| Получив донесение патриарха, царь велел князю Н. И. Одоевскому и думному дьяку М. Волошенинову провести допрос Арсения. Тот во всем запирался: «Католического сакрамента в Риме не принимал и не только в басурманстве, во и в униатстве не был». Однако когда князь Одоевский пригрозил телесным осмотром, Арсений сознался, что он действительно был обасурманен, то есть обрезан и обращен в ислам , неволею, но впоследствии принес покаяние Янинскому митрополиту и был им помазан миром. На следствии Арсения сравнили с «волком в овечьей шкуре». Суд приговорил сослать его на Соловки. Здесь он неожиданно возлюбил «русское благочестие», в течение трех лет всячески старался расположить в свою пользу местных иноков, расхваливая русские обычаи и истово крестясь двуперстием. В результате соловецкие иноки отозвались о нем весьма одобрительно. В 1652 году Никон, приехавший за мощами митрополита Филиппа на Соловки, освободит Арсения и возьмет его с собой в Москву, где отведет ему келью в собственном доме, поручит заведование патриаршей библиотекой и с 1654 года назначит справщиком Печатного двора и переводчиком богослужебных книг. Но недальновидный Никон пригрел на груди змею. Когда он потеряет власть и более уже не сможет с прежней щедростью оказывать Арсению свои милости, тот предаст его и, не задумываясь, перейдет на сторону врагов бывшего патриарха. В народе об Арсении Греке сложилось однозначное мнение: «волхв, еретик, звездочетец, исполнен скверны и смрада езувитских ересей». Во время мора 1654 года в Москве люди говорили: «Во всем виноват патриарх, держит он ведомого еретика, старца Арсения, дал ему волю, велел ему быть у справки книг печатных, и тот чернец много книг перепортил, ведут нас к конечной погибели; а тот чернец за многие ереси вместо смерти сослан был в Соловецкий монастырь» 572 . Деятельность Арсения Грека возбудила ненависть к нему и среди московского духовенства. Так, в 1654 году Иоанн Неронов писал о нем царю из своего заточения: «Отнюдь не дерзати святых книг таковым переводити, ниже вручити, яко же оный лукавый чернец Арсений грек, о нем же патриарх иеросалимский Паисий писал к тебе из Путивля; а ныне он, Арсений, взят к Москве и живет у патриарха Никона в келии, да и его свидетеля врага поставляет, а древних великих мужей и святых чудотворцев свидетельств отметает. Ох! увы! благочестивый царю! стани добр, вонми плачу и молению твоих государевых богомольцев, – иностранных иноков, ересей вводителей, в совет не принимай». |
| В другой раз чудо – еще глубже ее поразившее – случилось на пути в монастырь Сымбэта-де-Сус. В тот день был праздник иконы Божией Матери «Живоносный источник». Она и ее родители торопились к обедне. Вдруг телегу, в которой они ехали, догнал монах с большой и тяжелой сумой на плече. Он был высок, молод, подпоясан широким кожаным ремнем. В черных одеждах и с бородой черной, словно головня, – настоящий гайдук. Остановившись, паломники завязали с молодым монахом разговор. Выяснилось, что он из обители и что по нерадению у них закончились просфоры; теперь он спешил с просфорами, взятыми в соседнем селе, к архиерейской службе. Служить в тот день должен был митрополит Николай (Бэлан). На все настойчивые предложения подвезти его монах ответил решительным отказом; он продолжил свой путь, постепенно скрывшись позади в облаке пыли, поднявшемся из-под колес телеги. До монастыря оставалось еще километров десять, час был поздний, и отец постоянно погонял лошадей. Когда они наконец въехали на двор монастыря, то застыли на месте от удивления: монах, встреченный ими в дороге, спокойно занимался своим делом, одетый в чистую, праздничную рясу, и вел себя так, как будто он никуда и не отлучался. Так матушка Арсения в первый раз встретила отца Арсения (Боку). То было поистине чудо, которое она увидела своими собственными глазами. Каким образом ему удалось незаметно обогнать их и раньше добраться до монастыря, так и осталось тайной. Дар слез Стоит только попросить матушку описать внешность отца Арсения, как вся она преображается, и ностальгическая улыбка появляется на ее лице, истончившемся от постоянного поста и ночных бдений. Он предстает перед ее внутренним взором как живой, но ей трудно подобрать необходимые слова. Наконец после долгой паузы она произносит: «Плечи его заслоняли горизонт, и когда он говорил, взгляд его был устремлен вдаль, в сторону гор. Он постоянно молился, даже когда наставлял тебя». Матушка была его ученицей – первой и самой близкой. Не случайно он дал ей имя Арсения, в знак того, что она должна продолжить его дело после его кончины и закончить возведение нового монастыря. |
| Вошел в храм, купил три свечи и, всматриваясь в иконы, поставил перед образами Владимирской Божией Матери, Николая Чудотворца и Святой Троицы. Надо сказать, икона Владимирская – самая мною почитаемая и любимая. Вошел в храм, когда читали Апостол. Царские врата были открыты, в алтаре стоял священник выше среднего роста, и я сразу узнал в нем о. Арсения. Простоял литургию и был несказанно поражен его служением. Мне трудно передать свое восприятие, служба шла по уставу, конечно, все происходило внешне, как во всех церквях, но у меня создалось впечатление, что служил он не отстраненно от стоящих в храме людей (“служба сама по себе, а вы, прихожане, сами молитесь”, – как это бывает во многих храмах), а внутренне был среди них, как бы соединяясь с каждым стоящим в храме и делая его участником своего служения. Сказанное трудно описать, объяснить, это можно почувствовать только душой. Стоя в храме за литургией, я увидел не давнего своего друга Петра, а иерея Арсения, обладающего особой силой, тогда еще мной не полностью осознанной. Была встреча, долгая, радостная, и я стал его духовным сыном, братом небольшой, но крепко сплоченной общины. Пишу воспоминания в 1980 г., мне уже 87 лет. Многие из нас написали воспоминания по завету батюшки еще при его жизни, все они мною прочитаны. К сожалению, неизведанными путями они распространились в “самиздате” с ошибками, неточностями, перепутанными датами, с самовольным внесением в текст изменений без согласия тех, кто писал воспоминания. При жизни о. Арсения я воспоминаний своих не писал и только сейчас решил беседу, услышанную в августе 1972 г. и тогда же записанную, включить в собранные уже воспоминания, потому что в этой беседе раскрывается ряд дополнительных, многим неизвестных подробностей из его жизни и ранее не высказанных взглядов. Живя в августе 1972 г. в Ростове, я видел о. Арсения почти каждый день, присутствовал при многих вечерних беседах, но одна из бесед, продолжавшаяся два вечера, хорошо запомнилась мне. В этот день за столом, как всегда, сидело человек девять-десять (я всегда задумывался, почему местные органы, вероятно знавшие о многочисленных приездах посетителей в дом Надежды Петровны, не пытались принять меры. И отвечал сам себе: Пресвятая Богородица охраняла о. Арсения от бед и напастей). За столом сидел незнакомый мне мужчина, чуть-чуть выше среднего роста, с худым лицом, обтянутым кожей, добрыми, довольно большими глазами, глубоко уходящими под глазницы, приятным голосом. Еще отличали его руки с длинными пальцами, не находившие себе покоя, легкое едва заметное подергивание верхней губы, довольно глубокий и широкий шрам на левой щеке. Он был очень нервным и заставлял себя все время от чего-то сдерживаться – видно, постоянно находился в напряжении. Вероятно, жизнь прожил нелегкую и когда-то много страдал. К о. Арсению он обращался с неизменной почтительностью. |
| Да и власти монастырские обязаны были донести в Москву, каким нашли Арсения, который прислан был оттуда в их обитель собственно на испытание. Наконец, и сам Арсений Грек бил челом государю: «сослан де он в соловецкий монастырь, и, по правилам св. отец, урочные лета в запрещении ему прешли, по второму поместному собору, и государь бы пожаловал, велел его из под начала свободить и быти в монастыре, где государь укажет» 40 . Неудивительно, если Никон, основываясь на свидетельстве соловецких иноков о правоверии Арсения после трехлетнего его испытания, лишь только сделался патриархом, решился с соизволения государя, вызвать Арсения к себе, как человека ученого, правоверного и способного послужить своими знаниями на пользу церкви; дал ему келлию в своем патриаршем доме, сдедал его библиотекарем своей патриаршей библиотеки и одним из справщиков и переводчиков книг с греческого языка. А Неронов, может быть, не зная об этом свидетельстве о правоверии Арсения, или по одному лишь озлоблению против Никона, уже в 1654 г. ставил ему в укор, зачем он взял к себе в справщики книг Грека Арсения, которого патриарх Паисий назвал будто бы еретиком 41 . Надобно присовокупить, что, для удобнейшего наблюдения за печатанием новоисправленных книг, царь приказал еще в 1654 г. передать печатный двор, со всеми его учреждениями и справщиками книг, доселе находившийся в ведении приказа Большого дворца, патриарху Никону в его непосредственное и полное распоряжение 42 . Весьма важным обстоятельством для Никона, в деле исправления книг, послужило последовавшее тогда прибытие в Москву двух новых патриархов: антиохйского Макария и сербского Гавриила. Макарий еще в 1653 г., от 15 – го марта, писал царю Алексею Михайловичу, что прибыл в Молдавию и проживает у молдованского воеводы Иоанна – Василия, а после Пасхи, если даст Бог здоровье, намерен отправиться в Россию, почему и просил, что – бы государь разрешил ему это и приказал путивльским воеводам принять его и проводить к Москве. В феврале следующего года в Москве получена была весть, что патриарх Макарий находился уже в мутьянской земле у воеводы Матфея, что туда же прибыл патриарх сербский и болгарский, архиепископ пекский Гавриил, и оба патриарха живут в одном монастыре. |
| Свидетельством этого служит троекратный вызов святителя Арсения в Москву для соборных совещаний. Наконец, приспело время и блаженной кончины Святителя. В феврале месяце 1409 года свят. Арсений сильно разболелся. Разумея приближения своего исхода от временной жизни к жизни вечной, Святитель пригласил великого князя Тверского, желтиковского игумена, городское духовенство, некоторых бояр и граждан Тверских, простился со всеми, дав последнее наставление присутствующих, затем исповедался, елеопомазался и причастился св. Таин. Скончался Святитель ночью на 2-е марта после краткой молитвы. Тело его было положено в каменный гроб, им самим изготовленный, отпето в кафедральном соборе, затем на руках священников отнесено в Желтиковскую обитель, где и похоронено. В 1483 г., следовательно, через 74 года после блаженной кончины святителя Арсения, мощи его обретены были нетленными, тогда же написана была его икона, составлена служба, и началось местное чествование Святителя. Повсеместное же чествование его утверждено было на соборе Святителей, бывшем в Москве в 1547 г. Нетленные мощи св. Арсения почивают ныне открыто в главном Успенском соборе основанной им Желтиковской обители, источая с верой притекающим к ним обильные исцеления. Из множества их приведём следующие три. Самое поразительное чудо произошло в 1556 г. над Тверским рыбаком Терентием. Он был опасно болен, и родители его, имея веру в силу молитв свят. Арсения, повезли своего больного сына в Желтиковскую обитель к мощам Угодника Божия. Но едва привезли они больного в монастырь, он скончался. Умершего вынесли в соборный монастырский храм, в котором почивают мощи Святителя. Между теми вера родителей Терентия поколебалась, и они к плачу над умершим присоединили укоризны Святому, что он не внял их усердным мольбам. Не попустил Господь, чтобы так неразумно хулили Его Угодника, но по милосердию Своему поразил грешников не гневом, а дивным чудом. Во время пения молебна св. Арсению, умерший поднялся из своего гроба, славя милость Божию и Его Святителя. |
| Став настоятельницей, игумения Арсения стала и матерью всем монахиням, переживая в сердце своём все их скорби как свои собственные. Её любовь к ближнему, то есть ко всякому, кто обращался к ней за помощью и советом, была очевидна для всех. Эта любовь была неотделима в ней от любви к Богу, которая зримо светилась в её глазах. Монахини вспоминали, что иногда матушка так воодушевлялась в духовной беседе, что лик её менялся и нельзя было без особого внутреннего волнения слушать её слово. При игумении Арсении монастырь преобразился. Первым делом она занялась библиотекой, понимая исключительное значение писаний святых отцов для научения смирению, покаянию и для правильного видения своей души со всеми её страстями, неожиданно открывающимися внимательному взору. В 1867 году заботами матушки в монастыре было открыто женское училище. Поначалу в нём обучали молодых послушниц, которые затем сами становились преподавателями. Преподавала там и сама игумения Арсения, и священники монастыря. По замыслу игумении Арсении был построен Казанский собор с нижней церковью во имя преподобного Арсения Великого (1875—1885). Были выстроены двухэтажные корпуса для монахинь, дома для священнослужителей, обновлены хозяйственные постройки, но и этим не ограничилась её деятельность. За последние 15 лет своей жизни (1890—1905) игумения Арсения устроила монастырское подворье в станице Урюпинской. Под её руководством был заново отделан старый Преображенский храм и к нему пристроен придел в честь Владимирской иконы Божией Матери и преподобного Серафима Саровского. Также игумения основала скит в имении своей сестры... Как матушка сочетала сокровенную духовную жизнь, проповедь и дела любви с активной хозяйственной деятельностью — остаётся загадкой её таланта. Одно явно: она была избранница Божья, всей своей жизнью оправдавшая слова старца, когда-то сказанные о маленькой Анне: «Это будет великая жена». Матушка Арсения, очень требовательная к себе, была снисходительна к немощам и порокам других, старалась не осуждать никого, лишь глубоко скорбела о тех, кто оступился, спешила подать руку помощи. Она щедро делилась мудрыми советами, умела успокаивать скорбящих, находила слова утешения не только для сестёр, но для мирских людей, обращавшихся к ней за духовной помощью, делившихся с ней как с родной матерью своими бедами. |
| Приехавший в Ростов гвардейский офицер арестовал митрополита и спешно вывез в Москву, едва позволив уложить носильные вещи и не дав проститься с городом, то есть приложиться к мощам и иконам в соборе. Дорогой усилилась болезнь Владыки; ему до самой Москвы не позволяли ни на минуту покинуть возок. 17 марта митрополита Арсения поместили под караулом в Симонов монастырь. В письменных распоряжениях императрица именует Владыку вралем; такую кличку она давала тем, кто придерживался мистических воззрений. Заступничество доброжелателей Ростовского владыки ее только раздражало. 1 апреля начался суд. В своих показаниях Владыка продолжал защищать дело Церкви и избегал называть кого-либо, чтобы не подвергать людей опасности. 4 апреля, еще до окончания следствия, был вынесен приговор: сослать в отдаленный монастырь с отнятием бумаги и чернил. 7 апреля воспоследовало окончательное постановление, в котором Синод обвинял митрополита в дерзости против светской власти, что позволяло судить его еще и гражданским судом, и предлагал лишить архиерейского сана и священства и расстричь. Императрица оставила Арсению монашеский чин и избавила от гражданского суда. Священномученик был сослан в Ферапонтов монастырь. Указами Синода и Сената народ извещался о виновности митрополита Арсения и о понесенном им наказании. При снятии сана с Ростовского митрополита Синодальный дворец был окружен громадными толпами — отнюдь не только из любопытства, но и из сострадания. Нужно сказать, что впечатление от этого события вскоре еще усилилось, когда через месяц с небольшим рухнул храм, смежный с той палатой, где осудили Владыку. Выслушав определение Синода, Владыка, по свидетельствам, произнес: Благо мне, яко смирил мя еси! и сам стал снимать с себя знаки архиерейского достоинства, обратившись к образу Спасителя. Дар прозорливости священномученика Арсения сказался в том, что он предрек при этом страшную и позорную кончину своим наиболее рьяным гонителям, которые все и погибли так, как говорил Владыка. В ссылку владыку Арсения повезли не в вологодский Ферапонтов, а в более дальний Николаевский Корельский монастырь Архангельской губернии. Одновременно каждому архиерею и в монастыри было разослано извещение о вине Владыки, целью которого было представить протест против имущественного притеснения Церкви личным делом Ростовского митрополита. В 1766 г. Екатерина послала “записку” о деле митрополита Арсения Вольтеру с целью придать этому делу за границей благоприятную для нее окраску. Однако дипломаты докладывали своим дворам о том, что духовенство и народ сочувствуют Владыке и почитают его за святого. |
| 7159 года сентября в 30 день строитель Арсений поехал к Москве с патриаршей грамотой, к Государю Царю и Великому Князю Алексию Михайловичу всея Руси, в другой ряд для того ж дела, о чем напред сего приезжал. Ноября во 2 день приехал в Чигирин к гетману Богдану Хмельницкому, и к гетману говорил, о чем Патриарх со Арсением писал к нему. Глава 1. Хождение строителя старца Арсения Суханова во Иерусалим, для описания святых мест, и то все писано в книге сей по статьям 8 Декабря в 8 день 9 приехал к Москве, и в посольском приказе подал статейный список. Февраля в 24 день 10 отпущен опять ко Иерусалимскому Патриарху. А буде Патриарх Иерусалимский из волох во Иерусалим не поедет, и Государь указал ехать во Иерусалим строителю Арсению мимо Патриарха одному как мочно. А отпускаючи Арсения, думный дьяк Михайло Волошенинов в посольском приказе говорил ему государевым словом, чтоб будучи он Арсений в греческих странах, помня час смертный, писал бы в правду, без прикладу! Да он же говорил Арсению государевым словом:·велел тебе Государь говорить, как будешь у Патриарха Иерусалимского, и тебе б говорить Патриарху, чтоб он к Государю прислал Назарецкого митрополита Гавриила, на его Государево имя, на житье, хотя б де его и понудил. А здесь де мы ему говорили многажды о том, и он де не послушал, не остался; а говорил, будто Патриарха не смеет; и он бы его понудил для нашего прошения, прислал его к нам. Да велел тебе Государь говорить: как будешь в польской земле и каких услышишь вестей, и тебе б писать к Государю. В 23 день приехали в Яссы, на первом часу дня. Стоял Арсений в Некоритском монастыре, в метохии святого Саввы Освященного, что в Иерусалиме. В 24 день строитель Арсений ходил к воеводе Василию с игуменом Неофитом некоритским и с экономом Григорием. И пришед в палату в переднюю, где воложские бояре, и власти, и всяких чинов люди пришед сидят, и по обычаю сел. А сказал про Арсения постельнику митрополит Иверский Герман, и говорил ему, чтобы сказал воеводе Василию про Арсения. И тут сидел Арсений часа с два, поне не доложат. |
| Тому лицу, которому после митрополита Макария пришлось бы говорить о греко-латинской школе Арсения грека, следовало бы или принять новое мнение относительно времени открытия этой школы или в виду сообщенных за последнее время новых данных, совершенно противоположных существовавшим, – подвергнуть пересмотру как свидетельство Олеария, так и вообще весь вопрос о школе Арсения грека. Но оказывается, что не все делается так, как должно бы делать. И.Е. Забелин в речи своей под заглавием «Первое водворение в Москве греко-латинской и общей европейской науки» (Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских, за 1886 г. кн. IV, с. 1 – 24), произнесенной в торжественном заседании Императорского Общества Истории и Древностей Российских, по поводу двухсотлетней годовщины рождения историка В.Н. Татищева, говоря о просвещении наших предков, коснулся вопроса и о греко-латинской школе Арсения грека. «Крайняя потребность в науке, – говорит г. Забелин, – выразившаяся на первое время потребностью, собственно типографскою, для приготовления знающих справщиков, ученых корректоров, стала очевидною для всех. Начались попытки завести школу для этой цели. При патриархе Филарете была учреждена греко-латинская школа в Чудове монастыре под руководством грека Арсения; но учитель чрез несколько лет на одинокой и потому утлой своей ладье потонул в глубине всеобщего невежества и при патриархе Иосифе был сослан в Соловецкий монастырь. Говорили про него, что он волхв, еретик, звездочетец, исполнен скверны и смрада иезувитских ересей. Такими характеристиками встречались тогда все знающие и ученые люди. При Никоне он был возвращен и определен по-прежнему смотрителем и справщиком книг в типографии и занимался у патриарха переводами с греческого». (Об учительстве Арсения грека в это время г. Забелин не говорит ни слова). Конечно, эти слова в устах митрополита Евгения, в начале XIX столетия, при состоянии в то время науки Русской истории, были естественны, но слышать повторение их в 1886 году по меньшей мере... удивительно, потому что в настоящее время нет никакого сомнения в том, что все они от первого до последнего составляют чистейшую ложь. |
| Отец Арсений в последние годы жизни постоянно благословлял своих духовных чад записывать рассказы приезжавших к нему и свои собственные воспоминания, повествующие о том, как Бог помог обрести веру и пройти жизненный путь. Старец высказывал уверенность в том, что со временем эти записи помогут другим людям найти Бога, и выражал желание, чтобы будущий сборник был назван «Путь к вере». С таким названием была напечатана четвертая часть в третьем издании книги, выпущенном в 1998 г. Материалы четвертой части были собраны и переданы в Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт В. В. Быковым. Но Владимир Владимирович сообщил, что есть еще воспоминания, которые авторы или их потомки пока что не давали для опубликования. В ответ на наши усиленные просьбы Владимир Владимирович снова стал настойчиво уговаривать владельцев драгоценных рукописей передать их для нового издания. Так появилась пятая часть книги, названная нами «Возлюби ближнего своего». Она содержит шестнадцать неизданных прежде рассказов духовных детей отца Арсения, его солагерников и его собственных. В них находится много новых сведений о жизни о. Арсения, появляются подлинные имена близких к нему людей (А. Ф. Батурина, А. Ф. Берг, Юрий и Кира Бахмат и др.). Впервые издаваемые тексты сообщают нам о поездках отца Арсения к епископу Афанасию (Сахарову), о его связи с протоиереем Сергием Орловым (в тайном постриге – иеромонах Серафим), с протоиереем Александром Толгским, протоиереем Всеволодом Шпиллером. Оказывается, целый ряд хорошо известных нам людей, теперь уже почивших, близко знали отца Арсения и тайно общались с ним (Д. И. Мелихов, Т. Н. Каменева, Л. А. Дилигенская и др.). Нас не должна удивлять такая искусная и строгая конспирация – в новых воспоминаниях рассказывается, как жила духовная община отца Арсения в годы гонений и в последний период его жизни в Ростове Великом, как училась беречь свою тайну. Эта тайна и теперь еще не полностью открылась – мы не знаем подлинного мирского имени отца Арсения, не нашли названия храма, где он служил в Москве. Но мы благодарим Бога за благодатный дар приобщения к великому пастырскому подвигу замечательного старца и дивного чудотворца, столь близкого к нам по времени. |
|
|
