| Всех миниатюр 24. Каждая образует полоску под текстом, выш. 0,09 с., окаймленную киноварной рамкой, как во всех указ, выше кодексах; фон каждой картинки представляет античный ландшафт, и горизонт до половины залит лилово-пурпуровым заревом, которое в виз. живописи IX–X стол, составляет излюбленный мотив и сообщает лучшим миниатюрам оригинальный колорит. Сами сюжеты даны здесь в условно – античном характере: иллюстратор останавливается с особым вниманием на бытовых подробностях, изображая их, однако, кратко и пластически, и его оригинал не навязывает ему ни символической, ни иконографической манеры. Между двумя замками, внутри шатра на высоких пестро-мраморных колоннах, видим Иова и жену его, восседающими на высоких тронах с подушками; оба мирно беседуют; он сед, но мужествен, она – юная царица в диадеме. Золотая зубчатая диадема, голубые клавы на белом хитоне и античные серьги – скопированы здесь с древнего оригинала. Прекрасные, чисто античные типы (коричневые – помпеянские тоны тела) трех дочерей Иова, встречающих у дома своего отца с сыновьями, видим в следующей сцене. Далее, миниатюрист ведет подробную иллюстрацию изобильной жизни праведника, видим многочисленные стада Иова, пасущиеся на обильных лугах; пастухи охотятся с собаками за зайцем; видим дружбу детей; вечерю всей семьи с плясками молодых рабов; жертвенные приношения Иова на алтаре всесожжения, и затем ряд сцен богатства и вообще земного счастья Иова. Многое в этих сценах смешно или забавно в своей детски-грубой и наивной передаче; кони и верблюды походят на дешевые игрушки: рисунок и композиция слабы или просто вполне беспомощны. Но то, чем сильно византийское искусство вообще, и здесь является с блестящей своей стороны: античные образы ангелов 61 с их женственно-нежным овалом, со светло-лиловыми и голубыми одеждами, белыми лентами в волосах, просты и прекрасны. В этом типе небесного вестника, которому подобный есть только в моз. М. Маджиоре в Риме и миниатюрах Венской Библии , нет еще и следа того вычурного и утрированного характера кудрявых женственных юношей, которые составили позднейший иконографический шаблон. |
| Интересы белого духовенства! Но, если быть откровенными, то не придётся ли нам сознаться, что мы, епископы, быть может – все без исключения, и по своим симпатиям, и по строю своих воззрений, и по укладу жизни, и по особым оттенкам религиозного чувства, несравненно ближе стоим к белому духовенству, нежели к чёрному? Монастырское монашество, в лице своих наиболее просвещённых и достойных представителей, подвижников, очень далеко стоит от иерархии, и уже, если вести речь об интересах, то и духовные, и материальные, и правовые интересы монастырей и монашества – вот что остаётся сравнительно в пренебрежении у нашей иерархии. А между тем пастыри народные, из народа вышедшие и ему понятные и близкие, – суть именно эти монастырские подвижники, настоятели и старцы, избранники братии, далёкие от того «бюрократического строя», против которого кстати и некстати стараются теперь писать и говорить все умеющие и не умеющие делать то и другое. Если сосчитать число приёмов, число резолюций, число часов, которые каждый епископ уделяет белому духовенству сравнительно с черным, даже в тех епархиях, где найдётся наибольшее число монастырей и монахов, то пропорция будет огромная, не менее 50 к 1. Упоминаем об этом не для осуждения кого бы то ни было, ибо и самого себя не исключаем из общей участи. Это весьма естественно и неизбежно; но пусть же закроются уста или заведомо лживых или крайне поверхностных писателей, которым непременно хочется представить архиереев мрачными отшельниками, созерцающими загробный мир и не желающими знать настоящего. Прибавим к этому, что половина иерархов – вдовцы, вдовые священники, уже в преклонном возрасте изменившие семейную жизнь на одинокую и принявшие монашеское звание вместе с начальственною должностью незадолго до архиерейской хиротонии, и уже потому лишённые возможности не только удалиться от суетного мира, но даже и ознакомиться с монастырским строем, которому они по большей части вовсе не сочувствуют. Итак, не в осуждение кого-либо, а ради выяснения настоящего положения дел должно признать, что главная деятельность и внимание наши, и наши симпатии поглощаются заботами о белом духовенстве, и притом преимущественно о его внешнем, материальном, правовом и сословном положении, а потому ни о каком ущербе для его интересов не может быть опасений не только на церковном соборе, но если бы речь шла о чисто сословном, государственном представительстве архиереев от имени духовенства. |
| Предчувствие меня не обмануло: старца Макария я уже на земле более не видел. Соедини нас, Господи, во Царствии Твоем! XXXV Оригинально произошла моя встреча с родителем… Как я уже говорил, добрый Иван Андреевич Дивеев дал ему место подвального при пивном заводе. Это была с его стороны тайная милостыня, так как ему хорошо были известны все обстоятельства моей семейной жизни и стремления мои, которым он, как человек в высокой степени религиозный, сочувствовал от всей своей доброй и боголюбивой души. Не ограничившись тем, что он дал отцу место, Дивеев поместил его и всю семью на готовую квартиру с отоплением и освещением. Жилось ему сравнительно хорошо; но уже стал немощен и стар мой родитель, а несостоятельность, в которую он впал в родном городе, где занимал в свое время не последнее место, почти сокрушила последний остаток его старческих сил. Много пришлось перенести ему в Балашове перед выездом в Лебедянь: глухая вражда тайных врагов, которых он там приобрел на общественной службе, благодаря своему правдивому характеру, только ждала его несостоятельности, чтобы вырваться наружу, и много довелось испытать горького бедному отцу, пока не пришел к нему на помощь Дивеев. Так, видно, все ведется на белом свете: пока в богатстве, потуда и в чести; а обеднял — всем опостылел и никому не стал ни мил, ни нужен… Я не давал знать родителю о своем выходе из монастыря и о возвращении, так что приход мой для него был совершенной неожиданностью. Лет пять или шесть мы с ним не виделись с того дня, как он был у меня с братом Иваном. Из семейных только сестра Екатерина видела меня сравнительно не так давно, когда приезжала уговаривать меня выйти из Лебедянского монастыря, но за эти два года, что она меня не видала, я уже успел сильно перемениться, особенно в послушническом одеянии, которое я носил и в котором возвращался из Площанской пустыни. Я был уверен, что меня даже не узнают, и — не ошибся. В Лебедяни контора пивного завода, в котором служил родитель, стояла на так называемой Тяпкиной горе, а пивной завод и квартира отца были под этой горой. Надо же было случиться, что, когда я спускался под гору и приближался к отцовской квартире, меня нагнал родитель, возвращавшийся из конторы завода домой. С сумкой за плечами, в весьма убогой одежде, сожженный лучами солнца, запыленный, с посохом странника в руках, я поклонился отцу до земли и спросил его: |
| Рассказал мне видение наказательное от ангела, когда он захворал в понедельник Пасхи. «Увидел я, – говорит, – перед Херувимской песней, когда вошел в алтарь, чтобы кадить, что по правую сторону в алтаре стоит в голубом стихаре светлый и страшный ангел, – так я и затрясся. Вдруг он метнулся от престола и очутился близ меня, взял с меня орарь, поручи и, наконец, стихарь скинул, и положил, где обыкновенно кладут. Потом взял обе мои руки назад, и вывихнул, и ударил по ноге, говоря: «Скорее этого я бы из тебя душу взял, но вон кто о тебе умоляет», – и показал рукою к жертвеннику. Тут я увидел другого ангела в белом стихаре, унылого и умоляющего оставить меня, наказав, на покаяние. «Это, – говорит, – твой ангел-хранитель». Я залился слезами, а он сказал: «Исправляйся» – и скрылся. В сию минуту я почувствовал, что у меня ноги едва волочатся и рука не действует, и я едва мог довершить литургию. Отслужа, лег в келлии и более не вставал». Ныне часто он видит ангелов и бесов без всякого страха. На вопрос: «Отчего ты не боишься?» отвечает: «Не они страшны, а страх в сердце нашем есть, но когда Господь отнимет этот страх, то видится все по своему естеству, и бояться нечего». IV. Лавра Страдалец иеродиакон Варлаам больничный скончал подвиг свой на земле и пошел к небесам. Накануне кончины соборовали его маслом, в день кончины приобщили святых тайн, а в два часа пополудни почил о Господе блаженным упокоением. Быв в совершенной памяти, хотя тупо, но до последней минуты говорил. Велел дочери 3 , бывшей при нем, подать камилавку и прочую одежду, приготовленную давно на смертное тело. Когда поднесли одежду, одевайте, говорит, пришли уже, при преподобном Сергии отхожу, – и с этим словом окончил жизнь. V. Лавра Ноября 7-го, 1836 г. С послушником С., служащим при больнице, случился необыкновенный припадок. Он был в беспамятстве. По временам делались у него конвульсии, и, видно, чрезвычайный страх и трепет был во всем его теле и душе. Едва расслышать можно было, что он беспрерывно шептал: «Ангеле-хранителю мой, сохрани меня! Преподобие отче Сергие, помилуй меня, защити меня. |
| 2230 Президент академии наук. По мнению Никитенко, академия – естественная покровительница печати в её высшем смысле, неизбранием Валуева выразила свое несочувствие лицу, которое доселе высказало себя в печати только преследованиями. 2231 Издатель гавоты «Народный Голос». Никитенко в своем дневнике об этом Юрьевиче-Литвинове пишет: «Издает газету (Народный Голос) какое-то странное, загадочное существо – Литвинов-Юрьевич. Он прямо, без всяких околичностей выдает себя за агента… Ему дано пособие на издание газеты. В ней участвует с ним Джунковский. Никитенко записки и дневник. Т. II, стр. 324. 2232 Петр Андреевич Шувалов шеф жандармов. Князь В.П. Мещерский называет Шувалова блестящим и способным государственным деятелем, но мало русским: Мои воспоминания. Ч. II, стр. 64–65. 2234 В книге, изданной Елагиным в 1859 г. в Берлине под заглавием «Русское духовенство» П. С-чу принадлежат две статьи: Разоблачение клеветы на русское духовенство и о монашестве. 2237 Панихида была совершена в Никольском Греческом монастыре 8 января по архимандрите Гаврииле с братиею и по убиенным в брани с турками Кандиотам. 2240 В книге Ростиславова о Православном белом, черном духовенстве в России высказывается мнение, что «молодой человек, не может давать обет безбрачия; ищет сердечного участия, иметь подругу жизни душа, рвется на свободу, жаждет развлечений» и проч. 2242 Шесть профессоров Московского университета подали просьбу об отставке: С.М. Соловьев , И.К. Бабст, Чичерин. Дмитриев, Капустин и Рачинский. Газета «Москва» спрашивала: желательно бы знать – что могло послужить поводом к такому прискорбному событию? Никитенко так объясняет это событие: «Профессора Дмитриев и Чичерин со своими приверженцами – всего семь человек подняли настоящее восстание против ректора и совета. Университет хотел выбрать на следующее пятилетие профессора Лешкова, а те не хотели и Чичерин написал и прочитал в совете обидную бумагу по этому поводу. Дошло дело до министра, который не одобрил действий меньшинства. И вот теперь лица, составляющие это меньшинство Чичерин, Дмитриев, Соловьев, Бабст и еще кто-то подают в отставку». Записки Никитенко II, стр. 325. |
| Index Sectio 1. De libris, quorum ope universalem notitiam librorum nobis comparare possumus, pag. 1. Sectio 2. De scriptoribus ex libris, qui particularem auctorum, ex virorum literatorum notitiam nobis suppeditant, pag. 16. Sectio 3. De scriptoribus, qui maxime specialem auctorum, ex virorum clariorum notitiam nobis suppeditant, quales sunt, qui singulorum virorum illustrium vitas accuratique descripserunt, pag. 38. Sectio 4. De aliis quibusdam libris, qui notitiae autorum ex librorum inserviunt, pag. 41. Sectio 5. De literis, pag. 49. Sectio 6. De linguis, pag. 64. Sectio 7. De bibliothecis, pag. 71. Sectio 8. De scientiis philologicis, et speciatim de grammatica, pag. 94. Sectio 9. De lexicis etymologicis et glossariis, pag. 106. Сочинение не окончено, как видно из оглавления, где написано: Sectio 10, р... и из последнего отделения, кончающегося неполным периодом. Из следующей пометы на форисе перед книгою М. Fh. Müller G. Н. R. видно, что она принадлежала Миллеру. Из заглавия сочинения с вероятностию можно заключить, что оно или было или предназначено было к изданию, и что, значит, эта рукопись список с печатного. Х 16,5. На заглавном листе 291, 292, 19]. XXXVII (по старому каталогу 275). Annotationes ad historiam ecclesiasticam . Самая история, как видно из замечаний, была написана от Р. Хр. до конца XVII века – времени жизни сочинителя. На л. 65 De saeculo 17 ad periodum 5, cap. 2, in § 1, рецензент говорит следующее: «Huius saeculi, quod et ipsum nunc, utinam feliciter! decurrit ad finem, tanta est maiarum seges, ut exgauriri plane non possitt...» Писаны сии замечания на церковную историю мелкой, связной скорописью половины XVIII века, на 74 листах, на толстой серой бумаге. Эта рукопись принадлежала Миллеру. На форисе перед книгой находится следующая его руки припись: «М. Th. Müllers G. Н. R.». X 16,3. На белом листе до начала замечаний: 293. Примечания на первую часть церковной истории, на латинском языке. 1699]. XXXVIII (по старому каталогу 276). Theologia positiva acromatica , synoptice tractata. Писана на серой бумаге, мелкою, довольно четкою скорописью XVIII века, на 352 страницах. На последнем, 176-м листе написано следующее оглавление Богословии, состоящей из 36 глав: |
| Спорно-иерархическая зависимость двинских областей в конец расстроила епархиальное управление ими. Грамотой 1617 г. при отписке их к Новгороду никому ни в чем не велено слушаться вологодского архиерея, его десятильников и всяких приказных людей высылать вон. Но тамошнее духовенство не хотело слушаться и новгородского митрополита. 17-го января 1622 г. м. Макарий бил челом царю, что холмогорские, важские, каргопольские и уездные – по монастырям архимандриты с игуменами, в мирских храмах попы с дьяконами, причетниками и земскими людьми, его митрополита, его приказных и десятильников ни в чем не слушают, по духовным делам под суд не идут и ставятся сильными, судными и всякими пошлинами владеют и корыстуются сами, а в архиерейскую софийскую казну не платят. 8 февраля по митрополичьему челобитью дана царская жалованная грамота, чтобы города Двина, Холмогоры, Каргополь, Турчасов и Вага с уездами ведались и судились по духовным делам у новгородского владыки и, как исстари водилось, платили в митрополичью казну церковную дань – подъезд, десятину, благословенные, новичные, перехожие гривны и венечные пошлины. Для суда митрополиту дано право по тем городам иметь постянных приказных 149 . После этого двинские области впредь до 1682 г. состояли в Новгородской епархии 150 . Города и церкви по правую сторону р. Северной Двины на Пинеге, Кевроле и Мезени с главным городом Архангельском, основанным на правом берегу Двины, впредь до 1675 года оставались в патриаршей области 151 . Таким образом, территория Новгородской епархии в половине XVII в. к востоку не шла далее р. С. Двины. Поэтому С. Двину нужно считать северо-восточной границей Новгородской епархии. Граница эта исходным пунктом имела устье Сухоны в Двину и, поднимаясь к северу по левобережью, шла к устью Двины при Белом море. На правом берегу Двины стоял патриарший город Архангельск. Северные пределы Новгородской епархии проходили по Белому морю – частнее, край берегов Двинской, Онежской и Кандалакской губ, захватывая Соловки и страну лопарей. В той же стране лопарей нужно полагать и северо-западную границу Новгородской епархии половины XVII в. Западная граница по-прежнему находилась в пределах Ингрии и Корелии, ниже к югу она, как известно, совпадала с восточной границей Псковской епархии. Западными пограничными пунктами Новгородской митрополии были Копорье, Нарва, Иван-город; затем шли коренные новгородские владения – Порхов в верховьях Шелони и Заволочье с Невелем – короче, западная граница древней Шелонской пятины. Спускаясь к югу до Невеля, юго-западная граница сразу поднималась к г. Великим Лукам, лежащим в верховьях р. Ловати. Город Вел. Луки исстари принадлежал Великому Новгороду 152 и, по отделении Псковской епархии, вошел в титул новгородских владык, оставаясь в нем до 1775 года 153 . К югу от Великих Лук к самым верховьям Ловати лежали литовские владения. Ясно, что ко второй половине XVII в. только отделение Псковской епархии изменило прежнюю западную границу территории Новгородской митрополии. |
| Сие относится, только в меньшей несколько пропорции, и к монастырям бывших Белорусской и Русской базилианских провинций. Если бы имели в виду одно сие статистическое сведение, то не осуждали бы постановления правительства, воспретившего вступать Римлянам в базилианский орден. «Ведь они присоединяются к Унии», – сказал мне один из высших чиновников, в благонамеренности коего нельзя сомневаться – да, и делают с нею, что хотят: изменили Униатское монашество в совершенный Римский орден, искоренили по большей части всё Греческое из самого обряда. Я слишком далёк от тех надежд, которые, кажется, с некоторого времени, по известным рекомендациям, правительство полагает в Греко-Униатском монашестве. Чтобы оно могло быть полезным, надобно ему самому прежде измениться, а это едва ли не труднее из всего Униатского дела – но и тогда монахи лишатся единственной своей опоры в Римской партии; влияние же их на Униатский народ слишком слабо и ограниченно, а отвращение к ним белого духовенства слишком сильно, чтобы можно ожидать какого успеха от их действий. Можно употребить с осторожностью некоторых монахов и для их способностей и для возбуждения в белом духовенстве соревнования; но заставить действовать всё монашество – это и невозможно и бесполезно. 85 Все получаемые ныне сведения едва ли доставят начальству более полное, точное и беспристрастное понятие об Униатской в России Церкви, как заключающееся в записке, представленной мною 5 ноября 1827 года – да простится мне сие замечание. 88 Мне даже приходило на мысль, что правительство делает услугу и папе, и здешней Римской партии, удерживая в тайне многие из Рима сюда присылаемые бумаги, которые, напротив, публиковать, может быть, следовало бы. Главною отговоркой поборников папизма на счёт грубого злоупотребления Римским двором духовной власти есть: но это было некогда, это уже вывелось – я сам был отчасти в сем заблуждении, пока, по благосклонному снисхождению начальства, не имел в своих руках подобного рода бумаг, ныне из папской канцелярии исходящих, и к неизъяснимому удивлению не увидел себя посреди их, как бы перенесёнными в 12 столетие. |
| Да и к чему мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого? Что из того, если какой-нибудь торгаш или чиновник проживет лишних пять, десять лет? Если же видеть цель медицины в том, что лекарства облегчают страдания, то невольно напрашивается вопрос: зачем их облегчать? Во-первых, говорят, что страдания ведут человека к совершенству, и, во-вторых, если человечество в самом деле научится облегчать свои страдания пилюлями и каплями, то оно совершенно забросит религию и философию, в которых до сих пор находило не только защиту от всяких бед, но даже счастие. Пушкин перед смертью испытывал страшные мучения, бедняжка Гейне несколько лет лежал в параличе; почему же не поболеть какому-нибудь Андрею Ефимычу или Матрене Савишне, жизнь которых бессодержательна и была бы совершенно пуста и похожа на жизнь амёбы, если бы не страдания? Подавляемый такими рассуждениями, Андрей Ефимыч опустил руки и стал ходить в больницу не каждый день. VI Жизнь его проходит так. Обыкновенно он встает утром часов в восемь, одевается и пьет чай. Потом садится у себя в кабинете читать или идет в больницу. Здесь, в больнице, в узком темном коридорчике сидят амбулаторные больные, ожидающие приемки. Мимо них, стуча сапогами по кирпичному полу, бегают мужики и сиделки, проходят тощие больные в халатах, проносят мертвецов и посуду с нечистотами, плачут дети, дует сквозной ветер. Андрей Ефимыч знает, что для лихорадящих, чахоточных и вообще впечатлительных больных такая обстановка мучительна, но что поделаешь? В приемной встречает его фельдшер Сергей Сергеич, маленький, толстый человек с бритым, чисто вымытым, пухлым лицом, с мягкими плавными манерами и в новом просторном костюме, похожий больше на сенатора, чем на фельдшера. В городе он имеет громадную практику, носит белый галстук и считает себя более сведущим, чем доктор, который совсем не имеет практики. В углу, в приемной, стоит большой образ в киоте, с тяжелою лампадой, возле – ставник в белом чехле; на стенах висят портреты архиереев, вид Святогорского монастыря и венки из сухих васильков. Сергей Сергеич религиозен и любит благолепие. Образ поставлен его иждивением; по воскресеньям в приемной кто-нибудь из больных, по его приказанию, читает вслух акафист, а после чтения сам Сергей Сергеич обходит все палаты с кадильницей и кадит в них ладаном. |
| Верность пути счастья, избранного подвижниками, свидетельствовало и всё окружающее их: люди, в лице бесчисленного множества их подражателей и продолжателей-учеников, звери, удивительными фактами райской покорности воле человека, природа, бессилием своих стихий нанести существенный вред здоровью подвижника, несмотря на самые, по-видимому, ненормальные условия существования; даже смерть и та бессильна бывает проявить свою полную власть над угодниками Божиими, оставляя нетленными их тела. Читая историю христианской жизни, мы поистине присутствуем при чудном зрелище, как благодать Святого Духа, даруемая христианину, срастворяясь с доброй волей человека, производит в жизни удивительное разнообразие человеческого совершенствования на пути достижения Царства Божия. И как самое разнообразное сочетание красок соединяется в одном белом цвете, так при условии совершенствования отдельных членов Церкви, соответственно их призванию, силам и назначению, и единения их в одном общем церковном союзе любви, Царство Божие – счастье может наступить для всего общества христиан. Пример возможности наступления счастья на земле при этих условиях представляет нам история жизни первых христиан и жизни некоторых общежительных монастырей. Мысль о возможности расширения границ Царства Божия до объединения под знаменем истинного счастья всего человечества содержится в притче Спасителя о зерне горчичном, о закваске, в которых изображается возможность и необходимость постепенного распространения Царства Божия путём внутреннего преобразования всего человечества по духу Евангелия. 14. Заключение Дух мира, жить которым привыкло человечество со времени греха Адама, и дух жизни евангельской, по собственному заверению Спасителя ( Ин.17:14–16 ), находятся не только в противоречии, но даже и вражде. Победа над духом мира человеку даётся не легко. «Царствие Божие силой берется, и (только) употребляющие усилие восхищают его» ( Мф.11:12 ). «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» ( Деян.14:22 ). От человека, ищущего Царства Божия, требуется постоянная борьба, и прежде всего с самим собою, со своим греховным эгоистическим «я». |
|
|
