа, баварского герцога, в 922 и Генриха саксонского в 928 годах. Арнульф был тогда могущественным и полновластным государем; епископ регенсбургский стоял под его покровительством, а к диоцезе этого епископа должна была принадлежать Чехия с 895 г. Если Вратислав принял к себе духовенство, вынужденное оставить опустошенную Моравию и предоставил ему церковные дела своей страны; то регенсбургский епископ должен был видеть в этом нарушение своих прав, и Арнульф, как светский глава почти всей тогдашней Баварии, должен был позаботиться о восстановлении прав своего епископа. Такое можно представить возможное и достаточное объяснение его похода на Чехию, о котором летописец говорит весьма сухо и неопределенно. 396 |
| «Братия моя милая и любимая» – так называет своих убийц Борис, и Глеб, когда наступает его час, разговаривает с ними в том же тоне. Собственно, новозаветные примеры – самого Христа и затем Стефана Первомученика – учат молиться о палачах; они не обязывают к такой ласке; но именно она вносит ноту ни с чем не сравнимого лиризма, выделяющего древнерусские сказания о Борисе и Глебе среди всей сколько-нибудь аналогичной литературы. Пусть религиозное почтение к пролитой царственной крови, чуждое, как мы отмечали в предыдущей статье, Византии, не было чуждо Северу Европы; однако сходство канонизированных убиенных королей Скандинавии и Британии с четой сыновей Владимира Святого весьма ограниченно. Святые Олаф Норвежский, Эрик Шведский были убиты в сражении с оружием в руках, как приличествует викингам; если бы крещение не открыло им христианского Рая, они бы вполне заслужили Валхаллу. Святой Эдмунд, король восточных англов, был убит, попав к неприятелю в плен после проигранной битвы, продолжая и в плену отстаивать территориальную целость своего королевства (за мученичество в данном случае был сочтен героический отказ уступать христианскую землю язычникам-датчанам). Во всех этих случаях отсутствует крайне важный для сказаний о Борисе и Глебе мотив непротивления, добровольной обреченности, экстатического слезного восторга в самой бездне ужаса. Ближе, конечно, славянская параллель – образ святого чешского князя Вячеслава (Вацлава), который тоже гибнет от козней брата, тоже мог бы дать вооруженный отпор и отказывается сделать это («но не хощу»); специалисты давно обсуждают вопрос о соотношении «вацлавской легенды» и «борисоглебской легенды» – генетическая связь сомнительна, но типологическая совершенно несомненна. И все же повествования о святом Вячеславе не дают такого акцента на идее жертвенности; чешский князь предстает как религиозный и политический деятель, а в смертный час, отказавшись защищаться во главе дружины, он все же оказывает некоторое сопротивление. Борис и Глеб с самого начала – не в деятельной, а в страдательной роли. |
| Чешский народ был волнуем множеством самых разнообразных учений, и некоторые из этих учений, отличаясь самыми дикими крайностями, давали повод противникам распространять дурную славу о всем чешском народе. Вековая религиозная рознь, взаимные распри и споры, недостаток определенности и постоянные колебания в религиозных стремлениях ослабляли нравственные силы чешского народа. Между тем в начале XVI века кругом Чехии поднялось сильное религиозное движение в среде самого романо-германского мира. Учение Лютера, Цвинглия, Кальвина и других реформаторов всколебали всю западную Европу. Загорелась сильная литературная, и затем политическая борьба между старым католическим миром и новыми протестантскими обществами. Чехи, поставленные в самом центре этого движения, волей-неволей должны были принять в нем участие, и стать на сторону той или другой из борющихся партий. Одна часть чехов преимущественно из наиболее консервативной партии утраквистов решилась теснее сблизиться с католической церковью. Другая более значительная часть, находя в учение германских реформаторов повторение идей своего великого народного учителя Гуса, пристала к протестантам. Чешские братья, после неоднократных совещаний с самим Лютером и другими германскими учителями (в 1523, 1535, 1542 годах), находя преимущественно нравственную сторону протестантства неудовлетворяющим их требованиям, желали удержать самостоятельность своих общин. Тем не менее одна кож, при неопределенности своего догматического учения, общины братьев мало-по-малу стали поддаваться крайностям протестантских идей, отступая от своих прежних более чистых и близких к православию гусситских преданий. Таким образом религиозная и национальная самостоятельность чешского народа в XVI веке еще более стала колебаться, и чехи опять стали подчиняться нравственному влиянию немцев. К довершению несчастий, в XV и XVI веках пошли беспорядки в политическом состоянии чешской страны. Древняя династия прирожденных чешских государей, хотя и значительно онемечившаяся со времен Карла IV, и действовавшая нередко вопреки национальным чешским интересам при последних своих представителях Вячеславе, Сигизмунде и Альбрехте, но все еще любимая чешским народом, пресеклась в 1439 году. |
| 44). Впоследствии интерес Диева к агиологии возрос к 1835 г. до того, что он уже не довольствуется собиранием сведений об одних лишь Костромских святых, а собирает их относительно всех вообще российских святых, причём хочет поделиться ими с Энцикл. Лексиконом, как сознаётся в этом в письме к Снегирёву от 29 окт. 1835 г. (стр. 74). Не забывая в тоже время и Муравьева, от 20 янв. 1836 г. спрашивает Снегирёва: «желал бы сообщить о некоторых, святых А. Н. Муравьеву, но не знаю, в Москве ли он, или в С.-Петербурге» (стр. 76). Узнал ли Диев о местопребывании Муравьева, нам неизвестно. Что же касается Энц. Лексикона, то Снегирёв познакомил его с главными издателем последнего Плюшаром, которому М. Як-ч и послал «в конце февраля 1836 г. несколько статей» о рус. святых (стр. 78). К 8 янв. 1837 г. он «жизнеописание (святых), начатое в 1835 г., кончил в роде словаря почти на три буквы и написал листов около 80» (стр. 81); из них, а может быть из вновь написанных, 22 листа о. Диев послал 3 нояб. 1838 г. «П. П. Свиньину для намериваемого дополнения к Энц. Лексикону в Отечественных Записках» (стр. 96). Самый «Лексикон» энциклопедический остановился на буквы Д (А–Д), будучи издаваем с 1835 по 1839 г. в С.-Петербурге (всего вышло XVI томов). Но с прекращением издания Лексикона Диев не прекратил свои изыскания области агиологии. В библиотеки Моск. Общества истории сохранилась (за 22) не попавшая в печать рукопись Диева: «Святый Вячеслав кн. Чешский. Из сочинения: Святая Русь или жизнеописания Российских святых». Из прибавления, сделанного к заглавию этой рукописи видно, что М. Як-ч задумал обширный и солидный труд по агиологии, который появился бы отдельными изданием. Нет сомнения, что такой труд был бы не бесполезен в этой церковно-исторической литературе. Но он, должно быть, не был окончен автором, – что и неудивительно при бедности его материалов, – и в печати не появлялся. Наука, однако, и за то скажет спасибо прот. Диеву, что он сделал для неё чрез „Лексикон Энциклопедический». Не так рано, как Словарь рус. |
|
|
