| — Тогда что — давай опять разойдемся и быстренько найдем единственную недостающую монету? — Давай! — в уверенности, что так оно и будет, охотно согласился Василий Иванович. Но не тут-то было! На этом их везение и закончилось. Как ни старались друзья, ни у кого из пришедших в клуб больше не было такой монеты, которая могла бы подойти для коллекции Соколова. Времени оставалось все меньше. 30 минут до сдачи заказа, 15, 10… Да и Викентий что-то опаздывал… Спешащий, огорченный Василий Иванович не сразу и заметил, как его знаками подзывает к себе старичок-искусствовед. — Третий раз проходите мимо меня и не видите! — сказал он. — Про Ашота Телемаковича уже знаете? Вот беда, так беда… Царство ему Небесное! И протянул, судя по виду, тонкую дореволюционную книжку с цветной обложкой. — А это вам! — Что это? — не понял Василий Иванович, лихорадочно соображавшего, как теперь быть со сдачей заказа, когда не хватает одной… даже пока двух монет?! У него не было сейчас даже одной свободной секунды. Нужно было срочно искать, спрашивать, смотреть — вдруг в последний момент у кого-нибудь отыщется нужное… А старичок-искусствовед, не замечая этого, продолжал: — Это — книга о воздушных мытарствах. Помните, вы просили? Удалось-таки все же вернуть. Поэтому и к вам просьба особо ее не задерживать. Мне нужно показать ее и другим. Как можно большему количеству других людей. Да и вы тоже говорите о ней людям. Нам-то, живым, хорошо, еще дается время на покаяние. А вот Ашот Телемакович, которого я не успел уговорить ее взять на время — а ведь сколько раз предлагал! — уже идет по этим мытарствам… — Да-да, конечно! — рассеянно кивнул Василий Иванович, положил книгу в портфель… И тут увидел бегущего к нему Владимира Всеволодовича. — Пятьдесят девять! — издали кричал тот. Еще одна медная монета императора Домициана легла в альбом. — Пойдем теперь к выходу. Эти уже там! — сказал Владимир Всеволодович. — А Викентий? — Пока еще нет. Но будем надеяться, что не опоздает! В крайнем случае, попросим их подождать немного… |
| — Зачем, интересно, мне было все это читать? — недоумевая, подумал Василий Иванович. — Я ведь и так — не пил, не крал, не клеветал, не завидовал и уж тем более — не убивал! И тут, словно дождавшись, когда он, наконец, закончит вечернее правило, раздался телефонный звонок. — Васенька, тебя! — позвала его Настя, и когда он вышел из комнаты, тревожно шепнула: — Это Володька. Там, кажется, что-то случилось… 3 — Что же нам тогда делать? — огорченно уточнил Василий Иванович. Владимир Всеволодович, зная, что другу нельзя волноваться, начал издалека и деликатно: — Ты там осторожней со своим сердцем, — предупредил он. — Прими валидол или еще что… Я тут кое-что должен сообщить тебе! — Говори, не тяни! — похолодев от предчувствия беды, остановил его Василий Иванович. — Тут вот какое дело. Мне только что сообщили… Ну, словом — Ашота Телемаковича ограбили! — Как ограбили?! — А вот так! — Кто?! Когда?!! — Сегодня. Какие-то неизвестные в масках. Дождались, когда жена выйдет в магазин, ворвались в квартиру, привязали к унитазу и вынудили сказать, где он прячет свою коллекцию… «Ашота Телемаковича ограбили!» От этой новости сердце Василия Ивановича содрогнулось так, что в глазах потемнело, и он тяжело опустился на стул. Но это было еще не все. — Сам Ашот Телемакович в больнице, — продолжал Владимир Всеволодович. — От всего этого у него случился инфаркт. Врачи, как в таких случаях говорится, борются за его жизнь. Но, судя по всему, положение безнадежное… «Это все Градов. Кто же еще? Телефон, конечно, ему дал другой. Но имя-то Ашота Телемаковича назвал я! И все началось с меня! А говорил — не убивал!..» — пронеслось в голове Василия Ивановича, а вслух он убежденно сказал: — Это их рук дело. — Я тоже так полагаю, — согласился Владимир Всеволодович. — Поэтому шутить с ними не стоит. Сколько там монет нам осталось добрать? — Да штук десять… — с трудом приходя в себя, пробормотал Василий Иванович. — Точнее! — с несвойственной для него требовательностью потребовал Владимир Всеволодович. — Десять штук! Плюс нужен резерв, о котором ты говорил. |
| Тяжелые гранитные плиты и глыбы, мраморные памятники и черные плиты лабрадорита придавили могилы спесивых кахетинцев. Некоторые вызывали удивление своим явным язычеством. На этих могилах был поставлен дом из ажурной кованой решетки, с оцинкованной крышей и затейливыми трубами водостока. Внутри домика все было убрано и обставлено в восточном вкусе. Здесь был и диван с круглыми мутаками (Подушка цилиндрической формы.), и большой ковер на полу. Под ковром – могила покойника. Посредине стоял стол, покрытый бархатной скатертью, с кувшинами вина, бокалами и фруктами в вазах. Трубки дневного света круглые сутки испускали ртутный мертвящий свет. Электросчетчик исправно отсчитывал киловатты и беспрестанно гремела радиотрансляция. Кладбищенский сторож рассказал мне, что год назад на этом кладбище погиб уважаемый батоно Ашот из Ленинграда при разгрузке больших плит для могил секретаря райкома. С машины свалилась черная тяжелая плита и придавила его, как жабу. Пока был жив, кричал все, бедный. С большим трудом отвалили плиту от страдальца. Ноги и нижняя часть живота – в лепешку. Вон там, в стороне, и его могила под скромным грузинским камнем. Царствие ему Небесное! – Вряд ли Царствие Небесное, как любил поговаривать игумен Прокл, – подумал я и пошел к своему автобусу. С тех пор прошло порядочно времени, распался Советский Союз. Грузия стала самостоятельным государством, но многие скорби пришлось перенести грузинскому народу. Были и междоусобные войны, и потеря Абхазии с изгнанием грузин, землетрясения, наводнения, снежные лавины и грязевые сели, а главное – нищета и холод. В общем, почти полный набор казней египетских. Когда-то веселая и богатая столица, Тбилиси погружалась во мрак и холод. Не шумел больше богатый тбилисский рынок, где раньше, с трудом пробиваясь сквозь тысячные толпы, развозчики овощей со своими тележками кричали во все горло: Хабарда! Хабарда! Толстые румяные мясники в белоснежных халатах и колпаках, похожие на преуспевающих профессоров-хирургов, превратились в ветхих голодных старцев, сухими ручками приготовляющих себе скудную трапезу из хлеба, зелени и воды на давно пустующей мясной колоде. |
| «Гр-ну Джугашвили (Сталину). Иосиф Виссарионович, находясь в затруднительном материальном положении, напоминаю Вам, что в 1904 году на станции Енисей мною Вам, в порядке помощи, в столыпинский вагон были переданы: 50 рублей деньгами, шуба на меху стоимостью в 120 руб. и пимы сибирские стоимостью 5 руб. Всего 175 руб. Прошу вернуть долг по курсу. Напоминаю, что вышеуказанные вещи принадлежали мне и не имели отношения к партийной кассе». Подпись. Число. Месяц. Год. Вот такое, значит, письмецо. Написал я, склеил конверт из толстой ватманской бумаги, выпросил у культурника сургуча от чернильных пузырьков, запечатал, написал: «Члену ЦК такому-то. Лично, для передачи…» и отдал сыну. «Вот очень важное дело». Сын как прочел адрес, даже в лице изменился. «Папа, что? Опять жалоба? Но почему же ему? И зачем лично?» – «Потому, сын, и лично, – отвечаю, – что в этом конверте важнейшая тайна, и если ее посторонний прочтет – я погиб». – «А какая тайна, сказать не можешь?» – «Нет, прости, не могу». – «Ну а как же я передам? Ведь я его (того воротилу) совсем не знаю». – «Вот через своего друга и передай». – «А если не возьмет?» – «Возьмет! Ты только поклянись ему, что это дело государственной важности. А вскрывать не давай. Ну а если что – уничтожь». Побледнел слегка. «Хорошо. Сделаю». Ну попрощались мы, даже прослезились, а невеста его, та даже навзрыд расплакалась у меня на плече. Очень, скажу вам, Георгий Николаевич, она мне понравилась. Очень! Такая высокая, стройная, красивая блондинка. Вы хорошо помните «Рождение красоты» Боттичелли? Видите ее сейчас? Ну вот она точно такого же типа. Мне кажется, что даже совершенно такая же. Но это, конечно, только кажется. Обнялись мы. Сын говорит: «Ну, терпи еще, папа, ты у меня железный». «Терплю, сынок, терплю, – отвечаю. – Но доколе же еще терпеть?» Вспомнил я тогда, конечно, из Аввакума «до самыя смерти, Марковна», оба мы, наверно, вспомнили, потому что он улыбнулся. Ушел сын. Пришел я в барак выздоравливающих, Ашот спрашивает: «Ну как?» «Простились, – говорю. – Отдал!» – «Отдал? Ну, теперь жди – либо пулю, либо свободу». – " За что свободу-то? – «За то, что не забыл своего добра». – «А пулю тогда за что?» – «А чтобы больше не вспоминал про свеч добро». |
| 244 Список, озаглавленный «Сведения о преемстве католикосов Армении», опубликован А. Тер–Микеляном в его комментарии к труду историка 11 в. Самуэла Анеци: Самуэл Анеци. Извлечения из книг историков. Вагаршапат, 1893. С. 272–277 (на др.–арм. яз.). 245 О себе Драсханакертци пишет обильно и подробно. В «Списке католикосов» и в «Истории» [ Иоаннес католикос Драсханакертци. История Армении. Тифлис, 1912. С. 183 (все цитаты даны по указанному изданию; пер. К.А. Аветисян)] он сообщает, что после смерти католикоса Маштоца «по велению царя и собрания нахараров» был избран его преемником (так как был «из учеников его святейшества Маштоца, а также кровным, близким родственником его, а родом из великого дастакерта Драсханакерт»), что интронизация его состоялась «в 346 г. армянского летосчисления» (897 г.). Его современник, историк Товма Арцруни, характеризует Иоаннеса как человека вежливого и скромного, простого нрава, далекого от заносчивой надменности, постоянно пребывающего «в числе кротких, прославляемых Спасителем нашим, Иисусом Христом». Свою «Историю» он писал уже в преклонном возрасте («не стоит мне тратить много времени на это предисловие, ибо немощную мою старость подстерегает смерть у моих дверей, и страх перед неизвестностью торопит меня повествовать о злосчастных событиях и ужасных междоусобиях, которые выпали нам на долю») и писать начал не сам, а «по просьбе других» (возможно, заказчиком выступил Ашот II или Гагик Арцруни). Католикос Иоаннес дожил до глубокой старости и умер около 925–930 гг. 246 Матенадаран им. св. Месропа Маштоца (Институт древних рукописей, г. Ереван, Республика Армения) – научно–исследовательский центр при правительстве Республики Армения, одно из крупнейших хранилищ рукописей в мире и крупнейшее в мире хранилище древнеармянских рукописей. В настоящее время в фондах Матенадарана сосредоточено более 17 тыс. древних рукописей на грабаре, армянском, русском, иврите, латыни, арабском, сирийском, греческом, японском, персидском и других языках и более 100 тыс. архивных документов. |
| – Братан, выручай, – закричал он, срывая с лица маску. – Слушай, дорогой, Трепыхалов заболел. Катастрофа. Народ приехал. Отдыхающие из Москвы, астрологи из Новосибирска. Кошмар. Деньги уплачены… Сезон кончился. Работы нет. Выручай… – Какой Трепыхалов? – опешил Николай. – Как выручать? – Ты что? Трепыхалова не знаешь? Знаменитый экстрасенс, астролог, академик всемирной академии оккультных наук. Да он из телевизора не вылезает… Договорились, что будет Дедом Морозом и расскажет про «год свиньи», как его праздновать и еще много из этой… астрологии. Понимаешь, это моя гостиница. Если сорвется – такой удар по репутации. Мне кранты. Слушай, деньги… Я их уже вложил. Не смогу вернуть, если сегодня вечер не проведу. Не веришь?! Я Ашот Мирзоян. Меня все тут знают. Я тебя отблагодарю. – За что? – Ты – вылитый Дед Мороз. Тебе даже бороду приклеивать не надо. 20 минут поболтай, что хочешь. Загни про этот год свиньи. Что б ее на шашлыки… Я тебе 5000 дам. Всего 20 минут. Выручай, брат! Бедный хозяин гостиницы даже не подозревал, на кого нарвался. Николай Борцов был пламенным борцом с оккультизмом и всякой бесовщиной. Предложение попасть на шабаш астрологов вызвало в нем такую ярость, что он вздрогнул, покраснел и открыл было рот, чтобы послать наглеца как можно дальше. Но в этот момент жена толкнула его в бок и обратилась к хозяину гостиницы: «Простите, мне нужно кое-что сказать мужу». Ашот заговорщицки подмигнул ей и исчез. – Слушай, Коля, – тихо проговорила Марина, – тебе Господь посылает такой шанс! Что ты все проповедуешь перед людьми, которые и так все знают о Боге? Выступи перед этими бедолагами, да так, чтобы от их оккультизма один свинячий пятачок остался. Давай, у тебя получится. Не успел Николай ответить, как подскочивший сзади гостиничник накинул на него красный халат с белой опушкой и нахлобучил колпак с кисточкой. – Чистый Санта-Клаус, – по-детски радовался Ашот, ласково заглядывая в глаза Николаю. Это был плохой комплимент. Про Санту не стоило говорить. То, что западный мир превратил святителя и чудотворца в балаганного шута и менеджера от продаж, было особой болью Николая. Сказочный Дед Мороз – куда ни шло. Но любимый святой русского народа… За это можно и наказать любителей эзотерики. |
| Афинаида (Евдокия), жена имп. Феодосия II – 121, 155, 187 Ахилл , герой «Илиады» – 149 Ашот I Багратид (Асотий Великий Багратуни), армянский царь в 885–890 гг. – 403 Ашот II Железный (Асотий Вагратуни), армянский царь в 913–929 гг. – 414, 416 Ашот III Милостивый (Асотий), армянский царь в 958–977 гг. – 410, 416 Байе Шарль (Bayet), французский искусствовед и византинист – 91 Байи Огюст (Baiiy), французский византинист – 75 Байрон P. (Byron), английский византинист – 75 Барденхевер Отто (Bardenhewer), немецкий византинист – 77 Бартольд Василий Владимирович (1869–1930), востоковед-арабист, исламовед, историк Средней Азии и историограф Востока –319 Бассел Ф. В. (Bussel), английский византинист – 67 Баттифоль П. (Battifol), французский историк – 99 Бейнз Норман X. (Baynes), английский византинист – 62, 91, 162, 186, 187 Белазури (Ал-Балазури, Баладзори, Ахмед ибн Йахйа ибн Джабир ал-Балазури, ум. 892 г.), арабский историк – 287 Белл Харолд Идрис (Bell, 1879–1967), английский филолог-классик и папиролог, хранитель и издатель папирусов Британского музея – 92, 287 Безобразов Павел Владимирович (1859–1918), историк-византинист – 61, 88, 89 Бенешевич Владимир Николаевич (1874–1938), историк церковного права и византинист – 461 Бобчев Стефан Савов (1853–1940), болгарский историк права и политический деятель – 161 Богишич В. (Bogisic), хорватский историк – 161 Болотов Василий Васильевич (18531854–1900), крупнейший русский историк древней Церкви – 98 Боран, персидская царица VII в. – 272 Борис I , болгарский царь в 852–888 гг. – 161, 376, 377, 388, 417 Брайс Дж. (Bryce), английский византинист – 191, 355, 432 Брейе Луи (Brdhier), французский византинист – 34, 72, 92, 291, 340, 444 Бриллиантов Александр Иванович (1867–1933 или 1934), русский византинист и церковный историк – 104 Броссэ Марий Иванович (Marie-Xavier F. Brosset, 1802–1880), востоковед, специалист по грузинской и армянской словесности, ученик Ж .-А. Сен-Мартена и С. де Саси, с 1836 г. жил в С.-Петербурге, сотрудничал в Азиатском музее АН, исполнял должность непременного секретаря и вице-президента АН, служил в Имп. Публичной библиотеке и Эрмитаже – 51 |
| К этому же периоду относится мученичество св. Або Тбилисского († 786), араба по происхождению: по приказу тбилисского эмира он был обезглавлен. Тело святого было сожжено, а пепел сброшен в р. Мтквари (Кура) в том месте, где позже были возведены храм Метехи и часовня св. Або, считающегося покровителем Тбилиси. В 720-744 гг. католикосом Картли был свт. Мамай . В 70-х гг. VIII в. католикосом стал свт. Сармеан . В кон. VIII в. в связи с междоусобицами в Арабском халифате создались благоприятные условия для сопротивления арабам: отдельные провинции постепенно освобождались от араб. ига, образовались независимые самтаврства (княжества) и царства Кахети и Эрети. Ист.: Иоанн Сабанисдзе. Мученичество Або// Кекелидзе. Агиогр. лит. С. 29-60. Лит.: Кирион [Садзагелов], еп. Св. Або, мученик тифлисский. Тифлис, 1899; Хелидзе Г. Л. , свящ. Моцаметский мон-рь и житие св. мч. и кн. Давида и Константина. Кутаис, 19024; Лордкипанидзе М. Характер араб. владычества в Грузии//Мат-лы по истории Грузии и Кавказа. Тбилиси, 1963. Вып. 35; она же. Политич. объединение феодальной Грузии: АКД. Тбилиси, 1963 (на груз. яз.); Сихарулидзе Э. Из арабо-груз. отношений//Тр. ТГУ. 1973. Т. 73 (на груз. яз.). Н. Т.-М. Картлийская Церковь в IX-X вв.: 2-й этап монастырского строительства Борьбу с арабами в 20-х гг. IX в. в Картли возглавил основоположник груз. царской династии Багратионов св. блгв. царь Ашот I Великий . Потерпев поражение, он был вынужден перебраться в Шавшет-Кларджети (Юж. Грузия); г. Артануджи стал столицей Картвельского царства, где началось духовное возрождение Грузии, связанное с именами прп. Григория Хандзтийского и его учеников. В кон. VIII в. они основали здесь 6 муж. и 2 жен. мон-ря, ставших не только духовными центрами, но и очагами груз. культуры и письменности. По представлению кн. Габриела Дапанчули прп. Григорий был приглашен во дворец. Св. царь Ашот пожертвовал мон-рю Хандзта пахотные земли, в т. ч. местность Шатберди, где прп. Григорий основал мон-рь. Св. Ашотом был восстановлен город-крепость Артануджи, внутри к-рого царь воздвиг ц. во имя апостолов Петра и Павла. 29 янв. св. царь Ашот был убит арабами перед алтарем церкви в Долискане (по др. версии, в алтаре церкви в Гардабани). Прп. Григорий Хандзтийский, оплакивая царя, называл его «крепостью церквей» и «оградой христиан» ( Мерчуле. Житие. С. 98). Сыновья царя Ашота - Адарнасе, Баграт и Гуарам - продолжали оказывать поддержку Церкви. После завершения строительства мон-ря Шатберди они по предложению прп. Григория собрались в Хандзте, где присутствовали также ученики преподобного: еп. Анчийский Захария, настоятель Мидзнадзорского мон-ря Давид, строитель и настоятель мон-ря Цкаростави Иларион, настоятель Баретелтского мон-ря Захария. Сыновья царя Ашота осмотрели новый мон-рь и сделали пожертвования мон-рям Джмерки, Берта, Даба, Опиза, Хандзта, Шатберди и др. |
|
|
