| Такая встреча с грехом внутри ограды есть всегда вызов, и боль, и серьезное испытание. Его можно преодолеть, но его нельзя искать, и на него нельзя добровольно нарываться. Вот почему настырное желание всё знать, со всеми перезнакомиться, всюду быть вхожим и своим наказуемо умножением соблазнов и угрожает потерей веры. Если Церковь сравнить с картиной, то нужно выбрать расстояние от себя до нее, чтобы видеть всё правильно. Чрезмерное удаление превращает картину в пятно. Но чрезмерное приближение открывает фактуру холста, отдельные мазки, но никак не красоту в видении общего и целого. Ищите такую точку обзора Церкви, с которой Невеста Христова будет видна в красоте своей. Но без особого приглашения не дерзайте подходить к ней ближе, чем на вытянутую руку. И даже после приглашения приблизиться не спешите. Если это воля Божия, приглашение повторится. Горячность. Возможная чрезмерность усилий Жизнь в Церкви – это не бег на спринтерскую дистанцию, так, чтобы рвануть с места, выложиться и достичь цели. Это даже не бег на длинную дистанцию, но, если уж говорить в подобных категориях, это кросс по пересеченной местности или даже марш-бросок. Мы движемся не по ровной дорожке, наматывая круги. Мы движемся вверх-вниз, то бегом, то шагом, не налегке, но с грузом или отягощением. Соответственно нам нужна не рывковая скорость, а терпение и жизненная выносливость. Многими тысячами исчисляются те наши во Христе братья и сестры, которые в начале своего церковного пути «подвижничали» с максимальным напряжением и быстро растратили запас сил. Затем с роковой неумолимостью к людям, растратившим силы, подбирается уныние, а там уже недалеко и до кризиса веры. Вы легко узнаете их по потухшему взгляду, по скептическим интонациям голоса, по грустным историям о личных катастрофах, постигших тех или иных христиан. И всего этого можно было избежать или по крайней мере минимизировать потери, если бы существовало здравое духовное руководство. Но поскольку каждый из нас чаще всего предоставлен сам себе, а те, у кого есть духовник, нередко имеют в их лице ригористов и любителей строгости, то и результат понятен. |
| В Герцеговине нам рассказывали о том, что случилось когда-то с бегом Любовичем. Этот бег созвал людей на уборку в день святого Прокопия. Христиане ему говорили: «Сегодня же праздник святого Прокопия, и мы бы не хотели работать, потому что славим его». Но бег Любович реагировал на это гневно и презрительно: «Какой еще святой Прокопий! Давайте жните!» Люди вынуждены были умолкнуть и, вздыхая, стали жать. Но около полудня собрались тучи, нашла гроза. Вдруг страшно потемнело, в дом бега Любовича ударила молния и убила двоих его сыновей. А некий Пудар из Локова возле Стоца рассказывал нам об Али-паше Ризванбеговиче. Каким могущественным был этот паша, известно. И вот, пользуясь безнаказанностью, он повелел привести шестьдесят человек, чтобы их повесить на одной груше. Охранники его привели шесть десятков связанных сербов-христиан. Паша закричал, чтобы их поднимали и вешали на ветвях груши. Тогда один из этих шестидесяти рабов обратился с молитвой к Богу: «Господи, разве позволишь Ты это? Если имеешь милость, сохрани нас!» Так сказал в своей молитве один из шестидесяти. В то же мгновенье загремел гром и молния ударила в грушу, а также в колено паши. Али-паша застонал от боли и схватился за колено. После этого крикнул охранникам, чтобы всех освободили и отпустили по домам. А потом еще перед всеми признал, что это он Богом наказан. Его отнесли домой и посоветовали лечиться. Но Али-паша ответил, что человек не может вылечиться, если Бог ранит. «С этого момента, – сказал он, – я буду называться Топал-паша», а это по-турецки означает «Калека-паша». Сошедшая с ума из-за осквернения святыни Ктиторкой Почаевского монастыря считается некая старушка Анна Гойская. Она завещала обители все свое имущество вместе с принадлежащим ей чудотворным образом Богоматери. Но ее родственник Андрей Фирлей начал отбирать эту собственность у монастыря часть за частью. В конце концов дерзнул забрать из монастыря даже эту икону, потир и священнические одежды. Он со своей женой бездумно проводил время в пирах и развлечениях. И вот однажды, когда у них шел пир горой, в самый разгар буйства, жена Фирлея на некоторое время удалилась от гостей, а вернулась в епитрахили и с Потиром в руках. Она выпила за здоровье гостей токайского вина из Потира и передала его по кругу, чтобы другие пили. Но в тот же момент сама повалилась на пол. Когда же ее подняли, начала визжать, рвать на себе одежду и кусать свое тело. Она сошла с ума. Муж возил ее по докторам, однако ничто не помогало. Наконец он вернул монастырю чудотворную икону вместе с иными священными предметами. А жена его так и умерла в безумии. |
| Под это правило попадают наши шоферы совершившие аварию со смертельным исходом; водители поездов, под которые бросился самоубийца; начальник оскорбивший подчиненного, который умер вслед за этим от инфаркта или инсульта. В правиле 5-м свт. Григория Нисского сказано: «аще будет истинное обращение, то да не соблюдается число лет, но с сокращением времени да ведется кающийся к возвращению в церковь и к причастию Святых Тайн. Аще же кто, не исполнив времени покаяния, определенного правилами, отходит от жизни, человеколюбие отцев повелевает, да причастится Святых Тайн, и да не без напутствия отпущен будет в оное последнее и дальнее странствие». Вечная проблема для духовников соотношение акривии и икономии в их служении, то есть строгости и милосердия. На прямую просьбу потрудиться в тюрьме молодой иеромонах, говоривший о епитимиях, ответил: «Это не для меня», а на предложение сходить к смертникам решительно замотал головой, глазами уставившись в пол, а перед этим лицо его дышало благостью и любовью 117 . Вопрос стоит так: лишать ли причастия человека, ожидающего собственную казнь, или укрепить в нем веру и силы духовные? А ожидающего суда? Или приговоренного к длительному заключению? Вероятно, в этих случаях надо основываться на 5-м правиле свт. Григория Нисского и 54-м свт. Василия Великого , которые предоставляют определять тяжесть епитимьи благоразумию пастыря. Бог стучится в сердце человека и милостями, и наказаниям. Если человек не откликается на призыв милостей Господних, то ему посылаются жизненные несчастия, скорби и страдания. Они призваны остановить бездумный бег человека по жизни, заставить задуматься о путях своих. Так бывает и с отдельным человеком, и с целым народом. Арест – удар, горе, которое многих заставляет задуматься, ибо – насильственно остановился бег жизни. Так говорит Господь: «...остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим» ( Иер 6:16 ). И многие, лежа на тюремных нарах, рассматривают прежде всего свой путь и ищут в нем свои ошибки. |
| Толкование, мягко говоря, нелепое. Автор так и не смог определиться, о чём он хочет рассказать читателю: о том, что было «в начале» или о состоянии материи «несколько миллиардов лет назад»? Согласно Священному Писанию, в начале был Бог, а материи не было (Быт. 1, 1; 2 Макк. 7, 28). Библейскую ли картину комментирует о. Александр? Почему он даже не упоминает о Творце всего « видимого и невидимого »? «...ДА БУДЕТ СВЕТ! Вот в пустоте небытия вспыхнуло пламя материи. Космический взрыв неописуемой силы вывел ее из первичного состояния. Из его центра развернулось пространство как исполинская сфера, в ней пронеслись массы раскаленного вещества, с каждой секундой увеличивая скорость своего полета. Это произошло несколько миллиардов лет назад...» Вообще-то, по Библии, над первоначально созданной землёй была тьма и Дух Божий ношашеся верху воды (Быт. 1, 2). В описании о. Александра Меня нет ни земли, ни Святого Духа. Только «взрыв неописуемой силы»... Зато материи до взрыва приписано наличие какого-то «первичного состояния». Таким образом, речь идёт явно не о сотворении из ничего , а о создании из первичного вещества. «...Галактики, звезды, планеты, наша Земля... Сотни миллионов лет проносилась она по предначертанному пути в мipoboм пространстве, совершая свой неустанный бег вокруг Солнца. Миллионы лет она была безжизненным камнем, затерявшимся в пустынях космоса. Но ее ждала необычайная судьба - стать островом Жизни и очагом Разума...» Опять неувязка с Книгой Бытия. Солнце появилось на четвёртый день (Быт. 1, 6), то есть после создания нашей планеты. Земля никак не могла три дня «совершать свой неустанный бег» вокруг несуществующего (не созданного пока ещё) небесного тела - тем более, не могла она делать это в течение «сотен миллионов лет». Но главное отличие заключается в том, что, согласно Библии, прежде создания Солнца и Луны Земля не была «безжизненным камнем», на ней уже цвели и плодоносили все зелёные растения (Быт. 1, 11). Святитель Василий Великий: «Всему предшествовали небо и земля; после них сотворён свет, различены ночь и день; потом опять твердь и явление суши; потом вода совокуплена в постоянное и определённое собрание; земля исполнилась собственными порождениями, произрастив бесчисленные роды трав и обогатившись растениями всякого рода. Но солнца и луны ещё не было, дабы неведущие Бога не именовали солнце начальником и отцом света, и не почитали его зиждителем земных произрастаний» с. 87]. |
| При этом, так как и в Англии, многие держат изрядные заклады за лошадей им знакомых. Бег сей, есть одно из любимейших удовольствий Палермской толпы, которая находится тогда в большом движении. Выигравшие хозяева возвращаются с барабанным боем, на своих лошадях, увенчанных тогда цветными перьями. Прежде, бег сей производился с седоками; но так как случались большие несчастия, по причине скользкости плит, которыми вымощен город, то обыкновение это отменено Правительством. С наступлением вечера возобновляются иллюминация и гуляния по набережной и по Толедской улице. В четвертый день, огромная колесница возвращается тем же путем и с тем же обрядом; но к вечеру, один из великолепнейших церковных обрядов ожидает зрителей в соборе Св. Розалии. С самого утра, собираются уже, на площади сего собора, подвижные часовни всех городских церквей. Наружность их весьма странна: каждая из них составляет здание, часто о двух или трех этажах, равняющееся с иными домами и наполненное грубыми изваяниями святых. Весь день занимаются установлением свечей и плошек по сим многочисленным часовням, равно как и по всему собору. Площадь эта представляет тогда самый блестящий вид для живописца. Кисть Каллота нашла бы тут неистощимые предметы. Надобно видеть, с каким усердием поклонники венчают своих святых цветами, лентами и покрывалами. Часовни сии, окруженные несметною толпою, представляют тогда вид пестрых Китайских башен. Но с наступлением вечера, весь собор, быстро одевается несколькими тысячами разноцветных плошек и представляет тогда нечто волшебное! Восточная, легкая архитектура дает сему зданию вид необыкновенный. Внутреннее освещение соответствует вполне наружному. Блеск оного ослепителен, тем более, что стены покрыты белым гипсом, где отражаются бесчисленные огни. Пышность одежд, великолепие обряда, военная стража в богатых Испанских мундирах и с алебардами, красота женщин, сладкие звуки органов – все это очаровывает чувства. Тут присутствует Вицерой; приезд и выезд его исполнены великолепия: позолоченная карета служит ему тогда экипажем; она увенчана, по углам, пучками белых страусовых перьев; ими же украшены шесть лошадей в богатой абруе; лакеи и кучера одеты соответственно сему, и – в добавок, несколько скороходов с пылающими факелами, бегут впереди. |
| Слова же о том, что Иов совершал эти всесожжения во все дни ( Иов. 1:5 ), по мысли святителя Григория, содержат в себе деятельный призыв к христианину непрестанно, во все дни своей жизни, стремиться к подлинному совершенству, к святости, самого себя без остатка принося во «всесожжение» Богу. На этом пути никому нельзя останавливаться, прекращать бег к своей цели. Как пишет Двоеслов, «конечно, если добро в конце жизни оставляется, то [ныне] оно совершается зря. Поэтому напрасно быстро бежит тот, кто, прежде чем достигнуть цели, прекращает [бег]» 184 . Тем самым в своем толковании святитель Григорий постоянно и настойчиво отыскивает нравственный смысл библейского текста, в соответствии с которым Иов, превосходя своей святостью ветхозаветную реальность и будучи устремленным уже к реальности новозаветной, по выражению Двоеслова, «символизирует избранных» 185 , то есть прообразует стремящихся к совершенству христианских подвижников и святых. Это понимание значения личности Иова и позволяет святителю Григорию систематическими последовательно прилагать к нему понятия и принципы христианской аскезы, в том числе – монашеского духовного делания. Бог и сатана: первый диалог (Иов. 1:6–12) Завершив краткий рассказ о личности Иова, предваряющий собой развитие основного сюжета книги, библейский автор переносит читателя в небесную реальность, туда, где в окружении сонма ангельских сил пребывает Сам Господь. Среди святых горних сил здесь перед Господом появляется и сатана: падший дух, прежний ангел, сделавшийся теперь – после своего бунта против Творца – не только богопротивником, но и человеконенавистником, ибо он желает ныне вреда всякому созданию Божию, особенно же наделенным образом Божиим людям. И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана ( Иов. 1:6 ). Святитель Григорий Двоеслов , комментируя первые же слова этой фразы – и был день, – тотчас же задается справедливым вопросом: почему, если мы всегда говорим о Божественной вечности, о том, что Господь не подчинен никаким законам тварности и изменчивости, в том числе и законам времени, здесь, в книге Иова, в приложении к небесной реальности идет речь как раз о категории времени – о дне? Так, по убеждению святителя Григория, «сначала нужно исследовать, почему сказано, что нечто сделано пред Господом в некоторый день, если для Него не существует никакого движения времени, никакого чередования дня и ночи... |
| Что же скажем мы или чем оправдаемся, если кто-нибудь посторонний, случившись здесь, станет осуждать и говорить: это ли город апостолов, это ли город, имевший такого учителя (апостола Андрея), это ли народ христолюбивый, общество не чувственное, а духовное? Даже и самого дня вы не постыдились, в который совершились знамения спасения рода нашего; но в пятницу (Страстной недели), когда Господь твой распят за вселенную, когда принесена такая жертва, и отверст рай, и разбойник возведен в древнее отечество, и клятва разрешена, и грех уничтожен, и долговременная вражда прекратилась, и примирение Бога с людьми совершилось, и все изменилось – в тот день, когда следовало поститься, славословить и возносить благодарственные молитвы за благодеяния для вселенной к, Совершившему их – тогда ты, оставив церковь , и жертву духовную, и собрание братьев, и, забыв важность поста, отдался в плен диаволу и повлекся на то зрелище. Можно ли это стерпеть, можно ли снести? Я не перестану постоянно повторять это и тем облегчать свою скорбь, чтобы не заглушить ее молчанием, но поставить на вид и обнаружить перед вашими глазами. Как же после этого мы будем в состоянии преклонить Бога на милость? Как можем примирить с нами Его – разгневанного? За три дня перед тем шел проливной дождь, увлекая все, исторгая, так сказать, из самых уст пищу земледельцев, ниспровергая зрелые колосья и истребляя все прочее избытком влаги; у нас были молитвы и моления, и весь наш город, подобно потоку, стекался к местам апостольским, и мы умоляли наших защитников – апостола Петра и блаженного Андрея, двоицу апостолов, Павла и Тимофея. После того, когда гнев Божий прекратился, мы, переплыв море и преодолев его волны, прибегли к верховным Петру, основанию веры (см. Беседа 54 на Матф.), и Павлу, избранному сосуду, совершая духовное торжество, и возвещая их подвиги, трофеи и победы над бесами. И ты, не удерживаясь страхом бывшего, и, не научившись величием деяний апостольских, так скоро, по прошествии одного дня – неистовствуешь и кричишь, не обращая внимания на то, что душа твоя пленена и увлекается страстями? Если тебе хотелось видеть бег бессловесных, то почему ты не обуздал свои страсти, гнев и похоть, не положил на них благого и легкого ярма любомудрия, не поставил над ними правого ума и не поспешил к почести вышнего знания, устремляясь не от преступления к преступлению, а от земли на небо? Такого рода бег, вместе с удовольствием, доставляет и великую пользу. |
| 544 Титул IV. Об астономии. В ряде рукописей этот титул выделяется в самостоятельную, четвертую, книгу «Этимологий», что дает для всего сочинения объем не в 20 книг, а в 21. 545 Звезды, созвездия и светила. При переводе терминов «astra», «sidus» и «Stella» мы пользуемся указаниями самого Исидора (см. главу 60), то есть «sidus» – это созвездие, «astra» – звезда, а что касается родового понятия «Stella», то мы переводим его как «светило», поскольку Исидор включает в него и планеты, а иногда – Солнце и Луну. Заметим, что наш автор часто уклоняется от упомянутого разделения (см., например, в главе 63). Кроме того, применительно к движению звезд, планет, Солнца и Луны Исидор почти всегда употребляет термин cursus (бег), а не motus (движение), однако мы оба термина обычно переводим как «движение», поскольку в большинстве случаев употребление слова «бег» режет ухо русского читателя, например: «астрономия... касается бегов созвездий» или «неизменные и определенные бега звезд». Обращение светил вокруг себя – вокруг Полярной звезды. 546 Автор Иосиф утверждает, что Авраам наставил египтян в астрологии – см. Ios., Ant. Iud., 1, 7–8. Иосиф Флавий (37–100 гг. н. э.) – иудейский полководец и писатель-историк, участник Иудейской войны 66–70 гг. н. э., сражавшийся сначала на стороне своего народа, а затем плененный римлянами и принявший их сторону. Автор «Иудейских древностей» в 20 книгах, посвященных истории иудейского народа от сотворения мира до правления Нерона, а также «Иудейской войны» в 7 книгах, описывающей современные ему военные события. Авраама называют переносчиком знаний из Месопотамии в Египет, потому что он был выходцем из «Ура халдейского», бежавшим впоследствии в Египет. Кроме того, Авраама считали сведущим в различных земных и небесных явлениях (см. ссылку на Бероса и Николая Дамаскина в упомянутом месте у Иосифа). 547 Птолемей, царь александрийский. Здесь ошибочно смешаны Птолемеи, цари эллинистического Египта из династии Лагидов (305–30 гг.), и Клавдий Птолемей (после 83 – после 161 гг. |
| Офицеры войска янычар Вывод из указанных фактов тот, что в Оттоманской империи в отношениях центрального правительства к христианам совмещались вещи несовместимые: соблюдение привилегий с нарушением, религиозная терпимость с нетерпимостью, уважение к правам с пренебрежением, и что примиряющим началом для этих противоположностей был произвол. Произвол стоял выше всего. Порта в каждом берате повторяла о своей решимости свято хранить закон и в то же время бесцеремонно его обходила; права христиан оставались в силе, и Порта сообразовалась с ними, но лишь в той степени, в какой это было для неё выгодно; политический и финансовый расчет стоял выше принципа, личная симпатия или антипатия султана ставила на карту существование целой правительственной системы. Несмотря на всё это, если бы положение христиан в Турции исчерпывалось отношениями их к центральному правительству, то оно могло бы быть названо блистательным. Отношения Порты как центрального правительства, при всём их непостоянстве и произвольности, не могут идти ни в какое сравнение с отношениями к христианам низшей администрации и мусульманского населения; они – воплощение законности и мягкости, сравнительно с тем своеволием и безнаказанной жестокостью, которые царили в провинциях. Христиане были совершенно беспомощны пред администрацией. Их права не существовали для мусульманских административных властей. Любой санджак-бег (губернатор) или даже субаши (городничий) нападал на христианскую церковь, грозил виселицей епископу, брал выкуп с христиан и забирал всё, что было ему угодно; найти против него суд и расправу было трудно. Например, в 1587 вновь назначенный санджак-бег Иерусалима, по причине никому не известной, велел схватить и умертвить сирийского епископа, церковь сирийских христиан превратил в мечеть и грозил подобною же участью настоятелям четырех христианских монастырей, в случае если они тотчас не заплатят десяти тысяч дукатов. Христиане с большим трудом собрали требуемую сумму и откупились от этого разбойника. |
| Царствование злого царя, по визант. воззрению, не могло быть благополучно. И действительно Амартол рассказывает и о страшном море (748 г.), и о зловещих знамениях, последовавших при Копрониме. «В апреле (760 г.) был бег звезд по воздуху и падали оне на землю, так что видящие думали, что пришла уже кончина. Тотчас же сделался сильный зной, так что пересохли источники и реки, – и последовал сильный голод, так что модий пшеницы продавался в городе по 12 номизм. А в Сирии (750 г.) было великое землетрясение и падение городов, так что иные города провалились совсем, а иные на половину. А иные вместе со стенами и зданиями были воздушным движением переставлены невредимо в ближайшие долины мили за 2. А в Месопотамии земля расселась на 3 мили и обнаружила другую белую и песчаную землю, из средины же пропасти таким-то чудом вышел лошак, провозгласивший человеческим голосом с предвозвестивший нашествие иноплеменников (что и последовало вскоре)» 265 . Нападоша бо Срацини на палестинскую землю, поясняет от себя русский начальный летописец, приводя эти знамения на ряду с другими подобными в своей известной большой тираде о знамениях 266 . Злого царя должен был ожидать и злой конец. Еще Лактанций (писат. IV в.) в своем сочинении de mortibus persecutorum старался подтвердить рядом фактов изречение псалма: смерть грешников люта. Эта мысль полюбилась церк. писателям, в том числе и Амартолу, который, как мы видели, сообщает о лютой смерти Ария и Юлиана. Такими же мрачными красками изображает Амартол печальный конец жизни Копронимовой. «Царь ополчился против болгар (в 775 г.), но дошедши до Аркадиополя был поражен чрезмерно сильной и жгучей огневицей, так что и голени его странно обуглились, и он слег в постель. Будучи довезен до Силимврии и потом водой до крепости Стронгилла, царь умирает душей и телом с такими воплями: «еще живой я предан неугасаемому огню из-за Богородицы Марии; но отныне да будет она почитаема и воспеваема, как истинная Богоматерь». И когда он таким обр. вопиял и призывал Богородицу Марию, и догматизируя заповедовал, что ее должно почитать, как истинную Богородицу Приснодеву, и покланяться ей, – то среди таких воплей с страшными и тяжкими усилиями изверг он свой окаянную душу» 267 . «Престанете, молю, престанете», – говорит Максим Грек в слове на хульники Божия Матери», аще убо желаете избыти горких мучений Копронимовых» 268 . Стремление изображать мрачными красками смерть людей, считавшихся нечестивыми, не чуждо и старинной русской литературе. Так Авраамий Палицын говорит о страшно мучительной смерти Троицкого казначея Иосифа Девочкина, ( 1609) подозреваемого в намерении сдать обитель полякам. – Не чуждо также старинной р. литературе стремление представлять еретиков и отступников пред смертью раскаивающимися в своих заблуждениях. Так напр. в предисловии к камню веры говорится о раскаянии пред казнью иконоборца цирюльника Фомы (1713). |
|
|
