| «Что она все про пансион говорит. Я ведь и сама знаю, что пришла не в пансион», — подумала Наташа и сердце ее сжалось. Хозяйка открыла дверь в соседнюю с магазином комнату. Там у двух окон, выходивших на какой-то полутемный двор, работало человек 20 девушек и девочек. Окна были открыты настежь. Между работавшими шел сдержанный говор, стучали швейные машинки. На столах, на табуретах валялись куски материи. Стояли манекены с готовыми платьями, простыми и нарядными. К обоям стен, к занавескам были приколоты рукава, воротники, выкройки, куски разных кружев и отделок. Наташа смущенно окинула взглядом своих будущих товарок. В этот ясный майский день они показались бледными и усталыми. И, несмотря на открытые окна, воздух в комнате был тяжелый и над головами работавших точно струился пар или пыль. Окна выходили на задний двор, где виднелись сарай, прачечная и помойная яма. Работающие подняли головы, и много глаз устремилось на новую мастерицу и в большинстве недружелюбно: — Какая барышня-сударушка белоручка, — сказал кто-то вполголоса. Наташа слышала эти слова. — С нами не шутите… Мы приютские, образованные, — ответил другой голос. — Они, эти приютские, только по званию образованные… А поди подола подшить не умеют. Такие-то выскочки, — заметила насмешливо крайняя девушка с впалой грудью и с больными глазами. Наташа прошла за хозяйкой в проходную темную комнату, сплошь заставленную кроватями, корзинками, какой-то ненужной мебелью и разным хламом. — Вот здесь в углу вы будете спать. Вон на той кровати. Девочки спят на полу. Там и поставьте свою корзинку и узел положите. После разберетесь. У Наташи сжалось болью сердце. Она вспомнила приютскую чистенькую спальню, отдельный шкафчик у кровати, высокие комнаты и все прошлое… «Ну, что делать, надо привыкать ко всему, — подумала она. — Лишь бы хозяйка да товарки были хорошие. А то везде жить можно». — Раздевайтесь. Идите скорее помогать. У нас к Троице так много работы, что дохнуть некогда, — сказала хозяйка. Наташа быстро разделась и вышла в мастерскую. |
| Наташа пробовала сначала их учить и показывала им, помогала втихомолку. Но мастерица увидала и закричала на нее: — Что вы нянчитесь как с писаными торбами с этими тупицами! Это не ваше дело! Вы своей-то работы делать не умеете! Хозяйка тоже рассердилась и резко сказала: — Пожалуйста, Наталья, вы у меня не смейте нежничать с девчонками… Баловать и портить и миндальничать с ними нечего!.. Они зазнаются и избалуются… Бедные девочки сразу поняли новую мастерицу, льнули к Наташе, старались ей услужить во всем. И постель стлали, и сапоги чистили, и подавали то одно, то другое. Но она даже и приласкать их не смела. Украдкой ласкала она их и говорила ободряющее слово. И это было для них светом в тяжелой жизни. Хозяйка была какое-то беспощадное чудовище… Она плохо кормила мастериц и девочек и вся жила для наживы, барышей, которые тратила на своих беспутных сынков, тянувших из нее, как говорится, последние соки. Свою неудачу она вымещала на других. Наташу она невзлюбила сразу, называла ее «барышней», «белоручкой», укоряла «панционом». Наташа все терпела. Да и куда бы она пошла? По воскресеньям она ходила в свой приют, заикнулась было о своей жизни начальнице, но та осталась недовольна и проговорила: «Привыкать, Петрова, надо. На своих ногах, это не то, что в приюте — в тепле да в холе… Что делать — терпи, учись! Живут и хуже тебя». Лучше других в мастерской была Настенька, вторая помощница. Это была маленькая блондинка, веселая и разбитная. Вся цель ее жизни была погулять, попить, поесть… Она постоянно куда-то рвалась, убегала по вечерам и придумывала всевозможные способы, чтобы обмануть хозяйку. — Вы, Наташа, не обращайте на них внимания… Пусть бранятся. Пойдемте со мною вечером гулять. Тут У одной подруги будет вечеринка, весело!.. — Нет, нет… Я боюсь. Я не привыкла. Я никуда не пойду… И дядя мой не любит этого, — отвечала боязливо Наташа. — Эх, вы, тихоня! Этак и будете все скучать… И молодость пройдет без радости. — Я гулять не люблю и боюсь. Я обещала дяде не гулять, — возражала девушка. |
| Нельзя уравнять сознание низшее с храмом сознания. Не герой, кто спасет змею, чтобы потерять друга. Не герой, кто не понимает, где большее и где меньшее. Не герой, кто потерял мерило сердца. Вождь знает мерило сердца и решение огненное " . В этом параграфе весь ответ на его недоумение. Нельзя приравнять малое сознание злобных людишек к великому всеобъемлещему сознанию Гуру» . «Мы не белоручки… Торжественно уничтожайте все мешающее. Так устремитесь к Нам» . “Можно представить необходимость уничтожить врага” (Община, 146). «Которые должны быть уничтожены, будут уничтожены ядом безболезненным, без оглашения» . «Что означает взрыв, который я слышала ночью? – Уничтожение вредного лица» . “Принято изображать Христа каким-то всепрощающим непротивленцем, но такое представление, прежде всего, кощунственно. Никто из Великих Владык не останавливался перед поднятием меча и даже физического действия в защиту справедливости” . “Не правы те, кто считает нашу Общину Молитвенным Домом. Не правы те, кто называет Твердыню Нашу рабочей мастерской. Не правы, кто находит Общину изысканной лабораторией. Община — военный стан, Знамя Завоевателя” (Община, 183). Похоже, что не только полемическое, но и физическое «уничтожение» позволено сторонникам “Живой этики”: “Не нам, в наш век жестокости и растлений, говорить о жестокости Моисея. Кроме того, назовете ли Вы уничтожение диких зверей, угрожающих пожрать всех домашних животных, жестокостию, мстительностию и т.д.? А среди выведенных из Египта представителей израильского народа немало было именно таких необузданных звероподобных и Вождю нужно было спасти от них лучший элемент” . Это логично — Вождь не должен смущаться ликвидацией “звероподобных”. “Двуногие” не должны путаться в ногах у “лучших элементов” Новой Расы. Председатель Нью-Йоркского рериховского общества как-то даже публично угрожал оппонентке: «Еще одно слово, опорочивающее имя Рериха, и я Вам нанесу телесное повреждение» (впрочем, в тот раз речь шла не столько о рериховском мировоззрении, сколько о рериховских деньгах). |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 25 голосов: 3.2 из 5) Глава IV. Сэр Генри Баскервиль Мы позавтракали рано, и Холмс, облаченный в халат, приготовился к приему посетителей. Наши клиенты не опоздали ни на секунду — как только часы пробили десять, доктор Мортимер вошел в кабинет в сопровождении молодого баронета. Последнему было лет тридцать. Небольшого роста, коренастый, крепкий, он производил впечатление очень живого, здорового человека. Выражение его лица показалось мне упрямым; карие глаза смело смотрели на нас из-под густых темных бровей. Коричневый костюм спортивного покроя и смуглая обветренная кожа свидетельствовали о том, что этот человек отнюдь не домосед и не белоручка, и в то же время спокойная, уверенная осанка выдавала в нем истинного джентльмена. — Сэр Генри Баскервиль, — представил его нам доктор Мортимер. — Да, он самый, — сказал баронет. — И любопытнее всего то, мистер Холмс, что если б мой друг не предложил мне посетить вас, я пришел бы к вам по собственному почину. Вы, говорят, умеете отгадывать разные ребусы, а я как раз сегодня утром столкнулся с таким, который мне не по силам. — Присаживайтесь, сэр Генри. Если я правильно вас понял, то по приезде в Лондон с вами произошло нечто не совсем обычное? — Я не придаю этому особого значения, мистер Холмс. По-видимому, надо мной кто-то подшутил. Но сегодня утром я получил вот это письмо, если только оно заслуживает подобного внимания. Он положил на стол конверт, и мы стали разглядывать его. Конверт оказался самым обыкновенным, из серой бумаги. Адрес — «Отель „Нортумберленд“, сэру Генри Баскервилю» — был написан крупными печатными буквами; на почтовом штемпеле стояли: «Черинг-кросс» и время отправления — вечер предыдущего дня. — Кто-нибудь знал, что вы остановитесь в отеле «Нортумберленд»? — спросил Холмс, бросив пытливый взгляд на нашего гостя. — Никто не знал. Я решил, где остановиться, только после встречи с доктором Мортимером. — Но доктор Мортимер, очевидно, сам там остановился? — Нет, я живу у знакомых, — сказал доктор. — Никто не мог знать, что мы поедем именно в этот отель. |
| Но, несмотря на ностальгические воспоминания и наши уверения, что приготовить суп из шампиньонов не составляет труда, ни одна фрау не попросила у нас рецепт. В те годы нам это показалось курьезом, ведь у нас все еще шло по старинке, и не то что супом, а и домашними тортами никого было не удивить. Многие люди вообще в основном кормились с огорода, летом запасали на зиму грибы, закатывали банки с огурцами, варили варенье. Короче, натуральное хозяйство процветало вовсю. Но когда уровень жизни вырос, ситуация стала меняться. Конечно, постоянная кормежка в ресторанах – это еще не массовое явление (хотя в Москве среди успешной молодежи и такое встречается). Однако число молодых женщин, не умеющих готовить и не собирающихся этому учиться, растет на глазах. Меняется и отношение к данному вопросу. Плоха та хозяйка, что блинов растворить не умеет Раньше своей неумелости стеснялись. Еще раньше, когда общество было более патриархальным, такую неумеху никто бы и замуж не взял. Недаром и в русском фольклоре, и в сказках других народов мира распространен сюжет про падчерицу, вознагражденную за смирение и трудолюбие («Золушка», «Морозко», «Двенадцать месяцев», «Бабушка Метелица»), и про белоручку, мачехину дочку, которая была жестоко наказана за свою лень и спесивость. В реальной жизни было примерно так же. У казаков девочка считалась «выданкой» (невестой на выданье) только после того, как она изготовит своими руками не менее 200 (!) предметов приданого и созреет физиологически. Приданое начинали готовить с 4–5 лет: сперва понарошку, для куклы, а затем и всерьез. В Орловской губернии десятилетних девочек учили прясть на самопрялке, двенадцатилетних – вышивать, тринадцатилетних – шить рубахи и вымачивать холсты. На семнадцатом году девушки уже должны были самостоятельно устанавливать ткацкий стан, уметь доить корову. В этом возрасте они выезжали на сенокос грести сено, жали и вязали в снопы рожь, хотя полными работницами считались лишь с 18 лет. Хорошая невеста должна была уметь испечь хлеб и, разумеется, стряпать. В Пермской губернии детей приучали к труду с более раннего возраста. Девочек сажали за прялку с 6 лет, поручали пасти цыплят. С 10 лет разрешали взяться за иголку и серп, «водиться с зыбочными малютками» и домовничать во время страды . |
| В 1975 году на месте гибели В.С. Серегина и Ю.А. Гагарина открыли мемориал, который выполнен из красного гранита в форме крыла самолёта. На стелле высечены портреты погибших летчиков. Рядом установили самолёт МиГ-15, точную копию самолёта, на котором разбились лётчики. Ежегодно 27 марта у мемориала проходит митинг памяти. Прощальное письмо Гагарина Перед первым полётом в космос 10 апреля 1961 года Юрий Гагарин, понимая ответственность и риск не вернуться, написал прощальное письмо своей семье. Полёт тогда завершился успешно, родные не получили этого письма. После авиакатастрофы под Киржачом письмо вручили Валентине Гагариной. Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка! Решил вот вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами и разделить вместе ту радость и счастье, которые мне выпали сегодня. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад, хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу — проложить первую дорогу в космос! Можно ли мечтать о большем? Ведь это — история, это — новая эра! Через день я должен стартовать. Вы в это время будете заниматься своими делами. Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой. Но, увы, вы далеко. Тем не менее я всегда чувствую вас рядом с собой. В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу вас и в первую очередь тебя, Валюша, не убиваться с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина. Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них, пожалуйста, не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым ухабы жизни были бы не страшны. Вырасти людей, достойных нового общества — коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть, как посчитаешь нужным. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается. Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолётную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать всё до конца. |
| Когда раскрасневшиеся после бани гости появились у него на кухне, для них уже был готов послебанный чай с мелиссой и душистыми горными травами, собранными отцом Мефодием. Монахи пили чай долго и с удовольствием. Молодой Николай сушил распущенные по плечам волосы. Обычно он заплетал их в косичку. Волосы у него были пышные, золотистые. Лицо словно с портрета старых мастеров. Он время от времени поглядывал на свои руки: «Слава Богу, теперь хоть на мужские похожи. А то все одно послушание — у раки преподобного. Совсем белоручкой стал». И он с гордостью показывал свежие мозоли и царапины. Отец Мефодий улыбался: «Спасибо тебе, отец Николай. И за меня и за Николку. Он в горах кашлять перестал. Великое дело — горный воздух!» Именины удались на славу. Прихожанки постарались: огурчики, помидорчики домашнего соления, пирожки со всякой всячиной, салатики, грибочки соленые и маринованные, баклажаны. Один принес домашнее вино, другой пойманную накануне в горной реке форель. Тут же на костре сварили именинную уху. Отцу Николаю подарили Апостол семнадцатого века в кожаном переплете с бронзовыми застежками. Второму имениннику вручили трехлитровую банку каштанового меда. После каждого тоста пели «многая лета». Регент Елена прочла отцу Николаю оду собственного сочинения с перечислением всех его достоинств и пастырских трудов во спасение пасомых. Закончила она признанием в любви к «дорогому пастырю» и пожеланием ему за его «неусыпные заботы Царствия Небесного». Отец Николай засмеялся: «Так у меня именины или похороны?» Елена смутилась и стала доказывать очевидную истину о том, что нет для христианина большей награды, чем Царство Небесное. Ее муж вздохнул: «Вот так всегда. Начнет за здравие, а закончит за упокой». Сказал он тихо, но его все услышали. Елена снова принялась оправдываться. Тогда второй именинник произнес: «О смерти нужно думать. Даже во время пира. Помни последняя — и вовек не согрешишь. Мы ведь все покойники. Только в отпуску. У одних большой отпуск, у других короткая увольнительная». Все затихли. Тишина продолжалась несколько минут. Всем стало неловко. И хотя рассуждения молодого монаха были верны, но прозвучали они совершенно некстати. Радостного настроения как не бывало. Ситуация усугубилась тем, что тишину нарушила до той поры молчавшая Глафира — большая любительница поговорить о конце света и масонском заговоре. Она стала перечислять известные всем признаки кончины мира и с какой-то нездоровой страстностью заговорила о смертных грехах. Особенно негодовала она по поводу повсеместного разврата. Это было уже чересчур. Отец Николай попытался прервать ее, но ему это не удалось. Глафира расходилась все больше и больше. Воодушевившись до зела, она с жаром начала проклинать масонов. |
| – Какие советы Вы можете дать при вступлении в брак, при выборе жениха и невесты? Как сохранить мир в семье? Как выстраивать семейные отношения? – Каждый из этих вопросов может быть поводом для написания отдельной книги. Хочу напомнить вам, дорогие мои собеседники, лишь несколько русских пословиц, вникая в которые, мы получим полноценный ответ на заданный вопрос. «Береги платье снову, а честь смолоду» – внушение, как зеницу ока, хранить невинность и чистоту для счастья в семейной жизни. «Семь раз отмерь – один раз отрежь» – не впадай в головокружение «от успехов», не подменяй сознательный обдуманный выбор горячащей сердце влюбленностью, которая сегодня есть, а завтра – нет. «Ищи жену не в хороводе, а в огороде» – да, действительно, нелегка участь мужа, который, обращая внимание лишь на миловидность своей половины, узнает впоследствии ее как принципиальную белоручку и непатентованную «принцессу на горошине». «Не хватай с неба звезд!» – не думай, что высшее счастье на земле – жениться на английской принцессе православного вероисповедания. Хорошо, по совету оптинских старцев, искать свою половину в том сословии, к которому принадлежишь ты сам, дабы ваши воззрения на земную жизнь, на достаток в семье, на будущность были тождественны, а вы не уподобились бы раку и щуке, тянущим повозку семейной жизни в разные стороны. Как выстраивать семейные отношения? Сохраняя мир, не впадая ни в апатию, ни в отчаяние, а тем паче в гнев и раздражительность. В лице мужеского пола особенно нетерпимы словесная грубость и хамство, в лице женского пола – корысть и бессердечие. Конечно, самое главное – являть веру и верность Господу, памятуя, что «жизнь от Бога нам дана», а дети суть не проклятие, но Божие благословение и чудо, ради которых и созидается настоящая семья. Главная скрепа православной семьи – обоюдная потребность в исповеди и благоговейное причащение Святых Христовых Таин не реже, чем раз в месяц, как свидетельствуют об этом церковные правила. – Сейчас распространяются такие серьезные проблемы, как измена, материальное неблагополучие, разногласия между супругами, раздоры в семье, пьянство. Разрешение подобного рода проблем индивидуально, но все же, какие общие советы можно преподать молодой семье? |
| Не прозвучит ли тихий божественный голос к русской «Жанне Д’арк»: – Молись! Россия погибает! Господь избрал тебя спасти Россию! Святые Александр Невский и Сергий Радонежский помогут тебе! Но своды институтской церкви оставались безмолвны, а в кадильном дыму не вырисовывались ни меч, ни знамя… Когда формировались женские батальоны и девушки из дворянских и купеческих семей дрались, как львицы, защищая Зимний дворец, она – увы! – была еще слишком молода – шестнадцатилетних институток не вербовали в эти ряды. К тому же… Легко воодушевить тех, которые скованы страхом и охвачены безнадежностью, но как прикажете увлечь за собою тех, которые кричат о международной солидарности пролетариата и о превращении империалистической войны в гражданскую? которые клеймят Родину «тюрьмой народов»? Скоро Елочке довелось воочию, в непосредственной близости увидеть вот этот революционный пролетариат, который заявлял, что у него нет Отечества! Институт был эвакуирован в Харьков, город переходил из рук в руки, и вот наступило утро, когда толпа красных ворвалась в классы и погнала перепуганных институток по коридорам и лестницам на чердак: – А ну, быстрей, быстрей, белоручки! Пошли-ка все наверх, офицерские да сенаторские дочки! Сейчас расстреливать будем! Всех вас на тот свет – так-то! Загнали на чердак и заперли. Где было начальство, где классные дамы – никто не знал. Елочка твердо помнила, что с ними в этот час никого не было. Институтки рыдали; одни звали маму и папу, другие читали молитвы. Елочке казалось, что она одна сохраняет присутствие духа. – Mesdames, mesdames, успокойтесь! Мы не должны обнаруживать страха! Наши отцы и братья так героически гибнут в офицерских батальонах – неужели же мы не сумеем умереть? Разве можно ронять себя в глазах этих хамов? Медамочки, вспомните, когда Марию Антуанетту вели на гильотину, она настолько владела собою, что извинилась, наступив палачу на ногу, а вы?! – повторяла она, перебегая от одной подруги к другой. Кто-то случайно толкнул дверь, и она распахнулась – их не заперли! Прислушались и, убедившись, что на лестницах пусто, толпой бросились на крышу: перед ними лежал город, и при ярком утреннем свете, как на ладони, видны были вступавшие в город колонны белых с одной стороны и уходившие колонны красных с другой. В эту как раз минуту серебром брызг рассыпалась взорванная водокачка. Они были спасены, может быть, ненадолго, но спасены. |
| Эта белая дача дает исключительное настроение девочке, и фантазия Нади работает с удвоенной силой, сплетая все новые и новые узоры, один другого богаче, один другого удивительнее. Когда солнце пропадает в серых волнах залива, окрасив воду, как кровью, пурпуром своих заходящих лучей, Надя с сожалением отрывается от своего наблюдения и идет домой, опоздав по обыкновению к ужину. Отец встречает ее выговором, недовольный продолжительной прогулкой дочери. — Останешься без ужина, если опоздаешь еще мне в другой раз, — говорит он сурово. — И чего, спрашивается, за десять верст заходишь? Мало тебе леса и поля здешних для прогулок? — допытывается он на ответ Нади, что она была у дворцового парка. Зато тетя Таша довольна. Никогда еще не ела с таким аппетитом Надя, как теперь, и притом без капризов и гримас все, что ни подается к столу: и печеный картофель, и подогретую на сковороде кашу, и макароны. И спит Надя крепче после таких прогулок. А сон и аппетит лучше всего подкрепят девочку. И она всячески старается оправдать Надю перед отцом и оставить право удлиненных прогулок за своей любимицей. Иван Яковлевич только рукою машет на все доводы свояченицы. В сущности, не все ли равно, где бездельничать этой белоручке? Дома ли, в лесу ли или в Новом Петергофе? До осени он решил оставить ее в покое, а осенью, пускай не прогневается Надя, заберет он ее в руки, в ежовые рукавицы. Довольно бить баклуши, пора и честь знать. Сам Иван Яковлевич чувствует себя много бодрее здесь на даче, и кашель как будто меньше, и боль в груди исчезла почти совсем, и немудрено: это рай, а не дача, мертвого воскресит к жизни. И Клавденька окрепнет здесь и расцветет. И Сергей отдохнет от своих уроков. А о Шурке и говорить нечего: за несколько дней своего пребывания на даче она загорела, как цыганенок, так что и узнать ее вовсе нельзя. И отец семьи доволен, почти счастлив, счастлив впервые за всю свою жизнь, полную труда и лишений, и готов, пожалуй, благословлять судьбу за посланную ему болезнь, благодаря которой все члены его семьи могут хоть немножко подкрепиться на свежем воздухе и отдохнуть за лето вдали от душных, петроградских стен. Рекомендуем |
|
|
