| Разделы портала «Азбука веры» Оглавление К вопросу о молитвах за графа Л. Н. Толстого: Ответ священнику, совершившему отпевание на могиле графа Л. Н. Толстого Н.Д. Кузнецов Все мы еще хорошо помним, сколько шуму, разных страстей и недоумений поднялось при смерти Л.Н. Толстого около вопроса об его церковном погребении и о молитвах за него. Правда, очень многие старались воспользоваться именем Толстого в своих целях и устраивать своего рода демонстрации. В этом отношении русский писатель Арцыбашев справедливо обращал внимание, что одни, не принявшие в своей жизни ни одного слова из веры Толстого, изобразили такое отчаяние, точно потеряли голову. Другие, которые открыто выявляли себя по духу врагами Толстого, запели в унисон осанну и вечную память. Третьи приспособили кончину Толстого для целей пропаганды идей чуждых Толстому. Четвертые, которые соглашались с Толстым в отрицании обрядностей церковных, искренно их отрицали и смотрели на молебны и панихиды, как на комедию, страшно испугались, как бы Толстого перед смертью не вернули в лоно Церкви, а потом в бешенство пришли, что по нем не хотят служить церковных панихид. Пятые его трупом, как дубиной, начали драться с правительством 1 . При таких условиях в разных криках и требованиях относительно Толстого, естественно, оказалось много лжи, лицемерия и партийных расчетов. Но нельзя, конечно, отрицать, чтобы вместе с этим немало людей искренно желали возможно правильного решения вопроса выдвинутого кончиной Толстого и останавливались перед ним в большом недоумении. Как бы там ни было, а вопрос о молитвах за людей не принадлежащих к Церкви, в связи с кончиной Толстого, резко выступил перед общественным сознанием и попытаться сделать о нем те или другие разъяснения составляет одну из современных потребностей Необходимость разъяснений по этому вопросу еще более увеличилась после того как недавно на могиле гр. Толстого в Ясной Поляне было совершено каким-то приезжим священником отпевание его по православному обряду. По поводу этого случая много писалось в газетах, при чем некоторые выражали даже сомнение, что все это мог проделать настоящий православный священник. Теперь дело начинает все более и более разъясняться. В газетах появилось письмо священника совершившего отпевание, в котором он открывает мотивы своего поступка. |
| О грамотности должен сказать вам, что в общем вы очень правильно пишете, но если хотите подучиться ещё, то что-нибудь из двух одно: или сходите в редакцию лично, может быть, там найдётся учитель, подходящий для вас, или попробуйте обратиться в классы для рабочих при курсах Лесгафта (угол Английского и Торговой). Кажется, там есть и воскресные занятия. Что же касается второго вопроса, о том, как относиться к женщине, то я всегда приступаю к нему с болью в сердце. Нигде нет такого количества лжи, путаницы, предрассудков, грязи, страданий, как именно в этом вопросе. He думайте, что Далёкий Друг прекраснодушничает – и проповедует чистоту непорочную, корчит из себя прекрасного Иосифа. Нет. В этом вопросе – я чувствую себя совершенно одиноким. Я настаиваю, что «аскетическое начало», проклинавшее «плоть» как грязь, косвенно способствовало нашему извращённому отношению к половому вопросу. «Европейская культура» усвоила очень твёрдо одну сторону, сторону «проклятия» и, не усвоив «святости», – втоптала в грязь святой акт зачатия. Люди не прокляли его вместе с аскетами, но поверили в «гнусность» его – и, не будучи в силах отказаться от этой «гнусности», стали делать её «исподтишка», подличая, хихикая, издеваясь над святое святых, превращая величайшую тайну природы и заповедь Божию в сальный анекдот. Как реакция против аскетизма явилась проповедь «здорового язычества», на Западе выродившаяся в «сатанизм», а у нас – в последнее время – принявшая наивно вульгарную форму «арцыбашевщины». Но эта ложь – горше первой! Раскрепощение плоти, по этому рецепту, ведёт лишь к тому, что существующая в глубине души гнусность не скрывается, а признаётся «дозволенной». И скрытая под спудом грязь – вывернутая наружу – провозглашается «язычеством» и каким-то «новым словом». На самом же деле всё здесь по-старому. Потому что психология старая, потому что внутреннее отношение гнусное по-старому. И разница только в том, что раньше старались её скрыть под покровом ночи, а теперь предлагают осветить электричеством, и человек, весь грязный, свинья свиньёй, самодовольно улыбается и говорит: посмотрите, какой я молодчина! |
| Просит: не переносить никуда дело; а если повелено будет взять в иной приказ, то решить его в Губернской канцелярии. По сему прошению Губернская канцелярия истребовала дело. Между тем ответчик был послан из канцелярии Рекрутского Счетного Правления на Вологду для розыску о злоупотреблениях наборщиков и просил в делах ему отсрочить. Тогда (1715 г.) из канцелярии Рекрутского Счетного Правления прислан указ об отсрочке в Губернской канцелярии В мнении ландрата сказано: «а по указу в переведении крестьян своих отец их (помещиков) был волен; куда перевел тех крестьян, там и быть». 1716 г. Состоялось решение в Губернской канцелярии следующим образом. Сначала записано по порядку мнение каждого ландрата. 1) Андрея Макс. Грекова, 2) Артемья Матв. Коротьева, 3) Мих. Аф. Арцыбашева, 4) Григ. Петр. Зиновьева, 5) Мих. Прок. Щербачева, 6) Афан. Ник. Савелова, 7) Сем. Матв. Хрущова, 8) Богд. Афан. Суровцова. Одни объясняют свои доводы; другие говорят: согласен с таким-то. Все мнения оканчиваются: впрочем, предаю царского величества в высокое повеление. Затем идет приговор: по указу великого государя ближний боярин и московский губернатор Алексей Петр. Салтыков с товарищами, слушав вышеписанной выписки и ландратских мнений, приговорили. Спрашивается: кто ж были ландраты, товарищи ли его, или нет? И в последнем случае к чему их мнение? В приговоре считаются голоса, причем в числе большинства упоминаются еще кн. Вяземский, Камынин. Еще. «По указу великого государя, которые помещики и вотчинники при животе своем перевели крестьян из деревни в деревню, а те их поместья и вотчины достанутся по смерти их новым помещикам, и у тех новых помещиков учинится в переведенных крестьянах спор, и тем переведенным крестьянам быть там, куда перевели прежние помещики и вотчинники». Когда было прошено о принятии повального обыска в доказательство права на крестьян, то в семь было отказано, потому – о людях и о крестьянах в холопстве и во крестьянстве дело крепостное; всякому помещику и вотчиннику крепки люди по служилым кабалам и по оным всяким надлежащим крепостям, а крестьяне по писцовым, и переписным, и по отказный правым книгам, и по дачам и по всяким надлежащим указным крепостям, а не по словесным обыскных людей сказкам или по каким приводным расспросным речам. |
| Когда я был уже офицером, то в моде были сочинения Шпильгагена. Однажды уговорили меня прочесть «От тьмы к свету». Начал я читать и разочаровался. Всё там только тьма, герои и героини тоже исполнены мрака; когда же явится свет-то, думал я, но читал, читал, так до света и не дочитал, всё одна только тьма. Оставил я эту книгу недочитанной. Вхожу я однажды в комнату денщика, дать ему некоторые распоряжения: вижу, он спит, а на столе рядом с ним пятачковая книжечка о Филарете Милостивом 255 . Заинтересовался я ею, разбудил денщика, чтобы он открыл двери, если кто придёт, а сам взял книжечку и вышел в сад. С первых же страничек я не мог удержаться от слёз и с большою охотою прочитал (я вообще читал скоро) всю повесть. Отдал книжечку денщику. Он улыбается: – Понравилась ли вам моя книжечка? – Очень понравилась, – отвечаю, – читал с удовольствием. – А я, барин, вашу книгу пробовал читать, как её... Шпиль... Шпиль... не могу выговорить... – Шпильгагена? Ну, что, понравилась? – Где уж нравиться, прочёл одну страничку, ничего не понял, прочёл другую – тоже, ну и бросил. – Да и мне она не по вкусу, твоя лучше. – Так зачем же вы читаете? – Начал читать с чужого голоса, а теперь бросил. – Да, – заключил глубокомысленно мой денщик, – там одна пустота. И он был прав. Я читал много и светских книг, и большею частью в них, действительно, одна пустота. Правда, блеснёт иногда что-то, как будто отдалённая зарница, и скроется, да и опять мрак. Нынешняя же литература всяких Андреевых и Арцыбашевых совсем уж ничего полезного и утешительного не даёт ни уму, ни сердцу. Страшно становится за молодое поколение, которое воспитывается на подобных литературных отбросах. И поэзия, и художество сильно влияют на душу человека и облагораживают её. Например, талантливо исполненная картина, особенно если имеет сюжетом что-либо высокое, случается даже, что перерождает душу человека – конечно, по благодати Божией. Были у меня как-то, кажется в прошлом году, две дамы 256 из интеллигентного круга и пронесли имя моё яко зло 257 , за что, спросите? Нашли, что у меня в моленной слишком роскошно для Оптиной, а главное, не понравилась им большая картина Ангела, утешающего скорбную душу. |
| Розладины Сабуровы Самарины Старковы Теряевы Траханиотовы Тучковы Тушины Чоглоковы Шафериковы-Пушкины Шафровы Шеины Шишковы Фомины-Квашнины Фамилии Бутурлиных, Голенищевых-Кутузовых, Каменских, Лопухиных, Мусиных-Пушкиных и Салтыковых помещены во второй части, а фамилии Шереметевых, Коновницыных, Аминовых, Головиных и Хвостовых в третией части Российской Родословной книги. Глава седьмая. Фамилии дворянские, существовавшие в России прежде 1600 года Абабуровы Абарины Абатуровы Аблязовы Авдеевы Авиновы Аврамовы Ададуровы Аиповы Акинфовы Аладьины Алалыкины Александровы Алфимовы Алеевы Алябьевы Ананьины Аникеевы Анисимовы Аничковы Анненковы Анцыфоровы Аполловы Апушкины Аргамаковы Ардабьевы Арсеньевы Артемьевы Арцыбашевы Астафьевы Ахматовы Ачкасовы Бабкины Бакаевы Баклановские Бакунины Балабановы Балакиревы Балкашины Бартеневы Барыковы Басаргины Баскаковы Бастановы Батурины Батюшковы Бахметевы Бахтеяровы Бачмановы Башкеевы Бедрины Безобразовы Безсоновы Беклемишевы Бекорюковы Бердяевы Березниковы Беретинские Берновы Бестужевы Бестужевы-Рюмины Бехтеевы Бибиковы Биркины Битяговские Благово Бледновы Бобоедовы Бобровы Бобынины Богдановы Болотниковы Болотовы Болтины Борисовы Борноволоковы Борщовы Бочины Бражниковы Братцовы Бреховы Бровцыны Брянчаниновы Буйносовы Булатовы Булгаковы Бунаковы Бундовы Бунины Бурдуковы Бурцовы Бутеневы Бутримовы Бухарины Бухвостовы Быковы Бегичевы Бедовы Бельские Бешенцовы Валуевы Васьковы Великопольские Венюковы Вердеревские Веревкины Веревкины-Шелюта Верещагины Веригины Верховские Вечесловы Вешняковы Висковатовы Витовтовы Власовы Власьевы Внуковы Воейковы Возницыны Волковы Волосатовы Волоховы Волоцкие Волошаниновы Вороновы Воропановы Врасские Всеволожские Вырубовы Вышеславцевы Вяземские Гавреневы Гагины Гвоздевы Глазатовы Глинские Глотовы Глуховы Глебовы Гневашевы Головкины Головленковы Головнины Голохвастовы Горенкины Горины Горихвостовы Горские Горсткины Горчаковы Горяиновы Григоровы Гриневы Грязновы Губаревы Давыдовы Даниловы Даудовы Дашковы Дедевшины |
| Послы Цесаревы, соглашаясь уступить нам Ливонию и Киев, доказывали невозможность отделить Литву от Польши, которые хотят иметь одного Властителя. «Знаете ли, – сказали они Московским Боярам, – тайный замысл некоторых мятежных Ляхов взять себе в Короли данника Оттоманов, Князя Седмиградского, в угодность Султану и ко вреду Христианства?» Сего не будет, ответствовал Царь, требуя, чтобы Послы клятвою утвердили договор о Ливонии; но Кобенцель и Даниил Принц объявили, что Государь их, в знак особенного уважения к Иоанну, пришлет для того в Москву других, великих людей, Князей Владетельных, впрочем уверяли, что все сделается, как угодно Царю, и дали слово, что Император склонит Шведского Короля к покорности. Иоанн был доволен; угостил их во дворце обедом и привел в удивление великолепием: сидел с сыном за особенным столом в бархатной малиновой одежде, усыпанной драгоценными каменьями и жемчугом, – в остроконечной шапке, на коей сиял необыкновенной величины яхонт; две короны (Царя и Царевича), блестящие крупными алмазами, алами, изумрудами, лежали подле; серебро, золото стояло горами в комнатах... «И всякой дворец (писал Кобенцель к Австрийским Министрам) имеет особенную кладовую, наполненную такими чашами и блюдами; а Кремлевский превосходит богатством все иные... Одним словом, я видел сокровища его Императорского Величества, Королей Испанского, Французского, Венгерского, Богемского, Герцога Тосканского, но не видал подобных Иоанновым... Когда мы ехали в Россию, Вельможи Польские стращали нас несносною грубостию Московского Двора: что ж оказалось? ни в Риме, ни в Испании не нашли бы мы лучшего приема: ибо Царь знает, с кем и как обходиться: унижая Поляков, Шведов, честит, кого уважает и любит». Отдарив Максимилиана черными соболями в 700 рублей, Иоанн послал к нему, в сане Легких Послов, Князя Сугорского и Дьяка Арцыбашева с убедительным представлением, что надобно скорее заключить договор, ясный, торжественный между Австриею и Россиею: а к Вельможам Коронным написал, чтоб они выбрали Эрнеста, если хотят быть в вечной дружбе с сильным Московским Государством и не принимали властителя от Султанской руки, если не хотят ответствовать Богу за ужасное кровопролитие. |
| «Марья Ивановна молчала и смотрела на Санина во все глаза, а куриный гребень еще нелепее хохлился у неё на голове» (стр. 209). Да, художника интересуют только молодые люди. Если внимательнее прислушаться к их суждениям, то старики и дети, строго говоря, совсем и не нужны ни для кого. Они или портят счастье молодых своими предрассудками, или представляют прескучный, грязный и никому не нужный балласт. Жизнь бьет ключом только в молодых интеллигентных и неинтеллигентных людях. Каковы же эти люди? Всех молодых людей г. Арцыбашева тяготит, по-видимо, одно непреложное убеждение, что все люди – животные. Что все женщины, включая сюда и интеллигентных героинь, в которых некоторые и влюблены, – самки, это всеобщее убеждение. «Женщина – самка и это – прежде всего – поучает Иванов; – среди мужчин хоть одного на тысячу еще можно найти такого, который заслужил название человека… а женщины… ни одной между ними! Голые, розовые, жирные, бесхвостые обезьяны, вот и всё». – Оригинально сказано! – с удовольствием заметил фон-Рейц. – И правда! – горько подумал Новиков» (стр. 131). По-видимому, следовало бы из этого общего приговора сделать исключение для Лиды – весьма интеллигентной девушки. Г. Арцыбашев между прочим так изображает её настроение после несчастного её увлечения Зарудиным; «Ряд прочитанных книг, ряд великих и свободных идей прошли сквозь её мозг, и она видела, что поступок её был не только естественен, но даже хорош. Он не причинял никому зла, а ей и другому человеку дал наслаждение. И без этого наслаждения у неё не было бы молодости, и жизнь была бы уныла, как дерево осенью, когда облетят все листья. Мысль о том, что религия не освятила её союза с мужчиной была ей смешна, и все устои этой мысли были давно источены и разрушены свободной человеческой мыслью. Выходило так, что она должна была бы радоваться, как радуется цветок, в солнечное утро опылившийся новой жизнью, а она страдала и чувствовала себя на дне пропасти, —185— ниже всех людей. И как ни звала она великие идеи и непоколебимые истины, перед завтрашним днем позора они таяли, как тает воск от огня. |
| av. de Tokyo), были прочитаны рассказы “Небывалый обед” (впервые опубликован: Возрождение. 1934. 9 дек.), “Орел” (Возрождение. 1926. 12 сент.; вошел в сб. Про одну старуху. Париж, 1927) и фрагмент главы “У креста” романа “Богомолье”. 743а Я не из “саниных”… — противопоставление главному герою романа М. П. Арцыбашева “Санин” (1907), который проповедовал “свободную любовь”. 743б …к одному полковнику… — имеется в виду Павел Николаевич Богданович (1883—1973), полковник Генштаба, участник I мировой войны, создатель и глава организации “Союз русских разведчиков” (1925), редактор газеты “Парижский вестник”; …из отряда ген. Самсонова… — генерал от кавалерии А. В. Самсонов (1859—1914), командующий армией, потерпевшей поражение в Восточно-прусской операции. 743в …я для союза не раз читал… — И. С. Шмелев автор нескольких статей о Союзе русских разведчиков: “Русский лагерь в Капбретоне” (Возрождение. 1934. 28 июля), “Куда послать детей” (См.: Ив. Жантийом-Кутырин. Мой дядя Ваня. М., 2001. С. 63—64). 743г …я числюсь “почетным председателем…” — в 1947 г. в статье “Необходимый ответ” И. С. Шмелев писал: “Мне предлагали возглавить “литературный отдел” при Управлении, и я — отклонил. Предложили — “Почетным председателем”, — ответил, что не ценю почета” (См.: Шмелев И. С. Собр. соч. Т. 7. С. 554). Ед. хр. 70. Л. 34, 35. Письмо, рук. Ед. хр. 70. Л. 48, 49. Письмо, рук. Ед. хр. 18. Л. 23, 24. Письмо, машинопись. 744 …когда умерла _н_е_ родная бабка… — имеется в виду Надежда Тимофеевна Шмелева (1818— после 1880), жена двоюродного деда И. С. Шмелева. Описана в повести “Распад” (1906) под именем бабки Василисы. См.: Грико Т. И. Шмелевы//Былое. 1997. No 2. 745 …“борьба с насилием”… — И. С. Шмелев имеет в виду одну из наиболее известных работ И. А. Ильина книгу “О сопротивлении злу силой” (Берлин, 1925), направленную против этического учения Л. Н. Толстого. В книге Ильин признает возможным моральное (а при необходимости и физическое) воздействие на человека “чтобы это воздействие благодетельно передалось именно “злу”, в нем живущему” (Ильин И. |
| В. Ф. Боцяновский в кн. «Богоискатели» (1911) историю Б. в России начинает с XIV в.; в своем одностороннем и поверхностном толковании он объясняет происхождение Б. зап. влияниями. «Несомненно,- пишет Боцяновский,- что стригольники явились как бы началом русского богоискательства и что начавшиеся сношения с Западом не переставали давать этому течению новую пищу» (С. 15). В ряде описательных «этюдов», связанных между собой только общей темой, Боцяновский к богоискателям относит ересь жидовствующих , «еретика» XVIII в. Д. Е. Тверитинова , Гоголя, рус. символистов, писателей нач. XX в.- Л. Н. Андреева , М. П. Арцыбашева , В. В. Вересаева, М. Горького . Е. Лундберг в кн. «Мережковский и его новое христианство» (1914) подробно излагает воззрения Мережковского, рассматривает его схематические построения как попытку «создать новую религию на основе чужого религиозного опыта» (С. 2). Однако в своей критике Лундберг малооригинален и в основном воспроизводит уже высказанные в адрес Мережковского замечания. Свящ. П. Флоренский в кн. «Столп и утверждение Истины» (1914) дает суровую оценку «новому религиозному сознанию», называет его «лже-религиозным сознанием». Имея в виду в первую очередь Мережковского, Гиппиус, Философова и отчасти Белого и Бердяева (С. 684. Примеч.) и обвиняя представителей этого течения в «совершенной недуховности», в склонности «впадать в прелестное самообольщение», «мечтательный профетизм», в подмене духоносности «субъективно-человеческим творчеством» и «бесовским наваждением», свящ. П. Флоренский пишет: «... «новое» сознание всегда оказывалось не выше-церковным, как оно себя выдавало, а противо-церковным, и противо-Христовым...» (С. 133). В «Отзыве на сочинение А. Туберовского «Воскресение Христово»» (1916) он выступает против возникшего в рус. богословии направления, к-рое под видом ревизии «схоластического богословия» фактически отрицает святоотеческое наследие и движется в русле «нового религиозного сознания», учит о 3 царствах - природы, благодати и славы, соответствующих им 3 откровениях, и усматривает в Воскресении Христовом (третье) «принципиально новое откровение». Хотя свящ. П. Флоренский в своем пространном «Отзыве...» не упоминает имен ни Мережковского, ни Бердяева, он не оставляет никаких сомнений относительно принадлежности Туберовского, Тареева и нек-рых др. представителей нового богословия к «неохристианству». |
| 7. Возможно ли преодолеть неизбежные трудности переводческой работы? На этот вопрос «консерваторы» были склонны отвечать отрицательно. «Может ли духовное творчество нашего времени подняться на высоту творчества наших предков? –спрашивал епископ Прилуцкий Сильвестр. – Признаём совершенно невозможным достойное повторение теперь духовного творчества в отношении богослужебного языка» 211 . «Имейте в виду, что комиссия по исправлению одного служебника работала не менее двадцати лет, пока не вымерла», – саркастически напоминал Н.В. Покровский 212 . Кто будет переводить богослужебные книги? «Разве у нас есть какой-нибудь религиозный поэт, которому можно было бы поручить это величайшее дело?» – спрашивал священник С. Недельский, справедливо полагавший, что для богослужебного употребления не годятся учебные переводы вроде тех, которые печатаются в школьных пособиях. – «Я убежден, не найдется ни одного святого поэта даже для перевода божественной литургии, утренних и вечерних молитв» 213 . О. Стефан Богородицкий тоже не видел в современной ему России достойных мастеров слова: на седалище Пушкина и Лермонтова «сели Горькие, Андреевы, Куприны, Арцыбашевы и прочие порнографисты», от поэтичности русского языка скоро останется одно воспоминание 214 . Окружной благочинный из Мценского уезда протоиерей Василий Ключарев напоминал, что кроме вдохновения для этой работы нужна еще и ученость 215 . А о. Н. Виноградов сформулировал целый ряд условий, необходимых для создания русского текста богослужения, равноценного славянскому: Найдется ли достаточное количество людей глубоко религиозных, одаренных большим литературным талантом, которые смотрели бы на перевод богослужебных книг на русском языке, как на подвиг жизни, как на святое, безусловно необходимое для народа дело? 216 8. Большие трудности представляет согласование нового богослужебного текста с музыкой. Все наше церковное пение органически, неразрывно соединено с словом богослужебного текста, к этому слову примерено и без него немыслимо. Изменить этот текст – значит разрушить эту живую вековую связь и разрушить вместе со словом все церковное пение и исказить безобразно чин богослужения. (...) Поставьте вместо славянского текста русскую деланную фразу – исчезнет и цезура, и ритм, и смысл каждой отдельной фразы, и весь лад пения, к ней примеренный |
|
|
