| Артемий отвечает здесь на вопрос царя: «како божественная писаниа прочитающе, прелщают мнози, ови житие растленно проходяще, неции же в различные ереси уклонишася?» 278 Он говорит царю о божественных писаниях, как источнике истинного разума, о еретиках и впадающих в заблуждения по неведению, о поклонении иконам. Затем переходит к своему личному делу, просит царя произвести расследование возводимых на него, Артемия, ложных обвинений, оправдывается в той роли по вопросу о монастырском землевладении, которую приписывали ему противники. В главных чертах послание было объяснено во второй главе и теперь остается определить только дату его. Садковский указывает на то, что Артемий жалуется на неприятности, причиненные ему кознями врагов, и что в другом послании к царю говорится лишь о наветующих и нет речи об ухудшении положения Артемия. На основании этого, Садковский полагает, что данное послание нужно относить «ко времени до суда над Артемием, может быть, даже ко времени, очень близкому к суду, именно после оговора Башкина, когда дело Артемия начало принимать печальный для него оборот». 279 С этим мнением я согласиться не могу. Послание я отношу к 1551 г. (или к началу 1552 г.), т. е. к последним месяцам игуменства Артемия. Видя выслеживания со стороны врагов, чувствуя козни их, но зная в то же время расположение к себе царя, Артемий решается объявить царю, что его преследуют враги и разом разоблачить их систему шпионства и клеветничества. Царь, должно быть, будучи вполне уверен в православии Артемия, оставил без внимания наветы врагов и не дал хода делу. Между тем Артемий, не чувствуя себя безопасным, бежал, и в другом послании, писанном после оставления игуменства, уже выражается скромнее о своих врагах, как потому, что был вдали от них, так потому что не знал, как отнесется царь и к его поступку и к его врагам, среди которых находилось не мало видных иерархов-иосифлян. Поэтому во втором послании Артемий считает нужным оправдать своей образ действий общим правилом, что следует уклоняться от наветующих. |
| Без замечания осталось также и второе обвинение Артемия в том, что он не проклинал новгородских еретиков. Нельзя не видеть, что это обвинение высказано Нектарием как-то вскользь и обще, вместе с другими обвинениями, поэтому мы думаем, что Нектарий или просто оклеветал Артемия, или же сам ничего не слыхал от него по этому поводу, а говорил только со слов других, почему и не мог отстоять своего обвинения. Поэтому, вероятно, и собор не обратил внимания на него. Третье обвинение в несоблюдении постов Артемий подтвердил сам; и в этом отношении, по нашему мнению, вполне заслуженно получил указанное нами замечание собора. Если мы примем во внимание указанное нами, при разборе посланий, мнение Артемия о принятии пищи, и сопоставим его с указанным обвинением и сознанием его самого, то будем иметь право сделать то заключение, что он имел слишком легкий взгляд на посты. Некоторые историки оправдывают Артемия от взведенного на него обвинения, но оправдывают странным образом, напр. г. Костомаров говорит: „хотя Артемий нарушал пост, но не по охоте, а по случаю, и при том, прежде надлежало обвинить царя, который угощал рыбою монахов на Воздвиженье. Коль скоро у царя за столом подавалась рыба, то царь должен был защищать Артемия“ 170 . Как видно, г. Костомаров не отрицает совершенно вины Артемия, но только хочет защитить его, с одной стороны указывая на то, что он провинился случайно, а не по охоте, с другой, – переводя вину на царя. Но подобным образом защищать Артемия по меньшей мере странно: он не должен был брать пример с царя. Равным образом и из того, что „коль скоро у царя за столом подавалась рыба“, еще не следует, что „царь должен был защищать Артемия“. Не слишком ли была бы странна подобная защита? Наконец Артемий, по собственному сознанию, нарушал пост не у одного царя, а и вообще у христолюбцев. Но могут сказать, что он в данном случае поступал так потому, что принадлежал к сторонникам заволжских старцев, которые поставляли человеку главною заботою умное делание, – внутреннее самоусовершенствование, и потому считали посты необязательными. |
| Помимо указанных главнейших четырех источников, Артемий, по-видимому, был хорошо знаком с произведениями и многих других писателей-богословов, как отечественных, так и иноземных – греческих (в переводе, конечно). Вкратце укажу и эти второстепенные источники. Во главе их нужно поставить сочинения Нила Сорского , 568 как бы ни показалось странным считать в числе второстепенных источников именно того, кто был одним из первых насадителей у нас мистического направления, к каковому в значительной степени примыкал и Артемий. Но дело в том, что: 1) литературное влияние Нила Сорского не может быть доказано (именно как преобладающее) такими подчас дословными сопоставлениями, как это обстоит по отношению, напр., к Исааку Сирину . А если дословных сближений сделать нельзя и текстуального сходства отдельных мест нет, тогда можно говорить лишь о сходстве идей. Но еще вопрос, считать ли идеи Артемия результатом исключительного влияния Нила Сорского или же плодом самостоятельной работы мысли и самого Артемия? Кое-где, напр., в вопросе о критическом отношении к Писанию, где есть и текстуальное сходство, можно с неоспоримостью утверждать, что Артемий руководствовался Нилом Сорским . Но в других пунктах, напр., при вопросе о монашестве, источником Артемия с равным правом можно считать и Нила Сорского и других авторов, бывших в числе источников самого Нила Сорского. Ведь, несомненно, что Артемий знал патристическую литературу не из вторых рук – не в передаче отдельных мнений патристических писателей Нилом Сорокин, Никоном Черногорцем или другим каким-либо автором: по многим вопросам, трактуемым Артемием, мы у Нила Сорского не найдем соответствующих цитат из патристических писателей, напр., о ересях, о высшем разуме и друг.; не найдем многих цитат, приводимых Артемием, и в Пандектах Никона – энциклопедическом сборнике. А если сопоставить с этим указания Артемия на главы, напр., Постнической книги, то придем к выводу, что Артемий знал патристическую литературу, так сказать, в оригинале, не из вторых рук. Если принять это положение, то сходство идей между Артемием и Нилом Сорским может быть во многих случаях возводимо к общему источнику, чем ослабляется роль литературного влияния Нила Сорского. В самом деле: Артемий, напр., высказывается против монастырского землевладения; монашеское нестяжание – одна из идей Нила Сорского; но только ли его? В своем месте было показано, что и у других духовных писателей являлась эта идея (против стяжаний высказались, напр., Исаак Сирин , Василий Великий ), а если так, то близость Артемия к заволжским старцам в этом пункте может быть объяснена не исключительным только влиянием Нила (или Вассиана), но и другими влияниями, если не предшествовавшими названным, то безусловно их поддерживавшими, да вдобавок еще и освященными именем старины и авторитетом святости отцов и учителей Церкви. Ясно отсюда, что нельзя Нила Сорского ставить в числе главнейших источников. |
| Возможно допустить, что Артемию были известны и другие произведения отеческой письменности, особенно если принять в соображение его начитанность и умение вчитываться, вдумываться в читаемое, что являлось, конечно, результатом интереса к «писаниям». Припомним, что его и в Москве и в Литве ценили за его книжность: как видим, слава о его книжности была небезосновательна. Перейдем к рассмотрению приемов Артемия в пользования источниками. Прежде всего, должно отметить, что форма посланий для Артемия была своего рода литературным приемом: даже в тех случаях, когда послание приближалось в типу личной переписки, Артемий знал, что оно будет прочтено не только адресатом, но и другими близкими автору людьми, 575 а это налагало на автора обязанность придать содержанию послания более общий интерес; последнее тем более было необходимо в посланиях, не имевших совсем характера личной переписки (напр., «к Люторским учителям»). Вот почему Артемий заботится о литературной обработке посланий, на которые и нужно смотреть как на литературные произведения, тем более, что элемент личной переписки как бы сам собою отступает на второй план. При анализе литературного произведения первое место, естественно, должно быть отведено его источникам. Какие произведения патристической письменности можно считать источниками Артемия, – это было выяснено выше. При этом я указывал, что, приводя цитаты, Артемий далеко не всегда обозначал свой источник. Как бы мы ни стали толковать эту особенность, она все же приближает Артемия к типу древнерусского книжника: ведь известно, что безыменность есть черта, характеризующая древнерусскую литературу; произведение, даже если при нем было имя автора, все же не переставало быть безличным: его переписывали, внося изменения, сокращая и дополняя, словом, смотрели как на достояние общее. Нечто подобное находим и у Артемия: когда автор дословно цитует, не называя источника, он, очевидно, смотрит на этот источник, как на нечто ему лично принадлежащее; могло быть, что он вчитался, хорошо запомнил мысли источника и даже их словесное выражение; могло быть, что он делал непосредственно при составлении посланий выписки из источников. |
| Установив близость мнений Артемия об отношении к еретикам к мнениям, высказанным о том же предмете в отеческой литературе, перехожу теперь к влиянию на воззрения Артемия третьего фактора – столкновения с действительностью, так сказать, практикой жизни. Выше уже указывалось, что Артемий на соборе заявил митрополиту, что «ныне еретиков нет и в спор никто не входит». Действительно, около времени суда над Артемием мы не знаем случаев обнаружения каких-либо проявлений «ереси», за исключением разве процесса Башкина, повлекшего за собою и процесс Артемия, а также привлечение к суду Феодосия Косого и некоторых заволжских старцев. После того, как в начале XVI века была подавлена ересь жидовствующих и до половины столетия, можно указать лишь два–три процесса ( Максима Грека , Вассиана), где подсудимому предъявляли обвинение в ереси. Но это были лишь отдельные случаи, спорадическое проявление вольномыслия; массового же увлечения какой-либо новой религиозной доктриной не было, и в этом случае Артемий был прав, определяя, что «ныне еретиков нет». Поэтому и рассуждения самого Артемия носят в московских посланиях характер отвлеченный, теоретический; напр., в послании к царю и в послании к вопросившему слова Божия автор между прочим касается и причины возникновения ересей и видит её в неправильном понимании Писания, в заблуждениях. Вообще, в посланиях этого периода еще не видно, чтобы автору пришлось уже вступить в более или менее близкую полемику с еретиками: он рассуждает о них хладнокровно, спокойно и как бы попутно, между другими предметами содержания послания. Совсем иное дело в посланиях периода литовского, где каждое послание носит всецело характер полемический и где автору приходится говорить о литовских «еретиках» уже не попутно, не мимоходом, а иметь их в виду на всем протяжении послания. Дело объясняется тем, что обстановка полемики в Литве была уже не та, и для преданного своей религии старца Литва казалась охваченной всякого рода «ересями», т. е. новыми учениями, правоту которых он признать не мог. Вступив в борьбу, Артемий вносит в неё принципы, вынесенные из заволжской школы: гуманность и кротость в увещании. Но борьба ведется упорно, ожесточенно; Артемий чувствует, что ему не всегда под силу тягаться с упорствующими противниками, и у него является мысль о том, чтобы уберечь тех, кто оставался еще верен своей религии, результатом был известный совет его избегать общения с еретиками, 326 о котором я уже говорил выше. Совет этот можно рассматривать отчасти даже как некоторое изменение во взгляде Артемия на еретиков, но, повторяю, это изменение не есть коренное, а лишь частичное, под влиянием условий полемики, ибо дальше совета избегать Артемий не идет и к жестоким мерам, подобно, напр., автору Многословного Послания, 327 не призывает. |
| Послание к Симону Будному, из которого взят этот отрывок, напечатано в Русской Ист. Библиотеке, т. IV, ст. 1287–1328, а данный отрывок от слов: «ино бо есть образ креста...» – на ст. 1296,11–1297,6. Таким образом, как и в предыдущем случае, тожество «Артемия, старца острожского», и автора посланий подтверждается. Значение указанного Киевского отрывка двояко: во-первых, он находится в рукописи, которая своим уже веком показывает, что в XVII–XVIII вв. Артемия знали, как автора послания к Симону Будному. Так как это – века, близкие к XVI-мy, к которому относится деятельность Артемия, то, очевидно, показание Киевского отрывка имеет право на достоверность; иными словами, следует признать, что с именем Артемия названное послание перешло из XVI века (конца) в XVII-ый, откуда и попало и в Киевскую рукопись начала XVIII в. и в ответы поморян. Во-вторых, – и это самое главное, – Киевский отрывок подтверждает принадлежность именно Артемию одного из тех посланий, которые приписывались ему до сих пор только по догадке. В самом деле, – если мы находим отрывок из известного и безыменного послания, – но уже отрывок с именем автора, естественно, мог бы возникнуть вопрос: действительно ли принадлежит данное послание именно названному лицу? Но в нашем случае нет в нужды решать подробно этот вопрос: принадлежность Артемию послания была установлена соображениями, высказанными Ундольским и другими исследователями: Киевский отрывок превращает эти соображения по догадкам в несомненный факт. Если таким образом устанавливается авторство Артемия относительно данного послания, то невольно выдвигается и новый вопрос: в какой мере возможно продлить выводы из этого факта и на другие послания, иными словами, – можно ли говорить теперь увереннее о том, что и прочие 13 посланий также принадлежат Артемию? Первым делом, несомненна принадлежность Артемию другого послания к Симону Будному, напечатанного на ст. 1423–1432: оба послания не только связаны общим именем адресата, но из содержания их видно, что между ними существовало некоторое временное взаимоотношение, а именно, – сначала, в 1563 г, Артемий написал только что упомянутое (ст. 1423–1432) послание, а затем, в 1564 г., и более подробное (ст. 1287–1328), цитату из которого и представляет собою Киевский отрывок. 591 |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Верховный суд Сербии выдал международный ордер на арест архимандрита Симеона (Виловского), ближайшего сподвижника епископа Рашко-Призренского Артемия 24.02.2010 Верховный суд Сербии выдал международный ордер на арест архимандрита Симеона (Виловского) , ближайшего сподвижника епископа Артемия , отстраненного десять дней назад Синодом Сербской Православной Церкви (СПЦ) от управления Рашко-Призренской епархией из-за подозрений в растрате церковных и государственных средств, сообщает РИА «Новости» со ссылкой на агентство Танюг. Архимандрит Симеон (Виловский) является секретарем и одним из ближайших сподвижников епископа Артемия. Предполагается, что Виловский скрывается на территории Греции. Епископу Артемию и его окружению вменяют в вину нецелевое расходование пожертвований и правительственных дотаций, исчисляемых в миллионах евро, на протяжении ряда лет. Рашко-Призренская епархия действует на территории южного края Сербии Косово и Метохия, албанские власти которого провозгласили два года назад в одностороннем порядке независимость от Белграда. " Международный ордер на арест отца Симеона (Виловского) выдан в связи с тем, что он недоступен судебным органам Сербии " , - заявила пресс-секретарь суда Душица Ристич. Ристич сказала, что принято решение о начале расследования в отношении Виловского по подозрению в злоупотреблении служебным положением, а также о заключении его под стражу. Полиция Сербии арестовала 17 февраля в Белграде директора Строительного центра Рашко-Призренской епархии " Раде Неимар " Предрага Суботичкого по подозрению в присвоении около 350 тысяч евро, выделенных на восстановление монастырей. Компания " Раде Неимар " занималась реконструкцией и восстановлением монастырей в Косово и Метохии в период с 2004 по 2009 год. Глава МВД Ивица Дачич заявил, что Суботичкий подозревается в соучастии совместно с Виловским в злоупотреблении служебным положением. Министр рассказал, что архимандрит Симеон (Виловский) давал устные распоряжения кассиру Миливое Марковичу выдавать Суботичкому из епархиальной казны деньги на работы по реконструкции монастырей. " Таким образу Суботичкому было выплачено 349,875 тысячи евро " , - сказал Дачич. Синод Сербской Православной Церкви отстранил 13 февраля епископа Артемия от управления Рашко-Призренской епархией в связи с подозрениями в нарушениях финансовой деятельности. Синод заявил, что будет добиваться уголовного преследования лиц из окружения владыки Артемия, несущих наибольшую ответственность в связи с возможными финансовыми злоупотреблениями. Обязанности администратора епархии временно возложены на епископа Захумско-Герцеговинского Афанасия. Седмица.Ru Редакция текста от: 19.11.2010 20:04:57 |
| В то же лето бысть попущением Божиим, грех ради наших, християном належа 4361 велика и тяжка болезнь в людех, ту живущих, еже речется трясавицею болети. 4362 И от тое великие болезни мнози к смерти приближающеся, иные же и смертию скончашася, жены и дети. Владыка Господь наказует нас скорбьми и болезньми многими, дабы обратилися и покаялися от грех своих. Мы же, не престая, согрешаем и Бога прогневляем своими злыми делы. В то же время бе человек тоя веси именем Калинник. И лучися 4363 сыну его быть в том недуги, трясавицею болети зело. Человек же той моляшеся Господу Богу, и Пречистой его Богоматери, и святому чюдотворцу Николе, чтобы отроча его Господь избавил от тоя болезни. И шед к мощем святаго Артемия, и приложися ко гробу его, и взем покрова, еже есть береста, со гроба святаго Артемия. И прииде в дом свой и положи сыну своему на персех его на гойтян, 4364 и бысть здрав сын его от того часа. Возрадовася человек той радостию великою о сыну своем, благодарение воздаст Господу Богу и угоднику его святому Артемию и поведа всем християном чюдо бывшее. Християне же с радостию притекоша к церкви святаго Николы и начата молебная пения совершати и память творити богоблаженному Артемию. И умилосердися Господь о рабех своих, молитвами святаго Николы чюдотворца и святаго праведнаго Артемия преста болезнь в людех от того часа. Чюдеса же святаго богомудраго Артемия начат умножатися, исцеления многа бывати больным: слепым зрение, хромым хожение, глухим слышание и всякими недуги одержимыми здравия многа. Кто убо сего страстотерпца не похвалит, творящаго таковая чюдеса! Лепо убо подобает по достоянию похвалити, но недоумею твоему достоинству 4365 . Темже убо с Давыдом речем: «В память вечную будет праведник», 4366 и в память вечную память твоя. Честна пред Господем смерть преподобнаго сего. 4367 «Возвеселится праведник о Господе и уповает на нь». 4368 Якоже премудрый Соломой речет: «Память праведнаго с похвалами бывает, и благословение Господне на главе его». 4369 «Праведник, аще постигнет скончатися, в покои будет». 4370 «Похваляему праведнику радость людей», 4371 безсмертие бо есть память его, яко от Господа познавается и от человек, и угодна Господеви душа его. Еже память праведнаго нас радостны и веселы творит, егоже поминаем днесь, не яко, да нашими похвалами лучше сподобится, но яко, да, воспоминаем, мы по возможному подобни будем 4372 Вси праведнии единаго естества быша. Не в той же ли воздух зряху, не ту же ли землю населяху! Но по величеством желания к Божии любве себе издаша, вся возмогоша, чюдеса творяху. Зрим убо сего добраго подвижника, творящаго велия чюдеса. О богомудре Артемие! Не забуди ны, но молися Христу Богу о нас грешных, яко да твоими молитвами благодать Божия осенит душа наша, и просветит нас светом разума истины, и наставит на правый путь, вводяще в Царьство Небесное, безконечное и блаженное! |
| Однако, как скоро увидим, это мнение требует и серьезной оговорки. Кстати добавлю, что у Курбского сохранилось еще указание на отвод Артемием каких-то свидетелей, выставленных против него, о чем не говорит соборная грамота: «лжеклеветников… вопрошено о доводе: они же подали свидетелей мужей скверных и презлых. Старец же Артемий отвещал иже не суть достойны свидетельствовати». 140 Не Троицких ли старцев хотел отвести Артемий? Если так, то значит отвод подсудимых свидетелей не был принят судом. Характеристика «не суть достойны свидетельствовати» также мало говорит в пользу этих свидетелей. Итак, приходится признать, что партийная борьба, несомненно, сказалась в процессе Артемия и выразилась в пристрастном отношении судей к подсудимому. Проявлением этого пристрастного отношения я считаю: 1) дачу полной веры показаниям трех свидетелей, которые, в силу своих отношений к подсудимому не могли быть вполне беспристрастными; 141 2) немотивированность некоторых пунктов обвинения, по которым обвиняемый был осужден, несмотря на то, что он отрицал свою виновность по ним; 3) вменение подсудимому в вину, без достаточных оснований, таких ответов, в которых вовсе не высказывалось неправославных мнений (опрос по поводу Башкина); 4) умолчание в соборной грамоте об ответе Артемия на первые два обвинения, предъявленные Нектарием, и об отводе Артемием свидетелей. Это умолчание могло бы дать повод к заподозриванию и самой соборной грамоты, если не согласиться, что отвод свидетелей не представлялся судьям важным обстоятельством, а пункты, по которым Артемий не был обвинен, не могли не казаться излишними в грамоте, где исчислялись провинности Артемия (хотя были бы и весьма желательны для нас, чтобы иметь полную возможность вынести справедливое суждение о деле). Но если судьи и были предубеждены, можно-ли сказать, что они только по сей причине осудили Артемия? Не забудем, что на соборе председательствовал один из выдающихся русских иерархов – митрополит Макарий, которого акад. Голубинский не находит возможным причислить к партии иосифлян. |
| Таков показание Леонтия и ответ Артемия. – По нашему мнению, нельзя не видеть, что Артемий своим тайным бегством и отказом выдать „наветующих“ сам набросил на себя подозрение. В самом деле, если он был человеком строго православным и решительно не сознавал за собой никакой вины, то почему он тайно убежал из Москвы, а не „бил челом“ на „наветующих“ царю и собору. Могут сказать, что он испугался судей, которые принадлежали к Иосифлянам – врагам заволжских старцев. Это, конечно, возможно, но почему, спрашивается, Артемий в таком случае не выдал имен „наветующих“? Это объяснить трудно. Но если наше предположение справедливо, то поступок Артемия легко можно объяснить, – именно после того, как он услыхал, что Башкин его оговаривает и что относительно его ходят какие-то недобрые слухи, то, не сознавая себя вполне правым и имея в виду характер судей, легко понял, что ему не избежать суда и наказания, и поэтому ушел с Москвы, надеясь таким путем избавиться от судебного разбора тех обвинений, которые возвел на него Башкин. Когда же его схватили, он, с целью как-нибудь оправдать в глазах судей свой поступок, и начал ссылаться на „наветующих“, на самом же деле не знал на кого указать. Таким образом, по нашему мнению, в том обстоятельстве, что Артемий хотел избежать суда, нужно видеть указание на то, что он не считал себя вполне правым. Как бы однако мы ни объясняли поступок Артемия, мы должны сказать, что показание Леонтия не имеет, собственно говоря, отношения к обвинению Артемия в неправославии. И мы, действительно, видим, что собор из его показаний не делает вывода ни о православии, ни о неправославии его, а только ставит ему в вину, что он не жаловался на „наветующих“ царю и собору, и, будучи вызван, по повелению царя и собора, в Москву, тайно убежал из неё. В этом, разумеется, Артемий был повинен. Вторым обвинителем Артемия выступил бывший Ферапонтовский игумен Нектарий. Нектарий сказал, что будто бы Артемий говорил ему: „во Иосифове деи книге Волотцкаго написано не гораздо, что послал Бог в Садом дву Ангелов, сиречь Сына и Святаго Духа“. |
|
|
