| Новое правительство, видя недеятельность бояр Мстиславского и Шуйского – воевод огромного войска, их неуменье или нежелание истребить сбродное ополчение самозванца, послало к своему войску Басманова. Но Басманов увидел, что с войском в котором господствовала шаткость умов и нравственное расслабление, ничего сделать невозможно. Видно было, что дело Годуновых проиграно окончательно смертью Бориса. Басманов видел, что воеводы сколько-нибудь деятельные, способные воодушевить войско, не хотят Борисовых наследников. Видя, что противиться общему расположению умов – значит идти на явную и бесполезную на его взгляд гибель, Басманов соединился с князьями Голицыными (Василием и Иваном) и Салтыковым, и 7-го мая 1605 года объявил войску, что истинный царь есть Димитрий. Полки без сопротивления признали последнего государем, и лишь немногие не пожелав нарушить присягу, данную Феодору, с двумя воеводами Ростовским и Телятевским, бежали в Москву. Лжедимитрий с Февраля жил в Путивле. Здесь ему удалось рассеять и опровергнуть слухи, что он Гришка Отрепьев. Он показывал пред всем народом личность, называвшую себя Григорием Отрепьевым. Этот человек рассказывал, что он действительно был у патриарха Иова писцом, бежал из Москвы, познакомился с царевичем, когда тот ходил в Киеве в монашеской одежде. Это удостоверило руских в подлинности Димитрия и привлекало к нему. Хотя в Москве Лжедимитрий еще не воцарился, но был уже на самом деле владельцем северской земли. С извещением, что северская земля поклонилась и приняла подданство и послушание «Димитрию Ивановичу», были отправлены самозванцем послы к польскому королю Сигизмунду. Польскому королю хотя и приятно было слышать об успехах Лжедимитрия, от которых можно было ожидать выгод для Польши и католичества, но он не принял посольства до тех пор пока не узнал, что Бориса уже нет в живых, и Московское государство склоняется признать государем «Димитрия». Когда Лжедимитрию сообщили о смерти Бориса, о волнении в войске, он уже ждал со дня на день появления к нему послов. |
| На войну из Твери выходило якобы 40000 вооруженных воинов. Вторым по значению городом в Тверской земле был Кашин (на реке Кашинке, впадающей в Волгу) — центр особого удельного княжества, тяготевшего к Москве. Он находился почти на самом восточном рубеже княжества, на скрещении сухопутных дорог, ведших в Тверь, Бежецкий Верх, Дмитров, Углич и Москву. Укреплен он был валами с деревянными стенами. Центром удела князей Холмских, по-видимому, был небольшой городок Вертязин, лежавший на стыке Волги и дороги на Москву. Зубцов и пограничный город Опоки, противостоявший Ржеве, прикрывали западные рубежи Тверского княжества. В 40 верстах от Зубцова находился городок Микулин, а в 8 верстах от него — захудалая крепость Телятсв, центры небольших уделов — Микулинского и Телятевского. На реке Медведице находился городок Дорогобуж — центр Дорогобужского удельного княжества. «Новый городок» (Старица) при впадении реки Старицы в Волгу только еще становился центром Старицкого княжества. Несмотря на продолжавшееся дробление Тверской земли на уделы, тверские князья добились известных успехов в подчинении уделов своей власти. Накануне ликвидации своей обособленности находилось Кашинское княжество. Великое княжество Рязанское располагалось по течению реки Оки и се притока Прони, а также обнимало территорию верховьев рек Дона и Воронежа. На севере оно граничило с Коломной и Муромом, некогда входившими в состав Рязанского княжества, на востоке — с Мещерским краем и Городцом на Оке. Восточную часть Рязанской земли наряду с русскими населяла мордва. Подвергавшаяся постоянным набегам ордынцев, Рязань переживала состояние упадка и рассчитывала только на помощь своих могущественных соседей — Литвы и Москвы. Городов в Рязанской земле было немного. На реке Оке стояли Ростиславль, Персвитеск, Переяславль-Рязанский (столица княжества) и Старая Рязань, а на реке Проне — Пронск, столица удельного Пронского княжества, являвшегося земледельческим оазисом Рязанской земли. Основная масса населения сосредоточивалась на севере, более (чем другие районы княжества) отдаленном от «Поля» и близком к Москве. |
| В «Горе от ума» Чацкий высмеивает страсть московских дворянских семей к мундиру, в особенности к гвардейскому: Когда из гвардии, иные от двора Сюда на время приезжали, — Кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали! Скалозуб, не замечая иронии Чацкого, хвалит его за то, что он коснулся « предубеждения (в данном случае это слово означает то же, что предпочтение. — Ю.Ф. ) Москвы/К любимцам, к гвардии, к гвардейским, к гвардионцам;/Их золоту, шитью дивятся будто солнцам! » Действительно, гвардейская форма, расшитая золотом, была намного красивей армейской. «ГВАРДИОНЦАМИ» же стали называть военнослужащих лейб-гренадерского, лейб-кирасирского и Павловского полков, отличившихся в кампании 1812 году и причисленных к гвардии в 1813 году, то есть так называемую МОЛОДУЮ ГВАРДИЮ. В отличие от старой гвардии чин «молодой гвардии» до 1884 года превышал армейский на один класс. Гвардия в основном базировалась в Петербурге и его окрестностях, приезжая в Москву только в особых случаях. Вера («Княгиня Лиговская» Лермонтова) говорит Печорину: « …нам, бедным москвитянкам, гвардейский мундир истинная диковинка!.. » Гвардейские офицеры были желанными женихами для московских девиц. Молодой купец Васильков, приехавший в Москву, спрашивает Телятева («Бешеные деньги» Островского), что нужно, чтобы понравиться Лидии. «Красивый гвардейский мундир, да чин по крайней мере полковника», — отвечает тот. У армейских офицеров, к которым принадлежал Скалозуб, были свои особые замашки и повадки. Одна из них — говорить высокомерно, с надменной хрипотцой, напоминающей тембр фагота. Эту особенность в речи Скалозуба едко высмеивает Чацкий: «хрипун, удавленник, фагот». Военные чины С введением Петром I «Табели о рангах» военные, как и гражданские чины, разделялись на соответствующие классы — всего 14. В «табель» никогда не включались так называемые НИЖНИЕ ЧИНЫ — солдатские и УНТЕР-ОФИЦЕРСКИЕ. Однако начнем именно с них. Солдатские чины составляли: 1. РЯДОВОЙ. В пехоте и кавалерии именовались по роду службы — МУШКЕТЕР, ГРЕНАДЕР, ГУСАР и т. д. В артиллерии — КАНОНИР и БОМБАРДИР, в казачьих войсках — КАЗАК. |
| Интерес Н. Б. м. к приобретению владений в Курмышском у. определялся сравнительно высоким плодородием почв и исключительным богатством водных и лесных угодий, еще не испытавших длительной хозяйственной эксплуатации. Об активном развитии курмышской вотчины в 1-й четв. XV в. свидетельствует жалованная грамота вел. кн. Московского и Владимирского Василия I Димитриевича от 20 февр. 1423 г. В ней говорится не только о податных льготах для разных категорий населения, приходящего жить на пустоши, к-рые пожалованы обители Сюзевым и Изинским, а также на соседнюю с ними пустошь «на Стобищах», но и о том, что процесс заселения шел полным ходом: названы имена 3 переселенцев - Вешняка, Палки и Яковка, детей Чернецовых, к-рых благовещенский архим. Малахия «перенял» из владений великого князя (ААЭ. Т. 1. 21. С. 15-16; Муханов. 1836. 119. С. 196; АФЗХ. Ч. 1. 230. С. 202-203; АСЭИ. Т. 3. 296. С. 323-324). Н. Б. м. приобретал владения и в Нижегородском у., на берегах Волги и Оки и их притоков. По закладной кабале С. С. Рознежского мон-рю отошла (вероятно, в сер. 40-х гг. XV в.) так и не выкупленная вотчина Рознежье с бортными лесами, бобровыми реками, озерами и заводями Рознежской, Велиководской, Сомовой, Рознежским лугом, и со всем, «что к тому потягло» (АЮБДР. Т. 2. 126/2. Стб. 4-5; АФЗХ. Ч. 1. 236. С. 206). 4 марта 1438 г. архим. Малахия получил жалованную грамоту от вел. кн. Московского и Владимирского Василия II Васильевича Тёмного на запустевшие с. Еленское и дер. Заборскую в Нижегородском у. (АФЗХ. Ч. 1. 231. С. 203). Обширный комплекс монастырских водных угодий вверх по р. Оке от Н. Новгорода упоминается в выписи из писцовых книг Ивана Захарьича и дьяка Суморока Путятина 1509/10 г.: «Молитвенной песок, да заводь Зверинец с песком, да озеро Долгое и с малыми озерки, да заводь Гнилитцкая, а в нее пала речка Гнилица, да речка Крутица, да в лугу в Гнилитцком озеро Телятево, да Вербово, да Поминаевская заводь» (АФЗХ. Ч. 1. 237. С. 206-207). В 1554 г. царь Иоанн IV Васильевич Грозный пожаловал архим. Исаии с братией дер. Гнилицы на Стрелице (Там же. Ч. 3. 6. С. 17-18). В выписи из писцовых книг Г. И. Заболотского и кн. О. Д. Клубкова-Мосальского (Масальского) 1564/65 г. с дер. Гнилицы упоминается еще дер. Ипяково (Епяково) (Там же. 13. С. 32). Земля на левом луговом берегу р. Оки была «худа», но обилие вод обеспечивало богатые сенокосы. Кроме того, близость к Н. Б. м. придавала ценность гнилицким угодиям. |
| Хотя народ, видев слабость и повторство Святителей в исследовании Димитриева убиения, не мог иметь к ним беспредельной доверенности; но ужас анафемы должен был тронуть совесть людей набожных и вселить в них омерзение к человеку, отверженному церквию и преданному ею суду Божию. Второе средство также не осталось бесплодным. Издав указ, чтобы с каждых двухсот четвертей земли обработанной выходил ратник в поле с конем, доспехом и запасом – следственно убавив до половины число воинов, определенное Уставом Иоанновым, – Борис требовал скорости; писал, что владельцы богатые живут в домах, не заботясь о гибели Царства и церкви; грозил жестокою казнию ленивым и беспечным, не упоминая о злонамеренных, и действительно велел наказывать ослушных без пощады: лишением имения, темницею и кнутом; велел, чтобы и все слуги Патриаршие, Святительские и монастырские, годные для ратного дела, спешили к войску под опасением тяжкого гнева Царского в случае медленности. «Бывали времена, – сказано в сем определении Государственного совета, – когда и самые Иноки, Священники, Диаконы вооружались для спасения отечества, не жалея своей крови; но мы не хотим того: оставляем их в храмах, да молятся о Государе и государстве». Сии меры, угрозы и наказания недель в шесть соединили до пятидесяти тысяч всадников в Брянске, вместо полумиллиона, в 1598 году ополченного призывным словом Царя, коего любила Россия! Но Борис еще оказал тогда великодушие. Шведский Король, враг Сигизмундов, слышав о Самозванце и вероломстве Ляхов, предлагал Царю союз и войско вспомогательное. Царь ответствовал, что Россия не требует вспоможения иноземцев; что она при Иоанне в одно время воевала с Султаном, Литвою, Швециею, Крымом, и не должна бояться мятежника презренного. Борис знал, что в случае верности Россиян горсть Шведов ему не нужна, а в случае неверности бесполезна, ибо не могла бы спасти его. Грозный час опыта наступал: нельзя было медлить, ибо Самозванец ежедневно усиливался и распространял свои мирные завоевания. Бояре, Князья Федор Иванович Мстиславский, Андрей Телятевский, Дмитрий Шуйский, Василий Голицын, Михайло Салтыков, Окольничие Князь Михайло Кашин, Иван Иванович Годунов, Василий Морозов, выступили из Брянска, чтобы пресечь успехи измены и спасти Новогородскую крепость, которая одна противилась расстриге уже среди подвластной ему страны. |
| Только Измайлов и Пушкин честно сделали свое дело: первый, рассеяв многочисленную шайку изменника Князя Михайла Долгорукого, осадил мятежников в Козельске; второй спас Нижний Новгород, усмирил бунт в Арзамасе, в Ардатове, и еще приспел к Хилкову в Коширу, чтобы идти с ним к Серебряным Прудам, где они истребили скопище злодеев и взяли их двух начальников, Князя Ивана Мосальского и Литвина Сторовского; но близ Дедилова были разбиты сильными дружинами Телятевского и в беспорядке отступили к Кошире: Воевода Ададуров положил голову на месте сей несчастной битвы, и множество беглецов утонуло в реке Шате. – Боярин Шереметев, коему надлежало усмирить Астрахань, не мог взять города; укрепился на острове Болдинском, и не взирая на зимний холод, нужду, смертоносную цынгу в своем войске, отражал все приступы тамошних бунтовщиков, которые в исступлении ярости мучили, убивали пленных. Глава их, Князь Хворостинин, объявив самого Шереметева изменником, грозил ему лютейшею казнию и звал Ногайских Владетелей под знамена Димитрия. Но Царь уже не думал о том, что происходило в отдаленной Астрахани, когда судьба его и Царства решилась за 160 верст от столицы. Ежедневно надеясь победить Болотникова если не мечем, то голодом – надеясь, что Воротынский в Алексине и Хилков в Кошире заслоняют осаду Калуги и блюдут безопасность Москвы – главный Воевода Князь Мстиславский отрядил Бояр, Ивана Никитича Романова, Михайла Нагого и Князя Мезецкого против злодея, Василия Мосальского, который шел с своими толпами Белевскою дорогою к Калуге. Они сразились с неприятелем на берегах Вырки, смело и мужественно. Целые сутки продолжалась битва. Мосальский пал, оказав храбрость, достойную лучшей цели. Так пали и многие клевреты его: уже не имея Вождя, теснимые, расстроенные, не хотели бежать, ни сдаться: умирали в сече; другие зажгли свои пороховые бочки и взлетели на воздух, как жертвы остервенения, свойственного только войнам междоусобным. Романов, дотоле известный единственно великодушным терпением в несчастии, удостоился благодарности Царя и золотой медали за оказанную им доблесть. |
| Не помещены в бархатной книге потомки посадников и бояр Великого Новагорода я младшего брата его Пскова; новогородских бояр: Авиновых, Ананьиных, Анцыфоровых, Арзубьевых, Астафьевых, Бабкиных, Базиных, Балкашиных, Берденевых, Божиных, Борецких, Буйносовых, Висловых, Глуховых, Горошковых, Грузовых, Дворянинцевых, Едемских, Есиповых, Жадовских, Иевлевых, Кавских, Калитиных, Кашаных, Кильских, Климовых, Коробовых, Котовых, Кошурковых, Кузминых-Караваевых, Лошинских, Морковых, Мелуевых, Медведниковых, Насоновых, Неревиных, Норовых, Олферьевых, Побединских, Подвойских, Понарьиных, Разсохиных, Ревшиных, Репеховых, Савелковых, Селезневых, Селифонтовых, Синцовых, Совкиных, Судаковых, Судимонтовых, Сухощоковых, Телятевых, Трощейкиных, Трябловых, Тучиных, Тютрюмовых, Феофилактовых, Шаховых и Щебельковых, и бояр Псковских: Винковых, Дойниковичей, Епимаховых, Казачковичей, Каплиновых, Качаловых, Коробьиных, Ледовых, Печатниковых, Помазовых, Поткиных, Пятковых, Скуратовых, Совниных и Шибалкиничей. Приложение V. Список Российским подданным, получившим достоинства Княжеское и Графское Империи Римской А. Князья Римской Империи пожалован Императором Леопольдом I: 1705 сентября 10. Санкт-Петербургский губернатор, генерал-поручик, Римской Империи граф Александр Данилович Меншиков (пожалован российским князем 30 мая 1707) Императором Карлом VI: 1723 августа 1. Сенатор, российский князь, Дмитрий Константинович Кантемир. Род его пресёкся во второй половине XVIII века Императором Иосифом II: 1772 октября 4. Генерал-фельдцейхмейстер, российский граф Григорий Григорьевич Орлов † 13 апреля 1783 1776 февраля 27. Военной коллегии вице-президент, генерал-аншеф, российский граф Григорий Александрович Потемкин (получил от Екатерины Великой, 8 июля 1787, титул «Таврического») † 5 октября 1791 Императором Францом II: 1796 июня 2. Генерал-фельдцейхмейстер, Римской Империи граф Платон Александрович Зубов † 7 апреля 1823 Все вышеозначенные лица получили княжеское достоинство с титлом светлости. – В России ещё четыре фамилии, получившие княжеское достоинство Римской Империи (без титла: светлости), прежде поступления их в российское подданство: князья Радзивиллы (с 1547); князья Любомирские (с 1647); князья Сапеги (с 1701) и князья Яблоновские (с 1743) Б. |
| Говорил муж великий: его слушались. Войско Стефаново, подобно Аннибалову, было составлено из людей чуждых Друг другу языком, обычаями, Верою: из Немцев, Венгров, Ляхов, Древних Славян Галицких, Волынских, Днепровских, Кривских и коренных Литовцев: Баторий умел дать ему единодушие и соревнование. Выступив из Свира, он издал манифест к народу Российскому; объявил, что извлекает меч на Царя Московского, а не на мирных жителей, коих будет щадить, миловать во всяком случае; что любя доблесть, гнушается варварством, желает победы, а не разрушения, не кровопролития бесполезного. Сказал и сделал: никогда война не бывала для земледельцев и граждан тише, человеколюбивее сей Баториевой; говоря как Христианин, он действовал как политик: хотел преклонить к себе жителей, ибо хотел завоеваний прочных. – В начале Августа Баторий осадил Полоцк. Там было мало войска: ибо Царь не ожидал сильного нападения на Литовской границе, думая, что феатром важных неприятельских действий будет Ливония; но Полоцк издревле славился своими укреплениями, исправленными, распространенными с 1561 года. Две крепости, Стрелецкая и так называемый Острог, обтекаемые Двиною и Полотою, соединяемые мостом, воздвигнутые на крутых высотах, служили защитою большому городу, сверх его глубоких рвов, деревянных стен и башен. Князь Василий Иванович Телятевский начальствовал в городе, Петр Волынский в Остроге, Князь Дмитрий Щербатый и Дьяк Ржевский в крепости, имея довольно запасов и снарядов, много усердия и мужества, гораздо менее искусства, как сказана в наших Разрядных книгах. Чтобы устрашить неприятеля и не оставить себе на выбор ничего, кроме победы или смерти, они, захватив несколько Литовских пленников, велели их умертвить, привязать к бревнам и кинуть в Двину на позорище войску Королевскому... Приступ начался с города: Россияне малочисленные сами зажгли его, оставили, ушли в крепость, где более трех недель оборонялись мужественно. Время им благоприятствовало: лили дожди; бойницы осаждающих действовали худо; обозы их с хлебом тонули в грязи; лошади падали; войско терпело голод: приступало к крепости, но без успеха. |
| Младшие сыновья Толстого, при всем своем откровенно утилитаристическом воззрении на жизнь, были людьми, все-таки, духовно более здравыми, чем Александра Львовна с ее телятенковскими конспирациями, и Чертков с его беспощадным духом и холодной сентиментальностью. Полушуточное, простосердечное признание кого-то из сыновей (кажется, Андрея Львовича) в желании „выколотить из Фальшивого Купона 100.000 рублей чистоганчиком“ 74 было, м. б., менее далеко от религиозной области, чем грубые крики на мать Александры Львовны или письма Черткова, развивавшие самую грешную сторону человеческой души Льва Николаевича. Но „проза“ Ясной Поляны не отрезвила Толстого… Он замыкался все больше в себя и в небольшой круг своих духовных друзей и последователей, благоговевших перед ним и всем тем, что было ему дорого. И, невольно, нарастали в Толстом противление и отталкивание от всего домашнего и семейного. Сперва он пытается приложить свою теорию о непротивлении злу – в своей семейной жизни. Это не удается. Нереальность этой теории, взятой Толстым без учета всей глубокой плюралистичности жизни и всего многообразия духовных состояний и внешних положений человека в мире, – конечно, сейчас же обнаружилась. И Толстой должен был, наконец, так высказаться в письме к лучшему другу: „В последнее время, „не мозгами, а боками“, как говорят крестьяне, дошел до того, что ясно понял границу между противлением, деланием зла за зло и противлением неуступания той своей деятельности, которую признаешь своим долгом перед своей совестью и Богом. Буду пытаться“ (из письма к Черткову от 16 сент. 1910 г. „Уход Толстого“). Под „боками“ здесь надо разуметь, главным образом, Софью Андреевну… В душе Толстого растет ненависть к жене. Не обычная душевная злоба человеческая, которую он более всего боялся проявить в жизни и которая не совпадала с его учением о жизни, но – некое морально-физическое отвращение от ее человеческого лика, слабого, грешного и материалистического. Ее болезненная любовь только усугубляет чувство этого отвращения. |
| Казимира (волость) 2. За Олешкою и за Шипением Елизаровыми детьми Хвостова Федоринская Вас. жены Глазоемцова и дет; Юшка и Ондр. 3. За Микитою Михиным сыном Беклемишева Ивана Малого Васильева, сына Микифорова 4. За Саулом Вышеславцовым Ивана Захарьина Овинова и Мих. Мат. Селезнева 5. За Кузм. Александр. Ворониным Алекс. Есип. Норовова, да сына Гриди, и Никиты Вырьского 6. За Андр. Иванов. Ворониным Павла Иевля Закерновского 7. За Гаврилком Белосельским Андреевские?=517 Телятева 520 8. За Пущою Олуповским и детьми его за Булгак. и Ондрейком Михайловские и Олферовские Клементьева 9. За Русином, Михалем и Ивашком Муравьевыми детьми Олуповского Настасьи, Ивановой жены Григорьева 10. За Гаврилом Федоровым Кориным Гриди и Ивана Олф. Мункиных, Матф. и Вас. Аф. Лентиевых 11. За Олферком Федоровым Кориным Фед. Назарьина, Юшки Борисова, Тимоф. Удосольского 12. ЗА Костею и Иван. Федоровыми детьми Загозкина Ивана и Дем. Дмитр. детей Князцова 13. За Иванцом Конст. Бормосовым Прокоп. Скачельского и Кир. Есип. Дрогунова 14. За Иваном и Федор. Федор. Тулубьевыми Алекс. Самсонова 15. За Салтыком Ододуровым Тим. Ив. Боровского, Якова Конст. Шишкина и Ив. Куз. Савелкова 16. За Лукашею и Гришенею Ивашк. Федосовыми и зятем Ив. Кононовым Олферья Гагина За служилыми людьми за Ивангородцы 17. За Кирил. Офонасьевым, за Гаврил. Наумовым, за Андр. Офон. Дядиным Ивана Малого Васильева Микифорова 18. За Гавр. Никит. Колпачником Ивана Малого Никифорова 19. За Ермолою за Дроновым Ив. Малого Никифорова 20. За Палкою Овсевовым сыном Морозова, с пятью сыны Ивана Мал. Никифорова 21. За Кузмю Дроневым с 3 сыны, за Микул. Дроневым, за Ив. Лявкою Ивана Мал. Никифорова 22. За Ескою Якушевым, за Ивашк. Вас., Пашк. Вас., за Хар. Федк., за Игн. Микул. Рожповым (с детьми), за Ив. Чебот. Тферитиным, за Насонк. Федор., за Хар. Павл., и Игн. Чертом Казимировских 2. Погост Егорьевский Радшинской Из земель Дворов 1. За Васил. Григор. Годуновым Оксин. ж. Мик. Есипова и Никол. Нерев. конца 2. За Петрю Григор. Годуновым |
|
|
