| Весть об этом деле разнеслась по окольной стране – страх обдал мятежников, ободрилась партия Шуйского. Царь выступил из Серпухова. Алексин, город до сих пор признававший Димитрия, сдался. Чтобы и другие города заохотить принести повинную – царь не только простил алексинцев, а еще наделил их съестным 64 . С передовым отрядом шел Скопин-Шуйский и раныше целого войска стал подходить к Туле. Болотников выслал из города сильный отряд против него. За семь верст от города воры хотели не пропускать ратных через топкую и грязную речку Воронью – стали на ея берегу, огородились засекою из срубленного лесу. Был упорный и долгий бой. Скопин-Шуйский одолел. Раненые царские люди перешли речку в разных местах и погнали воров вплоть до Тулы. Много их легло; много было схвачено. Таким образом, гоняясь за ними, ратные царские люди бежали до самого города Тулы, и человек десять, вслед за ворами, сами сгоряча вскочили в городские ворота, – там их и побили 65 . Это происходило в десятую пятницу по пасхе. Вслед за тем, 30 июня, пришло большое войско и сам царь с ним. Обложили Тулу. Говорят, что всего в войске с Шуйским было людей тысяч до ста. Начиная от Крапивинской дороги, по обеим сторонам, растянулось вокруг Тулы главное войско 66 . На Каширской дороге, на Чермной горе и на речке Тулке, стоял каширский полк под начальством Андрея Голицына: тут было войско, пришедшее главным образом из-под Арзамаса, с прибавкою из других украинных городов. Наряд (артиллерия) большой поставили в двух местах: близ реки Упы по Каширской дороге и у Крапивинских ворот, оградили его турами. Подле Каширского полка Андрея Голицына, по речке Тулке, стали татарские мурзы из города и уезда казанского, романовские, свияжские, кузьмодемьянские, арзамасские, стали чуваши и черемисы. Главным воеводою над ними всеми был князь Петр Арасланович Урусов. Сверх того значительная часть татар с черемисами и чувашами отправлена была разорять украинные и северские города и села за то, что не хотели признать царя Василия и стояли против Московского государства. Таким образом, в войске царя Василия была громада инородцев. Рязанские города: Михайлов, Спасск, Сапожек, сдавались и признавали царя Василия Шуйского. Прибытие волжского вора в сущности больше повредило воровскому делу, чем помогло: те, которые обманывались и в самом деле думали, что Димитрий жив, теперь уже сомневались, когда вместо Димитрия явился какой-то Петр, о котором прежде они и не слыхивали, чтоб на свете был такой царевич. Вероятно, это-то было причиною, что и Телятевский передался, если верно последнее. Этот человек, когда-то верный Борису, не хотел передаться Димитрию, когда его все уже признало. Но как скоро раз он по совести признал его государем, то и оставался ему верен до крайности. Вероятно, он не знал достоверно, что царь его погиб, и потому сражался за его имя до тех пор, пока не удостоверился, что царя этого нет на свете, и сам он служит орудием обмана. |
| Лжедмитрий был убит, на престол бояре возвели Василия Шуйского, который стал проводить политику, угодную узкому кругу боярской знати. Это усилило недовольство народных масс. Первыми восстали южные окраины – северские города Путивль и Чернигов. Во главе восставших вскоре встал Иван Исаевич Болотников, талантливый полководец, человек незаурядной духовной силы и мужества, бывший холоп боярина Телятевского. Собрав в Путивле большое войско, Болотников в июле 1606 г. пошел на Москву. По мере продвижения армия Болотникова все время пополнялась новыми силами. В октябре 1606 г. Болотников окружил Москву. Осада длилась пять недель. Напуганные ростом восстания дворянские отряды из войска Болотникова стали переходить на сторону Василия Шуйского. Усиленные подкреплениями из западных и северных уездов страны войска царя Василия Шуйского смогли нанести поражение отрядам Болотникова (сражение 2 декабря 1606 г. около села Коломенского). Болотников отступил к Калуге и в течение 5 месяцев отражал натиск правительственных войск. Весной 1607 г. он перешел в хорошо укрепленную Тулу. После длительной осады 10 октября 1607 г. Тула пала. Сторонники Болотникова подверглись жестокой расправе, сам Иван Болотников, которому царь поклялся сохранить жизнь, был сослан в Каргополь, где его ослепили, а вскоре он был утоплен в проруби. Летом 1607 г. в Северской Украине вновь объявился самозванец, будто бы дважды (в Угличе и в Москве) спасшийся от убийц царевич Дмитрий. За его спиной стояли польские феодалы, которые решили воспользоваться осложнившимся внутренним положением России для захвата русских земель. Основную часть армии Лжедмитрия II составляли отряды польской шляхты, однако к нему присоединились и крестьяне, и низы посадского населения. В июне 1608 г. Лжедмитрий II подошел к Москве и, не сумев взять ее «с хода», остановился лагерем в подмосковном селе Тушине (отсюда прозвище второго самозванца – «Тушинский вор»). Осада Москвы продолжалась с июня 1608 по март 1610 г. Одновременно отряды Лжедмитрия II захватывали различные области страны. |
| Действие было неописанное. Народу казалось, что тяжкие узы клятвы спали с него, и что сам Всевышний устами праведника изрек помилование России. Плакали, радовались – и тем сильнее тронуты были вестию, что Иов, едва успев доехать из Москвы до Старицы, преставился Марта]. Мысль, что он, уже стоя на Праге вечности, беседовал с Москвою, умиляла сердца. Забыли в нем слугу Борисова: видели единственно мужа святого, который в последние минуты жизни и в последних молениях души своей ревностно занимался судьбою горестного отечества, умер, благословляя его и возвестив ему умилостивление Неба! Но происшествия не соответствовали благоприятным ожиданиям. Воеводы, посланные Царем истребить скопища мятежников, большею частию не имели успеха. Мстиславский, с главным войском обступив Калугу, стрелял из тяжелых пушек, делал примет к укреплениям, издали вел к ним деревянную гору и хотел зажечь ее вместе с тыном острога: но Болотников подкопом взорвал сию гору; не знал и не давал успокоения осаждающим; сражался день и ночь; не жалел людей, ни себя; обливался кровию в битвах непрестанных и выходил из оных победителем, доказывая, что ожесточение злодейства может иногда уподобляться геройству добродетели. Он боялся не смерти, а долговременной осады, предвидя необходимость сдаться от голода: ибо не успел запастися хлебом. Разбойники Калужские ели лошадей, не жаловались и не слабели в сечах. Царь велел снова обещать милость их Атаману, если покорится: ответом его был: «жду милости единственно от Димитрия!» Тщетно прибегали и к средствам, менее законным: Московский лекарь Фидлер вызвался отравить главного злодея, дал на себя страшную клятву и, взяв 100 флоринов, обманул Василия: уехал в Калугу служить за деньги Болотникову, из любви к расстриге. Неудачная осада продолжалась четыре месяца. Другие Воеводы, встретив неприятеля в поле, бежали: Хованский от Михайлова в Переславль Рязанский, Хилков от Венева в Коширу, Воротынский от Тулы в Алексин, наголову разбитый предводителем изменников, Князем Андреем Телятевским, который успел прежде его занять и Тулу и Дедилов. |
| Пуло Иван Елизарьев, дьяк, 1559 г. [см. Овечкин] Пуло, пул – медная монета небольшой ценности Пуляй, Пуляевы : Иван Васильевич Пуляй Свиязев [см. Свиязевы], 1498 г., Новгород; Осип Домашнего [см. Домашний] Пуляев. помещик, 1594 г., Новгород Пунин Иван, крестьянин, 1624 г., Нижний Новгород Пуня – небольшая летняя постройка, служившая как баня Пунко : кн. Иван Андреевич Телятевский [см. Телятевские], 1508 г. Пуной, пунко – мелкая пташка, сосновка или зимний подорожничек, стренатка (Даль) Пупок , крестьянин, XVI в., Новгород; Иван Семенович Пупок Колычев [см. Колыч], первая половина XVI в. Пупынин Ждан [см. Ждан], подьячий, 1600 г., Новгород Пупыш , несколько лиц в Новгороде, XVI в.; Пятый Пупышев, крестьянин, 1624 г., Соль Вычегодская Пурганов Кирман Евстафьев, крестьянин, 1615 г., Важская область Пургосов Воин Тимофеевич, помещик, 1587 г., Тула; Пургосовы, вторая половина XVI в. и позже, Тульский уезд Ср. в летописях Пургас – мордовский князь, 1228 г. 71 Пурдыло ( Пурдыш ) Василий, крестьянин, 1495 г., Новгород Пурнев Дема Родионович, помещик, 1495 г., Новгород Пурыш Иван Иванович Татищев [см. Татище] Пурыш – курыш, индюк Пустило ( Путило ), Пустиловы ( Путиловы ): Пустило Нечаев Мичурин [см. Нечай, Мичура], 1570 г., Бежецк; Иван Иванович Путило Козлов [см. Козел]; Путиловы, несколько родов, XV–XVI вв., Новгород и Ярославль [см. Коротень, Корчемка, Непогодье, Угрим, Чурыгин] Пустин Мурат [см. Мурат], крестьянин, 1611 г., Новгород Пустобояров : Пятый, царский сытник, 1573 г.; Дружина [см. Дружина], стряпчий Сытного дворца, 1620 г., Дмитров Пустой Жабин [см. Жабин], помещик, перед 1592 г., Арзамас Пусторосль, Пусторослевы : Пусторосль Алексеевич Буру нов Сорокоумов-Глебов [см. Бурун, Сорокоум], начало XVI в.; Федор Михайлович Пусторосль Бороздин [см. Борозда], начало XVI в.; от него – Пусторослевы Пустоселов Дмитрий, еретик, сожженный в 1505 г., Новгород Пустоха, Пустошка, Пустошкины : Василий Григорьевич Пустоха Аничков [см. Аничковы], конец XV в.; Пустохины и Пустошкины, помещики с конца XV в. и позже, Новгород [см. Пир, Чехол] |
| Телепень – увалень, повеса, шалун Телепов Агафон Немиров [см. Немир], помещик, 1500 г., Новгород; Иван Иванович, дьяк вел. кн. Василия III, 1520 г.; Телеповы, XVI–XVII вв., Коломенский уезд Телеш, Телешов : Телеш Михайлов, попов сын, середина XV в., Углич; Иван Телешов, великокняжеский дьяк, 1502 г.; Телешовы, позже, Коломенский уезд Телица Василий Андреевич Колычев [см. Колыч], вторая половина XV в.; кн. Федор Иванович Хованский [см. Хованские], 1513 г.; Иван Петрович Житов [см. Жито], первая половина XVI в.; Василий Телицын, подьячий, 1666 г., позже, в 1676 г., дьяк, Москва Телогрея , холоп, 1539 г., Новгород Тельной Иван Семенов, 1660 г., Тотьма; Иван Тельной, крестьянин, 1628 г., Белев Тельцов Григорий Семенович, 1495 г.; его сын Кирован [см. Кирован] Григорьевич, 1552 г., Кострома; Тельцовы, XVI–XVII вв., Кострома Тельчак Василий Кузьмич Сорокоумов-Глебов [см. Сорокоум], конец XV в. Телюга Игнатий, бобыль, 1627 г., Белев Теляков Агапит, крестьянин, 1502 г., Кострома Телятев Федор, посадский человек, 1623 г., Гороховец Телятевские , князья из рода Тверских; их удел – село Телятево [см. Ватута, Вашута, Пунко] Телятников Иван, крестьянин, 1608 г., Нижний Новгород Темеш Бастанов [см. Бастановы], опричник, 1571 г. [см. Кадыш] Темир, Темирев – распространено; Темир Михайлович, умер в 1546 г.; Дмитрий Иванович Темирев, писец, 1559 г., Двина [см. Аксак, Алалыкины, Базаровы, Комар, Обида, Севрюк] Темр – железо (татар.) Темирязев Дуван [см. Дуван] Семенович, 1556 г., Кашира; Темирязевы, XVI–XVII вв., Кашира и Коломна [см. Башук, Шемаук] Темка : кн. Иван Иванович Темка Ростовский; от него – князья Темкины; Темка Федорович Игнатьев, середина XVI в.; Иван Яковлевич Темка Новосильцев [см. Новосилец]; кн. Иван Иванович Темка Щетинин [см. Щетина] Темно-синий кн. Владимир Семенович Ярославский, середина XV в. [Ср. Синий] Темный вел. кн. Василий Васильевич, умер в 1462 г. Темный – слепой; отемнеть – потерять зрение Тененев Степан, третья четверть XV в.; его сын Григорий Степанович, 1542 г., Московский уезд |
| 8. За Петр. Никит. Путятиным Оксиньи, ж. Ник. Есип. 9. За Вас. Никит. Путятиным И. Д. Розщепихина, Ив. Щадрина Волосова В. и А. Сем. Столбовых 11. За Ив. Шушериным с бр. Е., Ив. и Мат. Перфуровых 12. За Олф. и Андр. Сем. Зыбиными Ис. Як. Рушевского Як. Кир. Яковлева 13. За Епишем Толбуги-Козным Фед. Як. Селезнева 14. За Лев. и Фед. Вашут. Козляниновыми Адр. Гр. Посахнова 15. За Дм. Григ. Бутурлиным Федоры ж. Глазоемцева Вас. Ник. Шапкина Андр. Григорьева Як. Ив. Скомантов. Сем. и Анд. Крашова Никиты Гущына Татианы, черницы Матф. и Мартьяна Божиных Василисы, ж. Молоствова Федора Спиридонова Козм. Бород. Чернцова Филиппа Федорова Луки Михайлова Конст. Белочник 16. За Копт. Гр. Бутурлиным Ал. Хром. Ондреянова Ивана Кузмина Мих. Фом. Полагина Матф. Телятева 11. Ник. Будковский погост Из земель Дворов 1. За Ерем. Тр. Воробиным Ульяны, ж. Зайцова Як. Юр. Скачельского Ант. Кузм. Кречатникова 2. За Ив. Ив. Аксаковым Дем. Ив. Пантелеева Ф. и Ст. Мих. Буйносовых Хари Власова Ив. и Сем. Гр. Шепелевых Захара, Влас. и Фед. Андреевых Вафромея Елисеев. Дем. и Фед Буйносовых Сем. и Ив. Шепелевых Зах., Фед. и Вл. Андреевых Вафромея Елисеева Яким. Дан. Рамышевского Ал. Ис. Кошелкова 3. За кн. Ив. Мих. Гагариным Александра Самсонова Фом. и Юшк. Клепальницыных Дм., Вас. и Онфим. Фофановых и Федота Базина 4. За Митею Ив. Волковым Кузмы Фефилатова 5. За Копт. Гр. Бутурлиным Ив., Гр. и Матюк. Бабкиных Фомы Як. Кошелькова Андр. Гр. Ножкина 6. За Фед. Матф. Одоевцовым Олф. Ив. Пшонкина с братом Матфея и Фед. Никиф. Савиных 7. За Митею Як. Коурцовым (братаничем Брусилова) Вас. и Алекс. Сем. Столбовых Вас. Ник. Луготского 8. За Лев. Вас. Грезиным Фил. Дан. Скроботова с детьми, Фомы и Юшки Клепальницыных 9. За Олф. Фед. Коситцким Сав. Ондреева, Фил. Федорова и Васил. Якимова 10. За Олф. и Андр. Зыбиными Александра Самсонова Ал. Самсонова с Ив. Петровым Ив. Петрова и Як. Коробова 11. За Некрас. Вас. Рукавовым, поддьяч. Фом. Есипова Захеина Саввы Федорова 12. За Ивашком Псаломником Палки Бачкова Ал. Юр. Скачельского |
| Болотников выступил из Калуги и соединился с Телятевским. Их полчище пришло в Тулу, а там были уже Петр и Шаховской. VII. Сбор и поход царя на мятежников. – Осада Тулы. – Затопление. – Взятие Тулы. – Судьба мятежников. – Несколько названных царевичей Поражение царского войска под Калугою сильно встревожило Москву. Ожидали, что полчище Болотникова, теперь усиленное казаками, снова подступит к столице. Царь стал думать думу с боярами – порешили, что следует идти на войну самому царю. Положили, сколько собрать со всего государства ратных по сохам. Судя по грамате в Белозерский уезд, брали по шести человек с сохи – по три конных и по три пеших. Этих людей брали с посадов, со всех волостей, с дворцовых, с черносошных, патриарших, митрополичьих, владычних, монастырских и с имений светских владельцев, если эти владельцы сами не были на службе лично, именно с имений, принадлежавших вдовам, недорослям, приказным людям и бегавшим со службы. Воеводы должны были принимать даточных людей и выдавать им жалованье за два месяца вперед, по 2 рубля. Эти деньги собирались с тех же имений, которые доставляли даточных людей. Ратные даточные люди должны быть не стары, не увечны, не замечены в дурном поведении, не зернщики, и вооружены луками, пищалями, рогатинами и бердышами. После того, как снаряжали даточных людей, их разделяли на десятки, пятидесятки; выбирали из посадских и волостных людей над ними пятидесятских и десятских. Их отправили в Серпухов, сборное место царского войска. С прибытия на это место считалась за ними служба, и они с этого времени получали жалованье; дорога от места их жительства до Серпухова не входила в расчет. Деньги, собираемые в посадах и уездах, следовало присылать в Москву с волостными старостами и целовальниками в те приказы, куда приписаны были по управлению земли, откуда высылались даточные люди 62 . Пока даточные сходились в Серпухов, 21 мая выступил из Москвы царь с тем войском, какое у него было в наличности. Москвою править остался брат царский Димитрий и князья: Одоевский и Трубецкой. |
| Другой очевидец этих грустных событий рассказывает, как бы в дополнение к предыдущему, что толпа хотела попировать в царских погребах, и как во дворце уже не было господина, то объявили о своём желании старому боярину Бельскому, который называл себя крёстным отцом Димитрия. Сей вельможа незадолго перед тем, уже по смерти Бориса, возвратился из ссылки и хотя более всех старался вредить Годуновым, однако же не допустил народа до исполнения его намерения, объявив ласково, сколь будет не хорошо, когда приедет Димитрий и найдёт погреба свои пустыми. При сём случае Бельский решился излить злобу на врачей немецких, на коих он злился за то, что исправлявший прежде их должность врача Борисова, капитан Габриель, выщипал ему бороду по царскому повелению; этот доктор давно уже умер, но для Бельского было всё равно: он шепнул народу, что врачи иноземные были душой и советниками Бориса, получали от него несметные богатства и наполнили погреба свои всякими винами, что граждане могут попировать у них и напиться как угодно; он же берёт всю ответственность на себя. Толпы черни бросились немедленно в дома врачей и, получив дозволение повеселиться на их счёт, не только осушили все бочки, но и самое имение хозяев разграбили. При сём случае многие честные люди, вовсе посторонние, лишились последнего имущества, которое они перевезли из загородных местечек и спрятали в докторских домах, надеясь там лучше спасти его от приближавшегося воинства. Таким образом 1-го июня 1605 года переворот совершился: Годуновы были низложены, и Москва признала своим государем названного Димитрия Ивановича. Население стало готовиться к торжественной встрече нового царя, а бояре потянулись навстречу ему, на Серпухов и Тулу. От всей Москвы составлена повинная грамота, приглашавшая Лжедимитрия прибыть в столицу и занять прародительский престол. Её повезло в Тулу к самозванцу официальное посольство с боярами во главе, князьями Иваном Михайловичем Воротынским и Андреем Телятевским и с ними „всяких чинов люди». В тоже самое время, с другой стороны, приехали к Лжедимитрию послы от верных помощников самозванца, донских казаков, с предложением новых услуг. Самозванец позвал донцов к руке „прежде московских боляр“, а казаки при этом „лаяли и позорили» их. После такого публичного бесчестья самозванец ещё раз призвал к себе бояр и сам их бранил за долгое сопротивление законному царю, „наказывание и лаяше, якоже прямый царский сын». Некоторых из них, даже самого князя Телятевского, послал за что-то в тюрьму. |
| Он соединился с князьями Голицыными – Василием и Иваном Васильевичами, с Михайлою Глебовичем Салтыковым и 7 мая объявил войску, что истинный царь есть Димитрий. Полки без сопротивления провозгласили последнего государем; только немногие не захотели нарушить присягу Федору и с двумя воеводами, князьями Ростовским и Телятевским, побежали в Москву. После измены войска гонцы с грамотами от Лжедимитрпя беспрестанно являлись в Москве, но их хватали и замучивали до смерти. 1 июня приехали с грамотами Наум Плещеев и Гаврила Пушкин и отправились сперва в Красное село, где жили богатые купцы и ремесленники, а мы знаем, что при царе Феодоре Иоанновиче московские купцы были не за Годунова. Плещеев и Пушкин прочли красносельцам Лжедимитриеву грамоту, написанную на имя бояр Мстиславского, Василия и Димитрия Шуйских и других, окольничих и граждан московских. Лжедимитрий напоминал в ней о присяге, данной отцу его, Иоанну, о притеснениях, претерпенных им в молодости от Годунова, о своем чудесном спасении в общих, неопределенных выражениях, извинял бояр, войско и народ в том, что они присягнули Годунову, «не ведая злокозненного нрава его и боясь того, что он при брате нашем царе Феодоре владел всем Московским государством, жаловал и казнил, кого хотел, а про нас, прирожденного государя своего, не знали, думали, что мы от изменников наших убиты». Напоминал о притеснениях, какие были при Борисе «боярам нашим и воеводам, и родству нашему укор и поношение, и бесчестие, и всем вам, чего и от прирожденного государя терпеть было невозможно». В заключение самозванец обещал награды всем в случае признания, гнев божий и свой царский в случае сопротивления. Красносельцы с радостию приняли посланных и собрались шумною толпою провожать их в город. Правительство выслало было против них стрельцов, но те, испугавшись, возвратились с дороги, и послы Лжедимитрия с красносельцами достигли беспрепятственно Лобного места, прочли народу грамоту Лжедимитриеву. Народ взволновался; бояре объявили патриарху о мятеже; тот заклинал их выйти к народу и образумить его; бояре, по-видимому, послушались, вышли на Лобное место и ничего не сделали. |
| Катырев и Телятевский, нежданно явившиеся из-под Кром в Москву, принесли с собой весть, что царские воеводы кн. Вас. и Ив. Голицыны, Мих. Салтыков и сам Басманов, признав Самозванца истинным царевичем Дмитрием, передались и присягнули ему 7-го мая со всем войском. Вслед за таким страшным для Годуновых известием, Москва видимо начала доставлять переметчиков более и более сановитых, а царский двор видимо стал час от часу пустеть – и царь не мог не увидеть себя в положении почти крайнем. Впрочем, Федор, как некогда Борис, питал еще надежду поправиться и, вместо того, чтобы терять голову, продолжал распоряжаться по-царски, т.е. приказывал хватать ночью, допрашивать, если нужно с пыткой, и под стражей представлять в Москву лица, обвиненные в чтении и распространении грамоты Самозванца, что видно, например, из отписки угличского воеводы «о черном попе Онтоне», отправленной в Москву 25 мая 52 . Одновременно, может быть, с этой отпиской, получилось царем и донесение думного дворянина Татищева о смотринах княжны карталинской Елены, избранной Борисом в невесты сыну: «Елену – доносил Татищев – видел я в шатре у царицы: она сидела между матерью и бабкою на золотом ковре и жемчужном изголовье, в бархатной одежде с кружевами, в шапке, украшенной каменьями драгоценными. Отец велел ей встать, снять с себя верхнюю одежду и шапку; вымерил ея рост деревцом и подал мне сию мерку, чтобы сличить с данною от государя. Елена прелестна, но не чрезвычайно: бела и еще несколько белится; глаза у нее черные, нос небольшой, волосы крашеные; станом пряма, но слишком тонка от молодости. Ибо ей только 10 лет и в лице не довольно полна. Старший брат Елены гораздо благовиднее» 53 . Но Федору было тогда не до Елены, потому что Самозванец, оставив 19-го мая Путивль, прошел уже Орел и, следуя отсюда за войском, отправленным с кн. Вас. Голициным к Москве, безпрепятственно вступил в Тулу, где встретил, его как царя, рязанский архиепископ Игнатий, к епархии которого принадлежала тогда Тула. В то же время безпрестанно являлись в Москву гонцы с грамотами от Лжедмитрия, которых хватали и замучивали до смерти 54 . |
|
|
