| В 2007 г. была сооружена колокольня, которая по проекту храма не предполагалась. Но фундамент под колокольню сохранился. Был возведен железобетонный ярус; на земле сварены шатер, барабан и купол; все это обрештовано деревом; шатер был покрыт медью, барабан и окошки шатра — металлом «ranilla», купол – «булатом». Установка проводилась высотным краном поочередно: шатер, барабан с главкой, и, наконец, поднимали крест в специально сваренной люльке. Устанавливали и монтировали эти части уже на высоте. В 2008 г. были заказаны и в дальнейшем установлены на колокольне новые колокола. были подвешены и зазвонили новые колокола. В этом же году были разобраны все внутренние перегородки: центрального алтаря, северного и южного алтарей и перегородка центрального входа. Произведена штукатурка всех поверхностей храма с их последующей шпаклевкой под монументальную роспись. В 2009 г. была сделана стяжка пола и его плиточное покрытие; сделаны внутренние центральные двери и двери клироса. Началась роспись храма по ранее созданному проекту. К 2011 г. был расписан центральный алтарь и купол, а также заказан проект нового иконостаса; обустроены мебелью церковная лавка, книжный склад и ризничная; окончена штукатурка колокольни. В этом же году была переделана система отопления храма. В 2012 г. начались реставрационные фасадные работы южной стороны храма декоративно-отделочным материалом «Bayramix». Осенью 2013 г. был сделан пол в подвальном помещении храма. В январе 2014 г. была произведена штукатурка откосов светового барабана. 19 января 2014 г. у главных восточных ворот храма был установлен и освещен монументальный крест. В феврале 2014 г. на глубине 8 м под землей была расчищена дренажная галерея длинной 40 м. Размер тоннеля 80 на 150 см. Этот тоннель, располагающийся вдоль северной стены храма, был создан еще при строительстве церкви в начале 20 в. Благодаря ему происходит дренаж подземных вод под фундаментом храма, тем самым обеспечивается надежная защита от появления и развития оползня. В годы советской власти этот тоннель использовался как мусорная яма. В марте 2014 г. началась штукатурка и внешняя отделка западной стороны храма. |
| Первая фрейлина Ваше величество! Разрешите ущипнуть дерзкую? Первый министр Ваше величество, я доктора позову. Король ( с трудом ) Нет, не доктора… Нет… кричит Ткачей! Первый министр Они здесь, ваше величество. Король ( кричит ) Немедленно сшить мне свадебный наряд! Первая фрейлина Но вы слышали, ваше величество, как она нарушала дисциплину? Король Нет, не слышал! Я только видел! Я влюбился! Она чудная! Женюсь! Сейчас же женюсь! Как вы смеете удивленно смотреть? Да мне плевать на ее происхождение! Я все законы переменю – она хорошенькая! Нет! Запиши! Я жалую ей немедленно самое благородное происхождение, самое чистокровное! ревет Я женюсь, хотя бы весь свет был против меня! занавес коридор дворца дверь в комнату ткачей принцесса стоит, прижавшись к стене она очень грустна за стеной гремит барабан Принцесса Это очень тяжело – жить в чужой стране. Здесь все это… ну как его… мили… милитаризовано… Все под барабан. Деревья в саду выстроены взводными колоннами. Птицы летают побатальонно. И кроме того, эти ужасные, освященные веками традиции, от которых уже совершенно нельзя жить. За обедом подают котлеты, потом желе из апельсинов, потом суп. Так установлено с девятого века. Цветы в саду пудрят. Кошек бреют, оставляя только бакенбарды и кисточку на хвосте. И все это нельзя нарушить – иначе погибнет государство. Я была бы очень терпелива, если бы Генрих был со мной. Но Генрих пропал, пропал Генрих! Как мне его найти, когда фрейлины ходят за мной строем! Только и жизнь, когда их уводят на учение… Очень трудно было передергать всех бородачей. Поймаешь бородача в коридоре, дернешь – но борода сидит как пришитая, бородач визжит – никакой радости. Говорят, новые ткачи бородатые, а фрейлины как раз маршируют на площади, готовятся к свадебному параду. Ткачи работают здесь. Войти, дернуть? Ах, как страшно! А вдруг и здесь Генриха нет! Вдруг его поймали и по традиции восьмого века под барабан отрубили ему на площади голову! Нет, чувствую я, чувствую – придется мне этого короля зарезать, а это так противно! Пойду к ткачам. Надену перчатки. У меня мозоли на пальцах от всех этих бород. |
| А турки-то, какую трескотню подымали при появлении русских! Если собрать целых два полка барабанщиков и заставить их бить дробь, то, право, шуму и треску будет меньше, чем от их стрельбы. Бывало заметят, что раненый хочет уйти с поля сражения, да по нем несколько залпов и дадут. Но дело в том, что турецкие войска в мирное время ничему не обучались и поневоле приходилось отбивать натиски количеством выстрелов, если нельзя было взять верх качеством их. Русский же штык они очень не любили и старались, чтобы дело не доходило до него. Такую же ужасную трескотню подняли турки во время штурма Горного Дубняка. Когда лейб-гренадерам приказано было идти в атаку, то барабанщик 3-й роты, Баранов, вдруг просиял и восторжествовал от одной мысли, что ему придется барабанить не на каком-нибудь учении, а в настоящем бою. Рота двинулась вперед и Баранов забил атаку с особенным удовольствием. Но чем ближе подходили гренадеры к редуту, тем треск турецкой стрельбы, свист нуль и шипенье гранат все более и более заглушали барабан Баранова. Это его сердило. Он думал своею игрой страху нагнать на турок, а выходило наоборот: его и свои-то почти не слышали. После неудачной атаки гренадеры залегли в канавах близ главного укрепления. «Нет, брат, барабан», говорил Баранов, ставя инструмент на землю, «далеко тебе до турецкого барабана. Слышишь, какую трескотню подняли; такой барабан тебе не переспорить». Турки же, ободренные неудачной нашей атакой, довели огонь до поразительной беглости. Баранов, видя, что игрою на барабане ему пользы не принести, предпочел заняться доставкою патронов товарищам; но это нелегко было исполнить. Под градом пуль перебегал он от места, где хранились патроны, до солдатиков своей роты, залегших в канавах. Под таким же убийственным огнем раздавал он патроны товарищам. «А ну-ка, валите барабаном», говорил Баранов, подбадривая гренадер. Другими словами он хотел сказать: «стреляйте чаще, по-турецки». Бой длился до вечера и Баранов не переставая работал, желая принести пользу и разделить общий труд. |
| – А теперь устроим праздник! – воскликнула Пеппи, когда снова встала на ноги, – Теперь мы закатим пир на весь мир! Она накрыла на кухне стол, и все сели ужинать. Пеппи на радостях засунула себе в рот сразу три крутых яйца, да еще в скорлупе. Время от времени она слегка кусала отца за ухо – так она была счастлива, что снова его видит. Господин Нильсон, который лежал и спал, вдруг проснулся и прыгнул прямо на стол. А когда он увидел капитана Длинныйчулок, стал потешно тереть глаза от изумления. – Я рад, что ты не рассталась с господином Нильсоном, – сказал капитан. – У меня есть и другие домашние животные, – заявила Пеппи и, выбежав на террасу, внесла в кухню лошадь, которая по случаю праздника тоже получила крутое яйцо. Капитан Длинныйчулок был очень горд, что его дочь так прекрасно всем распорядилась во время его отсутствия, и рад, что у нее оказался чемодан с золотыми монетами, так что ей не пришлось терпеть никаких лишений. Когда кончился ужин, капитан вынул из своей сумки барабан, настоящий негритянский барабан, на котором отбивают ритм во время танцев и жертвоприношений. Капитан сел на пол и начал бить в барабан. Кухню заполнили странные, гулкие, ни на что не похожие звуки – Томми и Анника таких еще никогда в жизни не слышали. – Негритянская музыка, – объяснил Томми Аннике. И тогда Пеппи скинула с ног свои огромные черные туфли и в одних носках принялась танцевать какой-то удивительный танец. Под конец король Эфроим исполнил дикую пляску воинов так, как ее танцевали там, на острове Веселия. Он размахивал копьем, делал какие-то причудливые движения щитом, а его пятки так усердно стучали, что Пеппи закричала: – Сейчас под нами провалится пол. – Неважно! – крикнул капитан и закружился в еще более бешеном ритме. – Ведь теперь ты будешь негритянской принцессой, цветок моего сердца! И тогда Пеппи подскочила к отцу и заплясала вместе с ним. Они выделывали друг перед другом такие невероятные фигуры, издавали такие странные вопли и прыгали так высоко, прямо выше головы, что в конце концов у Томми и Анники, которые не сводили с них глаз, закружилась голова. Видно, господину Нильсону тоже стало дурно, потому что он забился в угол и зажмурился. |
| Декор в экстерьере - выделенные скромными пилястрами; ступенчатый карниз, разделяющий два света основного четверика, с арочным изгибом над дополнительной дверью; наличники окон. Вот эти наличники наиболее " обильны " с декоративной точки зрения, но - " обильны " лишь на фоне абсолютно ровных белых стен. Они образованы двумя вертикальными полуколонками с треугольным сандриком, " посаженным " сверху, с некоторым отступом. Более богат барабан, но и это богатство - вполне условное; оно определяется именно как богатство исключительно лаконизмом экстерьера. Четверик покрыт четырёхскатной крышей, над которой возвышается стройный восьмигранный барабан с небольшой главкой. Он - глухой. Барабан украшен стоящими на квадратных основаниях полуколонками, разделёнными валиками на несколько частей. Это - самая декорированная часть храма. Трёхъярусная колокольня Никольской церкви - одна из архитектурных доминант невысокого Касимова; это становится ясно при взгляде на город с противоположного берега Оки. Верхний ярус увенчан стройным барабаном, перекликающимся с барабаном храма (и в этом сказалось тонкое понимание своей задачи теми, кто перестраивал храм во второй половине XIX века). Над барабаном - главка со шпилем. Приделы, расположенные симметрично с юга и севера, появились в 1860-х годах, с расширением трапезной. Основные размеры храма: сторона четверика - более девяти метров (при этом внутри церкви она сокращается до шести метров); высота внутренней части основного храма - около 12 метров; ширина трапезной - более 25 метров; длина церкви - более 40 метров. " Благолепие " внутреннего убранства сохранилось в полной мере (ибо Никольский храм не разорялся в богоборческую эпоху) и даже, после соответствующей реставрации, приумножилось. Основная составляющая этого благолепия - великолепный резной позлащёный иконостас XVII века, возвышающийся до сводов четверика. Впечатление производит он немалое. Потолок церкви покрыт росписями, созданными, вероятно, лет двести назад - в пользу этого говорит акдемическая манера, в которой они исполнены. |
| – Назад. Отступить и перестроиться. Он очнулся и увидел спины тархистанцев. Но далеко не всех. Двое лежали, пронзённые рогом Алмаза, один – мечом Тириана. Лис лежал мёртвым у его собственных ног, и Юстэс не мог понять, неужели это он его убил. Рядом лежал бык, из глаза у него торчала стрела Джил, а в боку зияла рана от клыков кабана. Но были потери и у своих. Погибли три пса, а четвертый прыгал на трёх лапах и выл. Медведь лежал на земле и беспомощно дёргался. Потом он пробормотал хриплым голосом, недоумевая, как всегда: «Я… не понимаю…» – тихо положил большую голову на траву, словно ребёнок, отходящий ко сну, и больше не шевелился. И всё-таки первая атака была отбита. У Юстэса даже не было сил радоваться – так хотелось пить и болела рука. Разбитые тархистанцы вернулись к своему командиру. Гномы принялись издеваться над ними: – Получили, черномазые? – злорадствовали они. – Довольны? Что ж ваш хвалёный Ташлан не выходит вам помочь? Бедненькие черномазые! – Гномы! – вскричал Тириан. – Идите сюда и пустите в дело свои мечи, а не свои языки. Ваше время, гномы Нарнии! Вы умеете сражаться, я знаю! Будьте же снова верными и преданными! – Ха-ха! – ухмыльнулись гномы. – Вот уж нет. Ты такой же обманщик, как и другие. Нам не нужны короли. Гномы за гномов. Вот! Тут загремел барабан, но это не был барабан гномов. Это был большой тархистанский барабан из бычьей кожи. Детям звук сразу не понравился. Бум-бум-ба-ба-бум – гремел он. Если б они знали, что он означает, они бы возненавидели его. Тириан знал. Этот звук означал, что где-то поблизости есть другие тархистанские отряды и Ришда-тархан зовёт их на помощь. Тириан и Алмаз печально переглянулись. Забрезжившая было надежда победить этой ночью теперь рухнула. Тириан в отчаянии огляделся и увидел новых нарнийцев в стане врагов. Они присоединились к ним то ли из трусости, то ли от страха перед Ташланом (за который их и не осудишь). Другие сидели, тупо уставившись в одну точку, и вряд ли были способны сражаться. Вообще зверей стало гораздо меньше, толпа сильно поредела. Наверное, многие тихонько разбежались во время боя. |
| Чик вообще считал всю эту историю очень глупой. Если уж Ясону было совсем невтерпеж послушать «Мурку», то он мог прийти к ним домой, и Чик ему спел бы ее, и притом бесплатно. Одним словом, из-за этого получилась драка, и один из друзей Ясона бросил в певца бутылку из-под шампанского. Но она в певца не попала. Она попала в барабан, и тот лопнул. Не лопни барабан, ничего бы не случилось. А когда барабан лопнул, кто-то решил, что началась стрельба, и позвонил в милицию. Тут приехала милиция, и всех перехватали. Таким образом, Ясон оказался на полгода в тюрьме. Вернее, это так считалось, что он сидит в тюрьме. На самом деле он вместе с другими заключенными работал. Чик тогда несколько раз носил ему передачи. Передачи эти – полная сетка продуктов – втайне от домашних собирала бабушка и давала Чику отнести, потому что работал Ясон совсем рядом, в двух кварталах от дома, на стадионе. Хотя по дорожке похаживал часовой, пройти к заключенным было совсем легко с другой стороны, где в деревянном заборе была не слишком замаскированная дыра. В другое время ее обязательно заделали бы, а сейчас решили оставить, потому что все равно этот забор собирались заменить каменной оградой. (Среди ребят ходили темные слухи о том, что в гребень каменной ограды собираются вцементировать бутылочные осколки, как это делалось в некоторых местах. К счастью, слухи эти впоследствии не оправдались, но тогда мысль о новом каменном заборе с бутылочными осколками наводила на Чика тоску.) Даже в самый первый раз, когда Чик приходил сюда со своей тяжелой сеткой, наполненной продуктами, он нисколько не боялся часового. Он просто дождался, когда тот повернулся к нему спиной, и пролез в дыру. Потом, когда заключенные хвалили его за храбрость, Чик хотя и не протестовал, но про себя удивлялся их наивности. Пролезая в дыру, Чик совершенно ясно понимал, что не может наш советский часовой выстрелить в нашего советского школьника. В крайнем случае просто прогонит. Чик это до того ясно понимал, что голова его легко пролезла в дыру. А ведь обычно, когда он пролезал через эту дыру, голова его нередко застревала из-за своего размера и слишком растопыренных ушей. Дело в том, что надо было слегка сунуть голову в дыру, немного поерзать ею, а дальше она сама находила дорогу. Но Чик от волнения часто всовывал голову до отказа, так что поерзать уже было невозможно и приходилось лезть напролом. Чику всегда казалось, что в таких случаях уши его от предчувствия боли сами прижимаются к голове. А все потому, что он слишком волновался. А часового не надо было бояться, и голова Чика, спокойно поерзав, прошла в дыру. |
| Увидев револьвер, я подумал, что наконец-то нашел идеальный способ избавиться от скуки — уйти от нее в том или ином смысле. А поскольку идея ухода как спасения была в моем сознании нерасторжимо связана с лесом, я направился именно туда. За лесом лежала широкая просека, называвшаяся почему-то Холодной бухтой, куда все, в том числе и я, ездили верхом, а за ней начинался ашриджский сад. В нем росли буки, чья гладкая, оливковая кора была тусклой, как старые пенни, как зыбь прошлогодних листьев на земле. Я выбрал это место не случайно: моему теперешнему замыслу предшествовало множество не слишком решительных попыток там же покончить с собой. Взрослые назвали бы меня неврастеником, но я убежден, что в тех обстоятельствах поступал разумно. Сводить счеты с жизнью в ашриджском саду мне было не внове, я без особого страха вложил пулю в револьвер и, держа его за спиной, повернул барабан. Думал ли я о своей возлюбленной? Если да, то эти мысли всего лишь помогли мне проглотить лекарство. Несчастная любовь действительно доводит кое–кого в молодости до самоубийства, но в моем случае это не было самоубийством, независимо от того, что решил бы следователь, — это была игра с вероятностью пять к одному избежать дознания. Рано или поздно я должен был убедиться в том, что угроза полной потери зримого мира может вновь сделать его прекрасным. Я вложил дуло в правое ухо и спустил курок. Что-то щелкнуло, и, взглянув на барабан, я увидел, что пуля заняла боевое положение. Мои шансы были один к одному. Никогда не забуду охватившего меня ликования, как будто на темной, захламленной улице вспыхнули вдруг карнавальные огни. Сердце неистово колотилось в грудной клетке, и жизнь была полна бесчисленных возможностей. Это было похоже на первую радостную близость с женщиной, словно под ашриджскими буками я из мальчика превратился в мужчину. Дома я положил револьвер обратно в шкаф. Этот опыт я повторял несколько раз. Когда прошло довольно много времени, я почувствовал, что вновь нуждаюсь в адреналиновой встряске, и, возвращаясь в Оксфорд, захватил револьвер с собой. Там я всякий раз шел пешком из Хедингтона в Элсфилд — не по теперешней дороге, гладкой и блестящей, как стены общественной уборной, а по тогдашней, пустынной и грязной, закладывал за спину револьвер, крутил барабан, по–воровски быстро совал ствол в ухо и нажимал на курок. |
| Тридцатипятимиллионный народ, как один человек, точно встал от сна и принялся за наперед намеченную работу, и, точно наследник, по достижении определенного возраста вступающий во владение отцовским имением, полною горстью берет накопленные другими народами сокровища цивилизации. Конечно, подобные исторические явления не могут происходить случайно, не будучи подготовлены предварительною жизнью народа. Японский народ своею историческою жизнью и приготовлен именно к тому, что мы видим ныне совершающимся среди его. Укажем несколько черт японского народного характера, дающих ключ к объяснению современного движения. Внутренние исторические обстоятельства Японии складывались удивительно благоприятно для выработки свободы и самостоятельности народного духа. В древние, до-сёогунские времена государство, уже разросшееся почти до настоящих пределов и, с заимствованием от Китая Конфуция, стоявшее на уровне китайской цивилизации, было похоже на семейство, в котором все члены равны перед законом и общим главою – императором. Не было тогда ни постоянного войска, ни государственной полиции; провинции управлялись назначаемыми непосредственно от императора губернаторами, которые посылались на три года; но и этот срок могли прослужить не иначе, как когда нравились народу, то есть были действительно хорошими правителями. Если губернатор был особенно хорош, то народ имел право просить о назначении его на следующее трехлетие, и просьба его уважалась. Кроме губернатора, другие чиновники избирались из местного населения. В те времена всякий имел свободный доступ прямо к императору, хотел ли обжаловать что, или предложить меру, полезную для блага государства. У императорского дворца висел барабан: кто желал видеть императора и говорить с ним, тот докладывал сам о себе ударами в барабан, и был тотчас принимаем. То были действительно хорошие времена жизни японского народа, и недаром японские историки с любовью останавливаются на них. В доказательство того, как счастлив был тогда народ, и как мирно и беспрепятственно наслаждался он благами жизни, рассказывают, что часто барабан сгнивал прежде, чем кто-либо имел надобность пользоваться им, или что птицы мирно вили в нем свои гнезда и выводили птенцов. |
| К центральной части притвора примыкает четырех ярусная колокольня. В основе четверика - конструкции храма XYI в. Верхняя часть, его основные конструкции -перекрытия, значительно переделаны в XYIII в. притвор с приделами также переделаны в XYIII-XIX веках. Это бесстолпный храм с граненым полусферическим сводом. Переход от четверика к восьмигранному своду осуществлен при помощи ступенчатых тромпов. На северной стене в два света оконные проемы: верхний круглый в прямоугольной нише, нижний большой с арочной перемычкой. Дверной проем с древней стрельчатой перемычкой заложен. На южной стене проемы расположены симметрично северной. В западной стене дверной растесанный проем с плоской перемычкой. Пятигранная апсида имеет два оконных проема с арочными перемычками и металлическими решетками. Перекрытие состоит из коробового свода и примыкающего к нему граненого полусферического. От восточной стены к граням апсиды идут металлические тяги. Полы плитяные, солея повышена, ступени каменные. Полы четверика также плитяные. Притвор с приделами - единое помещение. Перекрыт плоским перекрытием. Оконные проемы с прямыми перемычками. Первый ярус колокольни перекрыт крещатым сводом. Декор фасадов четверика сохранил следы трехчастного членения лопатками: остатки лопаток видны на всех фасадах. Завершает четверик ступенчатый карниз. Световой круглый барабан с арочными оконными проемами, размещенными по странам света, декорирован пилястрами, венчает барабан многообломный карниз. Глава фасонная несет на себе маленький восьмигранный барабан, который несет на себе малую главу с яблоком и металлическим крестом. Фасады четырехярусной колокольни декорированы: 1-й ярус - нишами, в северной и южной стенах карнизом. Второй ярус - круглым оконным проемом на западном фасаде, круглыми нишами на северном и южном, между ярусами многообломный карниз. Углы 3-го и 4-го яруса имеют пилястры в верхних частях объединяющиеся многообломным карнизом. Завершает колокольню полусферическая кровля со шпилем и металлическим крестом. |
|
|
