| Имея в виду распространенность «Книге о промысле», мы нашли нужным в нашем исследовании, при изложении описанных в ней событий, указывать более важные из допущенных автором неверностей. В связи с повестью Платона Афанацковича и книгой игумена Парфения приходится поставить сочинение, в котором трудно было предполагать с ними какую-либо связь. Мы разумеем восьмую, дополнительную часть «Истории Министерства внутренних дел», доктора прав и философии И. Варадинова. Известно, что в этой дополнительной части содержится «История распоряжений по расколу». В предисловии автор выражает уверенность, что его книга, «… написанная на основании подлинных дел и документов, недоступных для большинства наших литературных деятелей, составляет не бесполезный труд в нашей литературе исторической, юридической и социальной», – и та часть его труда, о которой идет у нас речь, действительно представляет драгоценное пособие для занимающихся историей раскола и разных существующих в России религиозных сект: в ней указаны с замечательным трудолюбием все, сколько-нибудь значительные, дела о раскольниках и сектантах, производившиеся в министерстве внутренних дел со времени учреждения сего последнего, о более важных сообщаются иногда довольно обстоятельные сведения, о некоторых сектах (напр., молоканской и скопческой) говорится на основании архивных документов даже с большими подробностями. Для «литературных деятелей», не имеющих «доступа» в министерские архивы, сообщаемые здесь сведения в высшей степени важны. Понятно, что и для нашего дела немало таких сведений мы надеялись найти в книге г. Варадинова, имея в виду, какие интересные документы о Белокриницкой иерархии, взятые из министерства же внутренних дел, напечатаны даже в сборнике Кельсиева и питая полную уверенность, что еще больший запас их имел в своем распоряжении автор «Истории министерства», писавший свою книгу «… на основании подлинных дел и документов». Что же однако нашли мы в его книге? Оказалось, к нашему крайнему удивлению; что г. Варадинов, излагая историю учреждения Белокриницкой митрополии, не только не принял в основание каких-либо новых, нам неизвестных официальных документов, но совершенно игнорирует и напечатанные у Кельсиева, – даже, что особенно замечательно, о записке Надеждина, поданной министру внутренних дел, не упомянул ни одним словом, а весь рассказ свой основал на книге игумена Парфения, которого провозгласил при этом «… почти очевидцем события»… 14 . |
| При внимательном рассмотрении тех обстоятельств, из каких сложилась и какими сопровождалась история учреждения австрийской иерархии с самого начала и до того момента, когда заботы и хлопоты белокриницких депутатов-иноков (Павла Васильева и Алимпия Милорадова), по-видимому, вполне увенчались присоединением Амвросия и поставлением ему наместника Кирилла, во всём этом обнаруживалась такая сложная сеть интриг, обманов и тому подобного, 8 что все дело учреждения новой «древлеблагочестивой» иерархии получало весьма мрачную, неблаговидную окраску, и естественно даже у некоторых из близко заинтересованных лиц вызывало вопрос: может ли быть признано добрым дело, устроившееся при помощи таких темных средств? Была и другая сторона дела, способная возбудить сомнение даже в людях с более покладливым нравственным чувством, – это вопрос о законности новоучреждённой иерархии с точки зрения канонов Церкви. Не достаточно было только отыскать епископа, который согласился бы перейти к мнимым последователям древляго благочестия и начать у них действовать в качестве главы и родоначальника новой иерархии, – нужно было, чтобы превращение приходящего якобы от ереси епископа в епископа древле-православного было совершено правильно и чтобы вообще вся новоучрежденная иерархия была законною, т. е. ни в чём не противною церковным канонам. Между тем, и в этом отношении дело учреждения Белокриницкой иерархии, и в частности самое принятие Амвросия в сущем сане с самого начала оказалось в глазах многих из самих же раскольников делом далеко не «безсумнительным»… Указанные недостатки Белокриницкой иерархии, заметные и для самих раскольников, тем более должны были остановить на себе внимание православных полемистов против раскола, для которых со времени учреждения названной иерархии всестороннее раскрытие её несостоятельности необходимо должно было составить новую, весьма важную задачу. Выполнение этой задачи, согласно только что сказанному, может состоять в том, во-первых, чтобы воспроизвести историю учреждения Белокриницкой иерархии со всеми её неприглядными подробностями, выставить ряд темных и недобросовестных действий, какие были пущены в ход раскольническими «искателями епископа» ради достижения своих целей, – и таким образом подорвать нравственный авторитет Белокриницкой иерархии в глазах раскольников; во-вторых, в том, чтобы показать ряд нарушений требований церковных правил, каким обусловливалось основание Белокриницкой иерархии, – и тем опровергнуть её каноническое достоинство и церковно-иерархическую правоспособность раскольнических епископов и попов, ведущих свое начало от Амвросия. |
| Как бы то ни было, Амвросий, по выражению самого же Павла, «как рыба во мрежи седящая», по необходимости должен был подчиниться «соборному» решению, хотя и с оговоркой: «Изволяю на ваше предложение, – сказал он явившейся на другой день депутации, – только с тем, – да будет свидетель Бог, если состоит в этом какой грех , да будет на вас, а и чист от такового» 97 . 28 октября 1846 года состоялся и самый чиноприём его в раскол, который состоял в следующем: сначала Амвросий, став перед царскими вратами, проклял велегласно славянским языком все ереси по чину приятия приходящих от яковит (монофелитов – по потребнику Филарета, глава 79); так как Амвросий не знал славянского языка, то ему написали чин проклятья греческими буквами, и он, прочитывая этот чин, совершенно не понимал того, что читал. Затем он удалился с беглым иеромонахом Иеронимом в алтарь для исповеди, но последний не знал греческого языка, а первый русского, и потому исповедь, по выражению бывшего наместника белокриницкой митрополии, о.Онуфрия, ограничилась тем, что они только «уповательно посмотрели друг на друга». В заключение Иероним помазал Амвросия мнимым миром, отверз царские двери и «объявил достоинство митрополита», засвидетельствовав в особой грамоте, что он «тщательно испытал (!) глубины сердца его» 98 , а потом сам митрополит вышел в архиерейском облачении из алтаря через царские двери и, взяв в руки дикирий и трикирий, осенил народ 99 . Так выделилась из среды беглопоповцев в 1846 году новая секта, известная под именем австрийской или белокриницкой иерархии. 6 января 1847 года согласно контракта, заключённого о раскольническими депутатами, Амвросий поставил единолично во епископа Майносского липованского дьяка Киприана Тимофеева, с именем Кирилла, а в августе того же года был поставлен им в епископа Славского Аркадий (Лысый). Таким образом дальнейшие существование белокриницкой иерархии, обеспеченное двумя епископами, не находилось уже в исключительной зависимости от личности Амвросия. Когда до русского правительства дошли слухи о бегстве Амвросия к раскольникам, оно сделало представление через Святейший Синод к Константинопольскому патриарху, а тот обратился с каноническим посланием к Амвросию, требуя его возвращения, но он отказался 100 . По настоянию русского правительства, австрийское правительство удалило его из Белой Криницы в город Цилль (в Штирии), где он и умер в 1863 году, быв похоронен на православном греческом кладбище в городе Триесте. |
| Снабженный такими грамотами, равно как наставлениями, советами и благожеланиями инока Павла, Антоний немедленно, в тот же день 4 февраля, отправился из Белой-Криницы в Москву 455 . Учреждением Владимирской архиепископии и поставлением в архиепископы Антония, пользовавшегося у московских старообрядцев своего рода известностью, инок Павел несомненно рассчитывал исправить зло, причиненное иерархии неосторожным назначением Софрония в епископы для всей России, положить конец его бесчиниям и способствовать распространению белокриницкого священства среди российских старообрядцев. Оказалось напротив, что именно приезд Антония в Россию и предъявленные им права архиепископа вызвали Софрония на открытое сопротивление и Антонию и самой митрополии, – вообще на такие действия, которые послужили началом нескончаемых беспорядков и безобразий в австрийской иерархии, а самого Павла повергли в тяжкую скорбь, ускорили даже его смерть. Оказалось, что и сам Антоний, хотя много способствовал своею ревностию о Белокриницкой иерархии ее распространению в России, но своим характером, своими честолюбивыми стремлениями и упорством в самых грубых раскольнических мнениях внес в нее новые смуты и раздоры, которых однако самому Павлу не пришлось уже видеть. Глава 13 Дело Спиридония Новозыбковского: его поставление в епископы и раскрытие его обмана. Едва Антоний выехал из Белой-Криницы архиепископствовать у российских старообрядцев, как там, в митрополии, произошло новое, достойное раскола и его лжеименной иерархии, событие 456 , послужившее позором для нее и новым свидетельством, что в обличение и наказание раскольнической лжи Бог отнимал разум у разумных и премудрых раскола, которые употребили столько хитрости и обмана на беззаконное дело учреждения раскольнической иерархии. В том же феврале 1853 года, несколько дней спустя по отъезде Антония 457 , явился в Белую-Криницу пожилой старообрядец, бывший уставщиком в одной из стародубских слобод, некий Семен Говядин, с сыном своим – Лаврентьем и еще одним лицом, сопровождавшим его в качестве депутата от стародубских и бессарабских старообрядцев. Они привезли и представили в митрополию скрепленное многими подписями прошение от новозыбковского и соседнего с ним старообрядческих обществ о поставлении Говядина им во священника, так как они крайне нуждаются в священстве. |
| Из всего этого с полною ясностью открывается, что понятое и примененное надлежащим образом к рассматриваемому случаю, 15 правило Двукратного собора, на которое с торжеством указывают раскольники в оправдание самовольного, вопреки правилам, перехода к ним Амвросия, в действительности совсем не оправдывает его, а напротив – является сильным основанием к его осуждению. Но самое главное и самое любопытное, на что мы желали бы обратить особенное внимание и наших полемистов, и еще более – самих раскольников, составляет здесь то, что рассматриваемое правило, даже если понимать его вполне согласно с раскольниками, отнюдь не оправдывает самовольного занятия Амвросием Белокриницкой епархии. Даже признавши патриарха еретиком, находящимся под тяжестью соборного осуждения, Амвросий имел бы только право отделиться от него, прекратить с ним каноническое общение, выйти из-под церковно-административного подчинения ему, но во всяком случае еретичество патриарха само по себе не могло дать отделяющемуся от него митрополиту никаких церковно-правительственных полномочий на чужую для того и другого епархию. Сделанные нами ранее замечания о незаконности самовольного занятия Амвросием Белокриницкой кафедры, составляя оценку этого факта с точки зрения православно-церковного правосознания, должны – в виду сейчас сказанного – иметь полную силу и для раскольников. Нам следует теперь еще сделать несколько замечаний относительно того, правильно ли с точки зрения самих раскольников принятие митрополита Амвросия чрез миропомазание в сущем сане. Могут ли принимаемые от ереси иерархические лица оставаться таковыми по миропомазании, и есть ли на это основание в канонах Церкви? Раскольники не задумываются отвечать на этот вопрос утвердительно и, полемизируя по поводу его с православными, бросают им в лицо упрек, что они, настаивая на решении вопроса в отрицательном смысле, «не стесняются жертвовать для этого даже прямым церковным законом, гласящим в пользу действия старообрядцев, маскируя его всевозможными словоизвитиями». |
| 79–80). Слышите, как ясно говорит св. Василий Великий , что кто не исповедует Сына Божия собезначальным Отцу, но утверждает, что есть между Отцем и Сыном какое-либо посредство, таковые и тогда, когда говорят, что Сын Божий рожден прежде век, на деле отвергают то, что уступают на словах. А это самое посредство между Отцем и Сыном и проповедует Белокриницкий Устав, когда говорит, что Бог Отец был в молчании до рождения Сына, и что Сын родился в первом изречении: «да будут вецы». И по сему да будет ведомо всем защитникам этого, находящегося в Белокриницком Уставе, учения, что хотя они на словах и исповедуют рождение Сына от Отца прежде всех век, но, по свидетельству св. Василия Великого , это они говорят только на словах, а на деле отвергают, что говорят, ибо защищают сказанное в Уставе, что Бог Отец до рождения Сына был в молчании, и значит – есть расстояние между бытием Отца и бытием Сына. Далее св. Василий Великий , приведя слова еретика Евномия о Сыне Божием: «впрочем, сущность Сына рождена прежде всех по воле Бога и Отца», замечает: «Вот какое великое достоинство приписывает (Евномий) Сыну – быть старее создания, и существовать прежде сотворенных Им существ, полагая, что уже и довольно того для славы Зиждителя всяческих, когда Он поставлен прежде своих тварей. Отчуждив Его от свойственного Ему общения с Богом и Отцем, воздает Ему славу тем, что предпочитает Его тварям» (стр. 81). Св. Василий Великий укоряет Евномия за то, что он не приносит достойной хвалы Единородному, исповедуя Его только существующим прежде сотворенных им существ, а не собезначальным и соприсносущным Отцу; но Белокриницкий Устав превосходит нечестием и Евномия, ибо не усвояет Сыну и существования прежде сотворенных Им существ, что усвоял Ему Евномий, но признает рожденным совокупно с созданными веками и на потребу их создания. А защитник Белокриницкого Устава Швецов не останавливается и на этом, но еще превосходит нечестием не только Евномия, но и белокриницкий устав: он исповедует рождение Сына уже после сотворенных веков. Ибо, укоряя меня за то, что я, согласно Символу веры , исповедую Сына Божия рожденным прежде всех век, он в своем новом сочинении пишет: «здесь по замечателю (то есть по моему замечанию) выходит, что века сотворены после рождения Сына». Значит, по Швецову, века сотворены прежде рождения Сына, и Сын рожден уже после сотворения веков. Этим он, действительно, превосходит Евномия в хулении на Сына Божия. Евномий говорил, что «Сын рожден прежде всех», значит прежде и веков; но св. Василий Великий сильно укоряет Евномия за это усвоение Сыну только превосходства над тварями, без исповедания собезначальности и соприсносущности Его Богу Отцу. Что же сказал бы сей великий богослов и отец церкви, если бы слышал проповедуемую Швецовым хулу на Сына Божия, что якобы Он рожден после сотворенных веков, а непревечно? |
| 6 Так много и так усердно содействовал Чайковский с братией приобретению архиерея для раскольников, а, следовательно, и учреждению новой раскольничьей иерархии. II глава Итак, пресловутая белокриницкая иерархия основана при сильном и деятельном пособии проживавших в Константинополе польских выходцев. Понимая всю неблаговидность дела с этой стороны, Павел, чтоб избежать соблазна, старался сохранить в тайне от старообрядцев, особенно московских, все, что касалось участия Поляков в приискании Амвросия 7 ; но участие это не подлежит сомнению, и старообрядцы за первопрестольника и родоначальника их нынешней иерархии обязаны, между прочим, воздать должную благодарность полонизму и прикрытому турецкою чалмой католицизму…. Сам же представитель католической Польши на мнимо-турецкой службе, пан Чайковский, так усердно помогая учреждению раскольничьей иерархии за границей, руководился как мы сказали, своими враждебными России видами. Не все, конечно, расчеты его оправдались; от новоучреждаемой иерархии он ждал, без сомнения, и для раскола и для своего собственного дела в раскольничьей среде, гораздо больше выгод нежели сколько могла она дать и дала в действительности. Но зла России она причинила все-таки немало; зло это, между прочим, заключалось именно в том, что вследствие разных обстоятельств, тесно связанных с самым учреждением белокриницкой иерархии, раскол в отношении к правительству стал в положение более враждебное, нежели прежде, чем и желали воспользоваться, а иногда и действительно пользовались в своих видах политические деятели, подобные Чайковскому. При первых же известиях об учреждении раскольничьей иерархии за границей, усматривая зло, которое могло произойти для церковного и гражданского благосостояния России в том случае, если будет упрочено влияние этой иерархии на русских старообрядцев, наше правительство озаботилось принять нужные меры к предупреждению зла. Дознано было, что в Москве находится сам настоятель Белокриницкого монастыря, архимандрит Геронтий, приехавший для сбора пожертвований в пользу новоучрежденной иерархии и для упрочения связей ее с русскими и особенно московскими старообрядцами; что эти последние в знак своего общения с новым митрополитом отправили уже двух депутатов в Белую-Криницу за получением новопосвященного мира и для присутствия при самом мироварении. |
| Но и сам Геронтий считал нелишним повидаться с московскими благотворителями для совещания в настоящих чрезвычайных обстоятельствах и для приобретения новых пожертвований на предстоящие многочисленные расходы. Имел Геронтий и еще одно важное побуждение побывать тогда в Москве. Дело касалось именно священноинока Иеронима, который должен был совершить приятие Амвросия от церкви в раскол. Мы говорили уже, что относительно самого Иеронима существовало сомнение, действительно ли получил он исправу от мануиловского попа Алексея, так как этот последний долгое время отвечал уклончиво на вопросы о чиноприятии Иеронима, хотя и дал, наконец, письменно утвердительный ответ. Толки по поводу этих уклончивых отзывов попа Алексея, не вполне утихшие и в белокриницком старообрядческом обществе, могли дойти до русских старообрядцев и здесь еще скорее возбудить сомнения насчет исправы Иеронима, а затем и насчет исправы самого Амвросия, что повлекло бы последствия крайне неприятные для учредителей белокриницкой иерархии. И такие сомнения, как видно, уже существовали у русских старообрядцев, – по крайней мере, московские, при свидании с Алимпием, прямо сказали этому последнему, что хорошо бы он сделал, если бы привез Иеронима в Москву для окончательной исправы от которого-нибудь из существовавших на Рогожском кладбище беглых попов и священноиноков. Отпустить в Москву Иеронима, человека не отличавшегося трезвостью, с таким провожатым, как инок Алимпий, самого Павла выводивший из терпения своими поступками в хмельном виде, Геронтий нашел небезопасным, и поэтому-то, главным образом, решился, несмотря на все недосуги, сам отправиться с Иеронимом в Москву. Рахмановы и другие московские радетели заграничной иерархии приняли Геронтия, как и всегда, с большим вниманием, – удовлетворили все его просьбы; что же касается Иеронима, то его принял к себе на духе известный всем московским раскольникам того времени священноинок Иларий, и этого, в глазах старообрядцев, было вполне достаточно, чтобы отселе считать Иеронима «бессумнительно» принятым в старообрядчество 456 . |
| Придавая столь важное значение источникам, по которым составлен настоящий труд, находим нужным сообщить здесь более подробные и обстоятельные о них сведения, чтобы читатели могли удобнее судить о их действительном значении и о том, в какой степени удовлетворительно воспользовался ими автор. Источники эти можно разделить на два разряда: к первому относятся разного рода современные документы по делу об учреждении Белокриницкой иерархии, имеющие непосредственную связь с ходом этого дела и предшествовавшими ему обстоятельствами, ко второму – разные записки, воспоминания и целые сочинения раскольнических и православных писателей, составленные впоследствии, частью в виде попыток изложить историю учреждения Белокриницкой иерархии, частью с полемическими целями, с одной стороны в защиту, с другой – в порицание этого учреждения. 1 . Из документов первого разряда одни имеют официальный, другие – неофициальный характер. а) Между официальными первое и важнейшее место принадлежит найденному в Белокриницком архиве довольно полному собранию большею частью подлинных документов австрийского правительства, начиная от низших инстанций и до высших, – от думениума до императорской придворной канцелярии включительно. Документы сии относятся к делам: об основании Белой-Криницы и Белокриницкого монастыря, об утверждении законным порядком существования этого монастыря и, вместе, о дозволении учредить в нем старообрядческую архиерейскую кафедру, о признании митрополита Амвросия верховным святителем липован и о назначении ему наместника. Затем следует не менее полное собрание документов, по тем же самым делам, составленных и представленных правительству от имени липованских обществ в Буковине и Белокриницкого монастырского братства, или от имени уполномоченных ими депутатов, – каковы разные прошения, промемории, «Рекурсы», показания следственным комиссиям, изложения религиозных верований и церковно-богослужебных учреждений, и т. п. Сюда же, наконец, относятся и документы, принадлежащие к разряду старообрядческих, так называемых, церковно-иерархических дел, и притом первые в этом роде, – таковы сочинения, писанные для Митрополита Амвросия во время проведенных с ним переговоров о поступлении его в старообрядчество, и потом заключенные с ним условия, таковы разные сочинения по вопросу о способ приятия в старообрядчество епископа от сущих в ереси, писанные и предлагавшиеся для обсуждения старообрядческим обществам, таковы соборные рассуждения о чиноприятии собственно Амвросия, и дело об избрании и поставления ему наместника. |
| Следуя своему всегдашнему обычаю, скоро поняв и установив свои отношения к правительству, сами раскольнические дельцы в своих официальных бумагах, писанных для правительства, тем с большей свободой прибегали к всевозможным непозволительным уловкам: изучая их официальные бумаги, прежде всего примечаем в них именно это крайне дерзкое сплетение лжи и обмана, выставляемое перед правительством в виде несомненной действительности и правды. Разоблачению этих лживых показаний и свидетельств, равно как восстановлению обстоятельств дела в их истинном виде, весьма много способствуют неофициальные бумаги тех же самых дельцов, – вся эта внутренняя корреспонденция старообрядцев, где с редкой беззастенчивостью, излагаются употреблявшиеся в отношении к правительству недобросовестные уловки, причем, однако же, на основании особых, чисто раскольнических критериев, придается им значение подвигов, достойных высокой похвалы, – ложь и обман выставляются как действие Божьего промысла и воздается за них благодарение Богу… Таким образом документы того разряда, о котором идет у нас речь, давали возможность довольно подробно проследить введенный официальным порядком ход дела об учреждении Белокриницкой иерархии, выяснить все употреблявшиеся при этом интриги и лукавства, имеющие значение для общей характеристики дела, выдаваемого старообрядцами за дело Божие и святое, совершенное на пользу и во славу «древлеправославной» церкви, – и поэтому в нашем исследовании мы отвели значительное место изложению всех обстоятельств дела о разрешении липованам основать в Белокриницком монастыре самостоятельную старообрядческую архиерейскую кафедру. Затем официальные и неофициальные документы, относящиеся к попыткам отыскать потребного старообрядцам епископам и особенно по сношению с бывшим босносараевским митрополитом Амвросием, также по вопросу о принятии в старообрядчество сущего в ереси епископа, с сохранением принадлежащего ему сана, и в частности по вопросу о чинопрятии самого Амвросия, представили достаточный материал для раскрытия, с одной стороны, весьма важных подробностей о том, как увлечен был Амвросий к переходу в раскол со званием верховного святителя старообрядцев, с другой не менее важных для правильного суждения о достоинстве нынешней старообрядческой иерархии – мнимо-догматических и канонических оснований, приисканных старообрядцами для своей новоизмышленной иерархии. |
|
|
