| Если у женщины, при одевании юбки, подол случайно загнется, то предсказывают ей роды. Если каша или пирог-баба подымется из горшка и наклонится в печь, то к добру; если же из печи, то к худу. Если кузнечик кует в доме, то иные уверяют, что он выживает из дому. Счастливый сын походит на мать, а счастливая дочь на отца. Самовар играет, гостей зазывает, кто мимо пойдет, зайдет. Невзначай свечу погасить — нежданный гость. Булавочка из наряда молодой хранится подругами и обещает счастье, а девушке скорое замужество. Свеча грибком нагорела — будет письмо, и с той стороны, куда нависла. Если шутка эта не в связи с поверьями о ведьме, то она просто придумана для потехи; но я знал помещиц, кои читали Сю и Занда, а строго придерживались помела и кочерги. Кто невесел, с утра брюзжит, встал левой ногой с постели. Кто утрет лицо первым яичком рябенькой курицы, у того не будет веснушек. Руки горят — бить будешь; руки стынут — кто-нибудь тебя злословит; если мужчина белоручка, то невесте его не быть красавицей; нагорела свеча — долгоносая невеста; кошка умывается, сорока у порога скачет, самовар поет, полено дров из беремени повалится, нечаянно свечу погасить, все это значит: будут нежданные гости. Теплая или холодная лапа у кошки означает добрых или недобрых гостей. Чулок или рубашку наизнанку надеть, потерять подвязку, остегнуться пуговкой — пьян или бит будешь. Не строить нового дома под старость, не шить обновы, в особенности белья, иначе скоро умрешь; эти поверья, может быть, частью придуманы наследниками, чтобы удержать стариков от безрассудного мотовства, а может быть, возникли и оттого, что, затевая житейское, старику и старушке поневоле приходит в голову близкий конец их, а это, для многих, воспоминание неприятное. Кроме того, весьма нередко случается, что, затеяв под старость обшиваться и строиться, человек умирает, не покончив дела, и это в таких случаях служит подтверждением суеверью. Я знал в Москве старушку, богатую вельможу прошлого века; она уже лет 20 не шила на себя белья, ни за что не соглашалась к этому, считала всякого, кто ей о том говорит, смертным врагом своим, и ходила в таком белье, на котором, кроме подновляемых по временам заплаток, не оставалось ровно ничего. |
| — Вы думаете, что он ждал кого-то? — Посудите сами: больной пожилой человек отправился вечером на прогулку — ничего удивительного в этом нет. Но ведь в тот день было сыро, холодно. Зачем же ему понадобилось попусту стоять у калитки пять, а то и десять минут, как утверждает доктор Мортимер, обративший внимание на сигарный пепел? Между прочим, как это ни странно, но ему нельзя отказать в наблюдательности. — Сэр Чарльз совершал такие прогулки каждый вечер. — И каждый вечер останавливался у калитки? Вряд ли. Наоборот, есть сведения, что сэр Чарльз старался держаться подальше от болот. А в ту ночь он кого-то ждал там. И это было накануне его предполагаемого отъезда в Лондон. Видите, Уотсон, как все складывается — звено к звену! А теперь будьте любезны дать мне скрипку, и мы отложим всякое попечение об этом деле в надежде на то, что завтрашний визит доктора Мортимера и сэра Генри Баскервиля даст нам новую пищу для размышлений. Глава IV. Сэр Генри Баскервиль Мы позавтракали рано, и Холмс, облаченный в халат, приготовился к приему посетителей. Наши клиенты не опоздали ни на секунду — как только часы пробили десять, доктор Мортимер вошел в кабинет в сопровождении молодого баронета. Последнему было лет тридцать. Небольшого роста, коренастый, крепкий, он производил впечатление очень живого, здорового человека. Выражение его лица показалось мне упрямым; карие глаза смело смотрели на нас из-под густых темных бровей. Коричневый костюм спортивного покроя и смуглая обветренная кожа свидетельствовали о том, что этот человек отнюдь не домосед и не белоручка, и в то же время спокойная, уверенная осанка выдавала в нем истинного джентльмена. — Сэр Генри Баскервиль, — представил его нам доктор Мортимер. — Да, он самый, — сказал баронет. — И любопытнее всего то, мистер Холмс, что если б мой друг не предложил мне посетить вас, я пришел бы к вам по собственному почину. Вы, говорят, умеете отгадывать разные ребусы, а я как раз сегодня утром столкнулся с таким, который мне не по силам. — Присаживайтесь, сэр Генри. Если я правильно вас понял, то по приезде в Лондон с вами произошло нечто не совсем обычное? |
| Частичным, но серьезным выполнением такого задания должна быть и наша начальная по преимуществу народная школа. Она должна подготовлять не белоручек, а умелых работников для жизни в родной для них и привычной обстановке. Грамота и всякое книжное знание должны в ней быть только средством для усовершенствования окружающей жизни. Грамотный человек должен быть в жизни зрячим и осмысленным хозяином, оказывающимся не рабом разных условий и обстоятельств, а умелым хозяином и распорядителем их, способным трудное сделать легким, вредное и опасное безвредным, худое же и несовершенное исправить или устранить. Белоручки или слабовольные и неумелые нытики для жизни не годятся, они напрасно и грамоте учились. Для возможного выполнения начальной школой такого назначения именно среди крестьянского населения, так нуждающегося в разумном руководстве их темной крестьянской жизни, – для сего ныне вам и будут предложены сведения и указания по сельскому хозяйству, по пчеловодству, наряду со сведениями по церковному пению. Не сомневаемся в вашей внимательности к делу и в вашем обычном усердии в занятиях. Но желаем, чтобы усвоенное на ваших занятиях здесь вы в возможной степени использовали и на местах своего учительствования, приложив то к делу. Мы озабочены, чтобы при всякой школе был участок земли для разведения на нем того или иного крестьянского хозяйства. На таких школьных участках и проявите разумную полезность просвещения именно для улучшения крестьянства, для усовершенствования и поднятия его. В каком направлении это можно осуществить, при всякой школе покажут условия места и самого хозяйства. Но одно важно, чтобы была любовь к основе нашей отечественной жизни – к крестьянству. Таким порядком и сама школа будет жизненна, а не оторвана от жизни, близка к условиям быта народного и действительно просветительна прежде всего для того населения, в среде которого она и работает. Так и вы, занявшись тем или иным хозяйством, упрочите свое положение, не будете чуждыми для народа пришлецами полубарами, но своими людьми, у которых интересы одинаковы с населением. Вместе с тем таким путем вы улучшите и свое жизненное хозяйственное положение, не говорю уже о существенной пользе телесного труда для восстановления сил и здоровья после напряженных учебных занятий. |
| Коричневый фрак, белые брюки, палевый жилет, лакированные полусапожки и розовый галстучек подобраны были, очевидно, не без цели. Всё это тотчас же должно было обратить внимание на деликатный вкус молодого щеголя. Цепочка к часам была выставлена напоказ непременно с тою же целью. Лицом он был бледен и даже зеленоват; нос имел большой, с горбинкой, тонкий, необыкновенно белый, как будто фарфоровый. Улыбка на тонких губах его выражала какую-то грусть и, однако ж, деликатную грусть. Глаза, большие, выпученные и как будто стеклянные, смотрели необыкновенно тупо, и, однако ж, все-таки просвечивалась в них деликатность. Тонкие, мягкие ушки были заложены, из деликатности, ватой. Длинные, белобрысые и жидкие волосы его были завиты в кудри и напомажены. Ручки его были беленькие, чистенькие, вымытые чуть ли не в розовой воде; пальцы оканчивались щеголеватыми, длиннейшими розовыми ногтями. Все это показывало баловня, франта и белоручку. Он шепелявил и премодно не выговаривал букву р, подымал и опускал глаза, вздыхал и нежничал до невероятности. От него пахло духами. Роста он был небольшого, дряблый и хилый, и на ходу как-то особенно приседал, вероятно, находя в этом самую высшую деликатность, — словом, он весь был пропитан деликатностью, субтильностью и необыкновенным чувством собственного достоинства. Последнее обстоятельство, неизвестно почему, мне, сгоряча, не понравилось. — Так этот галстух аделаидина цвета? — спросил я, строго посмотрев на молодого лакея. — Аделаидина-с, — отвечал он с невозмутимою деликатностью. — А аграфенина цвета нет? — Нет-с. Такого и быть не может-с. — Это почему? — Неприличное имя Аграфена-с. — Как неприличное? почему? — Известно-с; Аделаида, по крайней мере, иностранное имя, облагороженное-с; а Аграфеной могут называть всякую последнюю бабу-с. — Да ты с ума сошел или нет? — Никак нет-с, я при своем уме-с. Всё — конечно, воля ваша обзывать меня всяческими словами; но разговором моим многие генералы и даже некоторые столичные графы оставались довольны-с. |
| Душу и развитие ее трудно подводить под какой-нибудь данный уровень. Даже само образование в этом случае не мерка. Я первый готов свидетельствовать, что и в самой необразованной, в самой придавленной среде между этими страдальцами встречал черты самого утонченного развития душевного. В остроге было иногда так, что знаешь человека несколько лет и думаешь про него, что это зверь, а не человек, презираешь его. И вдруг приходит случайно минута, в которую душа его невольным порывом открывается наружу, и вы видите в ней такое богатство, чувство, сердце, такое яркое пониманье и собственного и чужого страдания, что у вас как бы глаза открываются, и в первую минуту даже не верится тому, что вы сами увидели и услышали. Бывает и обратно: образование уживается иногда с таким варварством, с таким цинизмом, что вам мерзит, и, как бы вы ни были добры или предубеждены, вы не находите в сердце своем ни извинений, ни оправданий. Не говорю я тоже ничего о перемене привычек, образа жизни, пищи и проч., что для человека из высшего слоя общества, конечно, тяжелее, чем для мужика, который нередко голодал на воле, а в остроге по крайней мере сыто наедался. Не буду и об этом спорить. Положим, что человеку, хоть немного сильному волей, всё это вздор сравнительно с другими неудобствами, хотя в сущности перемена привычек дело вовсе не вздорное и не последнее. Но есть неудобства, перед которыми всё это бледнеет, до того, что не обращаешь внимания ни на грязь содержания, ни на тиски, ни на тощую, неопрятную пищу. Самый гладенький белоручка, самый нежный неженка, поработав день в поте лица, так, как он никогда не работал на свободе, будет есть и черный хлеб и щи с тараканами. К этому еще можно привыкнуть, как и упомянуто в юмористической арестантской песне о прежнем белоручке, попавшем в каторгу: Дадут капусты мне с водою — И ем, так за ушми трещит. Нет; важнее всего этого то, что всякий из новоприбывающих в остроге через два часа по прибытии становится таким же, как и все другие, становится у себя дома, таким же равноправным хозяином в острожной артели, как и всякий другой. |
| Значит, что-то есть у нее на уме, явно она к чему-то клонит, и как бы это «что-то» не запутало сейчас таких ясных и понятных намерений Ани и не помешало скорейшему исполнению ее желания… – Все очень просто, Анюта: человек может считаться взрослым и способным принимать важные на своем жизненном пути решения, только обладая всеми необходимыми для этого знаниями и умениями, а также, что крайне важно, будучи материально независимым. Это некий общепринятый закон, и с ним, хочешь или не хочешь, необходимо считаться. Поэтому нужно тебе, следуя логике, поселиться отдельно – другого варианта в нашем случае я не вижу. Ты могла бы, конечно, снять себе жилье, как и твоя двоюродная сестра поступила: она сняла комнату, днем работает, а вечером учится в институте. Правда, она сделала это вынуждено, поскольку институт находится в другом городе. К счастью, у нас с тобой на соседней улице имеется квартирка, которую нам оставила в наследство бабушка. Мы ее сдаем, но молодая пара, которая там живет, размышляет как раз о том, чтобы снять жилье попросторнее. Я могу попросить их освободить квартиру поскорее, и ты туда переедешь. Само собой, ты вынуждена будешь самостоятельно оплачивать коммунальные услуги, вовремя производить какой-то мелкий ремонт квартиры и бытовой техники, а также полностью вести свое домашнее хозяйство – делать необходимые покупки для дома и себя лично: одежду, обувь… Ну и, разумеется, готовить еду, убирать, стирать… За последнее я не беспокоюсь, ты у меня, слава Богу, не белоручка, все это делать умеешь. Что же касается финансовой стороны – придется тебе, во-первых, серьезно ограничить свои потребности, а во-вторых, и это главное, устроиться на работу… Аня слушала, широко открыв глаза. – Я, естественно, не откажу тебе в помощи в каких-то экстренных и неординарных ситуациях, да и соседи, наши давние добрые друзья, всегда рядом будут, но в основном взрослый человек, конечно же, должен в первую очередь рассчитывать только на себя, – продолжала между тем Светлана Геннадьевна. |
| Анна13 марта 2019, 17:51 - мой вопрос был просто сформулирован. Что плохого в том, что конкретная высоконравственная трудолюбивая верующая семья, не белоручки, т.е. обладающая сокровищами, которые по Евангелию никто не украдет, переехала в конкретную провинцию, обогатив её этими сокровищами. Вы побоялись ответить на него даже себе, тут же соскользнув на какое-то абстрактное глобальное возрождение. Потому что люди Вашей категории и мыслят неконкретно, непременно в масштабах страны, а лучше сразу всей планеты, и всё подать немедленно, сию минуту. Как у Бунина " слишком вдаль простираетесь " . И потрыднеть в стиле " Шеф, всё пропало! Гипс снимают, клиент уезжает! " тоже ведь любите. Не деятель. Михаил 13 марта 2019, 21:42 Без машины в деревне боюсь что никак.... Машина большое значение для деревни. Подъезды к деревни,дороги. Строит.материалы. Анна Берсенева 13 марта 2019, 21:07 Комментарий от Михаила Коломыцева: «Всех грамотных и остроумных приглашаю в гости! Потрудимся, пообщаемся, в баньке попаримся! Так сказать поднимем провинцию!))) Меня можно найти через фейсбук, вконтакте!» Анна Берсенева 13 марта 2019, 21:05 Анна, громкие слова «возрождение провинции» прозвучали от вас, а не от героев. Ни в одной статье в рубрике «Сменить столицу на провинцию» не говорится о каких-либо масштабных процессах. Это исключительно личный опыт переехавших горожан, который может быть полезен другим горожанам. Если кого-то возмущает, что люди переехали в провинцию и хорошо живут - думаю, это не повод предъявлять претензии автору (мне) или героям. Антон 13 марта 2019, 20:54 Анна, с отдельно взятых семей и возрождается провинция Антон 13 марта 2019, 20:45 Спасибо за ответ. Спрашивал про квартиру и доход не из праздного любопытства, а для практического применения. Интересен опыт людей переезжающих в деревню из городов. Вы молодцы! Анна 13 марта 2019, 18:10 Катерина, я попробую сейчас сформулировать свое мнение. Просто задела основная мысль статей, мне именно идея возрождения показалась ненастоящей. Как Вы говорите: " Божий Промысел, спасающий провинцию вопреки усилиям зла " . Это, к сожалению, только пафос. То, что люди стремятся к лучшему для себя и своих детей нет ничего плохого и стыдного. Но и хвалиться особо нечем. Хвалить тут надо за крепкую семью, за деток, за труд и веру. Но это не громкие слова: возрождение провинции. Это спасение себя и своей семьи, как уж получается. |
| А воспитание это было трудовое – для всех. Педагогическая мечта Крупской о единой трудовой школе включала в себя три тезиса: всестороннее изучение человеческого труда в прошлом и настоящем, построение процесса обучения на принципе политехнизма и организация детского коллективного производительного труда. Это было увязано не только с идеологией, но и с прямыми потребностями страны – электрификацией, индустриализацией, развитием сельской техники. Школа должна была готовить не только в вузы, но и на производства. Отсюда вытекает всесторонняя прямая связь школы с фабриками и заводами. Политехнизм есть система обучения, при которой подростки знакомятся в теории и на практике с главными отраслями производства, учатся понимать связь между отдельными отраслями, изучают технику во всех формах, от сельского хозяйства до промышленности, плюс учатся видеть применение полученных в школе знаний. В результате появляется представление о народном хозяйстве, а также личная заинтересованность в нем учащегося, и в коммунистической перспективе – стирание грани между физическим и умственным трудом. Важен и моральный момент: социализм, по словам Крупской, не терпит барчат и белоручек в республике труда. Отсюда логически вытекает следующий принцип советской школы – тесная связь обучения с детским трудом как условие всестороннего развития личности и воспитания коллективизма. Он имел целью приучить детей к коммунистическому труду – бесплатному, добровольному и производительному на общую пользу, как «потребность здорового организма». При этом Крупская запрещала использовать бытовой детский труд ради заводских нужд в отрыве от учебно-воспитательных целей. Труд осуществлялся в различных школьных мастерских или на пришкольных земельных участках, где выращивались овощи для завтраков, но главной была школьная кооперация, основанная на ленинском учении о социалистической кооперации. «Может ли школа не заботиться о том, чтобы ребята вырастали “цивилизованными” кооператорами, умеющими объединять свои хозяйственные усилия? – задавалась вопросом Крупская. Практика тут же выявила опасный момент: не все ученики могли внести первоначальный пай, поскольку кому-то родители не дали денег, а ребенку взять негде. В целях эксперимента Крупская даже предложила организовать при школах платную работу, где дети могли бы заработать своим трудом и сделать взнос. Главное, чтобы в кооперативе работали все ребята и чтобы кооператив имел целью не получение дохода, а старался бы обслужить нужды коллектива, – иначе будем воспитывать купцов. Кооперативы мыслись в виде трудовых кружков, например цветочный, куроводческий, переплетный, огородный, швейный кооперативы, где работу могут исполнять дети. Кружок, заработавший определенную сумму, сам и определяет, на что расходуется заработок. Плюс метод школьного социалистического соревнования. |
| Какой-то заезжий молодец, по видимости приказчик или прасол, кутил ночь в сопровождении двух оборванцев и гулящей девки «Таньки-Белоручки», показывал кошель с деньгами, а на другое утро был найден на огородах задушенным и ограбленным. Через неделю Танька и оборванцы были задержаны и сознались в убийстве. Колосов должен был защищать Таньку-Белоручку. В тюрьме, куда он отправился на свидание с обвиняемой, его встретило нечто неожиданное. Танька, или Таня, как он начал называть ее, была молоденькая, хорошенькая девушка с гладко зачесанными русыми волосами, скромная и пугливая. Одиночное ли заключение смыло с ее лица грязь позорного ремесла, или жестокие душевные страдания одухотворили его, но ни в чем не было видно того презренного и жалкого создания, о каких привык слышать Андрей Павлович. Только голос, несколько охрипший и грубый, говорил о ночах разврата и пьянства. После первого же свидания Колосов понял, что Танька ни душой, ни телом не повинна в убийстве. Страх погубил ее. Страх существа, находящегося внизу общественной лестницы и придавленного всеми, кто находится выше. Всякий был сильнее Тани и всякий обижал ее, был ли то ее любовник, драчливый и жестокий, или городовой, сияющий всеми своими значками и бляхами и одним своим юпитеровским видом приводивший в панический ужас обладательницу желтого билета. Из страстной и порывистой речи Тани, когда ее глаза горели и худенькое тело вздрагивало от накопившейся ненависти к гонителям, Колосов увидел, что Таня способна и на самозащиту. Так защищается заспанный зверек, запрокинувшийся на спину и яростно скалящий зубы на поднятую руку, но в самой этой напускной ярости более ужаса и смертельной тоски, чем в самом отчаянном вопле. Со слезами и сомнением в том, что кто-нибудь может поверить ее словам, Таня рассказывала, как произошло убийство. Когда все они вышли из последнего кабака и проходили пустырем, Иван Горошкин, ее любовник, и Василий Хоботьев накинулись на незнакомца и стали душить его. – Испугалась я, барин, до смерти. |
| Гравюра Гюстава Доре Закон Моисеев был столь суров, можно сказать, жесток, потому, что люди, стоящие на определенной ступени развития понимали только язык силы. Мягкое обращение они воспринимали, как проявление слабости, и не только не подчинялись, но и не уважали. Только страхом самых суровых наказаний можно было оградить от нравственного разложения народ, живущий в жарком климате, окруженный языческими народами, для которых разврат, в том числе и ритуальный, был нормой. Спаситель беседовал со Своими слушателями сидя, а когда приблизилась толпа этих людей, замолчал и опустил голову и не отвечал на их вопрос. Но они продолжали настойчиво требовать от Него ответа. Сделаем небольшое отступление. Представим себе на минуту на месте Спасителя какого-то в меру доброго, в меру сентиментального человека и попытаемся представить, что бы он ответил этим палачам, прикрывавшимся личиной благочестия? Если это был бы человек незлой, то он, наверное, сказал бы: «Разве вы не видите, как она напугана, она уже и так получила свое. Пожалейте, отпустите ее». Но ведь они пришли к Спасителю именно для того, чтобы услышать этот ответ: они хотели найти повод, чтобы Его обвинить. А ведь оправдание грешной женщины, то есть нарушение закона Моисеева, было как раз таким поводом. На это они ответили бы: «А, ты хочешь нарушить закон, значит, ты хочешь, чтобы наши дочери и жены стали прелюбодейками, чтобы женщины рожали без мужей, и дети росли бы без отцов, чтобы наш народ стал бы таким же развращенным, как и другие народы? Значит ты сам такой, значит, ты пойдешь с нами, и мы побьем тебя камнями!» Подобную реакцию легко предвидеть и, чтобы сохранить себе жизнь, можно было бы сказать: «Ну, что вы меня спрашиваете? Как в законе написано, так и поступайте». Но это означало бы подписать ей смертный приговор. Тогда бы они сказали: «Правильно говоришь, но не думай, белоручкой не останешься. Пойдем с нами, и ты первый бросишь в нее камень!» Спасителю подготовили ловушку, из которой обыкновенный человек, не потеряв жизнь, или не став соучастником жестокой казни, то есть, утратив нравственный авторитет, не мог бы выбраться. |
|
|
