| В частности, возложение рук для исцеления известно с апостольских времен (Мк 16. 18: «...возложат руки на больных, и они будут здоровы»; Деян 28. 8: «...помолился и, возложив на него руки свои, исцелил его»). Цитируя Иак 5. 14, Ориген добавляет: «...и возложат на него руки» ( Orig. In Lev. 2. 4). Возложение рук на больных как особое литургическое действие, сопровождаемое молитвой, упоминается в Барселонском папирусе (кон. III - нач. IV в.), в Серапиона Евхологии (сер. IV в.) и у авторов IV в. ( Possid. Vita Augustini. 27; Ambros. Mediol. De poenit. 1. 8). Хотя со временем это священнодействие исчезло в качестве самостоятельной практики, оно сохранилось как составная часть чина Е. (в визант. традиции - в образе возложения Евангелия на болящего в конце чина). В нек-рых ранних источниках освящение елея упоминается вместе с освящением хлеба, воды и др. веществ ( Clem. Alex. Exc. Theod. 82; подробнее см. ст. Врачевания чины ). Молитвы на освящение елея для болящих в христианских памятниках II-IV вв. Молитвы на освящение елея имеются практически во всех литургико-канонических памятниках . В нек-рых случаях они приводятся сразу после евхаристических молитв, что может указывать на связь между Е. и Евхаристией уже в раннюю эпоху. Однако не всегда подобные молитвы относятся именно к елею для помазания болящих. Подробности совершения чина (кем совершалось помазание, сколько раз, в каких случаях и т. п.) в этих памятниках не раскрываются, а проследить преемственность в текстах молитв с византийской послеиконоборческой традицией не удается. Уже в «Дидахе» (в копт., но не в греч. версии) после евхаристических молитв выписана молитва на освящение stinouFi (крещального мира? Ср. переработку этой молитвы именно в таком смысле в «Апостольских постановлениях» : Const. Ap. VII. 27). В «Апостольском предании» (или «Египетских церковных постановлениях» - вероятно, III в.) за евхаристической молитвой сразу следует молитва благословения елея «Даруй, Боже, освящая сей елей...» (Trad. Ap. 5. 2; по Веронскому палимпсесту - 71. 1-9; ср. 3-е прав. араб. «Канонов Ипполита» ), в к-рой в качестве библейских прообразов для этого действия указывается помазание царей, священников и пророков в ВЗ и текст которой подразумевает не только помазание, но и вкушение елея. В сир. «Завете Господа нашего Иисуса Христа» (V в.), в основе которого лежит одна из версий «Апостольского предания», после евхаристической молитвы приводится молитва освящения елея для больных «Господи Боже, пославый нам Духа Утешителя...» (Test. Dom. 1. 24), в которой испрашивается благодать исцеления; после молитвы в памятнике следует указание о существовании сходной молитвы освящения воды для исцеления. |
| Но каких именно пунктов касался этот раскол ? Евсевий упоминает, как мы говорили уже, о Флорине и Власте в обоих местах нераздельно. Из этого можно сделать только один вывод: что последние два были современниками. Но Флорин окончательно определился и вызвал против себя решительную полемику со стороны Иринея в 190–191 г. Значит, и Власт действовал в то же время. Тогда же, очевидно, и св. отец писал против него свое Περ σχσματος. А в 190– 192 гг. происходил известный пасхальный спор, произведший также раскол в Церкви. Можно поэтому думать, что взгляды Власта, так или иначе, касались этого именно вопроса, точнее – установившейся в Риме практики относительно празднования Пасхи. И если Ириней говорит о схизме, то очевидно, что Власт был противником римского обычая, присоединяясь, может быть, к малоазийской точке зрения. 1248 Выводы эти, в общем, подтверждает и сообщение о Власте книги Псевдо- Тертуллиана «Против ересей», более ранней, несомненно, независимой от «Церковной истории» Евсевия и не менее последней авторитетной в данном случае. 1249 Автор ее, сказав о ереси катафригийцев, непосредственно затем говорит, что к ним примыкал и Власт, который тайно хотел ввести иудаизм; ибо он говорил, что Пасха не иначе должна совершаться, как в 14 день месяца (нисана), по Второзаконию Моисея. 1250 Отсюда, прежде всего, ясно, что Власт, действительно, держался так называемой квартодециманской практики в праздновании Пасхи, приурочивая последнее к 14 нисана. Этот «иудаизм», 1251 судя по тому, как много места занимает он в столь кратком, вообще, сообщении, был, очевидно, наиболее характерным для воззрений Власта. Малоазийскую практику в праздновании Пасхи он и желал, очевидно, ввести (vult introducere) в Риме. Однако данным пунктом разногласие его с Римской церковью не ограничивалось. По словам Псевдо- Тертуллиана , он кроме того держался (accedens... his катафригийцам) монтанистических воззрений, распространенных во Фригии. Последнее подтверждает также и писатель IV в. Пациан Барселонский, прямо причисляя Власта к малоазийским раскольникам. 1252 |
| Три тысячи мусульман погибли в битве, как говорили победители, но потери христиан оказались намного тяжелее. Мусульмане перестали считать число убитых врагов, достигнув цифры в 24 тысячи человек. Затем они отрезали их головы и сложили в кучу, чтобы сделать что-то вроде минарета для муэдзинов, которые, стоя на грудах обезглавленных трупов, воспевали хвалу Аллаху и призывали правоверных к молитве. Чтобы показать величие победы, Юсуф приказал отправить головы во все главные города аль-Андалуса и Северной Африки. Севилья, Гранада, Кордова, Мурсия, Сарагоса и Валенсия получили свою долю, а с каждой телегой – послание, в котором говорилось, что им больше нечего бояться этих христианских собак. Это был великий день для людей джихада, но мрачный для испанцев Реконкисты. Оставшиеся в живых христиане молились за своих погибших товарищей и надеялись, что Альфонсо VI призовет к себе на службу величайшего воина Кастилии Эль Сида, с которым недавно расстался и который теперь противостоял графу Барселонскому. Это было не подходящим временем, чтобы воевать друг с другом. Мио Сид. Валенсия, 1080–1108 Есть много героев Реконкисты, но Эль Сид – единственный, кто известен всему миру. Своей защитой Валенсии от Альморавидов он обеспечил долгосрочную победу христианской Испании над мусульманской Испанией. Из всех воинов его страны он единственный, кого боялся Юсуф, предводитель Альморавидов из Марокко. Он был прирожденным солдатом, невероятно храбрым бойцом на поле боя, не превзойденным тактиком, гениальным стратегом в ту эпоху, когда военная наука едва ли существовала. В тот жестокий век он, возможно, не был таким, как Баярд, «рыцарем без страха и упрека». Конечно, «без страха», но не «без упрека», потому что на нём имелось несколько темных пятен; но обаяние его личности все еще доходит до нас через века, и он, по-прежнему, вдохновляет тех, кто имеет честь дышать сегодня тем же испанским воздухом, которым когда-то дышал и он. Возможно, он был легендой, как говорят некоторые, наполовину вымыслом и только наполовину реальностью. Но его победа в Куэнке, недалеко от Валенсии, явялется фактом. Это – классика тактического чутья. Он, как никто другой, подготовил окончательное поражение Альморавидов более, чем за полвека до их окончательного крушения. Их неудача в захвате Валенсии положила конец их продвижению на север. Именно под стенами Валенсии победа джихада обернулась поражением. За пределами Валенсии богатые Барселона и Каталония остались вне досягаемости марокканских и сахарских солдат. Аль-Андалус так и не стал африканцем. Верблюды вернулись в Марокко и Сахель. Испания осталась испанской. «Один Родриго потерял Испанию, а другой Родриго вернет ее», – сказал он, вспоминая потерю Испании маврами вестготским королем Родерихом в 711 году. Родриго Диас де Бивар, он же Эль Сид, верил в свою судьбу. |
| А его переводчик и, вероятно, авторское альтер эго Александр Каур – деталь очень точная и символичная, Грин тоже осознавал себя переводчиком между этими двумя мирами, да и в литературном сообществе не зря имел репутацию толмача убитого им же английского капитана, у которого он похитил манускрипты, – так вот полиглот Александр Каур, как некогда Ассоль, как некогда Тави Тум, получает приглашение посетить волшебную страну, из которой прибыл в революционный город маэстро Бам-Гран. Грин пишет не просто феерию. Он обнажает и эстетизирует свой метод. Окном в страну Бам-Грана оказывается картина, которая фигурировала в начале рассказа, через нее герой попадает в весенний Зурбаган, когда в нем цветут апельсины. «Я дышал веселым воздухом юга. Было тепло, как в полдень в июне. Молчание прекратилось. Я слышал звуки, городской шум. За уступами крыш, разбросанных ниже этого дома, до судовых мачт и моря, блестящего чеканной синевой волн, стучали колеса, пели петухи, нестройно голосили прохожие. Ниже галереи, выступая из-под нее, лежала терраса, окруженная садом, вершины которого зеленели наравне с окнами. Я был в подлинно живом, но неизвестном месте и в такое время года или под такой широтой, где в январе палит зной. Стая голубей перелетела с крыши на крышу. Пальнула пушка, и медленный удар колокола возвестил двенадцать часов. Тогда я все понял. Мое понимание не было ни расчетом, ни доказательством, и мозг в нем не участвовал. Оно явилось подобно горячему рукопожатию и потрясло меня не меньше, чем прежнее изумление. Это понимание охватывало такую сложную сущность, что могло быть ясным только одно мгновение, как чувство гармонии, предшествующее эпилептическому припадку. В то время я мог бы рассказать о своем состоянии лишь сбитые и косноязычные вещи. Но само по себе, внутри, понимание возникло без недочетов, в резких и ярких линиях, характером невиданного узора». Это тоже пейзаж, но психологический, отражающий состояние человеческой души, отблеск того мира, в котором спасался и Грин, и его герои. Этот мир противопоставлен миру реальному, как «да» и «нет». В Питере декабрь, темно и холодно, в Зурбагане май, тепло и солнечный свет. Там играет музыка барселонского оркестра Ван-Герда и цветут апельсиновые деревья – ни в одном из посвященных описанию Гринландии произведений страна Александра Грина не показана в таком щемящем, волшебном, ирреальном свете. |
| в Гвадалахаре. Капитул одобрил программу реформ, предложенную Филиппом II: аннулировалась автономия Кастильской пров.; магистр стал единоличным главой всего ордена М., включая провинции Нов. Света (сбором денег с пров. Куско продолжал заниматься старший командор Кастильской пров., остальные провинции отправляли их магистру); должность магистра перестала быть пожизненной: отныне он избирался на 6 лет; старшие командоры орденских провинций избирались местными капитулами на 3 года; командоры должны были назначаться главой провинции не более чем на 3 года (лишь барселонский приор избирался членами конвента). Строже стали требования к образу жизни М., также на все провинции были распространены каталонские порядки, касавшиеся обязательного наличия школ. Реформа вызвала протест М. В 1575 г. в Барселоне собрался провинциальный капитул, избравший своего магистра. Однако папа Римский Григорий XIII (1572-1595) одобрил постановления генерального капитула М. в Гвадалахаре, хотя лишь к кон. 80-х гг. XVI в. удалось претворить в жизнь большую часть его решений. В 1588 г. были изданы обновленные конституции ордена, включавшие комментарии, в к-рых учитывались проведенные реформы. Тогда же Сумель составил историю основания ордена и жизнеописания магистров, включенные в издание конституций (Regula et constitutiones fratrum sacri ordinis beatae Mariae de mercede redemptionis captivorum. Salmanticae, 1588). В 1587 г. Андалусия была выделена в орденскую провинцию; в 1603 г. от Арагонской пров. отделились Валенсийская и Итальянская провинции; в 1672 г. основана парижская конгрегация М., по статусу равная орденской провинции. В 1587 г. было реализовано постановление 1574 г. о создании должности генерального викария Вест-Индии, которому подчинялись М. на территории Перу и Мексики (должность существовала до 1769). Появились новые провинции ордена в Нов. Свете: Тукуман (1593), Санто-Доминго (1607), Мексика (1616), Кито (1616). В 1576 г. по королевскому распоряжению была проведена частичная централизация приходивших из Нов. |
| Во всяком случае на Западе послание к Евреям считалось авторитетным документом церковного достоинства 166 , и все колебания исчерпывались его Павлинистическими притязаниями. В этом направлении замечаются раздвоения и дальше. Правда, Иларий Пиктавийский († 366 г.) 167 , Люцифер Сардинский († 370 или 371 г.) 168 , К. М. Викторин Африканский (обратившийся в христианство около 355 г.) 169 , Пациан, епископ Барселонский, (360–390 г.г.) 170 , испанец Присциллиан († 385 г.) 171 , Фаустин, пресвитер Римский († после 380 г.) 172 , Амвросий Медиоланский († 4 апреля 397 г.) 173 , Руфин († 410 г.) 174 усвояли послание к Евреям Апостолу Павлу – наряду со всеми другими 175 , но это мнение было не повсюдным даже к концу IV века. По крайней мере Филастрий, епископ Брешианский († до 397 г.), упоминает, что statutum est ab Apostolis (beatis), et eorum successoribus, non aliud legi in Ecclesia debere catholica, nisi... Pauli tredecim Epistolas, а о послании к Евреям говорит: Sunt alii (quoque), qui Epistolam Pauli ad Hebraeos non asserunt esse ipsius, sed dicunt aut Barnabae esse Apostoli, aut dementis de urbe Roma episcopi. Alii autem Lucae evangelistae aiunt: Epistolam etiam ad Laodicenses scriptum. Et quia addiderunt (var.: scriptam beati Apostoli quidam volunt legere. (Sed) quia addiderunt) in ea quaedam, non bene sentientes, inde non legitur in Ecclesia, et si legitur a quibusdam, non tamen in Ecclesia legitur populo, nisi tredecim Epistolae ipsius, et ad Hebraeos interdum. Et in ea quia rhetorice scripsit sermone plausibili, inde non putant esse ejusdem Apostoli. Et quia et factum Christum dicit in ea, inde non legitur, de poenitentia autem propter Novatianos aeque. Cum ergo factum dicit Christum (III, 2), corpore non divinitate dicit factum, cum doceat ibidem, quod divinae sit et paternae substantiae Filius: qui est splendor gloriae, inquit (I, 3), et imago substantiae ejus. Poenitudinem etiam non excludit docendo, sed diversum gradum dignitatis ostendit inter hunc, qui integrum (se) custodivit, et ilium, qui peccavit. |
| Эта аргументация покоится на предположении о радикальных изменениях, которые в IV b. якобы претерпели евхаристические молитвы повсюду в христианской Церкви. Предположение это покоится, по сути, на единственном свидетельстве – отрывке анафоры в т. н. Страсбургском папирусе 33 , который в настоящее время, в свете недавно опубликованного т. н. Барселонского папируса, уже не может интерпретироваться в пользу указанного предположения 34 . Гораздо более взвешенной представляется позиция Ч. Джираудо 35 , показывающего преемственность раннехристианских литургических форм от литургических форм межзаветного времени – в частности, для межзаветных молитвенных форм было характерно включение рассказа о Небесной литургии в состав молитв на важнейшие случаи (необходимость более тщательного исследования влияния межзаветной литературы на анафоры древней Церкви подчёркивает и Г. Винклер 36 ), и это вновь заставляет задуматься о степени влияния апокалиптической литературы и эсхатологических представлений вообще на ту среду, в которой проповедовали Господь Иисус Христос и апостолы. После IV века, однако, описания Небесной литургии перестают быть характерными для христианской письменности, сменяясь в IV–V веках несколько иными представлениями об устройстве ангельского мира, отражёнными в знаменитом Corpus Areopagiticum. Этот процесс отчасти отразился и в литургических текстах – так, позднейшая византийская редакция молитвы великого освящения воды, хотя и содержит по-прежнему рассказ о Небесной литургии, теряет такую важную его составляющую, как песнь «Свят, Свят, Свят»: «Ангельские силы Тебе служат, архангельские лики Тебе кланяются: многоочитые херувимы, и шестокрылые серафимы, окрест стояще и облетающе, страхом неприступныя славы Твоея покрываются» (для сравнения, текст молитвы великого водоосвящения в коптской традиции: «Ангельские силы Тебе служат, архангельские лики Тебе кланяются. Ты – Тот, Чью славу возвещают шестокрылые серафимы, окрест стояще и облетающе, и многоочитые херувимы, покрывающие себя своими крыльями – ибо неприступна слава Твоя, – и восхваляют Тебя, глаголя: «Свят, Свят, Свят! " ») 37 . |
| Урсулы», введя пейзажный фон позади святых на нижней пределле, Решак увеличивает масштаб фигур до такой степени, что они подавляют пейзаж и он воспринимается как декоративный фон. Несмотря на стремление представителей валенсийской школы сохранить готический характер ретабло, в их искусстве заметно превалирование ренессансного начала, тогда как у живописцев каталонской школы доминирующим оставалась готическая составляющая испано-фламанд. стиля. Это можно объяснить культурным различием Валенсии и Барселоны. Так, Барселона оставалась придворным центром, где преобладали утонченные аристократические вкусы, которым более соответствовала изысканная декоративность готики, нежели натурализм Возрождения. Крупнейшим мастером каталонской школы XV в. являлся Жауме Уге. Он родился близ Таррагоны, между 1435 и 1445 гг. пребывал в Сарагосе, в 1448 г. переехал в Барселону, где жил и работал до смерти. Об ученическом периоде Уге сведений нет, художнику были знакомы нидерланд. и итал. работы, а также творчество Дальмау. В самом раннем из дошедших произведений Уге - центральной части ретабло из приходской церкви Вальмоля (Музей Каталонии) с изображением Богоматери - есть отголоски готики и влияния Берната Мартореля. Но образ Девы Марии написан в стиле Дальмау (его «Мадонны советников»), мастер натуралистично передает фактуру тканей, блеск драгоценностей. В его первых барселонских произведениях - «Св. Георгий и принцесса» (ок. 1450, Музей Каталонии) и «Бичевание Христа» (до 1455, Лувр, Париж) - ренессансные элементы одерживают победу над средневек. архаизмами. В сохранившейся части алтаря «Св. Георгий и принцесса» обе фигуры представлены на фоне большого окна с видом на пейзаж, к-рый хотя и бедноват (отдельные кипарисы и пустынные холмы), но создает пространственную среду и гармонично соотносится с масштабом фигур святых на 1-м плане. Уге отказывается от подражания нидерланд. или итал. типам лиц, он наделяет своих героев типично каталонскими чертами (небольшие глаза, крупный, немного мясистый нос, специфическая линия подбородка). |
| XIV в. Новый этап внутренней борьбы в Арагоне и его средиземноморской экспансии приходится на правление кор. Педро IV Церемонного (1336-1387). Найдя формальный повод для разрыва вассальных отношений с дальним родственником, королем Мальорки, Педро IV объявил его непокорным вассалом, в 1343 г. высадил войска на Балеарских о-вах и окончательно присоединил эти владения, а затем и Руссильон к Арагонской короне. Попытки Педро IV провозгласить наследницей престола свою дочь Констанцию (сыновей у него тогда еще не было) вызвали возобновление т. н. унии и восстание знати Арагона и Валенсии, но король разбил мятежников при Эпиле (1348), отменил «Привилегию унии» и жестоко расправился с ее сторонниками в Арагоне и особенно в Валенсии, оказавшей ему упорное сопротивление. В течение мн. лет Педро IV воевал с кор. Кастилии Педро I Жестоким («война двух Педро», 1356-1369), поддерживая Энрике Трастамарского, сводного брата Педро Жестокого, в его борьбе за кастильский трон. Перевес в этой войне был за Кастилией, однако военные действия закончились сразу после гибели Педро I Жестокого и смены династии. В целом в XIV в. власть королей Арагона, особенно на недавно завоеванных в ходе Реконкисты территориях, заметно укрепилась. Этому способствовало и составление Педро IV «Установлений о дворе», где подробно описывались структура двора, права и обязанности должностных лиц. Хотя единых для всех владений Арагонской короны органов управления создано не было, получил развитие институт королевских наместников с адм. и судебными полномочиями (губернаторы, байлы, батлы). В Арагоне противодействие знати такой политике позволило сохранить неприкосновенной систему арагонских фуэро. Знать разных частей королевства не объединялась против короля, в частности, сеньоры графства Барселонского (с XIV в. принципат Каталония) поддерживали монарха. Кортесы Арагона, Каталонии и Валенсии собирались независимо друг от друга. В Леоно-Кастильском королевстве в кон. XIII - нач. XIV в., начиная с последних лет правления Альфонсо X Мудрого, часто происходили внутренние конфликты. |
| Благодаря заступничеству папы Иннокентия III, выступившего в поддержку своего вассала (король Арагона признал себя вассалом Папского престола в 1204), Хайме смог вернуться в И. Неск. лет происходили столкновения между опекунами несовершеннолетнего правителя. В 1227 г. было подписано т. н. соглашение в Алькала, прекращавшее вражду между королем и знатью. В 1229 г. началась кампания по завоеванию Балеарских о-вов, ядром армии стала эскадра, снаряженная крупнейшими каталон. городами, заинтересованными в устранении постоянной угрозы со стороны мусульман Балеарских о-вов. 31 дек. 1229 г., после осады с суши и моря, г. Пальма сдался. На Мальорке был введен каталанский язык, на остров распространилось действие «Барселонских обычаев», каталон. свода обычного права. В 1231 г. кор. Хайме I без сопротивления овладел Меноркой. В 1235 г. Таррагонский архиеп. Гильем де Монгри завоевал Ивису. Король лично занимался вопросом о разделе земель между местным мусульм. и прибывшим христ. населением. По договору с наваррским кор. Санчо VII в 1231 г. Хайме I получил корону Наварры. В 1238 г. была завоевана Валенсия, и Хайме придал покоренным территориям статус отдельного королевства. Как и при завоевании Мальорки, в Валенсии каталонцы пользовались особыми привилегиями, каталанский язык был признан официальным. В 1240 г. Хайме I пожаловал своим подданным «Новое фуэро» вместо действовавших прежде арагонских фуэро. К концу его правления Арагонская корона представляла собой объединение 4 гос. образований - 3 королевств и 1 принципата. Кор. Хайме I Завоеватель в окружении епископов и магнатов. Миниатюра из сборника фуэрос Арагона (Vidal Mayor). Кон. XIII в. (Los Angeles. The J. P. Getty Museum. Ludwig XIV. 6. Fol. 1) С кон. XI в. в составе христ. королевств, гл. обр. Леоно-Кастильского и Арагона, оказались территории, населенные мусульманами, в XIII в., после периода т. н. Великой Реконкисты, число мудехаров (от араб. мудаджан - прирученный, домашний), т. е. мусульман, ставших подданными христ. |
|
|
