| «Сегодня начнётся сражение... 23 августа 1942 г.», — читали мы с переводчицей немецкие записки, извлечённые из бутылок, которые немцы из свойственной им педантичности оставляли в окопах. Мы знали, что потом долго будут сниться гнилые голенища сапог с торчащими из них костями и разбитые аптечки — всё, что осталось от «великой» гитлеровской армии. Но не могли уйти — живая история вставала здесь из земли. Летом 2011 года мы пробыли весь день на месте раскопок в центе города Белый, что на границе Смоленской и Тверской областей, в сотне километров от Ржева . Ржевские военнослужащие и поисковый отряд поднимали немецкие захоронения времён Великой Отечественной войны. Правительство Германии платило нашим поисковикам за каждого найденного немца. Останки фашистов — за исключением немногих, опознанных и увезённых родственниками в Германию — захоронили во Ржеве на совместном российско-германском мемориальном кладбище. Несколько лет жители города негодовали по поводу того, что здесь будут лежать непрошенные гости, которые стёрли с лица земли цветущий некогда купеческий город. Из 50 тысяч населения фашисты оставили в живых около двухсот человек (!), да и те чудом спаслись, когда немцы заперли их в соборе, чтобы поджечь, но в этот момент в город входили советские войска. Видимо, не впервой русским людям со смирением принимать те или иные испытания. Сегодня ветераны обеих армий приезжают к мемориальному комплексу, чтобы вспомнить боевых товарищей и навеки заручиться, что никогда не повторится война, никогда не ступит ни на русскую, ни на германскую землю фашизм. За нахождение и перезахоронение советских солдат поисковикам никто не платил, да и точных мест крупных захоронений в годы войны с нашей стороны не фиксировалось в документах и на картах, как это делалось у немцев. Но ребята сами собирали останки своих и хоронили: так и высятся из травы холмики и поставленные над ними кресты по всей Ржевско-Бельской земле: на опушках леса и на пепелищах, оставшихся от бывших деревень, которые в сражениях защищали эти бойцы. Поисковые работы продолжаются и сегодня. Из нескольких сотен советских солдат нашли и опознали также десятки казахов, таджиков, воевавших здесь плечом к плечу с русскими… |
| Письма Леонтия, Митрополита Московского, в бытность его Архиепископом Варшавским Досточтимая Мать, игуменья Антония! Обращаюсь к Вашему Высокопреподобию с моею покорнейшею просьбою. Дело в следующем: В моей епархии – Седлецкой губернии (Бельского уезда), в посаде Лесне, учреждена женская община с предположенною школою и больницею. Учреждение Высочайше утверждено. Но в виду того, что нужно еще исправить и приспособить для обители здания, я не спешил избранием игуменьи или начальницы общины. Хотя и теперь еще не сделано надлежащего приспособления; но в том предположении, что сама начальницаа поспособствует успеху дела, я решился поспешить избранием начальницы. Между тем, у меня нет в виду такой, которая бы соответствовала условиям края. и могла бы с успехом и средствами озаботиться. Будьте так добры, порекомендуйте мне хорошую начальницу, образованную, и с характером монашеским, особенно с терпением, которое у нас так нужно. Цель нашей общины – миссионерская, в противность пропаганде римско-католической. Заслуга дельной начальницы-монахини может быть великая, историческая. Обращаюсь к Вам потому, что я надеюсь на Ваше благоразумие и опытность, доказанную и для всех очевидную. Пишу Вам из Петербурга, где проживу до 15-го марта. Адрес мой: на Вас. остр., 8 л., Синод, подворье. В ожидании ответа, с истинным почтением и совершенною преданностью имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою, Леонтий, Архиепископ Холмско-Варшавский. 15 января 1885 года. Р. S. Поздравляю с новою наградою, которая меня порадовала. Ваше Высокопреподобие, Достоуважаемая Мать Игуменья! Беспокоил я Вас своею просьбою о приискании начальницы для Леснянской нашей общины. Теперь – сверх ожидания – нашлась желающая взять на себя труд устроительницы – Евгения Борисова Евфимовская (графиня). Значит, нет нужды и беспокоиться. Но моя просьба о средствах – остается в силе. И если Господь расположит Ваше сердце, рекомендуйте знаемым – дело благотворения юной общине. С искренним почтением и совершенною преданностью имею честь быть Вашим покорнейшим слугою, Леонтий, Архиепископ, Холмско-Варшавский. |
| Школьный апостол и апостол трезвости Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 37, 2003 7 августа, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 37, 2003 Социальная педагогика С. А. Рачинского. К 170-летию со дня рождения Сегодня мало кому из педагогов известно имя Сергея Александровича Рачинского. А между тем, по отзывам современников, “Рачинский — это имя мирового значения. Когда педагогическая мысль займется изучением его принципов, она, может быть, о нем первом скажет, что он был не педагог — переводчик западных идеалов на русскую почву, а творец самобытных русских идеалов просвещения” 1 . “Для нашей педагогики значение его неизмеримо велико Несомненно, придет время, когда имя его будет для нашего учительства такою же путеводною звездою, таким же лозунгом, каким служит для западно-европейских учителей имя Песталоцци и для всего мира педагогов имя славянина Ам.Коменского” 2 . Хочется извлечь из забвения имя великого русского педагога Сергея Александровича Рачинского и сделать его замечательный опыт достоянием всего российского учительства и, прежде всего, конечно, православных педагогов. Сергей Александрович Рачинский родился 2(15) мая 1833 года в селе Татеве Бельского уезда Смоленской губернии (ныне район Тверской области). До 11 лет Рачинский жил в Татеве, затем вся семья переехала в Юрьев (тогда — Дерпт, а теперь Тарту), тихий университетский городок, живший умственными интересами, а через четыре года — в Москву. В течение года Рачинский приготовляется к университетскому экзамену, в 1849 году поступает на медицинский факультет Московского университета, но так как его влекли к себе естественные науки, через год он переводится вольным слушателем на естественный факультет. В 1853 году, 20 лет от роду он уже был кандидатом естественных наук, а вскоре выдержал магистерский экзамен. По окончании университета Сергей Александрович некоторое время служил в Архиве Министерства иностранных дел, а осенью 1856 года уехал за границу для подготовки к профессорской деятельности. Избрав своей специальностью ботанику, Сергей Александрович работал у Шахта в Берлине и у Шлейдена в Вене. Известный ученый-ботаник М. Я. Шлейден (1804–1881) столь высоко ценил своего ученика, что поместил его частное письмо об отношении искусства к природе, написанное по поводу одного натюрморта голландского мастера, в качестве предисловия к своему классическому труду “Die Pflanze” (“Растения”). |
| «Новые маугли, говорящие матом». Что на самом деле происходит в социальных приютах псковской глубинки И почему сообщение известной писательницы никто не проверил 31 октября, 2019 И почему сообщение известной писательницы никто не проверил Недавнее обращение Людмилы Петрушевской ко всем неравнодушным россиянам помочь социальному приюту «Росток», расположенному в псковской глубинке, взорвало рунет. Все, кто был тронут ее слезной просьбой «прислать хотя бы сто рублей», немедленно начали сбор пожертвований. Наш специальный корреспондент решила разобраться: насколько все изложенное в соцсетях соответствует реальному положению вещей. Суть обращения известной писательницы сводилась к тому, что некий столичный благотворитель Алексей Михайлюк взял «из детского психоневрологического интерната в далеком, затерянном в лесах, селе Бельское Устье выпускников: больных, неграмотных, вшивых и грязных подростков. Бритых налысо мальчиков и девочек. Босых, во всем рваном, которые между собой говорили матом. Ни сумки у каждого, ничего. Документы в рваном пакете. Неграмотные, больные маугли». С одной-единственной целью: вытащить детей из жутких условий интерната, научить их жить самостоятельно. На личные средства он купил дома, где разместил своих подопечных, нанял штат сотрудников. Однако сейчас он сам находится «на мели», поэтому, чтобы погасить задолженность хотя бы по зарплатам, ему срочно требуются деньги. Собираясь в дорогу вместе с Натальей Соколовой, уполномоченной по правам детей в Псковской области, мы решили не только побывать на «месте происшествия» – в самом «Ростке», но и заглянуть в расположенный в этом же селе детский дом-интернат для умственно отсталых детей. Если принять на веру слова популярного автора, то именно там обитали доведенные страной до ручки больные дети – новые маугли, «разговаривающие матом». Шанс научиться жить самостоятельно …Путь до Порхова был неблизкий, и сразу после моста через реку Шелонь, которая рассекает городок пополам, мы свернули на Бельский тракт – до интерната оставалось еще около 12 километров. Было время, чтобы вспомнить. Например, то, что первыми распахивать эту ниву начала общественная организация «Росток», которая с 2000 года при грантовой поддержке Евросоюза приступила к реализации программы по семейному устройству и социализации детей-сирот, имеющих особенности развития. Выросшие в детских ПНИ, неприспособленные к жизни, по достижении 18-летнего возраста они пасовали перед нравами и порядками взрослых интернатов, напоминающими тюремные. Поэтому для многих смена обстановки заканчивалась подчас трагически. |
| Сегодня мы также вспоминаем выдающегося русского педагога и мыслителя, " подвижника трезвости " Сергея Александровича Рачинского, скончавшегося в 1902 г. Он родился 2 мая 1833 г. в селе Татеве Бельского уезда Смоленской губернии. По окончании Московского университета Рачинский некоторое время служил в Архиве Министерства иностранных дел, а осенью 1856 г. уехал за границу для подготовки к профессорской деятельности. В 1858 г. Рачинский вернулся в Москву , защитил магистерскую диссертацию " О движении высших растений " и получил кафедру физиологии растений в Московском университете. В 1866 г., тридцати трех лет от роду, Рачинский защитил докторскую диссертацию и сделался ординарным профессором Московского университета. Однако уже через два года из-за конфликта в университете Рачинский вышел в отставку. На протяжении своей деятельности Рачинский построил свыше 20 начальных школ, 4 из которых содержал полностью. Он составил проект всеобщего народного образования, принятый за основу школьного строительства в Смоленской губернии. Опыт работы своих школ Рачинский обобщил в книге " Сельская школа " , по выходе которой в 1891 г. был избран членом-корреспондентом Академии наук по отделению русской словесности. Материалы, рассказывающие о достижениях этих школ, были представлены на Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде (1896 г.) и Всемирной парижской выставке (1900 г.). По их образцу были созданы многие школы в России и две школы-интерната в Англии. Сегодня мы также вспоминаем капитана 1-го ранга, героя Цусимского сражения В.Н.Миклуху (1853-1905). Владимир Николаевич Миклуха родился 19 мая 1853 г. Потомственный дворянин Санкт-Петербурга, младший брат знаменитого путешественника Н. Н. Миклуха-Маклая. После окончания Морского корпуса служил на Черноморском флоте, участвовал в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Затем служил на Балтийском флоте, был командиром различных кораблей. В 1902 г. стал командиром 1-го флотского экипажа, в том же году вступил в командование броненосцем береговой обороны «Адмирал Ушаков». Во время Цусимского сражения броненосец «Адмирал Ушаков» получил пробоину в носовой части, из-за чего не смог поддерживать достаточно высокий ход и в ночь с 14 на 15 мая отстал от эскадры. 15 мая, будучи перехвачен японскими броненосными крейсерами, отказался сдаться и вступил в неравный бой. Получив ряд дополнительных повреждений, по приказу В. Н. Миклухи корабль был затоплен. Сам командир скончался в воде от потери крови и переохлаждения. Он был награжден орденами Св. Анны III степени, Св. Станислава III степени, Св. Владимира IV степени с бантом и другими наградами. |
| От такой постыдной робости, от такого уничижения самодержавной власти чего ожидать надлежало! Козней в Думе, своевольства в народе, беспорядка в правлении. Бельского удалили: Годунов остался для мести! Мятежники не требовали головы его, не произнесли его имени, уважая в нем Царицына брата: но он видел умысел клеветников; видел, что дерзкие виновники сего возмущения готовят ему гибель, и думал о своей безопасности. Дотоле дядя Царский, по древнему уважению к родственному старейшинству, мог считать себя первым Вельможею: так мыслил и двор и народ; так мыслил и лукавый Дьяк государственный, Андрей Щелкалов, стараясь снискать доверенность Боярина Юрьева и надеясь вместе с ним управлять Думою. Знали власть Годунова над сестрою нежною, добродетельною Ириною, уподобляемою Летописцами Анастасии (ибо тогда не было иного сравнения в добродетелях женских); знали власть Ирины над Феодором, который в сем мире истинно любил, может быть, одну супругу; но Годунов, казалось, выдал друга: радовались его бессилию или боязливости, не угадывая, что он, вероятно, притворствовал в дружбе к Бельскому, внутренно опасаясь в нем тайного совместника, и воспользуется сим случаем для утверждения своего могущества: ибо Феодор мягкосердечный, обремененный Державою, испуганный мятежом, видя необходимость мер строгих для государственного устройства и не имея ни проницания в уме, ни твердости в воле, искал более, нежеле советника или помощника: искал, на кого возложить всю тягость правления, с ответственностию пред единым Богом, и совершенно отдался смелому честолюбцу, ближайшему к сердцу его милой супруги. Без всякой хитрости, следуя единственно чувству, зная ум, не зная только злых, тайных наклонностей Годунова, Ирина утвердила союз между Царем, неспособным властвовать, и подданным, достойным власти. Сей муж знаменитый находился тогда в полном цвете жизни, в полной силе телесной и душевной, имея 32 года от рождения. Величественною красотою, повелительным видом, смыслом быстрым и глубоким, сладкоречием обольстительным превосходя всех Вельмож (как говорит Летописец), Борис не имел только... добродетели; хотел, умел благотворить, но единственно из любви ко славе и власти; видел в добродетели не цель, а средство к достижению цели; если бы родился на престоле, то заслужил бы имя одного из лучших Венценосцев в мире; но рожденный подданным, с необузданною страстию к господству, не мог одолеть искушений там, где зло казалось для него выгодою – и проклятие веков заглушает в истории добрую славу Борисову. |
| В начале 1890-х годов в Смоленской епархии было открыто 5 приходских обществ трезвости. В их состав вошли священники, диакона, церковные старосты и различное количество прихожан (от 30 в Поречском уезде до 127 в Бельском уезде) 9 . По настоянию прихожан с. Спас-Твердилицы Смоленского уезда в пределах прихода прекратили существование все питейные заведения 10 . Особенно активно борьба с пьянством начала разворачиваться после утверждения Устава Попечительств о народной трезвости (20 декабря 1894 г.). Попечительства состояли в ведении Министерства финансов по Главному управлению неокладных сборов и казенной продажи питий. В их задачу входило наблюдение за продажей спиртных напитков, распространение в народе сведений о вреде пьянства, открытие читален, чайных и лечебных приютов для алкоголиков. В Смоленской губернии Попечительство о народной трезвости было открыто 1 июля 1897 г. 11 В уездных городах Смоленщины стали действовать уездные Комитеты Попечительства. По благословению епископа Никанора в их состав вошли наблюдатели церковных школ (в основном – протоиереи). Депутатом от смоленского градского духовенства в губернский Комитет был назначен священник Сергей Добромыслов 12 . В ноябре 1897 г. губернатор В. Сосновский обратился к епископу Никанору с просьбой разрешить устройство бесплатных народных библиотек-читален в селах под наблюдением священников. Читальни открывались при чайных Попечительства о народной трезвости. Епископ разрешил священнослужителям наблюдать за библиотеками и просматривать каталоги находящихся в них книг, осуществляя, таким образом, своеобразную цензуру 13 . В конце 1898 г. в Смоленской губернии наблюдается активное открытие бесплатных читален при чайных Попечительства. В первую очередь бесплатные читальни открывались в уездных городах: Рославле 14 , Гжатске 15 , Сычевке 16 , Юхнове 17 . В библиотеках священнослужители проводили беседы, чтения о вреде пьянства, сопровождая их показом туманных картин с помощью волшебного фонаря. Так, в Вязьме и Вяземском уезде из 33 лекторов 19 были священниками 18 . Необходимо сделать вывод, что духовенство принимало самое активное участие в работе обществ трезвости, наблюдало за ними и направляло их деятельность. |
| Осенью, вернувшись в Москву, я поехала на подворье Лавры. В Митрополичьих палатах только что открылся домовый храм и прихожан попросили помочь прибраться в нём. Я подметала крыльцо, когда ко мне подошёл мужчина средних лет, солидно одетый, похожий на успешного бизнесмена, и тревожно заговорил: «Матушка, вы не могли бы мне помочь? У меня в августе 42-го дед погиб подо Ржевом. Как мне его помянуть?»… Вот так всех нас — и меня лично — касается давно прошедшая война. Потому что два прадеда воевали, дошли до Берлина. Потому что деды и бабушки пережили страшные 17 месяцев войны на Ржевско-Бельской земле. Потому что благодаря подвигу советского народа мы росли под мирным небом и читали добрые книжки. Самая кровопролитная за всю историю человечества Ржевская битва включает в себя по разным источникам от пяти до семи отдельных наступательных операций, проводимых войсками Западного и Калининского фронтов против группы армий «Центр» на Ржевско-Сычёвско-Вяземском направлении с 8 января 1942 года по 31 марта 1943 года. На Ржевском плацдарме стояли 2/3 дивизий армии «Центр» для наступления на Москву. Потери советских войск в боях подо Ржевом составили по разным данным от миллиона до двух миллионов человек Потери советских войск в боях подо Ржевом составили по разным данным от миллиона до двух миллионов человек. Данные о наших потерях разнятся, потому что часто учитываются тысячи уничтоженных немцами мирных жителей, что тоже не добавляет чести врагу. И число жертв, и смысл Ржевской битвы ещё предстоит осмыслить и оценить. Ржев так и не был взят — немцы сами отошли, когда в город уже входили советские войска. Мнения историков сходятся в том, что таких солдат, какие воевали подо Ржевом, после 1942 г. в немецкой армии не было: вся военная элита осталась лежать на русских просторах. Вадим Кожинов в своих публицистических статьях о значении Ржевской битвы цитирует книгу Хорста Гроссмана «Ржев — краеугольный камень Восточного фронта», где тот пишет в октябре 1942-го: »9-я армия образовала из дивизии “Великая Германия” боевую группу Казница». И на один из батальонов этой группы «обрушился чудовищный непрерывный огонь такой силы, что в течение 20 минут все было кончено...» (с. 119). Или такое сообщение: «До второй половины дня бой бушевал так, что от роты остались только 22 человека» (с. 80), — при «норме» 120-150 человек. «Вследствие сильных потерь... батальон состоял только из 3 офицеров, 15 унтер-офицеров и 67 солдат» (с. 32); в другом батальоне «остались только 1 офицер и 22 солдата» (с. 6), а ещё один батальон «был почти стёрт с лица земли... из него вернулись в свой полк 1 офицер и 12 солдат» (с. 82) — при «норме» — 500–600 человек... |
| Через некоторое время Дмитрия Михайловича перевели в Таганскую тюрьму в Москве, где он снова был допрошен. -Вы обвиняетесь в контрреволюционной деятельности, дайте показания. – Я контрреволюционной деятельности не вел. – Как участник контрреволюционной организации вы уличаетесь не только показаниями свидетелей, но и самих обвиняемых, требуем от вас правдивых показаний. – Я ни в какой контрреволюционной организации не состоял и виновным в этом себя не признаю. Впоследствии, в 1957 году, органами внутренних дел было проведено расследование, которое вскрыло факты нарушения в 1937 году сотрудниками Коломенского районного отделения НКВД законности. В частности, было установлено, что следователи арестовывали людей без всяких оснований, во время следствия заставляли подписывать выдуманные показания. К тем, кто отказывался это сделать, применяли непрерывные, так называемые «конвейерные», допросы, длившиеся несколько суток и сопровождавшиеся оскорблениями, угрозами, многочасовыми стояниями и побоями. Но и эти испытания не сломили Дмитрия Михайловича. 9 октября 1937 года тройка НКВД приговорила Дмитрия Михайловича к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Наказание он был отправлен отбывать в Бамлаг на станцию Известковая, поселок Кульдур Бирского района. В лагерь Дмитрий Михайлович прибыл с этапом 16 ноября 1937 года и сначала работал на лесоповале. Затем он заболел флегмоною ног, вследствие чего в феврале 1938 года был помещен на излечение в сангородок. В октябре 1938 года комиссией врачей он был актирован как инвалид, с поражением левой ноги, вследствие флегмоны, и потерей общей трудоспособности. Лагерное начальство назначило его экономистом. Жена Дмитрия Михайловича Надежда Ивановна в феврале 1940 года подала в НКВД жалобу с просьбой пересмотреть дело мужа, а в сентябре того же года жалобу подал и сам Дмитрий Михайлович. Но обе эти жалобы остались без последствий. Дмитрий Михайлович Вдовин умер 23 апреля 1942 года в Средне-Бельском исправительно-трудовом лагере от туберкулеза легких и погребен в безвестной могиле. |
| Варвара Абрамовна Рачинская, урожденная Баратынская В юности Сергей Рачинский видел себя либо врачом, либо ученым-естествоиспытателем – он очень любил природу. В 1849 году он поступает на медицинский факультет Московского университета, затем переходит на естественное отделение физического. По окончании университета он проводит три года в научных изысканиях за границей. В 1859 году защищает магистерскую диссертацию и возглавляет кафедру физиологии растений в Московском университете; занимается химическими процессами в тканях растений и, между прочим, переводит на русский язык нашумевшую (тогда) работу Дарвина «Происхождение видов». В 1867 году профессор Рачинский выходит в отставку и еще пять лет живет в Москве, в центре ее культурной и интеллектуальной жизни, общаясь со многими современными ему «властителями дум». Его общественно-политические взгляды, по всей видимости, определились уже давно: он чужд либералам и западникам, близок славянофилам. Он монархист, монархия для него священна: он убежден, что присутствующий в ней «элемент мистический, одухотворяющий, при всех ее несовершенствах, нашу государственную действительность, обеспечивает за личностью ту свободу, которой она лишена в так называемом правовом государстве» . На дворе 1860-е годы, крепостное право осталось в прошлом, во всем чувствуется общественный подъем; в кругу Рачинского много говорят и спорят об образовании и развитии крестьян и прочего простого народа. Но спорить – одно, а делать – совсем другое. Как мне представляется, Сергей Александрович Рачинский был человеком подлинной внутренней честности – ведь именно она не позволяет отрывать слово от дела. В 1872 году 39-летний ученый возвращается в родное смоленское Татево, где по-прежнему учит крестьянских ребятишек его сестра Варвара Александровна. Брат сначала замещает ее, по каким-то причинам на время из Татева уехавшую, преподает математику, а затем берет ответственность за татевскую школу на себя. Но это только начало его подвига. В дальнейшем Сергей Александрович создает целую сеть, а вернее сказать, живое древо подобных школ в Бельском уезде Смоленской губернии. Древо – потому что учителями в подобных школах становились выпускники Рачинского, то есть те же вчерашние крестьянские дети. Были, впрочем, и другие учителя – «из образованных», те, кто, будучи вдохновлен примером Рачинского, решил присоединиться к его работе и пожить под его духовным крылом. Одним из таких учителей был Николай Михайлович Горбов (1859–1921). Именно он написал замечательное предисловие к вышедшей в 1891 году книге Сергея Рачинского «Сельская школа»: |
|
|
