| Но умирают люди не за деньги, а за идеи. Да и убивают, в сущности, тоже. Причем все эти идеи, если разобраться, имеют духовную подоплеку. Даже в безбожном XX веке Великая Отечественная война, как сейчас выясняется, несла в себе религиозную составляющую. Впрочем, и в самом заурядном бытовом убийстве на почве денег можно обнаружить духовную подпочву. Ведь для убийцы деньги становятся наивысшей ценностью, ради которой он готов на все. Т.е., фактически они сакрализуются, обретают статус божества, на алтарь которого можно принести даже человеческую жертву. Что это как не поклонение золотому тельцу, религиозный языческий культ? Вот и гуманисты (если они, конечно, искренни) очень наивно противопоставляют свои либерально-научные ценности ценностям религиозным. Разве поклонение науке и фанатичная вера в свое право с научных позиций преобразовывать мир, не считаясь ни с какими жертвами, это не современная разновидность язычества? К счастью, есть люди, в том числе и в научных кругах, которые это понимают. Выдающийся ученый нашего времени, академик И.Р.Шафаревич в одном из своих выступлений прямо сказал: " Во всем мире идет единый процесс наступления на основные человеческие ценности так сказать, освобождения от них. Это течение римский папа некогда назвал " идеологией смерти " ... Либерализм это не просто взгляды и убеждения некоторых людей, это вполне определенная религия, чисто религиозное течение, которое со всей ответственностью можно определить как тоталитарную секту, основывающуюся на идеологии смерти " ( " Радонеж " N7 (148) 2004 г., стр. 9). Многие люди замечают, что сейчас время ускорило свой бег. Идеология смерти тоже заторопилась, и уже какие-то свои действия совершает, сорвав бархатную перчатку с костлявой руки. Обнаженная длань смерти уже протянута к старикам, которым предоставляют гуманнейшую возможность уйти из жизни при помощи смертельного укола. В " Манифесте 2000 " содержится требование повсеместно узаконить эвтаназию, которая пока что разрешена лишь в самых " гуманных " странах. Об абортах и убийстве детской души путем растления мы уже писали, не будем повторяться. |
| Привычное обливание холодной водой или купание. Промокание тела банным полотенцем. Бег трусцой босиком, в одних трусах – 6 мин. Одевание для бодрствования до наступления очередного цикла. Ночью через час после засыпания и через каждй6 доследующие 2–2,5 ч ребенка обливать или купать в холодной воде (дозировка обычная), обтирать тело насухо, при необходимости массажем лица и водными процедурами восстанавливать носовое дыхание и затем – сон. Перед выходом в школу или на прогулку достаточно проделать массаж лица в сочетании с водными процедурами до полного восстановления носового дыхания. По возвращении домой нужно сразу же искупаться в холодной воде, промокнуть тело насухо, побегать 6 мин босиком, в одним трусах, одеться и дальше действовать по распорядку дня. Методические замечания . В первые три-четыре дня новичкам выполнение этой программы покажется чрезвычайно трудным – нет ни сил, ни выносливости, ни умения, да и сильная мышечная боль весьма и весьма ограничит активную деятельность ребенка. Но уже через 3–4 недели отличить новичка от физкультурника со «стажем» будет невозможно. Купаться в ванне они смогут одинаково долго, с высоким эмоциональным подъемом; 15-секундный рубеж в выжиманиях станет доступным всем; указанная дозировка в беге и упражнениях никого не смутит. Останется только научить ребенка самоконтролю на тренировках: при внезапной утомляемости, при увеличении пульса свыше 150 уд/мин незамедлительно снижать физическую нагрузку; при плохом восстановлении (после 1й минуты восстановления пульс не опускается ниже 120 уд/мин) в течение нескольких последующих дней, занимаясь бегом и выполняя упражнения, не доводить себя до выраженного утомления. В течение всего выздоровления необходимо уделять исключительное внимание массажу лица, диафрагмальному дыханию и правильному кашлю. Взрослые. Едва закончится острый период болезни, больничный лист будет закрыт и на ваши плечи вновь ляжет привычный груз производственных и семейных обязанностей. Как же совместить все это с заботой о собственном здоровье? Мои предложения на этот счет таковы. |
| 123 По крайней мере, других значительных развалин в этой части Македонии не находят. Но судя потому, что древние писатели – Греческие и Латинские – сообщают о Пелле, и это местоуказание её можно бы считать сомнительным. По Страбону (Z) «от (устья) реки Лудия до Пеллы надобно плыть вверх 120 стадий». Из этого видно, что Пелла стояла при реке или точнее при озере Лудие, из которого вытекала река того же имени. Озеро же наполнялось водою из какого-то притока Аксия (Вардара). Ещё обстоятельнее говорит о местоположении Пеллы Тит Ливий (кн. 44. гл. 46). По нему, Пелла «лежит на холме, по скату его к зимнему западу. Окружают её болота с водою, стоящею и зимой, и летом на одной высоте. При разливе, из них образуется озеро. На ближайшем к городу болоте возникает, наподобие острова, замок, выстроенный на отличной работы плотине, которая держит на себе стены и нимало не терпит от окружающей влаги. Издали, кажется, что город соединён со стенами (замка). А (между тем) он отделен от них рекою и соединяется только мостом, так что, если бы кто напал (на замок) совне, не имеет доступа ни с какой стороны, ни тот, кого бы царь заключил в него, не может убежать иначе, как по мосту, который легко усторожить». Всё это, столь подробное описание Филипповой и Александровой резиденции, какою она была во время завоевания Македонии Римлянами, по-видимому, совсем не соответствует местоположению, приурочиваемому теперь для Пеллы. Главное возражение – то, что ни у Алахклисья, ни у нашей Бани нет теперь никакой реки. Возможно, что она изменила своё течение, что совсем высохла, наконец, но мало вероятно. 127 Что у Македонян был свой язык, этого, надеемся, никто (кроме Афинских и Константинопольских патриотов) не будет отрицать. Имена первых царей Македонских подтверждают то неоспоримо. 128 Да вы не отставайте, пришпоривайте немножко вашего буцефала! – слышалось мне, при этом, спереди. Вообразив себя от такой почести моему коню и в самом деле Александром, я хотел, но посовестился ответить на это словами знаменитого наездника – царя, которому льстецы, зная его лёгкость и быстроту в ходьбе, предложили раз отправиться на Олимпийские игры, чтобы одержать там верх над бегунами всей Греции. Известен ответ его: «Да! если там бег держать будут цари». Пошёл бы и я за вами, думал я, если бы вы были мои однолетки. |
| 21. (Therigatia, 5); Тонилхуйн-Чимек. Катехизис буддизма, рус. пер. в книге иером. Мефодия «Буддийское мировоззрение» (СПб., 1902, с. 5). 22. См.: С. Чаттерджи и Д. Датта. Введение в индийскую философию. М., 1955, с. 123; О. Розенберг. Ук. соч., с. 85, 101, 108, 233. «По учению буддизма, — говорит Ю. Рерих, — дхармы-частицы представляют собой как бы ткань мирового вещества, проникают во все явления психического и материального мира и находятся в движении; каждое мгновение вспыхивая и потухая» (Ю. Рерих. Буддизм. «Философская энциклопедия», т. I. М., I960, с. 197). Необходимо отметить, что в разных буддийских школах природа дхарм понималась по-разному и единой концепции не существовало. 23. Этой проблеме общности «огненной» философии в древних учениях посвящено исследование М. Гершензона «Гольфстрим» (М., 1922). Там же указана и важнейшая библиография. 24. В. Гейзенберг. Философские проблемы атомной физики, 1953. 25. См.: О. Розенберг. Проблемы буддийской философии, с. 133; М. Percheron. Le Bouddha et le bouddhisme. Bourges, 1965, p. 55. 26. Mahavagga, I, 38; Махапариниббана, II, 4; Асвагоша, с. 181. 27. Majjhima-Nikaya, 72. 28. Milinda-Prashaya, II, 1.— SBE, XXXV. Английский пер. Т. Рис-Дэвидса в SBE, 35-36. 29. См.: А. Бергсон. Творческая эволюция. Пер. с фр. М., 1914, с. 4. 30. См.: С. Франк. Душа человека, 2-е изд. Париж, 1964, с. 132. Глава двенадцатая КОЛЕСО БЫТИЯ Люди, гонимые желанием, бегают вокруг, как бегает перепуганный заяц. Связанные путами и узами, они снова и снова в течение долгого времени возвращаются к страданию. Джаммапада, 342 Пульсации дхарм изначальны. Но они не вечны. Гаутама предсказывал, что рано или поздно этот фантом, эта тошнотворная карусель прекратит свой бешеный бег и войдет в тихую гавань «бытия непроявленного». Здесь он более всего обнаруживал свою органическую связь с учением Упанишад. Будда не говорил о Великой Игре и о «Кальпах» извечного круговорота. Но однако и он вслед за брахманами оказался под обаянием древнего чувства всеохватывающей закономерности. Не игра и не Майя, по его словам, поддерживают в иллюзорном бытии томящееся человечество. Страстная воля к жизни, жажда существования — вот горючее, непрерывно поддерживающее огонь дхарм. |
| 2Тим.4:6 . Ибо я уже приношусь в жертву, умираю не обычною смертью, но как жертвоприношение, – и время разрешения (от жизни) моего 3061 настало, – говорит так потому, что чрез свое приношение он успокаивался от гонений, коим подвергался в течении многих лет. 2Тим.4:7 . Подвигом великим 3062 преследований и всех скорбей я подвизался, и течение (бег) окончил смертью, которая есть конец течения, – и 3063 веру мою 3064 сохранил среди многочисленных гонений, кои поднимались на меня. 2Тим.4:8 . И после всего сохраняется (мне) венец, не по благодати только, но такой, который воздаст мне Господь в оный день. И не только мне даст он по правде (правосудию), но и всем 3065 тем, кои возлю- —352— били день откровения пришествия Его. Ибо хотя то, что здесь (на земле) дается нам, есть дар благодати, но то, что уготовано нам и соблюдается, будет дано по правде (правосудию). 2Тим.4:9–10 . Постарайся ко мне прийти скоро; поскольку по разным причинам я оставлен моими прежними спутниками. Ибо Димас меня оставил, возлюбив (нынешний) век, то есть убежал от преследования, за которое ему соблюдались дары обетования, и пошел он к покою земному, от которого ему нет никакой пользы. Крисп 3066 отправился для учения в Галатию, 3067 а Тит для благовествования в Далматию. 2Тим.4:11 . Лука евангелист (есть) со мною один. 3068 Марка возьми и приведи с собою, ибо он мне благопотребен, не для служения моего, но на служение Духа. 2Тим.4:12 . Тихика же, который служил со мною, я послал посмотреть Ефесян. 2Тим.4:13 . Фелонь и книги кожаные, 3069 кои я, когда мне было откровение в Трояде, чтобы я шел на проповедь в страны Македонские ( Деян.16:8 сл.), оставил там, – когда придешь, принеси с собою. 2Тим.4:14 . Александр медник много зла мне сделал: воздаст 3070 ему Бог 3071 по делам его, кои совершил он против нас. Он был товарищем Симона (волхва), как сообщает Кесарский Хронограф. 2Тим.4:15 . Коего и ты берегись, говорит; ибо, благодаря лукавству и ненависти диавола, входящего в —353— него и подкрепляющего его, он сильно противился словам нашим. |
| 85-й В. В чем заключается особенность картин? О. Здесь во 1-х, случай к тому двоякому воспитанию глаза, после которого он видит в вещах не один их только цвет, засим успешно заменяет собою другие внешние чувства. Во 2-х, здесь случай к тому, чтобы зримое осмысливалось и одухотворялось. Сам по себе глаз представляет нам только напр., бурное течение воды и в отдалении бегущих животных. А воображение рисует это же самое в разумной связи: представляет одно – наводнение, как причину, другое – стремительный бег животных, как следствие этой причины. 86-й В. В каком отношений картинная наглядность является одностороннею? О. В том, что картина представляет только один отрывок из события, напр., только то мгновение, когда расслабленный спускается чрез крышу к ногам Спасителя, а не всю историю о расслабленном. 87-й В. Что входит в состав наглядности повествовательной? О. Во 1-х, действительные истории; во 2-х, выдуманные, но правдоподобные рассказы; в 3-х, выдуманные и неправдоподобные рассказы – басни, в которых являются говорящими, напр., животные или деревья. 88-й В. В каких случаях требуется пособие этой наглядности? О. В тех случаях, когда нужно научить детей какой-нибудь истине, или добродетели, правдивости напр. 89-й В. Что же делает это пособие? О. Во 1-х, благодаря ему отвлеченное делается живым. Вместо того, чтобы разъяснять и доказывать уму питомцев достоинство известной добродетели, повествование показывает тоже самое на жизни и судьбе лица, имевшего эту добродетель. Во 2-х, повествование не только говорит с детьми ясно и понятно для них; но и может действовать на их сердце). А так как в сердце по непререкаемому слову Спасителя лежит корень добрых или злых намерений и действий человека; поэтому повествовательная наглядность является весьма ценными средством для достижения высшей – воспитывающей цели обучения. 90-й В. Справедливо ли, что учитель не может, наверное, затронуть сердце детей и вызвать в них потребные чувства? О. Справедливо, что ко времени рассказывания истории дети могут быть не в том настроении, которое требуется. |
| 90 См. E. Ferguson, «God’s Infinity and Man’s Mutability. Perpetual Progress According to Gregory of Nyssa»//Greek Orthodox Theological Review, 18, 1973, c. 59–78. Автор упоминает о мотиве незавершенного поиска необъятного Бога у Филона Александрийского (Post. Cain. 14–15), Климента Александрийского (Strom. VII, 2,10; V, 12), Оригена (In Num., hom. XVII, 4; De orat. 25, 2) и т. д. Далее он приводит отдельные метафоры, применяемые Григорием: бег к цели, подъем, полет вверх, рост, совлечение ветхих одежд. Бесконечность Бога автор понимает как основание бесконечной добродетели и, следовательно, бесконечного пути к ней. В отличие от цикличного движения природы/естества путь добродетели, освещаемый Божией благодатью, есть прямолинейное движение вперед в течение целой вечности. 91 См. Р. Wilson-Kastner, «Gods Infinity and His Relationship to Creation in the Theologies of Gregory of Nyssa and Jonathan Edwards»//Foundations, 21, 1978, c. 305–321. Автор исходит в первую очередь из диалога Григория О душе и воскресении и работы Edwards’a А Dissertation Concerning the End for Which God Created the World (1755), особенно отмечая аспект свободы, который сопряжен с бесконечностью. 92 См. G. A. Barrois, «Vertu, „épectase“, perfection. Les métamorphoses d’un thème philosophique, de Socrate à saint Grégoire de Nysse, et au delà»//Diotima, 11,1983, c. 30–39. 93 См. A. Diehle, «Das Streben nach Vollkommenheit nach Philon und Gregor von Nyssa»//G. Schöllgen, C. Schölten, изд., Stimuli. Exegese und ihre Hermeneutik in Antike und Christentum, сборник в память E. Dassmann’a, Münster 1996, c. 329–335. 94 См. A. Spira, «Le temps d’un homme selon Aristote et Grégoire de Nysse: Stabilité et instabilité dans la pensée grecque»//Le temps chrétien de la fin de au Moyen Age, Colloque international du C. N. R. S., N. 604, Paris 1984, c. 283–294. Автор преподносит мысль Григория о бесконечном человеческом пути как явное novum в сопоставлении с греческими представлениями о переменчивой человеческой судьбе, в которых единственно незыблемой может быть лишь добродетель. Для Григория же добродетель, напротив, заключается в непрестанном движении вперед. Эта мысль о бесконечном пути добродетели, согласно автору, находит свое «трагическое» выражение в рвении Фауста к бесконечному прогрессу, некоему символу современной цивилизации вообще. См. известные слова, которыми герой Гёте обращается к Мефистофелю: „Werd’ ich zum Augenblicke sagen:/Verweile doch! du bist so schön!/Dann magst du mich in Fesseln schlagen,/Dann will ich gern zugrunde gehn!“ («Едва я миг отдельный возвеличу,/Вскричав: «Мгновение, повремени!» –/Все кончено, и я твоя добыча,/И мне спасенья нет из западни», vv. 1699–1702, перевод Б. Пастернака). |
| Col. 77-80). Одновременно это было творением всех бестелесных качеств, к-рые в совокупности образуют природу материи. Всемогущий Бог Своей «премудрой и могущественной волей для произведения сущих создал в совокупности все то, из чего состоит материя - легкое, тяжелое, плотное, разряженное, мягкое, твердое, влажное, сухое, холодное, горячее, цвет, вид, очертание, протяжение,- все это само по себе есть одни лишь понятия и мысли» (Ibid. Col. 69). Притом Г. полагал, что все качества первоначально находились в смешанном и хаотическом состоянии: «Ни одно из качеств еще не отделилось от других в своей особности, но вселенная наблюдалась в некоем смешанном и нерасчлененном состоянии» (Ibid. Col. 80). В частном творении, последовавшем за общим мгновенным творением, из всеобщих мировых основ в «необходимом порядке природы», заложенном в том же 1-м мгновении творения, повинуясь творческим повелениям Божиим, возникли все отдельные элементы и существа ( Greg. Nyss. Apol. in Hex.//PG. 44. Col. 72). Эта связь, или порядок, соответствует творческой премудрости, вложенной Богом в сущее, и мировые стихии, следуя этому закону, осуществляли предначертания премудрости и воли Божией, соответствующие Божественным повелениям: «Божественный глас - это не повеление, произносимое в словах, а та художническая и премудрая сила каждого из возникающих существ, по которой в сущем совершаются чудеса [творения],- это она есть и называется Словом Божиим. И когда вся полнота твари в совокупности пришла в бытие по первому Божию изволению, то порядок, необходимо следующий согласно вложенной в сущее премудрости для появления каждой из стихий, соответствует последовательности Божественных повелений» (Ibid. Col. 113). Так в течение 6 дней, к-рые Г. вслед за свт. Василием понимал буквально, как сутки, возник весь тварный мир во всем своем сложном многообразии. Все сущее, согласно Г., разделяется на 2 вида - тварное и нетварное. К нетварной природе принадлежит Пресв. Троица, а к тварной - все, что существует и именуется «после Нее» ( Greg. Nyss. Contr. Eun. I 1. 295. 6-8). Если Бог как нетварная природа не допускает к.-л. движения или изменения, то «все, пришедшее в бытие через творение, находится в родстве с изменением, потому что сама ипостась твари началась с изменения, когда не-сущее было переведено в бытие Божественной силой» ( Idem. Or. catech. 6. 72-78). Поэтому «велико и непроходимо расстояние, которым отделена нетварная природа от тварной сущности» ( Idem. Contr. Eun. II 1. 69. 8-70. 6). Божественная природа «не существует во времени, но от нее произошло время; а тварь совершает свой бег через временные промежутки от некого известного начала к своей цели, так что можно различать в ней начало, конец и середину» ( Idem. Contr. Eun. I 1. 365. 3-8). |
| О время, погоди! Потому что уходит же вот это ощущение счастья, оно остается в прошлом где-то, а у человека остаётся лишь сожаление, а человека начинает обнимать ужас, потому что время несёт в глубине своего потока — смерть. Смерть и время становятся едва ли не синонимами. Уже совсем близко к нам звучит признание поэта и философа Вл. Соловьева: Смерть и время царят на земле... И уже почти наша современница, Анна Ахматова, как бы застыла в недоумении перед вопросом: Но кто нас защитит от ужаса, который Был бегом времени когда-то наречён? «Бег времени», тот ужас, перед которым человек чувствует себя бессильным, именно он и есть препятствие земному человеческому счастью. Поэт, повторим, ощущает это с особой обострённостью. Недаром же назвал Б.Пастернак поэта: «вечности заложник у времени в плену». Мы все в плену у времени, и часто там, где происходит своего рода столкновение ужаса перед временем и тоски по вечности, там высекаются искры поэзии. Для Державина осмысление времени стало одной из важнейших тем творчества. Отношение ко времени у поэта менялось, и явственно ощущается, как бьётся его мысль над неразрешимостью проблемы. Державин хорошо сознавал, что время противостоит именно вечности, а вечность не есть дурная бесконечность времени, как мы её чаще понимаем, но — отсутствие времени. Время — свойство мира земного, вечность — Горнего. Противостояние времени и вечности необходимо осмыслять на самом высоком уровне, минуя соображения частные, бытовые. Державин недаром сопрягает в оде «Бог» с именем Творца — слово вечность. Однако само понимание вечности на Горнем уровне отличается у поэта неопределённостью, неполнотой, вообще богословски весьма уязвимо. Это, пожалуй, самое слабое место оды вообще: Хаоса бытность довременну Из бездн Ты вечности воззвал, А вечность, прежде век рожденну, В Себе Самом Ты основал... Поэтическое переживание времени, напротив, можно считать одним из важнейших достоинств Державина-поэта. Особенно остро ощущает человек течение времени при столкновении со смертью. И это естественно, ибо тут же неизбежен вопрос: что же теперь? зачем, для чего протекала эта жизнь? И что такое вообще само время?! В каких звучных, металлического звучания строфах отображает свои раздумия и недоумения поэт: |
| — Только не в ту проклятую дыру, где мы были прошлый раз, — услышала она голос посетителя, когда они поднимались по лестнице. Феджин засмеялся, ответил что-то, чего она не разобрала, и, казалось, судя по скрипу досок, повел своего собеседника на третий этаж. Еще не замерло в доме эхо, разбуженное их шагами, как девушка уже сняла башмаки, завернула на голову подол платья и, закутав в него руки, остановилась у двери, прислушиваясь с напряженным вниманием. Как только шум затих, она выскользнула из комнаты, удивительно легко и бесшумно поднялась по лестнице и скрылась во мраке наверху. Около четверти часа, если не больше, в комнате никого не было; затем девушка вернулась той же неслышной поступью, и сейчас же вслед за этим раздались шаги двух мужчин, спускавшихся по лестнице. Монкс немедленно вышел на улицу, а еврей снова поплелся наверх за деньгами. Когда он вошел, девушка надевала шаль и шляпку, якобы собираясь уходить. — Что это, Нэнси? — воскликнул еврей, поставивший свечу на стол, и отшатнулся. — Какая ты бледная! — Бледная? — повторила девушка, заслоняя глаза руками, как будто для того, чтобы пристальнее посмотреть на него. — Ужасно. Что это с тобой стряслось? — Ровно ничего. Сидела в этой душной комнате невесть сколько времени, вот и все, — небрежно ответила девушка. — Ну, будьте добреньки, отпустите же меня. Вздыхая над каждой монетой, Феджин отсчитал ей на ладонь деньги. Они расстались без дальнейших разговоров, обменявшись только пожеланием спокойной ночи. Очутившись на улице, девушка присела на ступеньку у двери и в течение нескольких секунд казалась совершенно ошеломленной и неспособной продолжать путь. Вдруг она встала и, бросившись в сторону, как раз противоположную той, где ждал ее Сайкс, ускорила шаги и шла все быстрее, пока шаг ее не превратился в стремительный бег. Окончательно выбившись из сил, она остановилась, чтобы отдышаться, но, словно опомнившись и поняв, что не сможет осуществить задуманное, в отчаянии заломила руки и разрыдалась. Может быть, слезы облегчили ее или же она поняла полную безнадежность своего положения — как бы то ни было, она повернулась и побежала в обратную сторону чуть ли не с такой же быстротой — отчасти, чтобы наверстать потерянное время, а отчасти, чтобы приноровить шаг к стремительному потоку своих мыслей, — и вскоре добралась до дома, где оставила грабителя. |
|
|
