| Фактически, о. Илиодор «командует» духовенством гор. Царицына. Ему обязан своим удалением о. Мраморнов 13 . По его указанию о. Михаил, над которым назначено следствие по весьма серьёзным обвинениям, с Французского завода переходит в «город» на лучший приход 14 . Ни один священник в городе Царицыне не знает, где он очутится завтра, т. к. оценка священника зависит не от его деятельности, а от степени сочувствия о. Илиодору 15 . Священников нельзя судить слишком строго. У них дети – их учить нужно. Стоит ли «ссориться» с о. Илиодором и тем рисковать отправиться в захолустный приход? И батюшки «отмалчиваются», а более «предприимчивые» и с менее чуткой совестью уподобляются племяннику, который вышел в люди, держась за «тётенькин хвостик» 16 , – так они держатся за Илиодоровскую рясу. А в конечном итоге духовенство потеряло последний моральный авторитет, какой имело. Возможно ли говорить о «сближении», когда «ревнители Церкви» не верят своим пастырям? Даже больше: когда духовенство начинает толковать о сближении – так и кажется, что и само-то оно в свои слова не верит! А если говорит эти «хорошие слова», то – так себе, «для отписки». Кто же «соль земли»? Да должны бы быть и те, и другие. И пастыри, и народ. Потому что каждый человек должен быть «солью». А на самом деле, разумеется, – ни те, ни другие. «Посидите дома» 17 По распоряжению гимназического начальства воспитанники местных среднеучебных заведений не были допущены на публичные лекции Поссе 18 . Очевидно, нашли «вредным». Особенно первую лекцию: помилуйте, «брак», «семья и школа», «невинность и наивность»... Мало ли что может случиться! Вдруг лектор скажет что-нибудь «неприличное»? Кто его знает? Приехал из Петербурга, там и Арцыбашев бывает, – долго ли до греха! И вот «осторожное» начальство, денно и нощно пекущееся о «целомудрии» своих воспитанников, издало мудрый указ: сидеть дома и ни на какие лекции не ходить. Словом: «педагогия» на всех парах!.. Бедная царицынская молодёжь. Не для «красного словца» говорю это – воистину бедная! Ведь подумать только: жить годы, долгие годы до университета, в скучном, полумёртвом городе, где неоткуда услышать живое слово, негде увидеть живого человека, и вот, когда случай даёт возможность хоть один вечер провести по-человечески, испытать хоть какой-нибудь «духовный подъём», послушать, поволноваться, соприкоснуться с ярким миром идей – вдруг: стоп!.. «посидите дома». |
| Что же касается Русской армии, то в ходе труднейшего, блестяще проведенного стратегического отступления, в котором не было проиграно ни одного арьергардного боя, она сохранила свои силы. Задачи, которые ставил перед собой Кутузов в Бородинском сражении, – сохранить свою армию, обескровить и истощить армию Наполеона — были столь же блестяще выполнены. На Бородинском поле Русская армия выстояла против в полтора раза превосходящей ее численно армии объединенной Наполеоном Европы и нанесла своему противнику значительные потери. Да, действительно, сражение под Москвой было «самым ужасным» из тех, которые дал Наполеон, и сам он признал, что «русские стяжали право быть непобедимыми». С этой оценкой императора Франции нельзя не согласиться. Отечественная война 1812 года. Примечания: 1 Военный энциклопедический лексикон. Часть вторая. СПб. 1838. С. 435-445. 2 П.А. Жилин. М. Наука. 1988 г. С. 170. 3 Battle of Borodino from Wikipedia, the free encyclopedia. Нами исправлены ошибки в 4-й и 15-й строках, в которых составители переставили местами численность русской и наполеоновской армий. 4 Арцыбашев И.П. Потери наполеоновских генералов 5-7 сентября 1812 года в Бородинском сражении. 5 Грюнберг П.Н. О численности Великой армии в сражении при Бородине//Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи. Материалы V-й Всероссийской научной конференции. Москва 25 апреля 2002 г. М. 2002. С. 45-71. 6А. Васильев. «Потери французской армии при Бородино» «Родина», 1992. С.68-71. 7 Военный энциклопедический лексикон. Часть вторая. СПб. 1838. С. 438 8 Роберт Вильсон. «Дневник путешествий, службы и общественных событий в бытность при европейских армиях во время кампаний 1812-1813 года. СПб. 1995 г. с. 108. 9 Согласно Шамбре, у которого вообще мы заимствовали данные о численности французских вооруженных сил, мы определили численность французской армии при ее вступлении в Россию в 440 000 человек. В течении кампании подошли еще с маршалом Виктором 33 000 человек, с дивизиями Дюрютта и Луазона — 27 000 и других пополнений 80 000 человек, следовательно, около 140 000 человек. Прочее составляют обозные части. (Примечание Клаузевица). Клаузевиц. Поход в Россию 1812 года. Москва. 1997 г. С. 153. |
| Под Коростеном 17 , Древляне встретили Ольгу, разумеется, не смиренными подданными, а вооруженными врагами, и тут произошел первый опыт боевых подвигов 13-летнего Святослава, повествуемый тем же летописцем так: «снемшемся обема полкома (русским и древлянским) на скуп, суну копьем Святослав Деревляны, и копье лете сквозе уши коневи, удари в ноги коневи, бе бо детеск». Непосредственно затем, летописец, однако, продолжает: «И рече Свенельд и Асмолд.· «князь уже почал; потягнете, дружина, по князе». И победиша Деревляны, Деревляне же побегоша» 18 . Тот же рассказ повторяют Карамзин 19 и Арцыбашев 20 , а Елагин даже украшает и преувеличивает его так: «Святослав начальствовал войском в провожании матери его.... брань жестокая начинается брошенным из сильныя храброго Святослава десницы копием, пробившим коня под начальником Древлянским 21 . Но Шлецер, упомянув, что Степенная Книга 22 и кн. Хилков 23 проходят вышеприведенный рассказ совершенным молчанием, а кн. Щербатов 24 , Миллер 25 и Стритер 26 ограничиваются похвалою «великим опытам храбрости» Святослава под Коростеном, замечает Елагину: «можно ли поверить, чтобы наследника престола, хотя бы он был уже и не ребенком, поставили впереди, в первой линии»? О самом же месте летописного сказания говорит, конечно, не без скептицизма: «Места этого не могу я иначе разуметь, как следующим образом. Какой-нибудь монах нашел действительно в времяннике, что наследного князя взяли в этот поход, частию за тем, чтоб ранее приучить его к войне, и частию для ободрения войск. Из ребяческой и, следственно, смешно кончившейся княжеской храбрости, вздумалось монаху выдумать историйку, которая, по его мнению, позабавит читателей: «Молодого князя, – сказывает он в своей сказке, – посадили на лошадь и дали ему в руки копье; когда неприятели приближались (может быть, были они еще за версту), ребенок пустил свое копье, которое полетело, однако же, недалеко, и прошед чрез уши лошади его, упало к ногам оныя; но воеводы, пользуясь этою шуткою, сделали настоящее нападение и т. д.» 27 . Впрочем, об участии Святослава в битве Коростенской мы распространились только для того, чтоб показать разнообразие взглядов на возраст сына и наследника Игорева в 946 г., – возраст, который сам Шлецер разумеет шестилетним, потому что, по его мнению, Святослав родился около 940 г. и «точнее сего, – прибавляет он, – нельзя определить год его рождения 28 . |
| В двадцать первом столетии с ироническим смехом следовало бы заставить поборников извращённого массписания съесть свои «шедевры» широко распространяемых порноизданий, как это делается в Испании и где суд порой выносит подобные решения известным «отцам» тошнотно-физиологического жанра. - «Гнилой Запад», как некогда по справедливости его поименовали, с помощью разлагающей массовой культуры задачу духовного обескровливания своих сограждан с лихвой перевыполнил. Со времён пресловутой «перестройки» и штормового разгула «свободы без берегов», по вашему выражению, в России это растление обрело обвальный характер. Но повинен ли в нём только «дикий Запад»? Посмотрите, с каким плотоядным восторгом глотает масскультные подделки наш обыватель-соотечественник!.. Выражаясь нынешним сленгом, «сексапильный Санин М.П» приснопамятного Арцыбашева, как и в начале 20-го столетия, вновь стал пресловутым «героем нашего времени»… - Когда я вижу, как безмятежно у нас принимает мещанская публика отвратительное загрязнение в книгах и на экране чистого прежде духа России, я испытываю горячую неприязнь не только к этой непристойности, занесённой гнилыми ветрами Запада, но и к тем, кто без брезгливости хлебает навозную жижу. Что ж, так мы достигнем в бравом широком марше новаторских вершин упоительного раскрепощения: нагишом начнём ходить в театр, на улицах и подоконниках предаваться обезьяньим любовным утехам, старательно изображаемым в «новых» романах. Микробы пьянства, наркомании, растления, умственной ржавчины распространяются и на молодёжь, стало быть, на будущее России. Размножение смердящей отравы, анормальности, утверждение цинизма по отношению к человеку способны разложить и погубить любое общество, как это бывало в истории государств. - И всё-таки получается, никто нам не поможет – ни Бог, ни царь и ни герой. Надеяться на духовное благоразумие, которое придёт само по себе, возникнет, как птица Феникс из пепла, не приходится. Надеяться приходится на Мессию по имени Литература. Лишь высокое, духовно и нравственно очищающее Слово способно дать нам веру, надежду и любовь… |
| Искусство живо откликнулось на возникший «спрос»: волною же пошли произведения о самоубийствах, о смерти, которая поэтизировалась, цинично пропагандировалась, возводилась в ранг высокой моды. Ф.Сологуб, Л.Андреев, М.Кузьмин, М.Арцыбашев, В.Муйжель, А.Каменский— приложили к тому руку в первую очередь. Был выпущен даже альманах с притягательным названием «Смерть» (1910), авторы которого «кокетничали со смертью», как писала о том критика. Всё это последствия того типа мировидения, который исповедовался критическим реализмом— при крайнем развитии некоторых его особенностей. Сам критический пафос в реализме, который прививался демократической критикой, Белинским, Добролюбовым, Писаревым и их эпигонами, сознавался как необходимое средство для борьбы с Православием, самодержавием и народностью. То есть для воспитания революционной (антихристианской, как предупреждал Тютчев) устремлённости в русском человеке. На дело революции сознательно и бессознательно поработали многие русские писатели. Правда, в 1910-е годы произошло разочарование некоторых деятелей культуры в своих революционных порывах, в самой вере в возможность устроения рая на земле, но истинно это почти не было осмыслено. Литература обрушилась прежде всего на делателей революции, выводя многие непривлекательные их образы,— чем весьма возмущался Горький. Но религиозно никто о революции не мыслил, никто не хотел сознать, что в основе революционного идеала лежит давняя ересь (хилиазм), а ересь не может не привести к худому результату. Единственный же здравый голос— сборник «Вехи» (1909)— был дружно заглушён едва ли не всеобщим возмущением. Среди многих «революционно-пессимистических» произведений должно выделить те, что писал профессиональный революционер-террорист Б.Савинков (под псевдонимом В.Ропшин ): поскольку он дал взгляд на революционное дело не извне, а изнутри. Надрывное разочарование, которое звучит в его романах «Конь бледный» (1909), «То, чего не было» (1912), а также в более позднем романе «Конь вороной» (1923),— содержит подлинные пророчества. Само использование в названиях апокалиптических образов ( Откр. 6, 8; 6, 5) окрашивает осмысление революции в крайне мрачные тона. Герой-рассказчик романа «Конь бледный» выражает разочарование не только в революции, но и в жизни вообще, утверждает нежелание жить, ибо жизнь не имеет смысла: «…не верю я в рай на земле, не верю в рай на небе. Вся моя жизнь— борьба. Я не могу не бороться. «Но во имя чего я борюсь— не знаю 4 ». |
| Надо перестать искать специального театрального кризиса, и тогда многое уяснится и многое представится в совершенно новом свете. Призыв искусства к всенародности – это и есть настоящий бунт. Этот призыв имеет право на такое название, потому что он несёт гибель существующему и открывает новые, ещё совершенно не изжитые дали. А призывы к «движению» на сцене и к «свободе актёра», и прочее, и прочее, касается мелочей. Дайте театру творческую силу; и он сам найдёт себе выход без всяких «деклараций»!.. А пока что все эти шумные крики, нечленораздельные декларации, как ни старайтесь, всё же так и останутся никак не бунтом, а самым обыкновенным тихим нахальством. Нигде нет такого количества «богоборцев», «богоискателей», «неприемлющих мира», «приемлющих», но с некоторым «ограничением», как в Российской Империи. Почему это так – вопрос сам по себе большой и очень интересный, но покуда мы его оставим. Несомненно одно: если взять русскую литературу последних десяти лет, можно подумать, что наша христианская родина сплошь состоит из каких-то взбунтовавшихся «духовных атлетов». М. Горький – настоящий «Буревестник». Санин-Арцыбашев – атлет. Георгий Чулков – «не приемлет мира». Д. С. Мережковский – сначала «богоборец», потом богоискатель. 3. Гиппиус – тоже. Д. Философов – тоже. Леонид Андреев совершенно мира не приемлет. Андрей Белый «приемлет», но при условии вечной гармонии. Анатолий Каменский ничего не приемлет. Даже «тишайший» А. Блок и тот написал стихотворение, в котором рассказывает, как он, поэт, был распят, а Христос подъезжал к нему на лодке... 86 Но каково действие – таково и противодействие. Нигде, ни в одной стране так не ругали, так не «обличали» богоборцев, бунтовщиков, как в той же Российской Империи. Ведь тип современных «духовных атлетов» имел своих предшественников, которых когда-то Михайловский назвал «гамлетизированными поросятами» 87 . В то время особенно с ними не носились. «Высмеяли» раз – и довольно. В наше время напор духовной атлетики так силён, что положительно вошло в моду обличать «вульгарное ницшеанство». |
| Итак, «имеяй уши слышати, да слышит» ( Мф.11:15 ). Мы со своей стороны желаем, чтобы книжка о. Алфеева, весьма благовременная и очень поучительная, получила возможно широкое распространение. Редактор Н. Остроумов Предисловие Широкое значение вопроса о браке. Определенные рамки нашего решения. Побуждение к раскрытию его. Разрушение семьи общества и государства, как результат превратного понимания брачной жизни. Проповедь безбрачия как реакция против аномалий брака. Древние и новые отрицатели брака, признающие его злом от сатаны и меры Церкви против таких еретиков. Лжеучение еретиков и сектантов, что зло можно искоренить только необузданным развратом. Соборные и Апостольские постановления против признающих брак за зло в себе самом. Хаос современных мнений о браке и безбрачии: а) брак – зло и брачная жизнь – жизнь в аду (Толстой); б) полная свобода брачного сожительства (Арцыбашев); в) полигамическая любовь есть эгоистическое сластолюбие, и чувственное удовлетворение животной похоти; г) свободный развод есть отрицание христианского брака. Разнохарактерные писатели о браке. Наша задача и метод выполнения ее. Вопрос о браке – вопрос всего человечества со дня появления его на земле. В виду безусловной важности и значения его для человечества, он всегда был вопросом религиозного и гражданского законодательства, вопросом философии и науки, поэзии и художественной литературы, вопросом экономического и социального строя жизни. Мы не задаемся широкими задачами рассмотреть этот вопрос, как он решался теоретически и практически у разных народов в различные времена, как смотрят на него и теперь существующие на земле религии и государства, а ограничимся только раскрытием положительного идеала христианского брака, не вступая ни с кем в полемику. Раскрытие положительного идеала христианского брака само собою послужит ответом на все уклонения от Евангельской правды и на все заблуждения современной мысли. В положительном идеале, как в зеркале, сами собою отражаются все уродливые решения вопроса. |
| – И везет же вот таким животным! – подумал Санин. – Черт знает, что такое. Лида и он! (стр. 24–25).“ Другое животное – приезжий из Петербурга миллионер Волошин еще сладострастнее. „Распущенное человеческое тело, как острие обнаженнаго нерва, до боли обточенное почти насильственными наслаждениями, мучительно отзывалось на самое слово „женщина“. Неизменно голая, неизменно возможная, она стояла перед Волошиным во все мгновения его жизни и каждое женское платье обтянутое на гибком, кругло полном теле самки возбуждало его до болезненной дрожи в коленах“ (стр. 200). Но это отрицательные типы – порождения существующего уклада – офицерской и буржуазной среды. Фигурирующие в рассказе интеллигенты пытаются между другими огромными вопросами решить и вопрос о борьбе с животными инстинктами. Толстовец фон-Дейц убежден, что единственное спасение в христианстве. Художник – философ Юрий Сварожич решительно заявляет, что христианство оказалось совершенно бессильным в борьбе с животными инстинктами (стр. 183); у христианства нет будущего. Вместо него Юрий пытался измыслить какое то новое миросозерцание, но в бесплодной попытке – застрелился. Решателем вопроса явился Владимир Санин. Что это за тип? В качестве главного героя рассказа он обрисован довольно полно, даже и с внешней стороны. По внешности, это – „высокая светловолосая и плечистая фигура со спокойным и чуть-чуть в одних только уголках губ насмешливым выражением лица, (в котором) не заметно ни усталости, ни утомления. Мускулы у него „как железо“, руки „стальныя“ (стр. 299). Женщины, которых ему приходилось обнимать, не исключая и родной сестры Лиды, смущались и вздрагивали, точно „почувствовав приближение зверя“ (стр. 5). Аппетит и сон – изумительны: Санин ест и пьет пива и вина больше всех и никогда не напивается пьян, напротив – „пьяный становится добрее» (стр. 49). В одежде Санин до нельзя прост, даже и на городском бульваре прогуливается „без шапки в своей широкой но уже позеленевшей на плечах рубахе. Силища у него страшная: одним ударом кулака он так ранил Зарудина, молодого и здорового офицера, как можно ранить разве только здоровенной дубиной (стр. 334, 335). Целая толпа – ничто для нашего богатыря.... |
| За оглавление Муравьева сочинений спасибо, возвращу; a краткая его биография, почерпнутая из Вестника Европы, у меня есть. Я одобряю соревнователей за намерение издать хоть именной список наших писателей с указанием века и года смерти. Мой номенклатор словаря есть у Греча. Если и вы свой прибавите, то будет полнее. Между прочим Греч присылает мне отпечатанные листы своей Истории Литературы. Этот труд не на шутку и очень любопытен. Пусть он печатает и живые биографии. У нас опаздывают описывать умерших, а прο иных безответно лгут. Получил я письмо вашего Барона. Но оно только предисловие к отправленным мне его запискам; а потому не видавши сих, нельзя отвечать и на оное. Вопросов тут много, но удовлетворительные ответы трудны. Что знаю, сообщу, а о неизвестном нечего толковать. Извозчик из лавки Дмитриева еще не приехал. Барону уже 60 лет! Подлинно пора думать о бессмертии, когда и мы, помоложе его, твердим уже: ars longa, vita brevis. Ho y меня y одного оставаться его Биографии мало; нам известна судьба единственных подлинников по смерти хранителей. Итак надобно и вам, и еще кому-нибудь сообщить список, а черновое, думаю, останется и у автора по смерти. Таким образом где-нибудь да уцелеет для потомства, особливо если включена в это и часть Истории Комиссии. Вы некогда в моем Словаре дух. писат. такие истории называли сторонними, излишними отступлениями, а я всегда считаю их и для биографии любопытными. Не отгадали вы писца статей в Вестнике Европы, помещаемых против историографа. Это пишется в Казани – Арцыбашевым, известным в истории нашей копуном, издавшим книжку о первобытной России, которую историограф не удостоил и упоминания, а Словцев хотя и намарал панигирик Ивану В., но в истории он повеса. Я Арцыбашева угадал по слогу и наипаче по сокращению названий книг. He слыхал ли он от кого-нибудь презрительного о себе отзыва историографа? Льву не надобно и комара презирать. He наю, как вы не отгадали по первой его статье, в которой он сослался на список Курбского, находившийся в Казанском обществе словесности. |
| Такова выходка против " Соврем. мира " . Не мог же, в самом деле, Чуковский не знать, что делает гадость. Конечно, знал. Ну, мол, и пусть! Мне-то что. Очень нужно! Хлестко — и достаточно. Чуковский страшен только потому, что в нём отразилась эта мёртвая, смеющаяся, бездушная, ничего не желающая, толпа людей, шумно и нагло ворвавшаяся во многострадальную русскую жизнь. И там, где люди благоговейно молчали, или плакали кровавыми слезами, или смеялись сквозь слёзы, — они начали развязно покатываться с хохоту, острить направо и налево и, заглушая похоронный марш, взявшись за руки и приплясывая запели: Pif! paf! рап En avant! Le pied leste Et du geste! В Чуковском отразилась не вся наша жизнь, и даже не центральная и наиболее глубокая её полоса, как она отражалась во " властителях дум " прежних поколений, — а только наиболее шумная и крикливая по внешним своим проявлениям, и пустая, мёртвая по внутреннему своему содержанию. Даже вернее сказать отразилась не " жизнь " , а одно только " весёлое кладбище " . ------ Какое же " значение " К. Чуковского? Глубоко отрицательное. Бесспорно, он талантлив. Но талант — " сила " . Значение определяется не самым фактом существования, а тем, на что она направляется. При таком внутреннем нигилизме, как у К. Чуковского, чем талант сильней, тем " деятельность " более отрицательна. Фарс, оперетка, балаган — страшны не тем, что там говорят " сальности " , — они страшны пошлостью. Страшны тем, что самые серьёзные вопросы, самые трагические положения — превращают в балаганную потеху. И К. Чуковский страшен не тем, что он проповедует " безнравственные идеи " , а тем, что он смеётся тлетворным, опереточным своим смехом надо всем с плеча. Естественно, создался у него даже особый метод совершенно " внешней " критики. Этот метод даёт широкий простор осмеивать всех, кто попадёт под руку. Он состоит в искусном, до виртуозности подборе отдельных фраз, предложений и даже слов. Так можно " разделать " кого угодно и сколько угодно: по заслугам г. Вербицкую, а уж заодно и Максима Горького, если понадобится, то и Куприна, и Андреева, и Арцыбашева, а то, коли подвернулся под руку, то и Пушкина, и Толстого, и Достоевского. |
|
|
