| Древнерусский Ирмологий. Кон. XII в. (ГИМ. Воскр. 28. Л. 35 об.– 36) Древнерусский Ирмологий. Кон. XII в. (ГИМ. Воскр. 28. Л. 35 об.– 36) С XVI в. рукописный И., как правило, предваряется названием, часто пространным, написанным вязью, и сопровождается красочной заставкой: «Книга глаголемая Ирмологий. Творение преподобного отца нашего Иоанна Дамаскина». Иногда название содержит указание на «образцовость» списка и дополнено дидактическими наставлениями: «Книга глаголемая Ирмолой сиречь Диячее Око. Кто без сея божественныя книги ищет пение аки корабль в мори волнами колеблет. О Боже се поем. Творение Иоанна Дамаскина на 8 гласов О Бозе починаем...» (РНБ. Кир.-Бел. 681/938. Л. 55, 1598-1603 гг.). Гласы в И. отделены самостоятельными заголовками, выписанными киноварью и более крупным шрифтом. Киноварью также выделяются надписания песней внутри гласа и инициалы ирмосов. Сформировавшийся в XII в. состав текстов древнерусского И. сохранялся достаточно стабильным до XVII в., когда количество ирмосов в песнях вместо обычных 10-12 достигло 20 и более. В этих случаях общее количество ирмосов в И. превышает 1 тыс. (см., напр., РНБ. Погод. 395, кон. XVII в.), в то время как в большинстве списков содержится не более 700. В отдельных списках указывается число ирмосов в гласах (РНБ. Солов. 277/287, сер. XVII в.). Различие в количестве ирмосов определяет принадлежность каждого списка к полной (более 1 тыс. ирмосов) или краткой (менее 1 тыс. ирмосов) редакции. По наблюдениям Н. П. Парфентьева , после 70-х гг. XVII в. полная редакция (тип) И. насчитывает ок. 1020, неполная - ок. 690 ирмосов. В XVIII в. чаще копировалась краткая редакция И. (см.: Захарьина. 2003. С. 68). В списках И., относящихся к разному времени, словесный текст ирмосов может различаться: из-за копирования разных текстовых редакций или даже разных переводов греч. текста; в связи с использованием древней, дореформенной раздельноречной или пореформенной истинноречной редакций. Порядок ирмосов в песнях И. изменчив. Большинство сохранившихся рукописных И. нотировано. Нотация раннего знаменного И.- византийского происхождения, она воспроизводит словарь знаков ранневизант. куаленской нотации. Древнейшими сохранившимися списками нотированного И. являются 2 рукописи кон. XII в. новгородского происхождения, весьма схожие по мелодико-графической редакции (РГАДА. Син. тип. 150, 149 (опубл.: Koschmieder. 1952); ГИМ. Воскр. 28 (частично опубл.: Смоленский. Снимки; Smolenskij. 1976)), а также фрагменты южнорусской (по мнению Якобсона) рукописи нач. XIII в. (РГБ. Григор. 37 (см.: Velimirovi . 1978); Ath. Chil. 308 (частично опубл.: Fragmenta Chiliandarica Palaeoslavica. 1957. Vol. 5B); РНБ. Q.n.I.75), родственной по нотации спискам кон. XII в., но имеющей ряд особенностей. Сохранившиеся ненотированные древнерус. И. (напр.: РГБ. Троиц. 19, рубеж XIV и XV вв.) повторяли репертуар и последовательность ирмосов нотированных И. |
| 2011. Стб. 347-348). В XVIII в. в б-ке Н. Б. м. появились сочинения светского содержания - исторические, географические, философские, а также старопечатные раритеты, в т. ч. XVI в. Книжное собрание обители пострадало от пожаров 1715, 1722 и 1767 гг. Кроме того, нек-рые книги передавались в др. фонды, напр. в Нижегородскую ДС или в б-ку братства Св. Креста. Две наиболее ценные рукописи оказались в столичных книгохранилищах. Так, пергаменный Кондакарь (XII (?) - нач. XIII в.) поступил сначала в б-ку Синода, а в 1860 г.- в Имп. Публичную б-ку (РНБ. Q. п. 1. 32). Это редкий памятник кондакарной нотации, важный источник по истории переводной и русской домонгольской гимнографии, визант. и древнерус. музыки (см.: Турилов А. А. Благовещенский кондакарь//ПЭ. 2002. Т. 5. С. 276). В 1850 г. из монастырского рукописного Сборника-конволюта извлекли тетрадь со «Сказанием о явлении и чудесах Казанской иконы Божией Матери», текст к-рого являлся автографом патриарха Московского и всея Руси сщмч. Ермогена . Эта тетрадь была преподнесена находившимся в Н. Новгороде с визитом великим князьям Николаю Николаевичу и Михаилу Николаевичу, а в 1851 г. поступила в собрание рукописей Синодальной б-ки (ГИМ. Син. 982). После закрытия в 1918 г. мон-ря б-ка как единое собрание была утрачена, и лишь немногие принадлежавшие ей рукописи и старопечатные книги могут быть найдены в нижегородских книгохранилищах. Так, в ЦАНО (Ф. 2636. Оп. 2. 40) хранится Сборник-конволют (XVI в.; полуустав, 270 л.), в состав которого входят Житие прп. Кирилла Белозерского и служба ему (Л. 1-156), «Хождение игум. Даниила» (Л. 157-255), служба кн. Андрею Смоленскому и Переяславскому (Л. 256-267). В 1839 г. эта рукопись отсылалась в Археографическую комиссию в С.-Петербург, а затем, по возвращении, была подарена нижегородскому братству Св. Креста. В отделе редких книг и рукописей Нижегородской областной универсальной научной б-ки хранятся: Номоканон (НГОУНБ. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 25; XVI в. 4°, полуустав, 440 л.); Канонник (Там же. |
| Воспоминания Никифора Александровича Ильинского. Главы 6 и 7 Воспоминания Никифора Александровича Ильинского. Глава 7 (продолжение) Л. 201 Гл[ава] VIII С вступлением в должность протоиерея И. А. Лебедева начался новый период в нашей семинарской жизни. Наш новый начальник и по своей фигуре, и по своему обращению как с преподавателями, так и с учениками производил внушительное впечатление. Говорить он много не любил, распоряжения и указания давал точные и определенные. Все невольно относились к нему с большим уважением и чем более к нему присматривались, тем более его ценили. Вскоре он приобрел искреннюю любовь со стороны воспитанников, и эта любовь не только не угасала, но заметно возрастала. О разных Л. 201 об. случаях проявления любви будет сказано впереди, а теперь я остановлюсь на личности нового инспектора, игравшего весьма заметную роль во все время ректорства протоиерея И. А. Лебедева. Вновь назначенный инспектор священник Петр Иванович Успенский на службу поступил прямо с академической скамьи в 1883 году, когда я кончал курс и учился в VI классе семинарии. После смерти В. Н. Рейпольского он до конца занимался у нас по Св[ященному] писанию. Небольшого роста, в то же время тощий — своей фигурой он не производил выгодного впечатления. Преподавание он вел до[вольно] вяло, говорил гнусаво. Уже и в то время у Петра Ив[анови]ча замечалась склонность делать ученикам, иногда по пустому случаю, нотации и читать морали, что учеников, особенно старших классов, всегда раздражало. Как инспектор, он применил свою манеру к нравоучительным беседам Л. 202 в самом широком масштабе. Ученики терпеливые и по характеру добродушные к таким воспитательным приемам Петра Ив[анови]ча относились или добродушно, или безразлично, но на юнцов невыдержанных, с характером неуравновешенным они действовали раздражающе и вызывали ропот и неудовольствие. С первых же шагов его деятельности можно было видеть, что о. Петр был замечательно трудоспособный человек. Постоянно он был за делом, усердно следил за учениками как в корпусе семинарии, так и на квартирах. На все он старался обращать внимание и делать изменения или дополнения в распорядках жизни учеников. Прежде всего о. Петр обратил внимание на беспорядочность чтения в церкви. До него чтецами в церкви являлись большей частью одни и те же лица, зарекомендовавшие себя хорошей дикцией и хорошими голосовыми средствами. Петр Ив[анови]ч захотел это дело поставить иначе. Он завел особую книгу «чтецов и певцов» и назначал учеников для чтения в церкви, вносил их в эту книгу с подробной о каждом |
| 339 От св. Климена Александрийского († 210 г.) дошли до нас хвалебный гимн (в кн. „Педагог“), написанный анапестическими монометрами и диметрами, и молитва – шестистопными ямбами; 340 от Мефодия, еп. Патарского (310312) – псалом (или песнь дев) 341 , написанный не везде правильным ямбом и состоящий из 24 строф с повторяющимся после каждой строфы двустрочным припевом. Метрическому же составу песнопений следовали и их напевы. Пение и чтение соответственно метрическому составу песнопении в древности не представляли затруднений ни для чтецов и певцов, ни для народа, так как долгота и краткость слогов, служившие основанием тогдашнего греческого метра, были отчасти присущи еще живому народному языку, а иногда и самый этот метр для церковных песнопений был заимствован из народных произведений. Но наряду с строго метрическим и ритмическим пением в церкви было, конечно, и пение, свободное от точных ритмических форм, примененное к песнопениям, не имеющим стихотворного размера, какова, наприм., молитва Господня и другие песнопения, хотя и в их составе (а следов. и в пении) нельзя не заметить некоторого параллелизма членов и приблизительно соразмерного их расположения. Известны ли были певцам первенствующей церкви какие-либо нотные знаки, и были ли у них нотные книги для пения? Церковное пение сначала происходило без книги, по вдохновению, а потом по книге; 342 но о нотных книгах, церковных и нотных знаках в церкви сего времени никогда не упоминается. Книга же „Певец“ св. Иустина не дошла до нас, и содержание её нам не известно. Однако из того обстоятельства, что у древних эллинов были нотные буквенные знаки и, что многие из первенствующих христиан получили основательное эллинское образование (наприм., Климент Александрийский и др.), можно заключать, что знаки эти были известны и христианам. Это предположение еще более подтверждается употреблением у христиан греческих родов пения и ладов, тонкое различение которых без нотации почти невозможно, а также и выражением св. Ефрема о Вардесане: „составил песни и положил их на тоны“. |
| Класс «Б»: «Хорист», «Крылошанинъ», «Богогласник» и другие Достаточно высокой популярностью в интернете пользуются, кроме того, как узкопрофильные сайты, где в основном представлены богослужебные песнопения отдельных категорий, направлений и стилей, так и ориентированные на широкий круг потребителей музыкальные ресурсы с объемными главами духовной музыки. Мы не стали включать их в основной рейтинг, но самые интересные из них заслуживают отдельного упоминания. 1. Древний глас — Традиции Православия (зеркало и альтернативный адрес: http://drevglas.orthodoxy.ru/ ) Насчитывающий уже 16-летнюю историю интернет-проект предлагает вниманию пользователей звукозаписи и ноты древних распевов, в частности уникальный рукописный сборник художественного руководителя ансамбля «Сретение» Игоря Сахно «Песнопения богослужебного обихода древних распевов» в современной пятилинейной нотации. 2. Нотный архив Бориса Тараканова Назвав свой ресурс общероссийской медиатекой, автор позиционирует его как первое бесплатное нотно-музыкальное собрание Рунета. Это объемнейшая библиотека произведений всех жанров, направлений и стилей, представленных в виде графических и звуковых файлов. В разделе «Православная духовная музыка» (как, впрочем, и в остальных) поддерживается удобный алфавитный классификатор по композиторам. На наш взгляд, основное достоинство этого собрания — авторы на любой вкус: наряду с повсеместно распространенными ныне сочинениями Павла Чеснокова, Александра Фрунзы, Дмитрия Бортнянского, Апостола Николаева-Струмского к услугам пользователей малоизвестные партитуры Антона Федорова, Владимира Мартынова, иеромонаха Филиппа (Неседова). Разумеется, это не исчерпывающий список, конкретные имена приведены только для примера. 3. Хорист.ру «Нотный архив» — один из восьми разделов популярнейшего ресурса хоровой музыки туляка Вадима Ситникова, предназначенного в основном для церковных певчих. Еще недавно одна из ведущих интернет-площадок по поиску рабочих мест и подбору вакансий на клиросах, «Хорист.ру» стремительно теряет позиции «электронной биржи труда», уступая аналогичным модным сервисам в группах и мессенджерах социальных сетей. Но его библиотека по-прежнему востребована — не в последнюю очередь потому, что нотные партитуры здесь сгруппированы по категориям хоров (смешанный, однородный, одноголосный), а внутри категорий разделены по видам богослужений. Впрочем, такая рубрикация не могла не привести к известному нарушению равновесия: если Херувимских песней для смешанных хоров можно найти 25, то, скажем, «Единородный Сыне» и «О Тебе радуется» представлены в единственном числе. Несколько микшируют этот недостаток шесть полных сборников Литургий различных композиторов (в том числе по два разных собрания Павла Чеснокова и Александра Архангельского). |
| 10 . Аристотель. О душе. М., 1937. 11. 12. Беляев В.М. Древнерусская музыкальная письменность. М., 1962. 13. 14. Богомолова М.В. К проблеме расшифровки путевой нотации. – В кн.: Проблемы дешифровки древнерусских нотаций. – Л., 1987. 15. 16. Борисов Н.С. Русская Церковь в политической борьбе XIV-XV вв. Изд. Моск. Ун-та. 1986. 17. 18. Бражников М.В. Древнерусская теория музыки. Л., 1972. 19. 20. Бражников М.В. Статьи о древнерусской музыке. Л., 1975. 21. 16. Бражников М.В. Многоголосие знаменных партитур./– В кн.: Проблемы истории и теории древнерусской музыки. – Л., 1979. 17 . Бражников М.В. Лица и фиты знаменного распева. Л., 1984. 18. 19. Бычков В.В. Эстетика Аврелия Августина . М., 1984. 20. 21. Бычков В.В. Эстетика поздней античности. М., 1981. 22. 23. Бортнянский Дм. Проект об напечатании древнего российского крюкового пения. О-во Любителей Древней Письменности. СПб., 1878. – Прилож.З. 24. 25. Буслаев Ф.И. Русская эстетика XVII века. Т. 2. СПб., 1910. 26. 27. Вагнер Г.К. Канон и стиль в древнерусском искусстве. М., 1987. 28. 29. Владышевская Т.Ф. Типографский устав как источник для изучения древнейших форм русского певческого искусства. – В кн.: Musica antiqua Europae Orienualis – IV. – Bydgoszcz. – p. 607–620. 30. 31. Вознесенский И., прот. Образцы осмогласия распевов киевского, болгарского и греческого. Рига, 1893. 32. 33. Вознесенский И., прот. Осмогласные распевы трех последних веков Православной Русской Церкви. Вып. 1–4. Рига, 1898. 34. 35. Гарднер И.А. Богослужебное пение Русской Православной Церкви. T.I-II. Нью-Йорк, 1978. 36. 37. Gardner I. und Koschmieder Е. «Ein handschriftliches Lehrbuch der altrussischen Neumenschrift. Miinchen. Teil I – 1963.Teil II – 1966. Teil III – 1972. 38. 39. Герасимова-Персидская H. Хоровий концерт на УкраТш в XVII-XVIII ст. Кит, 1978. 40. 41. Герасимова-Персидская Н. Партесный концерт в истории музыкальной культуры. М., 1983. 42. 43. Грубер Р.И. История музыкальной культуры. Т. I, ч. 1–2. – М.-Л., 1941; Т. II – М., 1959. 44. 45. Дилецкий Н. Мусикийская грамматика. Посмертный труд. С.В.Смоленского. СПб., 1910. 46. 47. Дилецкий Н. Идеа грамматики мусикийской. Публика 48. ци», перевод и исслед. Вл. Протопопова. М., 1979. (Памятники русского музыкального искусства). |
| Однако история знает не один такой пример: можно указать на короля Генриха VIII английского, старшего современника Иоанна, такого же деспота, хотя и ограниченного традициями более просвещенной страны, тоже музыканта и поэта; или на пап эпохи Высокого Возрождения, повинных в потрясающих злодеяниях, и, вместе с тем, покровителей Рафаэля и Микель-Анджело. Что же известно нам о роли царя Иоанна в истории русской музыки? III. Уже на Стоглавом Соборе (1551 г.) двадцатилетий царь делал доклад об училищах грамоты и пения и настаивал на том, чтобы избранные духовные лица устраивали училища у себя на дому. После покорения Казанского царства, царские певчие и дьяки изобрели или, вернее, придумали на основании уже имеющейся знаменной нотации, новую нотацию, названную ими Казанским знаменем. В 1564–65 г.г. царь часто удалялся в Александровскую Слободу, предместье Москвы, куда он брал с собою целый ряд выписанных им из Новгорода прославленных распевщиков. Это и были те самые певцы, которым мы обязаны последней и самой пышной формой развития большого знаменного распева. К той же эпохе относится надпись на плите в Никольском соборе г. Переяславля, Владимирской губ., освященном в 1564 г.: «Благочестивый Государь... всенощное бдение слушал и первую статию сам царь чел, и божественную литургию слушал, и красным пением со своею станицею сам же Государь пел на заутрени и на литургии» 19 . Каково бы ни было исполнение самого царя, станица его состояла из величайших русских художников-певцов, по таланту и музыкальности равных певцам Сикстинской капеллы или придворных императорских капелл, сопровождавших постоянно самих императоров 20 . IV. Род их начинался с братьев Саввы и Василия Роговых, уроженцев дикой Карелии. Савва сделался известным учителем в Новгороде, и среди его учеников были ровесники царя, Феодор Христианин и Иван Нос 21 . Оба они и были при царе в Александровой слободе. Василий же Рогов был, главным образом, певец и композитор: «пети был горазд знаменному и троестрочному и демественному пению, был роспевщик и творец» 22 . |
| Создается впечатление, что, по крайней мере, поначалу Кастальский уверовал или старался поверить в возможность проведения самых радикальных преобразований русского искусства на народных началах. Будучи в своей области новатором и первопроходцем, он, подобно многим его собратьям по художественному ремеслу, увлекся идеей творческой свободы, тем более что в первые годы советского режима многим его дореволюционным идеям, при поддержке наркома просвещения А.В. Луначарского и заведующего Музыкальным отделом Наркомпроса А.С. Лурье, был дан «зеленый свет». Главной же идеей жизни Кастальского была идея освобождения русского музыкального языка от «ига европеизма» и создания на основе народной песни и церковных роспевов национального музыкального стиля. Следует иметь в виду, что, несмотря на гонения, обрушившиеся на Русскую Церковь, политика Народного комиссариата просвещения в отношении церковной музыки в самые первые годы советской власти была довольно либеральной. Так, в 1918 году Кастальский с одобрения Лурье начал составлять новую редакцию церковно-певческого Обихода, который, вероятно, предназначался и для занятий в Народных хоровых академиях Москвы и Петрограда. (Управляющим этих учреждений в том же году был назначен Кастальский.) Согласно программам академий, в них должны были изучать «партитуры духовных музыкальных сочинений русских авторов и хоровые переложения обиходных напевов», а в курсе народной музыки – крюковую и демественную нотации. Церковное пение предполагалось вводить и в программы других учебных заведений. Во всяком случае, в проекте реформы музыкального образования 1921 года было упомянуто о подготовке церковных регентов и об изучении «духовной обрядовой» хоровой музыки. Имеются также многочисленные, особенно в период НЭПа, упоминания о духовных концертах. До 1928 года многие регенты продолжали управлять церковными хорами, а композиторы – сочинять духовную музыку. Не был исключением и Кастальский. Как писал поклонник его творчества Н.Е. Неаполитанский, свое последнее церковное сочинение «Во Царствии Твоем» Александр Дмитриевич писал на смертном одре: рукопись была найдена под подушкой усопшего композитора. |
| Однако не следует забывать, что наличие близких, явных и прагматических причин не отрицает существование более глубинных и скрытых причин, и здесь лишь хотелось бы указать на хронологическую связь между замечанием преподобного Симеона и возникновением невменной нотации в частности. Когда выше говорилось об адиастиматическом принципе нотации как о принципе, утверждающем послушание, а о диастиматическом принципе нотации как о принципе, отвергающем послушание, то речь шла о полярно противоположных, несоприкасающихся ориентациях музыкальной письменности. Однако это не означает, что не существовало переходных, промежуточных форм нотации, представляющих собой мостик, ведущий к появлению нотации, пригодной для композиторского творчества. Такие нотации существовали, и к их числу можно отнести геометрическую нотацию Боэция, сквозную и октавную латинские нотации, нотацию Хукбальда, а также дасийную, или дасиальную, нотацию, применявшуюся в каролингскую эпоху. В отличие от невменной нотации, все эти нотации фиксировали лишь ступени звукоряда, практически игнорируя все остальные параметры мелодии, потому и применяться они могли только в дидактических или аналитических целях. Но именно эти цели и преследовали авторы теоретических трактатов каролингской эпохи, а потому и рациональное осмысление хорала устной традиции в этих трактатах осуществлялось не через невменные знаки, но через знаки буквенной и дасийной нотаций, которые превращали неуловимую континуальность невмы в рационально доступную дискретность. Переходными эти нотации можно назвать не только потому, что они употреблялись только в теоретических трактатах, но и потому, что они представляли собой средство, дающее возможность обходиться без учителя и тем самым отвергать послушание, между тем как отвержение послушания — это всего лишь переходное состояние, ведущее к осуществлению своеволия, к осуществлению свободы и свободного волеизъявления. Если следование послушанию проявляет себя графически в виде невменной нотации, а отвержение послушания — в виде переходных нотаций теоретических трактатов, то по логике вещей и свободное волеизъявление, или своеволие, тоже должно иметь свое графическое выражение, свою нотацию. |
| С др. стороны, в отношении «стенографических» символов («больших» знаков) шартрская нотация осталась неразвитой. Ее многочисленные «большие» знаки никогда не подвергались «анализу». Преимущество большей диастематической точности в определенный момент перешло к куаленской нотации, и шартрская нотация, недостатки которой не удалось преодолеть, в сер. XI в. уступила место первой. Используя преимущества шартской нотации, визант. писцам удалось достичь почти такой же точностити записи в куаленской нотации, а после исчезновения шартрской нотации — сделать большой шаг вперед: благодаря изначально большей «экономичности» и простоте куаленской нотации стало возможным постепенно начать истолковывать «стенографические» символы. Развитие, происходившее в течение столетия (ок. 1050 — ок. 1150) на 2 уровнях — диастематической точности и «анализа» «стенографических» символов, — привело к появлению полностью диастематической и аналитической средневизант. нотации. Нотация ранневизант. Асматикона в рукописи нач. XVI в. (Kastoria 8. Fol. 33 v — 34) Нотация ранневизант. Асматикона в рукописи нач. XVI в. (Kastoria 8. Fol. 33 v — 34) Как можно увидеть из сравнения греч. и слав. рукописей, наряду с шартрской и куаленской нотациями, которые присутствуют гл. обр. в Стихирарях и Ирмологиях и с помощью которых нотированы в большинстве случаев одни и те же песнопения, получила развитие нотация ранневизант. Асматикона, имеющая как сходство, так и различия с указанными выше системами. Отличительной чертой этой нотации является расположение знаков в 2 ряда: знаки большого размера в верхнем ряду, «охватывающие» неск. малых знаков в нижнем ряду. Отдельных рукописей ранневизант. Асматиконов не сохранилось. Единственными греч. источниками, где содержится эта система нотации, являются рукописи Paris. gr. 242 (некоторые добавления в Стихираре с куаленской нотацией) и Kastoria 8 (большие знаки над нижним рядом знаков средневизант. нотации) (см. ил.). Однако существуют соответствующие слав. рукописи — Кондакари, содержащие подобную двойную нотацию. |
|
|
