| Арсением, но что вл. Арсения выпустили, а нашего владыку оставили в заключении. Одновременно с владыкой арестовали в Москве его духовных чад: Катюшу, Влад. Ник. Максимова с сыном, Нат. Фед., врача, лечившего владыку гомеопата Ник. Ив. Кейса и духовенство Меленок, 113 а также хозяйку и дочь ее Марию Лаврентьевну, Саровского иеромон. о. Александра. Последних выпустили. Мы сразу же отнесли передачу и деньги. На квитанции была подпись: " от Патрикеевой " , — значит мы на свободе. Вскоре владыку перевели в Бутырки. Здесь дали свидание с братом, Мих. Ив. " Брат, ты поедешь не по этапу, с тобой поедет Нюра " , — сказал он владыке, которому уже вынесли приговор — три года ссылки в Казахстан. Мих. Ив. тревожно озирался в тюрьме: " Брат, выйду ли я отсюда? " — спрашивал он. Охранники, решетки, замки, толстые стены, — все это действовало на него подавляюще и ему хотелось скорее бежать отсюда. " Прощай, брат Миша " , — сказал ему владыка и долго Экал руку, как-то особенно крепко держа ее. " Как будто надолго-надолго, навсегда " , — заметил Мих. Ив., вернувшись после свидания. Да, надолго, навеки простился владыка с братом: на земле им уже больше не суждено было встретиться. Владыку отправили в ссылку, а Мих. Ив. скоро скончался. " Хочу вспомнить добрым словом помощницу, Ек. Павл. Пешк., — пишет Анна, — она много меня и нас утешала. Придешь к ней в тревоге, — она поддержит, обнадежит. Помогла избавиться владыке от этапа. 114 Достали мы два билета. Один передали начальству Бутырской тюрьмы для владыки, второй остался для Нюры. Поезд отправлялся вечером. Мы были за час на перроне. Девять мест багажа. Клавдинька провожала, сама поехать не могла, ее паспорт остался в Иванове, и ей нужно было за ним ехать. До отхода поезда оставалось полчаса. Подошли к вагону и увидали у вагона владыку и его конвоиров, которые помогали нести вещи. Владыка беспокоился, кто с ним поедет, и был обрадован, увидев Нюру. Расположились в купе. Никак не могли наговориться после долгой и тяжелой разлуки. Начался новый путь изгнания в Казахстан. |
| Бабы переключились на товар, что да как, и Мишка, оставшись не у дел, замолчал. - Прениками-то будешь торговать? - Ой, бабы, кабы кренделей-то, кренделей-то хоть бы разок привезли… Продавщица без накладной торговать новым товаром отказалась наотрез, свидетели подписали акт о сломанных самоварах и о наличии ящиков, а Мишка продолжал рассказывать: - “Будешь ты, — говорю, — спать сегодня аль не будешь?” Слышу-захрапело. Я утром пробудился, гляжу, нет Ивана Африкановича. Один на полке лежу. Видать, будил он меня, будил да так и убежал по холодку, отступился. Я спать-то горазд с похмелья. Сел я, бабы, закурить хотел. Гляжу, штаны-то у меня не свои, — видать, мылись да штаны перепутали. “Ладно, — думаю, — хоть эти есть”, выкурнул из предбанника, вроде никого не видать, да по задам, по задворкам, думаю, хоть бы живым из деревни уйти. - Дак ты бы поглядел: может, накладная-то в штанах у Ивана Африкановича. Мишка начал шарить по карманам. - Нет, это не ремесло… Газетка, кисет, спички тут. А вот еще грамотка. Ну! Точно, накладная. Мишка начал читать накладную, а продавщица сверять товар. - “Пряники мятные, по рупь сорок кило, самовары тульские, белые, тридцать три восемьдесят штука, шоколад “Отёлло”, есть? - Есть, есть! - “Гусь озерный, Лиса-Патрикеевна…” Стой, это еще что за лиса? А, игрушки… “Репр… репродукция “Союз земли и воды”, есть? - Тут. - Ну-ко, хоть бы поглядеть, что это за союз. — Мишка ободрал с картины обертку и щелкнул от радости языком:-Мать честная! Бабы, вы только поглядите, чего мы привезли-то! Не здря съездили. Два пятьдесят всего! Бабы как взглянули, так и заплевались, заругались: картина изображала обнаженную женщину. - Ой, ой, унеси, лешой, чего и не нарисуют. Уж голых баб возить начали! Что дальше-то будет? - Михаиле, а ведь она на Нюшку смахивает. - Ну! Точно! - Возьми да над кроватью повешай, не надо и жениться. - Да я лучше тридцать копеек добавлю… - Он, ой, титьки-то! - И робетёшка вон нарисованы. - А этот-то чего, пьет из рога-то? - Дудит! - Больно рамка-то добра. На стену бы для патрета. |
| Мы очертили, таким образом, взгляд Артемия на еретиков и на отношения, каких должны придерживаться при общении с ними православные, его указания, в чем погрешают еретики, и наконец его советы, как предохранить себя от увлечения их заблуждениями и учениями. Нельзя не заметить, что Артемий довольно сдержан в характеристике своих противников и такие резкие выражения, как «богокорчемники, христопродавцы, богоборцы», чрезвычайно редко срываются с его уст. Он отличается наивысшей терпимостью к заблуждениям противников и, охраняя усердно своих единоверцев от увлечения иноверными учениями, своею главною целью считает борьбу с этими учениями, поскольку позволяют его силы и поскольку разум его находит поддержку в «божественных писаниях». На характер содержания высказанных Артемием суждений о проповедниках новых учений («еретиках»), несомненно, должны были повлиять три фактора: доктрина заволжских старцев, патристическая литература и практика действительности. Влияние этих факторов мы и рассмотрим. Отношение заволжских старцев к еретикам характеризуется чертами гуманности. Однако не следует преувеличивать эту гуманность и считать заволжских старцев сторонниками полной свободы совести, или, с другой стороны, предполагать у них сочувствие к учению еретиков. Как сейчас увидим, такие предположения были бы несправедливы по крайней мере по отношению к первым представителям этого учения: Нилу Сорскому , Паисию Ярославову и особенно Вассиану Патрикееву. Может быть, та «относительная терпимость» к еретикам, которую наши мистики проявили в начале XVI века, была действительно заимствована из практики византийской Церкви и была подкреплена учением византийских мистиков, 307 – однако нашим мистикам нельзя отказать и в доле самостоятельности при разработке вопроса об отношении к еретикам, так как практика русской Церкви поставила этот вопрос и возбудила полемику, в которой должны были общие теоретические положения получить свое развитие и проверку, и частные положения – и выработаться вновь. |
| В свою очередь, константинопольский патриарх Дионисий, извещая царя Ивана Васильевича о своем избрании (в июне 1544 г.) и вместе с тем присоединяя благие пожелания его державе, напоминал о содержащемся столько лет в Москве иноке Максиме и настоятельно просил от себя, иерусалимского патр. Германа и священного собора, бывших на его поставлении, отпустить бедного, убогого и странного Максима инока, до старости дошедшего и сущего близ смертных врат, чтобы он мог сподобиться возвратиться в свою землю и быть погребенным на месте своего пострижения во Св. горе, выражал надежду, что царь не пожелает своим отказом и самому Богу погрубить, и таких богомольцев оскорбить 1968 . И одновременно, но в более энергическом духе прислана была в Москву грамота от престарелого патр. александрийского Иоакима (4 апр. 1545 г.). После обычного вступления, он прямо говорит: «В земле царства твоего обретается некий человек, инок св. Афонской горы, имя ему Максим, на которого от действа диавольского и от козней злых человеков крепко опалилось царство твое и ввергло его в темницу и узы нерешимыя, и не может он ни туда, ни сюда ходить, чтобы учить слову Божию, как ему даровал сие Бог . Мы о нем слышали и прияли ради него писание от многих и великих людей, там сущих и от св. горы Афонской, ибо тот вышереченный Максим, связанный царством твоим, неправильно пойман и связан властию твоею: так не творят православные христиане над нищим и особенно над иноком, наиболее же цари, удостоенные великого смысла и от Бога поставленные праведными судиями, но они должны иметь дверь отверстую для каждого приходящего. Праведно есть заключать в темнице не боящихся тебя и озлобляющих и связывать желающих тебе зла, но убогих, наипаче учителя, каков тот убогий Максим, который научал и пользовал многих христиан в царстве твоем и инде, где случалось ему быть, не добро и неправедно держать силою и оскорблять, ибо воздыхания убогих не погибнут до конца, а еще более иноков. Неблаговидно также царствию твоему давать веру всякому слову и всякому писанию, к тебе приходящему, без рассмотрения и испытания. Посему молим царствие твое, когда узришь сие наше писание, да освободишь вышеназванного инока Максима, от св. горы Афонской, и подашь ему полную волю идти, куда захочет, и скорее всего на место его пострижения, помоги и способствуй ему, сколько тебе Бог положит на сердце, по обычаю похвального твоего царства, и не посрами нас о сем. Если послушаешь словес моих, будешь иметь похвалу от Бога и от человек, и от нас молитву и благословение. Никогда я не писал к тебе и не просил какого-либо себе утешения; не оскорби же меня в этом и не заставь писать иное писание к твоему царству, второе моление и прошение, доколе не услышит меня великое твое царство и не даруешь ты мне сего человека» 1969 . |
| Лёшка затаился в глубине храма, с ненавистью взирая на попа и скрипя зубами. Кулаки его сжимались, и он готов был хоть сейчас броситься на отца Александра, чтобы задушить его. Но облачённый в стихарь Николай Николаевич Торопцев стоял рядом с попом и прислуживал ему. Лёшка ушёл прочь, подальше от осквернённого клуба, где когда-то он танцевал с милой своей Машей. Он шёл по улице, на которой однажды дрался с Петькой Виноградовым, позволившим себе как-то сальность в адрес Маши. — Если бы такая Маруська на меня налезла, я бы не стал сопротивляться, — сказал тогда Петька. Ни слова не говоря, Лёшка влепил ему кулаком в челюсть, и потом они крепко метелили друг друга, пока не устали от драки. — Ещё раз услышу такое, убью! — сказал Лёшка, сидя на земле рядом с таким же, как он, битым до крови, соперником. — Баран же ты, Лёха, — отвечал Петька. Теперь они с Петькой были вместе в одном отряде. Время от времени приходили в родное село как ни в чём не бывало, а потом снова уходили в леса. Главное — не нарваться на немцев, чтобы те не обнюхали: немцы время от времени останавливали мужиков и парней и натурально тщательно обнюхивали — ведь у партизан от долгого сидения у костра вся одежда пропитывалась запахом дыма. И никакие оправдания относительно того, что, мол, ходил на охоту или на рыбалку, не имели действия. В соседней Знаменке недавно двоих унюхали и без лишних разговоров расстреляли. — Товарищи! — сказал, узнав об этом, командир Климов. — Двух наших товарищей вчера расстреляли на окраине села Знаменка. Утратив бдительность, товарищи Петров и Сергеев дали себя обнюхать. Немцы учуяли запах костров и обвинили товарищей Петрова и Сергеева в том, что они являлись бойцами партизанского формирования. Светлая память товарищам Петрову и Сергееву! А нам всем горький урок: нельзя терять бдительность! Запах костра является для гитлеровцев неопровержимым доказательством. Избегайте встреч с немецкими патрулями! Август, сентябрь, октябрь — вот уже три месяца существует наш отряд, насчитывающий более трёх десятков бойцов. За отчётный период совершено двадцать пять вылазок. Нам удалось нанести ощутимый ущерб вражеским гадам, понеся при этом минимальные потери. Погибли товарищи Горобцов, Гнетюха, Викторчук и Патрикеев. Вчера не стало Петрова и Сергеева. Но ряды наши пополнятся, и мы будем продолжать борьбу! |
| Щеня-Патрикеев. Так генеалогической знатности стали жертвовать давностью службы. Этим объясняется явление, резко бросающееся в глаза при чтении московских разрядных книг с конца XV века: везде на первых местах государственного управления стоят почти одни служилые князья, и только какой-нибудь Воронцов из старой первостепенной боярской фамилии Москвы Вельяминовых да столь же знатные Кошкины еще держатся кое-как на поверхности служилого потока. Выражавшийся в этом служебном явлении взгляд сделался местническим преданием, которое крепко держалось в московских служилых умах и тогда, когда уже с успехом стала пробиваться совсем иная оценка сравнительного достоинства служилого человека. Вельяминовы-Зерновы, не Воронцовы, начали служить в Москве гораздо раньше князей Вяземских. В XVII в. один из этих князей, доказывая свое служебное превосходство перед Вельяминовым, говорил на местническом суде: «да и по степени мы выше Вельяминовых, потому что пошли от старшего Мономахова сына, а Вельяминовы из Орды пришли, а не от великих и не от удельных князей: так мы больше Вельяминовых». Правило, которым определялось общее отношение по службе между служилым княжьем и простым боярством, легло в основание распорядка служебных отношений и между самими князьями. Здесь было признано, что последние расстанавливаются в рядах московской служебной иерархии по качеству столов, на которых сидели их владетельные предки: потомок княжеской ветви, занимавшей старший из столов известной линии, ростовской, ярославской или тверской, по этому самому становился выше своих родичей, предки которых пришли в Москву с младших удельных столов тех же линий. По разрядным росписям с конца XV в. можно заметить, что всякий раз, когда кн. Дан. А. Пенку (правильнее Пеньку) или его сыновьям приходилось идти в поход воеводами вместе с их ярославскими родичами, князьями Сицкими, Ушатыми, Курбскими, Дуловыми, Прозоровскими, они становились выше последних иногда на много иерархических степеней. Фамилия князей Пенковых пошла от упомянутого выше последнего великого князя ярославского Александра Федоровича, и об ней родословная книга замечает: «и потому княж Данилов род Пенков в своем роду (в ярославской княжеской линии) большой, что до отца его были они на Ярославле на большом княжении». |
| 3. Современная церковность — субкультура или идеология? Ольга Седакова : всякая идеология ненавидит живую душу. Ей нужно, чтобы такой вещи, как душа, вообще не было, и названия для нее не было. В последние годы люди, какое-то время всерьез участвовавшие в церковной жизни (сколько и какие, еще нельзя определить), удаляются от нее, или совсем уходят из Церкви, или вообще отказываются если не от веры, то от любых разговоров о ней. Сведение церковности к субкультуре и, соответственно, «воцерковление» как обучение «языку» этой субкультуры, детально разработанной системе довольно мелких предписаний и запретов, которые обычно соблюдаются куда строже, чем главные, — одна тема. Одним из главных дел идеологизирующей церковности давно уже стала борьба с «душой» и с «душевным». Так что сама ненависть к «душевному» говорит об идеологической природе того «нового благочестия», которое мы часто называем «фундаментализмом». 2. Статьи Дениса Собура : — Священное Предание: как Святые Отцы мешают нам быть христианами . Привычка ссылаться на авторитеты играет с нами злую шутку. Мы ссылаемся на Святых Отцов не только когда хотим стать лучше, но и когда защищаем собственные слабости. — Я остаюсь. Хоть и слышу вокруг аргументы за войну . Кажется, что поддерживают войну лишь люди не очень приятные в общении, глупые/необразованные или еще какие-то. К огромному сожалению, это не так. 1. Интервью Ольги Лебединской : — Интервью со священником Борисом Ершовым . Поставим наши грехи на службу нашему спасению. Практические советы, как не стать «окаяннейшими» и экологично выпускать из себя «яд памятозлобия». — Интервью со священником Олегом Патрикеевым . Доброе утро, Христос, или Зачем человеку старость. Старость — время, которое не хочется принимать. Священник Олег Патрикеев не согласен с унылым взглядом на «серебряный» период жизни человека. И даже предложил христианский «эликсир молодости». — Интервью с протоиереем Максимом Первозванским. «За многодетность агитировать не буду». 4 принципа воспитания от многодетного отца. |
| В Казахстане прошел «круглый стол» об опасности религиозного экстремизма Караганда, 26 февраля 2004 г. Проведение «круглых столов» по проблеме взаимоотношения религиозных организаций с государством и их воздействия на общественное сознание стало в Караганде традицией, сообщает пресс-служба Астанайской и Алматинской епархии. Тема, озаглавившая круглый стол, актуальна сегодня во всем мире. И поэтому в выступлениях преподавателей университета, политологов, социологов, философов, а также представителей традиционных религиозных организаций города был выражен не только взгляд на эту проблему, но и были предложены конкретные пути ее разрешения. Специалисты предложили следующие доклады: ( " Понятия, сущность и формы проявления религиозного экстремизма " ), ( " Анализ и мониторинг религиозного экстремизма в Казахстане " ), ( " Факты проявления религиозного экстремизма в Казахстане " ). В ходе обсуждения докладов были выслушаны выступления представителей традиционных религиозных конфессий города, выражающие взгляд на угрозу распространения религиозного экстремизма. Благочинный карагандинского округа протоиерей Михаил Патрикеев в своем выступлении выразил обеспокоенность распространением в регионе религиозных групп, которые по многим признакам можно определить как тоталитарные. Используя в своей деятельности разные техники воздействия на сознание, они часто лишают человека свободы выбора, бескомпромиссно регламентируя круг его нравственных, социальных, интеллектуальных и др. предпочтений. Таким образом, они ставят человека вне общества, а иногда и в прямой конфронтации к нему. Правозащитники, также присутствовавшие на круглом столе, заметили, что перед законом РК все равны. На что протоиерей Михаил ответил, что раз сегодня обсуждается проблема религиозного экстремизма, как угроза национальной безопасности, то и смотреть на этот вопрос нужно с точки зрения государственных и национальных интересов. Перед законом все равны, это неоспоримо, но перед историей и культурой нашей страны все равны быть не могут. Ценности, которые предлагали русскому человеку Православие, а казаху - Ислам стали культурообразующими, вошли в генофонд наших народов, и этого нельзя не учитывать. Ни один человек не хочет, чтобы его ребенок попал в секту, но хочет видеть его полноценным членом общества, и поэтому здесь нельзя прикрываться буквой закона, тем более что конкретная цель последнего в демократическом обществе - благо каждого человека. |
| Геннадиевская Библия 1499-го года, Труды XI-ro Арх. съезда, в Новгороде, т II, ч. 1, 1914. «Слово кратко» издано А. Д. Григорьевым, в Чтен. 1902; срв. у Вальденберга, Древнерусские учения о пределах царской власти, М. 1916; А. Седельников; К изучению «Слова кратка» и деятельности доминиканца Вениамина, Изв. XXX, 1925; Н. Попов, Афанасиевский извод повести о Варлааме и Иосафате, Изв. XXXI, 1926; А. Д. Седельников, Очерки католического влияния в Новгороде в XV-XVI в., Доклады Акад. Н., 1929. 6. «Осифляне» и «заволжцы» — два религиозных замысла, два религиозных идеала. К. Невоструев издал три древних жития преп. Иосифа Волоцкого, в «Чтениях О. Л. Дух. Просв»., 1865; послания Иосифа в Р. И. Б., т. VI; Др. Р. Вивлиофика, XIV; Чтения 1847, 1. Срав. свящ. П Булгаков, Преп. Иосиф Волоколамский, Ц. ист. иссл., 1865; К. Хрущов, О сочинениях Иосифа Санина, 1868; о ней отзыв Невоструева, в Отчете о XII присуждении Увар. премий, 1869; Ор. Миллер, Вопрос о направлении Иосифа В., ЖМНПр. 1868, февр.; В. Жмакин, М. Даниил и его сочинения, М. 1881; разбор Голубинского в отчете о XII присуждении Увар. премий. «Устав скитского монашеского жития» преп. Нила С. впервые издан в М. 1820. «Предание учеником своим о жительстве скитском» издано Опт. Пустынью в 1849 и переиздавалось позже. Новое издание «Устава» (Боровковой-Майковой) в Памятниках Др. П., 179. Срв. А. С. Правдин, Преп. Нил С. и устав его скитской жизни, Хр. Чтен. 1877, 1; А. С. Архангельский, Нил Сорский и Васиан Патрикеев, т. 1, 1882; Г. Левицкий, отчет о занятиях в «Журналах Совета СПбД. Акад. за 1890 год» (анализ аскетического учения преп. Нила и его источники); свящ. С. Садковский, Артемий, игумен Троицкий. Чтения 1891; С. Г. Вилинский, Послания старца Артемия, Од. 1906; Б. В. Гречев. Заволжские старцы, Бог. В. 1906—1909. К общей характеристике эпохи: П. Николаевский, Р. проповедь в XV и XVI., ЖМНПр. 1868, 2 и 4, и отд.; А. В. Горский. Отношение иноков Кир.-Белоз. мон. и Иосифо-Вол. мон. в XV в. Приб., X; |
| Так по-видимому надобно понимать и известия о служилых людях XIV и XV в., которые были «боярами введенными и горододержавцами» 103 . В 1420 г. наместником великого князя московского в Новгороде был кн. Федор Патрикеевич, сын выезжего из Литвы Гедиминовича и родоначальника князей Хованских; в то же время кн. Федор оставался чашником великого князя. Другой пришелец из Литвы, пан Судимонт является у великого князя Ивана III боярином введенным и наместником в Костроме, потом во Владимире, так что и об нем можно сказать: «был он боярин введенный и горододержавец, а было за ним княжего жалованья Кострома да Владимир». Так областные управители удерживали придворные звания; с другой стороны, бояре, действовавшие при дворе, носили иногда звания областных правителей. Известно, что московские думные люди, назначавшиеся для переговоров с иностранными послами в XV и XVI в., писались в дипломатических бумагах наместниками московским, новгородским, коломенским и т. п. По-видимому эти звания уже при Иване III были только почетными титулами. Из грамоты Ивана III пану Судимонту видно, что иногда этот наместник, правя Костромой, приезжал в Москву; вероятно, он появлялся тогда и в боярском совете как боярин. Собираясь на Новгород в 1471 г., Иван III сначала посоветовался с митрополитом, с своею матерью и «сущими у него боярами», а потом «розосла по всю братию свою и по все епископы земли своея и по князи и по бояре свои и по воеводы». Этому многолюдному собранию сановников, вызванных из областей, великий князь явил свою мысль идти на Новгород и предложил на обсуждение вопрос: идти ли летом, или дождаться зимнего пути? Однако можно заметить, что призыв в думу областных управителей плохо прививался в Москве и прекратился, не сделавшись обычаем. Намек на это встречаем уже в летописи начала XV в. в рассказе о размирье вел. кн. Василия Димитриевича с тестем Витовтом (1406–1408 г.). Когда Эдигей, подстрекая зятя на тестя, прислал в Москву с предложением своей помощи, Василий собрал своих думцев, князей и бояр, и «поведа им таковая словеса». |
|
|
