| Итак, Ртищев содействовал образовательной поездке в Киев двух москвичей. Но это же следственное дело устанавливает и более близкие связи его с киевлянами и их наукой. Сошедшиеся 5 марта в келье чернца Саула противники латыни беседовали не только об уехавших в Киев любителях западного просвещения. Они, по извету Саула, шептались ещё между собой: „учится у киевлян Фёдор Ртищев греческой грамоте, а в той де грамоте и еретичество есть“. На допросе Костка Иванов подтвердил, что, действительно, у них на масленице был разговор у старца Саула, причём Лучка Голосов и Ив. Засецкий просили его, Константина, известить Благовещенского протопопа (Стефана Вонифатьева), что „он, Лучка, у киевских чернцов учиться не хочет: старцы не добрые, он де в них добра не познал, доброго учения у них нет: ныне де он манит (угождает) Фёдору Ртищеву, боясь его, а вперёд де учиться никак не хочет“, ибо „кто де по латыни научится, и тот де с правого пути совратится“. „Старцы-киевляне всех укоряют и ни во что ставят благочестивых протопопов Ивана и Стефана и иных; враки де они вракают, слушать у них нечего“ 1426 . В зиму 1649–1650 г. учить любознательных москвичей латинскому и греческому языкам могли только что прибывшие из Киева Епифаний Славинецкий и Арсений Сатановский (последний только латыни: греческого языка он —17— не знал), не говоря о ранее приехавших без вызова киевлянах. Хотя Славинецкий и Сатановский были приглашены, судя по царской грамоте 14 мая 1649 г., „для справки библеи греческие на словенскую речь“, – им было поручено и „риторское учение“. Последнее выступает как цель (вторичная) и в докладе об их приезде, и в других местах официальных документов 1427 , и в литературных памятниках 1428 . И это обучение было не только в намерении, но и осуществилось, судя по действительно составленному Славинецким для учебных надобностей Лексикону, о чём говорит и „Житие“ Ртищева, по тому преданию, которое называет ряд его „учеников“ Ртищева, чудовских стариков Евфимия и Германа справщика, Игнатия Корсакова, впоследствии Тобольского митрополита, Афанасия Любимова, после Холмогорского архиепископа 1429 . |
| Это – наука Догматического Богословия. Но невозможно излагать содержание этой науки без предварительного исследования о религии вообще, ее основаниях как в самом человеке, так и вне его, о способах богопознания и убеждения в безусловном достоинстве христианской религии и о других предметах, составляющих вообще содержание введений в науку. В виду разнообразных религиозных и противорелигиозных учений и воззрений сделалось необходимым исследовать вообще учение о религии, с одной стороны, с большей полнотой, а с другой с разбором разнообразных религиозных и противорелигиозных учений и воззрений. Таким образом произошла особая богословская наука, известная под именем Основного Богословия, по своему содержанию, или Христианской Апологетики, по своим приемам и способам исследования содержания, в связи с разнообразными воззрениями и направлениями. Название Апологетики восходит к первым векам Христианства (πολογομαι – защищаю). Христианские апологеты защищали и доказывали истинность христианской религии против возражений и нападок на нее со стороны греко-римских язычников и иудеев. Сочинения их известны под именем «апологий», выясняют только те стороны христианского учения, против которых направлялись возражения, и разбирают только те религиозные воззрения и учения, которые господствовали в греко-римском мире; потому у древних апологетов (св. Иустин философ , Мелитон, Минуций Феликс , Феофил, Тертуллиан и др.) не встречаются ни обозрения других противохристианских воззрений, ни изложения общего учения о религии, излагаемого в Основном Богословии. У более поздних христианских апологетов, каковы: Климент Александрийский , Ориген , св. Афанасий Александрийский , Феодорит Кирский , блаженный Августин , излагается общее учение об основных христианских истинах. Круг христианской апологии постепенно расширяется, когда она стала направляться против иудеев, магометан и язычников; таково сочинение Гуго Гроция (1645) «de veritate religionis Christianae». Апологетика принимает более и более научный характер, когда выступает против различных видов неверия, возникавшего в христианских обществах, в Англии, Франции и Германии. В Англии против деизма образовалась в XVII веке целая школа писателей и апологетов; во Франции против рационализма и материализма наиболее известны апологеты: Паскаль, Бонне и Шатобриан. В школе защитников христианства являются такие представители науки, как Ньютон, написавший толкование на книгу пророка Даниила и Апокалипсис против рационалистических воззрений на эти книги, Галлер анатом и физиолог, Ейлер († 1777 г.) и другие. В первой половине настоящего века Апологетика получает научный характер преимущественно в Германии; она излагает основы религии и основные истины Христианства в связи с философскими воззрениями вообще на религию и в част- |
| По богословию нравственному имели особенное значение: Деятельное богословие (1821 г. в Собр. сочинений) Иннокентия Смирнова , читанное им в петербургской академии, и Черты деятельного учения веры И. Кочетова (Спб. 1824), получившего за это сочинение степень доктора. Каноническое право не получило самостоятельного положения в богословском курсе, как предполагалось при реформе дух. училищ, и преподавалось лишь в общих чертах вместе с богословием. В 1814 г. инспектору петербургской академии Афанасию Протопопову (после архиепископ тобольский) поручено было составить систему этой науки, но за скорым своим выездом из Петербурга в ректоры старой казанской академии он не успел выполнить этого поручения; некоторая часть этой работы осталась после него в рукописи. В рукописи остались так же записки по канонике преподавателя московской академии (после епископа нижегородского) Моисея Близнецова-Платонова и Систематический свод законов грекороссийской церкви в 6 частях епископа оренбургского Августина Сахарова. Церковная археология в преподавании по дух. школам соединялась с церковной историей и вошла по частям в упомянутые классические руководства по этой истории Филарета и Иннокентия. В литературе по этой отрасли богословских наук более всего являлось трудов литургического содержания, более интересных для публики и для самого духовенства. Сюда относятся: Новая Скрижаль Венианима Руновского (М. 1803); Изъяснение литургии И. Дмитревского (М. 1804. 1805. 1807. 1812), сочинение для своего времени весьма ученое; два руководства к пасхалии архиепископа Мефодия Смирнова и профессора московской академии А. Тяжелова (М. 1820); Опыт краткого повествования о древностях церковных протоиерея И. Кутепова (М. 1814), представляющее краткое изложение сведений о священных лицах, временах и местах, о священных действиях, церковном правлении, свящ. одеждах и богослужебных книгах; сочинения законоучителя петербургского Екатерининского института Иак. Воскресенскаго – Краткое толкование на литургию (Спб. 1815) и О церкви, утварях, службах и св. облачениях в 2 ч. (1821). |
| Этот предположенный Регламентом совет и действительно был в Св. Синоде. И при рассуждении в 1723 г. о вдовствующих священнослужителях: «которым прежде того принуждение бывало лишатися мест своих или неволею в монашество постригатися без всякия к тому кроме онаго овдовения вины», Св. Синод определил: «с сего времени как прежде овдовевших, так и впредь во вдовых быть имеющих протопопов, попов, протодиаконов и диаконов, которые по овдовении своем показуют и впредь являть будут житие доброе, благочинное, неподозрительное, и во всех священному чину должностях исправное, от чина и от мест их не лишать, но быть им (буде никакой ко отлучению или извержению правильной вины не явится) в прежнем своем достоинстве непременно 88 . Этого правила и держался Св. Синод в последующее время. Хотя и видим частные попытки со стороны некоторых епархиальных архиереев ко введению обязательного пострижения вдовых священнослужителей, по особенным обстоятельствам и нуждам епархий, и – одно предложение общего введения повсюду непременного пострижения вдовых священнослужителей; но все эти попытки были отклонены Св. Синодом и общее правило о непринуждении к монашеству вдовых священнослужителей было утверждаемо. Никакие причины и представления епархиальных архиереев не были уважаемы Св. Синодом. Первая во времена Св. Синода попытка, принуждения к монашеству вдовых священнослужителей, и притом только некоторых, сделана была вологодским епископом Афанасием Кондоиди, но была отклонена Св. Синодом. Он доносил Св. Синоду, что в монастырях его епархии за недостатком иеромонахов и иеродиаконов, имеются священники и диаконы белые, а настоятели престарелые, и на место их произвести некого. Но вдовых священников в его епархии обретаются не малое число и из них и не молодые, сдавшие свои места, причем обязывались письменно – по сдаче не священнодействовать, и мирских треб не отправлять, но по посвящении на их место дерзают служить, от чего происходят ссоры между новопоставленными и ими. Для предотвращения этого и для пополнения монастырей, он предлагал таковых постригать и с принуждением. |
| 55 Он старался и, по своей проницательности, умел находить между ними способнейших, всячески поощрял и возвышал их. Они имели в нем талантливого наставника, попечительного начальника и справедливого ценителя своих трудов и успехов. Соединяя в своем лице высокую ученость с самым искренним благочестием, он заботился дать им направление в чистом православно-христианском духе. Отдавая должное способностям и трудолюбию, он особенно ценил в студентах этот дух. Об этом свидетельствует следующий частный случай. Один из студентов Академии, Александр Протопопов (впоследствии архиепископ Тобольский и Сибирский Афанасий), подал на рассмотрение свою очередную проповедь; наставник словесности в Академии, архимандрит Леонид, написал на проповеди его: «Расположение и слог сего слова довольно хороши»; но ректор Филарет, прочитавши ее, написал на ней же: «Дух сего слова драгоценнее самого слога». 56 Направляя молодежь со властию, господствуя над нею своим авторитетом, он был в то же время для нее доступен и общителен. Двери его квартиры были открыты для желающих заявить свои нужды и получить советы и помощь. Студенты могли просить участия и помощи у ректора не только для себя, но и для других лиц, в том нуждавшихся. Об одном из таких случаев пишет он – и не раз – своему родителю: «Позвольте мне принести Вам просьбу. В Ч. (вероятно какое-нибудь село Коломенского уезда) есть священник, а здесь (в Петербурге) один священник, мой друг – дядя его жены, и один студент – брат ее. С. нетрезв; его жена несчастна; ее родственники не знают, как помочь. Почему и они, и я просим Вас, буде можно, попещись о его исправлении советом, выговором, угрозою, как вы рассудите». 57 О других подобных случаях мы будем иметь повод передать впоследствии, при повествовании о начальнической деятельности Филарета в продолжение второго академического курса. Вместе с трудами по преподаванию и управлению в Академии, ректор ее, архимандрит Филарет, по-прежнему подвизается и в деле проповедывания слова Божия. По установившимся близким отношениям к князю А.Н. |
| Никон показывал несправедливость в новом порядке дел; восточные патриархи впоследствии тоже самое говорили царю, и несчастный приказ был закрыт. Но мысли Никона выставляли то сомнительными, то несправедливыми потому, что предлагал их Никон: а резкие выражения, в каких отзывался о приказе Никон, только радовали бояр, врагов Никона, которые умели понять протестантский порядок правления, но не хотели знать порядка православной церкви. Мало по малу бояре дошли уже до того, что стали открыто ругаться над патриархом. Стрешнев столько был нагл, что назвал именем Никона свою собаку и ненависть к Никону доводил до открытого кощунства над благословением святительским. 476 Явное и открытое неуважение и противление патриаршей власти придворные бояре начали выражать в грубых оскорблениях патриарших бояр и чиновников. 477 Никон видеть в этом несомненный знак общего заговора и восстания против него царских бояр, видел восстание боярского самоуправства против высшего церковного правительства, видел явное преступление клятвы, какую дали ему бояре торжественно в храме при избрании его в патриархи – «почитать его как архипастыря и отца и не препятствовать ему устроять церковные дела», 478 – и потому сам отказался от дел церковного управления. Таким образом, в церкви русской в то самое время, когда возникли плевелы раскола и не разумные ревнители мнимой церковной старины уже начинали раздор, с церковью, произошел бедственный разрыв между патриархом и боярами, возникла открытая борьба высшей церковной власти с боярским своеволием и продолжалась целых 8 лет. И вот, во время этого-то жалкого раздора, раскол, поднятый другой, духовно-демократической оппозицией протопопов и попов также лично против п. Никона , строгого в церковном суде и правлении духовенством, в это-то время раскол особенно усилился и распространился, приняв сторону боярской оппозиции п. Никона , строгого ревнителя правды и законности, и в царской думе беспристрастно и открыто обличавшего несправедливости и злоупотребления бояр. |
| Вследствие таких энергических, умных и благодетельных распоряжений п. Никона , можно сказать, что раскол, вероятно, был бы совершенно остановлен, по крайней мере в том виде, в каком он первоначально проявился, как секта религиозно-обрядовая и восстание немногих непокорных протопопов и попов, или по крайней мере не распространился бы в таком огромном размере, как это случилось, если бы п. Никону дали до конца довершить его великое дело. Но в это-то время, к величайшему несчастью, многочисленные и сильные враги Никона при дворе, о которых будет сказано подробно в другом месте, общим заговором с расколоначальниками, восстали лично против самого Никона, совершенно лишили его прежней свободы действования, даже благорасположения и содействия царя Алексея Михайловича, и принудили удалиться из Москвы, а зачинщиков раскола, вождей и поборников его возвратили из ссылки в Москву, и под видом будто ревности к старой вере, а в самом деле для успешного выполнения своих замыслов касательно п. Никона, дали полную свободу и простор распространению раскола. Таким образом в продолжении 8-ми летнего междупатриаршества, мятежные зачинщики раскола успели докончить свое дело, отторгли от церкви суеверных ревнителей обрядов и образовали особое скопище мнимых старообрядцев 78 . Итак, беспристрастный суд истории, или последовательный исторический ход дела показывает, что вовсе не патриарх Никон был виною нашего раскола и не ревностная поспешность Никона в исправлении книг произвела раскольников, а они произошли сами собою, вследствие предварительного, векового развития в некоторой части руссого народа особого, мнимо-старообряческого направления. Ясный свет истории русской церкви показывает, что раскол глаголемого старообрядства произошел вовсе не от прямого истинно-древнего и истинно-православного направления нашей церковной жизни, а от направления противо-церковного, уклонившегося с прямого пути церкви Христовой еще в XVI веке, и показывает нам даже от начала до конца самые, так сказать, изгибы, самый путь, по которому шло это противо-церковное направление, и наконец неизбежно пришло к расколу. |
| В то же время патр. Никон всемерно заботился о нравственном усовершенствовании и образовании духовенства. От глубокого упадка духовного просвещения в Великороссии до патр. Никона, как мы увидим в своем месте, весьма умножилось число священно и церковно-служителей недостойных, не- рачительных, весьма мало просвещенных: много было священников почти безграмотных. На все это горько жаловался, как известно, еще в XVI веке Геннадий архиепископ новгородский, в первой половине XVII века старец Арсений Глухой, патриархи: Иоасаф I и Иосиф. Приведем здесь только жалобу предшественника Никона, патр. Иосифа: «Видя», говорит он, «в себе и в других множество всяких пороков, чистители иерей, приставницы стражие, делатели винограда Божия не исправляют и не обличают, область приимъше искореняти и насаждати, не лечат и не исправляют, и не пекутся и не постанут о Бозе ревнуя за истину, и иерейство держит кождо, точию временную потребу снабдевает, не усердует о духовных, чтобы получили мзду вечного живота, но паче печется о погибающих мечтех и чрева ради все творит и глаголет» 93 . «По городам и селам во множестве блуждали священники и диаконы безместные и часто бесчинства чинили великие» 94 . Патр. Никон не мог терпеть такой беспорядочной жизни в духовенстве. Стараясь привести в уважение священный чин, он собственным примером строгой жизни внушал всему духовенству иметь бдительный надзор над своею нравственностью, а к нерадивым был взыскателен, к непослушливым и злым, по словам жизнеописателя его, «яростию являшеся», и всякое нарушение церковного чина обуздывать силою своей власти 95 . Безместных священников он не терпел, строго воспрещал им бродить по городам и селам, и старался совершенно прекратить их умножение 96 . Чтобы заставить священников быть внимательными к себе и своим обязанностям, он выслушивал и беспристрастно удовлетворял справедливые жалобы челобитчиков на духовных, принимал доносы от областных управителей о худых поступках духовенства, даже из самых отдаленных епархий, и порочных протопопов, попов и других священно-служителей строго смирял, посылал в монастыри на черные работы, заключал в темницы. |
| А из малого зерна началось развитие раскола. Сначала небольшое согласье великорусских, московских протопопов и попов возбудило клерикально-иерархическое, поповщинское движение против греко-киевского исправления старых великорусских церковных книг и против сурового, строгого патриаршества Никона. Многие попы, дьяконы, дьячки, особенно так называемые тяглые, с радостью приняли новое поповщинское учение. Вопрос о старых церковных книгах, по которым народ издревле учился грамоте в своих земских училищах, которые предки завещевали детям, скоро стал вопросом народным, земским. Это тем скорее, что исстари вопросы и дела церковные на Руси считались столько же земским делом, сколько и церковным. Областные общины, как, например, в смутное время, сами собою, по согласию своих земских советов, делали религиозные распоряжения, постановления. Даже сельские общины, по мирскому уложению, сами собою установляли для себя религиозные заповеди, узаконения; новгородско-поморские общины, вместе с псковскою, особенно отличались этим общинным земским вмешательством в церковные дела. На этом основании и вопрос, поднятый расколом стал вопросом земским. И тем более он получил земское значение, что раскол скоро представил перед народом царя Алексея Михайловича – Антихристом; отверг «Уложение», по многим узаконениям тяжкое для земства, и стал за исстаринные великорусские земские обычаи против иноземских, немецких нововведений. При том же один из сильных расколоначальников духовник царя, протопоп Стефан Вонифатьев, – как мы видели, – заступался за массу земства, за крестьян, защищал их от вельможей, бояр, писцов, ямских сборов и расходов. Проникнув в массу земства, вопрос, поднятый расколом, глубоко затронул грамотников народных. Начались толки грамотников и стали появляться разные толки раскола, комбинируясь, обобщаясь в согласья. Грамотников этих, как своих народных учителей, с полной верой слушал весь простой народ: слушали земские люди, гости, купецкие и посадские люди, крестьяне, стрельцы, казаки, и обращались в согласья раскола. И стал раскол, таким образом, ученьем, толком, согласием земским, народным, жизнью и историей массы народной. Старина религиозная и мирская, гражданская, была основой этого ученья. |
| Но ни один из царских духовников XVII в. не пользовался такою щедрою милостью царя в отношении получения денежных и разными товарами подарков, как протопоп Андрей Савинович Посников. Так, в 1669 г. дано было ему из приказа тайных дел от государя денежных подарков 18 ноября и 17 декабря по 300 р. 1534 , и 17 февраля 1670 г. – 400 р. 1535 , т. е. на наши деньги 17000 р. Что касается выдачи товаров протопопу Андрею, то нисколько не преувеличивая, можно сказать, что весь казенный двор был предоставлен к его услугам. 17 февраля 1667 г. по указу государя велено было отпускать протопопу Андрею из казенного приказа «всякие узорочные товары» 1536 . Весьма возможно, что казначею не по душе был этот царский указ, и он не всегда готов был отпустить духовнику нужные ему «узорочные товары» под разными предлогами, а Савинов не умолчал об этом пред царем, и результатом жалобы духовника был новый именной указ государя от 30 октября 1668 г. о том, чтобы «Благовещенскому протопопу Андрею Савинову, что ему понадобитца, с казеннаго двора давать по памятем за ево протопоповою рукою с роспискою дьяков, не сказывая о том казначею Афанасию Самойловичу Нарбекову» 1537 . И протопоп Андрей, пользуясь этим указом царя, можно сказать, беспримерным в истории дворцового хозяйства XVII в., когда ему были нужны какие-либо товары с казенного двора, посылал туда на лоскутке бумаги записки, напр. такого рода: «Надобно мне, Благовещенскому протопопу Андрею Савинову, с казеннаго двора мех черевей бурых лисиц» 1538 , или же присылал своего стряпчего, который заявлял, что именно нужно было взять, и тогда в книгах расходных писалось, например, так: «Декабря 4, приходил от Благовещенскаго протопопа Андрея Савиновича Михайло Хабаров и сказал: надобно Благовещенскому протопопу Андрею Савиновичу взять снурка золотнаго» 1539 . И ему отпускали по такого рода заявлениям с казенного двора и полукармазин вишневого цвета на обивку дорожных Владимирских саней 1540 , и байки суконные червчатые и сорочки тафтяные (по 10 алтын штука) и дороги червчатые 1541 , одеяло камчатое с исподом из меха черных лисиц, опушенное целым немецким бобром 1542 . Как на знак особенного благорасположения даря к своему духовнику нужно смотреть на распоряжение его в 1670 г. о том, чтобы для именин протопопа Андрея 19 августа было куплено разной живности, и согласно воле царя подъячий Андрей Чернов доставил на двор духовника 2 быка, купленных по 3 р. за каждого, 10 баранов – по полтине и 20 кур – по 10 денег 1543 . |
|
|
