| Эразм выступал против обмирщения католической церкви, культа реликвий, монашества, бездуховной обрядности. В то же время он резко критиковал фанатизм, жесткий догматизм и антигуманизм лютеранства. Именно поэтому он не находил понимания ни у лувенских католиков, почему был вынужден бежать из Лувена в 1521 г., ни у базельских реформатов, по каковой причине спешно оставил Базель в 1528 г. Деятельность Эразма, прежде всего – предпринятые им критические издания греческого текста Нового завета с собственными комментариями на основе 8 рукописей (1517) и собственного его латинского перевода (1510), а также переводов сочинений отцов Церкви, – считается завершением эпохи схоластики. § 4. Папская супрематия 1. Идея папского примата в Церкви: начало эволюции Впервые, как считается, идея супрематии римского епископского престола над всеми христианскими церквами выдвинута была при папе Дамасе I. Соборы в Риме в 369 г. и в Антиохии в 378 г. установили, что все епископские поставления (хиротонии) приобретают законность только после признания их епископом Рима (как лапидарно обобщил это право Амвросий Медиоланский : «Где Петр, там и Церковь »), а собор 382 г., ссылаясь на слова Христа ( Мф. 16:18 ), постановил: «Святая Римская церковь имеет превосходство над всеми не в силу решений того или иного собора, а потому, что примат ее установлен переданными в Евангелии словами Господа и Спасителя нашего». Опираясь на это каноническое установление, Дамас отказывался признавать арианских епископов, чем немало способствовал снижению влияния арианства. В дальнейшем многие папы развивали идею первенства Рима в христианском мире. Еще в период акакианской схизмы папа Геласий I писал императору Анастасию I о взаимосвязанности власти папы (auctoritas sacra pontificum) и власти Империи (regalis potestas): понтифики и императоры правят миром в обоюдном согласии, хотя священники и имеют больший вес, ибо на Страшном суде будут держать ответ и за королей; светским же правителям принадлежит высшее достоинство (dignitas) среди людей. |
| Он смело принимал вызов тех, которые, подобно Данте, 86 указывали на разум, как на отличительный дар людей, или, подобно Петрарке, 87 утверждали, что нет авторитета, который бы стоял выше разума. А самая аргументация у него совершенно согласна с римским учением. Верно также и то, что Савонарола придает безграничное значение изучению Св.Писания. Но нужно помнить, что он боролся с худо замаскированным язычеством своих современников и что он мог ссылаться на пример Герсона и Петра д’Айли, 88 которые искали в изучении Св.Писания простого апостольского учения. Его направление было, по существу, практическим и, можно прибавить, собственно итальянским. Итальянский ум скорее этический, чем метафизический, занимается более конкретными реальностями, чем отвлеченными вопросами, останавливается на поведении, а не на схоластических рассуждениях. Он считает нравственную философию матерью наук. Главным предметом его изучения в средние века был закон; главным предметом рассуждения были отношения между духовною и светскою властью, между папством и империей, между универсальной монархией и гражданской автономией. Крупные ереси, поэтому, были редки в Италии. Костры редко зажигались для истребления заблуждений веры; в 1327 году Чекко д’Асколи был сожжен за вызывание умерших, а 1452 году Николай Веронский был осужден за волшебство. В этом именно существенно различаются между собою преобразовательные движения, с которыми связаны имена Савонаролы и Лютера. При виде глубокой нравственной испорченности церкви и общества он мучился душой и всю свою жизнь посвятил борьбе со злом. Предостеречь Италию и ее церковь , добиться нравственного и дисциплинарного преобразования одной, побудить другую к более чистой жизни, и обе спасти от угрожавшей им гибели – вот что было его единственной целью. Савонарола никогда не имел в виду какого-либо другого проекта преобразования, кроме того, которое тщетно пытались совершить соборы Пизанский, Констанцский и Базельский, и которое было идеалом трактата Герсона «О преобразовании церкви на Вселенском соборе», или Петра д’Айли в «Рассуждении о необходимости преобразования церкви во главе и в членах». |
| ред.),, поется, когда несут вновь избранного папу), то выступают рельефнее не раз уже отмечавшиеся трудности: с одной стороны, не могут носители низшего иерархического звания посвящать в высшее, почему посвящение в папы епископами (кардиналами) является канонически сакраментальным nonsens-oм (и поэтому папа при жизни сам должен был бы посвящать себе заместителя), а с другой стороны, сан не может прерываться в своих носителях, не прерывая всего апостольского преемства. Поэтому перманентное чудо существования vicarius Christi предполагало бы и наличие его личного бессмертия. Иначе в догматическом учении о папе надо решительно сбавить тон и понимать его лишь как патриарха, но тогда, конечно, рушится и вся ватиканская твердыня. Во всяком случае, повторяем, уже смерть папы, прерывающая папство, есть догматический факт, о котором еще не сказала веского слова католическая доктрина. Но в еще большей мере догматическим фактом, подлежащим учету в проблематике папства, являются преднамеренные и искусственные перерывы в папском преемстве, объясняющиеся желанием курии похозяйничать без vicarius Christi. 81 Где остается в это время непогрешимость и полнота церковной власти? Если ответить, что у Церкви, то это и значит, что Церковь может обходиться без папы, хотя и «вдовствуя», как епархия без епископа. А отсюда с полной ясностью, казалось бы, вытекает, что не Церковь является функцией папства, но папство является функцией Церкви, которая и сама может при известных условиях восполнять отсутствие папы. Но этот же вопрос, только отраженно и прикровенно возникающий по поводу смерти папы, открыто встает при наличии церковной смуты и схизмы, возникающей при появлении нескольких пап, что не раз бывало в истории. И Церковь сама через свой высший орган – Собор тогда распоряжалась папами, судила их, одних низлагала, других возводила. Примат Собора над папой, который догматически провозглашали Констанцский и Базельский Соборы, ранее этого догматического провозглашения ими фактически осуществлялся. |
| В Н. королю удавалось проводить на высокие церковные должности своих ставленников (архиепископом Нидаросским стал Аслак Болт, епископом Ставангерским - Аудун Эйвиндссон), учитывая лишь личную преданность ему того или иного прелата, а не страну его происхождения. Провинциальные церковные соборы стали трибуной для политических оппонентов Эрика Померанского, высказывавших свое недовольство постоянным введением чрезвычайных налогов (в Н. в 1418). Норвеж. прелаты, верные Эрику, приняли активное участие в конфликте короны со швед. епископатом. В февр. 1432 г., после смерти архиеп. Уппсальского Юхана Хоконссона (1421-1432), кафедральный соборный капитул выдвинул требование провести свободные выборы архиепископа без вмешательства светской власти. Не известив короля, капитул избрал архиепископом настоятеля уппсальского кафедрального собора Олава Ларссона (1432-1438). Папа Римский Евгений IV поддержал это решение и в сент. 1433 г. рукоположил Олава Ларссона во архиепископа Уппсальского. Король возвел на кафедру своего ставленника, датчанина Аренда (Арнольда) Клементссона († 1434), а после его смерти - норвежца Торлейва Олавссона († 1455). В довершение конфликта, получившего широкую международную огласку, в Н. без ведома короля на бергенскую кафедру был возведен еп. Олав Нильссон (1434-1436). Действия уппсальского и бергенского капитулов были прямым вызовом короне на фоне развернувшегося в Европе Соборного движения и настойчивых требований свободы Церкви. Под влиянием восстания под рук. Энгельбректа Энгельбректссона в Швеции (1434-1436) против режима Эрика Померанского также начались выступления в норвеж. областях близ швед. границы (Бохуслен, Румерик и Эстфолл). В янв. 1436 г. разгорелось восстание бондов и мелкого дворянства под рук. дворянина Амунда Сигурдссона Болта, принявшего на себя титул «глава государства». Восставшие взяли Осло, заняли резиденцию местного епископа и приступили к осаде крепостей Акерсхус и Тёнсбергхус. Однако они не получили поддержки ни от жителей др. областей, ни от шведов, ни от фактически управлявшего гос-вом архиеп. Аслака Болта, находившегося в то время за пределами Н. Весной 1437 г. восстание было подавлено королевскими войсками, а Амунд Болт предательски убит в Бергене. В июне 1442 г. на общем съезде дат., швед. и норвеж. делегатов в Лёдёсе новым союзным королем был избран Кристофер Баварский (1442-1448), племянник Эрика Померанского, низложенного в Дании и Швеции еще в 1440 г. В 40-х гг. XV в. под влиянием решений Базельского Собора (1431-1449) укрепилась самостоятельность норвеж. епископата. Церковь укрепила контроль над своими финансами, стала менее зависима от мнения короля в вопросах назначения на церковные должности, сохраняя при этом постоянное представительство в риксроде. Был ужесточен епископский контроль над внутренней жизнью мон-рей. |
| Сии последние одержали верх. Вопреки Императору и новому Патриарху Митрофану, ревностному защитнику соединения, народ бежал их храмов, где священнодействовали их единомышленники, оглашенные еретиками, отступниками, так что несмотря на усилия Папы Евгения и преемника его, несмотря на явную, неминуемую гибель своего отечества, Греки захотели лучше умереть, нежели согласиться на исхождение Св. Духа от Сына, на опресноки и чистилище. Достопамятный пример твердости в богословских мнениях! Впрочем, сомнительно, чтобы папа мог тогда спасти Империю, если бы Восточная Церковь и покорилась его духовной власти. Веки Крестовых ополчений миновали; ревностный дух Христианского братства уступил место малодушной политике в Европе: каждый из Венценосцев имел свою особенную Государственную систему, искал пользы во вреде других и не доверял им. Немецкая земля, быв феатром жестокой войны, произведенной расколом Иоанна Гусса, более и более слабела в долговременное, ничтожное царствование Фридерика III. Англия и Франция с величайшим усилием боролись между собою. Испания, еще разделенная, не простирала мыслей своих далее собственных ее пределов. Португалия занималась единственно мореплаванием и новыми открытиями в Африке: Италия церковными делами, торговлею и внутренними распрями. Дания и Швеция, бедные людьми и деньгами, соединялись на краткое время ко вреду обоюдному и, непрестанно опасаясь друг друга, не мешались в дела иных Держав Европейских. Только Венгрия и Польша несколько времени бодрствовали на берегах Дуная, изъявляя ревность противиться успехам Амуратова оружия; но Варнская битва, столь несчастная для Короля Владислава, надолго отвратила их от войны с мужественными Турками. Еще духовная власть сильно действовала над умами и в Советах государственных; но уже не имела прежнего единства. Мнимая божественность Пап исчезла: Соборы, Костницкий и Базельский, судили и низвергали их. Сии шумные сонмы Церковной Аристократии издали готовили падение духовной и совершенную независимость мирской власти. |
| Все члены коллегии должны были иметь степени д-ров богословия или права. Кроме того, при восшествии на престол папа был обязан дать клятву регулярно созывать Соборы, подчиняться принятым на них решениям. Важнейшим богословским декретом является признание на Б. С. 17 сент. 1439 г. догмата о Непорочном зачатии Богородицы, установление праздника в его честь (8 дек.). Этот декрет также не был признан католич. Церковью, поскольку был принят уже после переноса Собора в Феррару (см. в ст. Непорочное зачатие ). Конфликт между Б. С. и папой Евгением IV обострился также из-за разногласий по поводу места проведения буд. объединительного Собора с Вост. Церковью. Папские сторонники предлагали один из городов Италии, профранцузски настроенные члены Собора - Авиньон или один из городов герц-ства Савойя, но большинство участников выступало за Базель. Обсуждение этого вопроса вызвало раскол среди участников Собора. Сторонники папы во главе с кард. Чезарини демонстративно покинули Базель. Оставшиеся же участники Собора, во главе к-рых встал архиеп. Арля кард. Луи Алеман, франц. председатель Собора, вступили в открытое противостояние с Евгением IV. 31 июля 1437 г. Б. С. потребовал, чтобы папа в течение 60 дней явился в Базель на суд. Евгений IV ответил буллой от 18 сент. 1437 г. «Doctoris gentium» о переносе Собора в Феррару, мотивируя свое решение бесплодностью Б. С. и желанием греков. На заседании 1 окт. 1437 г. Б. С. обвинил папу в неповиновении, пригрозив ему низложением, а 12 окт. объявил буллу о переносе Собора недействительной. Евгений IV 8 янв. 1438 г. открыл в Ферраре новый Собор, главным вопросом на нем должно было стать заключение унии между Зап. и Вост. Церквами. Папа отлучил оставшихся участников Б. С., они в свою очередь временно отрешили от власти Евгения IV, порицая его в т. ч. и за уступки, сделанные грекам при заключении унии. Стремясь заручиться поддержкой европ. государей, прежде всего Свящ. Римской империи и Франции, участники Б. С. отправили во Францию декреты о реформе Церкви, принятые на 17-25-й сессиях Собора. |
| Казнь Гуса положила начало гуситскому движению, ставшему прологом Реформации. Вновь же избранный папа, Мартин V, отказался признать решение о приоритете собора и поспешил распустить его. Правда, этим дело не кончилось. Упорствующие «реформаторы» собрались в 1431 году на новом соборе, в Базеле, где опять провели постановление о верховенстве собора. Но папа предал собор проклятию и в противовес ему созвал свой собор во Флоренции. В ответ Базельский собор объявил папу низложенным и выбрал своего. Опять оказалось двое пап и в придачу к ним два собора... Однако на сей раз «флорентийский» папа, Евгений IV, оказался достаточно энергичным, чтобы распустить базельцев и низложить своего соперника. Мало того, он сделал еще одну, последнюю попытку, используя тяжелое положение Византии, которой угрожали турки-османы, подчинить своей власти православную церковь («Флорентийская уния», 1439). Но и эта попытка провалилась. В 1453 году турки овладели Константинополем, Византия пала, а ее преемница, Россия, не признала унии... Феодальная католическая церковь , бывшая идейной санкцией средневекового общества, могла существовать и процветать до тех пор, пока господствовала ее материальная основа – феодальный строй. Но уже в XIV–XV веках сначала в средней Италии и Фландрии, а с конца XV века и повсюду в Европе началось формирование нового класса, постепенно захватывавшего в свои руки экономику, а затем устремившегося и к политической гегемонии, – класса буржуазии. Новому классу, претендующему на господство, нужна была и новая идеология. Собственно, она не была такой уж и новой: буржуазия вовсе не собиралась отказываться от христианства. Но ей было нужно вовсе не то христианство , которое обслуживало старый мир; новая религия должна была отличаться от католицизма в первую очередь простотой и дешевизной: меркантильной буржуазии деньги были нужны не для того, чтобы бросать их на ветер, строя величавые соборы и проводя пышные церковные службы, а для того, чтобы, вкладывая их в «дело», создавать и приумножать свои разрастающиеся предприятия. |
| Когда об этом узнал Папа Евгений, то воспринял это весьма болезненно, сочтя созыв Собора весьма серьезным актом, угрожающим властолюбию папского престола. Ведь на Базельском Соборе были и восточные христиане, и на него собрались более семисот латинских епископов при содействии почти всех европейских правителей, с целью отменить и исправить «нелепости Италии». Этим выражением особо подчеркивались соблазны, которые исходили от трёх последних Пап (последним из них был Евгений) и смущали Западную Церковь . Ибо с 1378 по 1428 год Западная Церковь находилась в состоянии великого раскола, и в этот промежуток было одновременно два Папы: Венедикт – в Авиньоне (Франция) и Григорий в Риме. Они отлучали друг друга от Церкви и анафематствовали. Тогда для исправления столь бедственного церковного положения стали созывать различные Соборы, присваивая этим Соборам титул Вселенских. Они провозглашали древний и поистине соборный порядок: «Только Вселенское Собрание Церкви есть единственная видимая и высочайшая церковная власть, которой должны подчиняться и Папы». В 1409 году Собор в Пизе низложил обоих «антипап» и провозгласил Папой Александра 15 . После этого Константский Собор 1414 года подкрепил то же самое неоспоримое кафолическое достоинство Единой Церкви: «ибо и Папы являются частью Епископского собрания и должны подчиняться олицетворяемой этим собранием видимой Церкви Христовой». Когда на папский престол взошёл папа Евгений IV, тот самый, который вёл переговоры с Императором Константинопольским Иоанном Палеологом, был созван Собор в Базеле. Этот Собор, состоявшийся в 1431 году, еще суровее восстал против абсолютной власти и авторитарной непогрешимости Папы Евгения. Поэтому Папа Евгений с такой радостью принял предложение Иоанна Палеолога о том, чтобы единение Церквей осуществилось на Вселенском Соборе. Папа Евгений так стремился к единению Церквей, что ради будущего пышного приёма Императора и греческих клириков продал все свои серебряные и золотые сосуды и даже отдал под залог за 40 000 флоринов свою папскую тиару. |
| Между тем, кому не известно, сколько на западе зла и соблазна произведено было, опиравшимся на столь шатких и зыбких основаниях папскими индульгенциями, к подрыву глубоко нравственной значимости раскаяния и к принижению самого таинства покаяния, в дальнейшем своем развитии вызвавшими самую реформу Лютерову! Но, оставляя все это в стороне, как близко не идущее к нашей цели, мы обратим свое внимание только на то, сознавали ль на самом западе лживость и вредоносность, исказивших покаяние, папских нововведений, и, если сознавали, то проистекла ли отсюда какая-либо для Церкви западной польза? История показывает, что, действительно, немало появлялось на западе богомыслящих людей, которые вполне сознавали весь вред, проистекавший от папских злоупотреблений таинством покаяния, и придумывали меры, чтобы пресечь это зло; но все их благонамеренные попытки всегда должны были в ничто обращаться пред несокрушимой преградой, поставившей себя выше всяких законов и прав верховной папской власти. Так, напр., на IV Латеранском Соборе, в 1215 г., всеми присутствовавшими на нем западными пастырями, вполне сознан был великий нравственный вред от индульгенций, с особенной щедростью раздававшихся в течение XI и XII веков, и, вследствие сего, воспрещено было откупаться от епитимии каким бы то ни было образом, а, также, вменено всем в обязанность приносить раскаяние даже в обыкновенных, повседневных грехах 135 . Но эти благие решения остались без желаемого действия, при приобретении, уже индульгенциями, силы обычая и закона, и поддержке их со стороны пап, из коих Климент IV, вполне оправдывающее их учение о сокровищнице преизбыточествующих заслуг и сверхдолжных дел своею буллою (XIV в.), возвел даже на степень догмата 136 . Теми же добрыми побуждениями, какими исполнен был Собор Латеранский, руководились и Соборы XV века – Констанский и Базельский, делавшие постановления, как, относительно, преобразования всей Церкви западной, так и частных, допущенных ею, ради прибытка, злоупотреблений, не имевших места в Древневселенской Церкви. Но и эти постановления, как известно, закончились неуспехом. |
| Торговля индульгенциями явилась последней каплей цинизма, приведшей к Реформации. Рыцарство отличали жестокость и грубость. Вот как церковный историк описывает их поведение: «Крестоносцы, потеряв надежду получить обещанное, решили сами себя вознаградить разграблением Константинополя. К этому же подстрекало их и латинское духовенство, имея целью подчинение Восточной Церкви папе. Они вторично осадили город и вскоре его взяли. Крестоносцы же, мужи крови (по выражению современного им историка), предали Константинополь огню и мечу. Они убивали поголовно всех греков, не различая ни пола, ни возраста, грабили церкви и монастыри, расхищая ценности, грабили даже св. мощи, древние рукописи и книги, которые потом переправляли на запад. К этому они еще присоединили поругания – бесчестили монахинь, вводили в церковь лошадей, иконы бросали на землю и, сидя на них, пиршествовали и играли в карты. Латинское духовенство не только не останавливало крестоносцев, но даже помогало им в грабеже и поругании святынь. Словом, латиняне поступили с Константинополем так же варварски, как впоследствии поступали с ними турки . Нестроения имели место в самой церковной жизни. Папские схизмы были ликвидированы, но не были преодолены другие недостатки, такие как симония, замещение должностей людьми, совершенно неподходящими для пастырского служения, упадок нравственности среди духовенства и особенно на папском дворе, большие церковные поборы, ложившиеся тяжелым бременем на население. Римско-католическая Церковь приобретает черты царства мира сего. Протесты против негативных явлений Римско-католической Церкви проявляются в двух направлениях: благожелательном и враждебном. Благожелательное направление проявилось в виде движения за выздоровление Римско-католической Церкви внутри самой Церкви, как, например, Клюнийское движение. Лучшие представители Римско-католической Церкви понимали необходимость реформы Церкви «in capite et membris» (во главе и в членах). Результатом явились Констанцский (1414–1418) и Базельский (1431–1443) Соборы, провозгласившие принцип превосходства соборной власти над единоличной папской. Но дальше решений дело не пошло. |
|
|
