| Как далеко простиралась эта близость, судить трудно за неимением больших данных, чем те, какие дает судебная грамота. Но, думаю, не будет ошибкою признать, что влияние этого западно-рационалистического направления на Артемия, если и было значительно, то разве только в первый период его деятельности и во всяком случае до Стоглавого собора: ибо, с одной стороны очевидно, что к Стоглавому собору Артемий уже ознакомился с идеями заволжских старцев, с другой – судебная грамота обнаруживает сравнительно небольшое число таких провинностей Артемия, которые можно было бы отнести на учет влияния рационалистического направления. Должно быть, это последнее (влияние) выразилось в общем критическом направления, духе исследования, отличающем Артемия в посланиях Московского периода, а также в свободном отношении к обрядности, каковые качества удержались у Артемия и тогда, когда он примкнул к учению заволжских старцев, которым эти качества так же были не чужды, как и рационалистам, хотя и в меньшей степени. В учении заволжских старцев Артемий, по-видимому, встретил систему, вполне удовлетворившую запросам его духа, и вот причина, почему в 1554 году на соборе не много обнаружилось данных, которые объективно (не с точки зрения судей Артемия) можно было бы признать «ересью». Направление заволжских старцев, или мистическое, как уже неоднократно отмечалось, было именно тем направлением, к которому преимущественно тяготел Артемий и которое оказало наиболее значительное действие на процесс духовного развития его. В кратких чертах возобновим в памяти хотя бы главнейшие пункты прикосновенности Артемия к учению мистиков. Так, на первом месте должны быть поставлены воззрения Артемия на возможность мистического единения человека с Богом в акте «духовной молитвы». В своем месте (в IV главе) было отмечено, что Артемий признавал существование «духовной молитвы» и неоднократно 689 упоминал о ней, как об особом преимуществе избранных и одаренных благодатью подвижников и при том немногих: «мало таковых и оскудни суть и Богу точию единому ведоми». |
| С.Г. Вилинский Содержание Предисловие I. Рукопись посланий II. Предполагаемый автор посланий Источники биографии Артемия Московский период жизни и деятельности старца Артемия Литовский период жизни и деятельности старца Артемия III. Хронология посланий IV. Обзор содержания посланий. Источники посланий V. Автор посланий – Артемий VI. Место посланий в литературе XVI века Приложения Предисловие В 1899 году Историко-Филологическим Факультетом Императорского Новороссийского Университета была удостоена золотой медали моя студенческая работа под заглавием: «Жизнь и литературная деятельность старца Артемия (XVI в.)». Последующие специальные мои занятия в области древнерусской литературы и особенно той эпохи, которая мне всегда казалось наиболее интересною общим характером культурной жизни своей – XVI и XVII вв., – обратили вновь мое внимание на деятельность старца Артемия, в которой до сих пор еще многое оставалось невыясненным. Нечего и говорить, что при этом студенческая работа не только должна была быть радикально переделана, но вместо неё создалась совершенно новая работа, где главное внимание пришлось обратить на наиболее существенную и в то же время на наименее выясненную сторону – литературную деятельность Артемия. Донести исследование этой стороны дела до конца удалось, благодаря занятиям в библиотеках Петербурга и Москвы в 1903 г. и особенно во время летней командировки 1905 года. Общее впечатление, которое осталось после этих занятий: – жатвы много, а делателей мало; действительно, переводная и оригинальная патристическая литература так еще мало разработана у нас, что с трудом приходится прокладывать дорогу для разрешения исследуемых вопросов. Даже то, что уже сделано в этой области, во многом зачастую нуждается в дополнительных исследованиях, если не в переделке (таков, напр, вопрос о литературной деятельности Нила Сорского и, в частности, его отношение к юго-славянским религиозным движениям той эпохи). Немудрено, если эти условия отзовутся и на моем труде. Нравственным долгом считаю выразить здесь искреннюю признательность Отделению Русского языка и словесности Императорской Академии Наук за материальную (а с тем вместе и моральную) поддержку, оказанную как при упомянутой командировке, так и ранее – в 1903 и 1904 гг., когда я, благодаря этой поддержке, мог, с одной стороны, довести до конца магистерский экзамен, а с другой, – продолжать исследование как по данному, так и по некоторым другим вопросам. С тем же чувством признательности я должен помянуть и лиц, тем или иным способом содействовавших моей работе; приношу поэтому сердечную благодарность: проф. В. М. Истрину , акад. А. А. Шахматову, В. В. Майкову, Н. П. Попову и А. В. Рыстенко. С. Вилинский Одесса. 25 окт. 1905 г. Читать далее Источник: Послания старца Артемия (XVI) [Текст]/С. Г. Вилинский. - Одесса : Экономическая тип., 1906. - II, 425, с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Синод Сербской Церкви не смог достичь единодушия по вопросу отлучения бывшего епископа Рашко-Призренского Артемия 15 апреля, 2011. Редакция " Правмира " Священной Синод Сербского Патриархата обсудил на последней сессии в Нише возможность отлучения от Церкви бывшего епископа Рашко-Призренского Артемия (Радославльевича), уклонившегося в раскол и лишенного священного сана. Белград. 15 апреля. ПРАВМИР — Священной Синод Сербского Патриархата обсудил на последней сессии в Нише возможность отлучения от Церкви бывшего епископа Рашко-Призренского Артемия (Радославльевича), уклонившегося в раскол и лишенного священного сана. Напомним, что 22 архиерея Сербской Православной Церкви голосовали за отлучение епископа Артемия, а 12 членов — против. Несмотря на несогласие 12 епископов, этот результат означает, что, скорее всего, отлучение бывшего епископа Артемия состоится. В таком случае монах Артемий не будет считаться принадлежащим к Сербской Православной Церкви. По словам Патриарха Сербского Иринея, вопрос об отлучении монаха Артемия, скорее всего, будет поднят на ближайшем Архиерейском Соборе Сербской Церкви, который должен состояться в мае. В ноябре 2010 г. после неудачной попытки захвата власти в Рашко-Призренской епархии пребывающий на покое епископ Артемий был извержен из сана Архиерейским Собором Сербской Церкви. Вернувшись после этого в Белград, бывший епископ Артемий неоднократно заявлял, что не признает никаких решений Архиерейского Собора и является «пожизненным епископом Рашко-Призренским». По материалам агентства romfea.gr Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» |
| При всем том, можно положительно сказать, что, несмотря на сходство многих аскетических писателей по трактуемым предметам, все же неоспоримо пользование постоянным главнейшим источником Артемия – Исааком Сирином : Артемий, ст. 1364,28–33. Умлъчу привести в память святые мученики, еда како не возмогу стати пред глубиною страданий их, елико победи часть тръпениа, еже от силы любве Христовы, многиа скорби и болезни телесныя. Исаак Сирин , Синод. 457, из сл. 91, л. 262. млъч принести в памт сты мчнкы. еда како не възмог стати пред глбино стрстеи их елико побди чсть еже силы любве хвы. мног. скорбь и болзнь телесн Если дело касается нравственных воззрений, т. е. того, что составляет принадлежность главным образом сердца и чувства, то не одно только литературное влияние должно быть принимаемо в расчет: непосредственное чувство, личное убеждение высказывается в словах автора и руководит им в его советах, даваемых им ближним с целью помочь последним на пути нравственного совершенствования. В данном случае суждения Артемия о нравственности вскрывают нам нравственные качества его собственной личности. Не трудно заметить одну общую черту во всех произведениях Артемия: это – горячая любовь к человеку и уважение к личности другого. В силу обстоятельств, побуждавших Артемия браться за перо, ему приходилось касаться главным образом вопросов веры и обрядности. Тем не менее, несмотря на сравнительную немногочисленность в его посланиях мест, затрагивающих вопросы морали, мы все же можем ясно видеть гуманные чувства, воодушевлявшие его. В заблуждающемся ли, в «хотящем ли истину навыкнути», – в каждом человеке он видит брата, к каждому относится по-братски. Он проникнут мыслью, что исправление всегда доступно человеку, как бы он низко ни пал, если только он сам желает исправления и не упорствует в заблуждении И вот Артемий кротко и терпеливо увещевает заблуждающихся, видя в каждом из них только брата, хотя бы и отступившего. Для времени Артемия этот гуманный взгляд был редкостью: не даром же в Москве упрекали Артемия в том, что он еретиков не проклинает. Большинству современников чужды были и новы те мысли, до которых дошел путем критики Писания и «умного делания» старец Артемий. А эти идеи были высоки и чисты: Артемий познал заповедь Христа о любви к ближнему, проникся ею и не раз в своих посланиях ссылается на долг христианской любви. Мы видели, как обращается он к Будному, к «отступившему брату», каких отношений требует к еретикам. Он за всеми признает человеческое достоинство и, уважая личность другого человека, не думает брать оружием увещания угрозы или призыв к жестоким мерам против отступивших: он хочет действовать кротким словом в сознании действенности такого оружия, в убеждении, что в душе человека всегда сохраняется искра добродетели, – стоит только уметь найти её и подойти к ней. |
| Если отбросить все видимые неточности и все, что не относится к Артемию, получим следующие сведения. Артемий прибыл после бегства из Соловков в Витебск. Случилось это, надо полагать в 1555 голу (или в 1556 г), ибо бывший в то время в Витебске Фома впоследствии успел удалиться из Витебска в глубь Литвы, сделаться пастором, получить назначение в Полоцк и пробыть там несколько лет (post paucos anuos) до 1563 г., когда был казнен Грозным. Очевидно, на все это мог уйти промежуток шести-семи лет – от происшедшего в Витебске до смерти Фомы. Прибыв в Витебск, Артемий встретил там Феодосия Косого с учениками. Феодосия привлекли в Москве к суду по обвинению в ереси, но это не помешало Артемию, также осужденному в ереси, (хотя и несправедливо, как мог думать он), сойтись с ним. Было ли это простым сближением двух земляков на чужбине, было ли это вызвано желанием Артемия повлиять на крайние мнения своего прежнего ученика, если он их заметил (и если Косой был его учеником), – можно сказать только, что жителям Витебска сближение Артемия с Феодосием показалось единомыслием с ним. Так показалось им, так было передано потом и Венгерскому, и вот причина, почему последний выставил Артемия таким же иконокластом, как и Косого. И характер Артемия и образ мыслей его не дают права предположить, чтобы такой осторожный человек мог действительно приступить к таким крутым мерам, как выбрасывание икон из храмов и домов. С другой стороны, в виду выяснившегося выше образа мыслей Артемия, трудно предположить, чтобы он стал мыслить и действовать заодно с проповедниками крайних учений. Обрядности он не отрицал ни во время жизни в московском государстве, ни во время жизни в Литве. Он только ставил внутреннюю сторону религии выше обрядности и требовал, чтобы теплая вера и правильное понимание религии одухотворяли мысль и жизнь христианина. Поэтому нельзя поверить существованию у него такой необузданной нетерпимости, как у Косого, и ложное мнение об этом у жителей Витебска сложилось вследствие непонимания сущности религиозного миросозерцания Артемия и видимой близости его к Косому. |
| Итак, в основе ересей лежат заблуждения, происшедшие от неправильного понимания св. Писания. Как же следует относиться к этим заблуждениям, особенно если они были невольны, т. е. если приступивший к чтению Писания хотел постичь истину, но по неведению или случайно впал в ошибку? Автор отвечает в послании к царю: «недостоит опущатися о невежствующих и заблуждших, но во кротости наказовати. Нест бо уже се еретичество, еще кто от невидениа о чем усумнится, или просто слово речет, хотя истину навыкнути, пачеже о догматех и обычаех неких. Никто же бо с разумом родися когда, но учитися всякому словеси надлежит нужа». 285 Этот ответ вполне согласуется со взглядом Артемия на отношение к еретикам, высказанным на суде: «мне так еретиков не судити, что казни предати». Когда действительность поставила (в Литве) Артемия в более близкие отношения к тем, кого он мог считать еретиками, он действует сообразно своим взглядам: не к кровавому наказанию еретиков призывает он, а старается подействовать на них словом увещания и заявляет себя решительным противником применения репрессий за убеждения: «неподобно есть христианом убивати еретичествующих, якоже творят ненаучении, но паче кротостию наказывати противящаяся и молитися о них, да даст им Бог покаяние в разум истинны възникнути». 286 В своих посланиях Артемий вступает в диспуты с противниками своими, стараясь убедить их в том, что они заблуждаются и что его вера, а не их есть правая. Подобное отношение Артемия к противникам могло иметь двоякий источник: оно могло вытекать из учения заволжских старцев (как увидим дальше), но могло вытекать и из общего гуманного характера самого Артемия, помимо заволжской доктрины. Личные черты характера Артемия и были тою причиной, в силу которой послания не только гуманны, но часто и всецело проникнуты сердечностью, напр., послания к Будному; во все протяжение каждого послания гуманное настроение Артемия не часто спадает с тона, а это и возможно было потому, что оно поддерживалось его личным чувством. |
| И еще в одном вопросе обнаруживаются расхождения между Иосифом и нестяжателями. Изыскивая средства борьбы с ересью, Иосиф не различает Церкви и государства, видя в них лишь наказующую и карающую власть. В этом неразличении лежит центр тяжести его воззрений на взаимоотношения между государством и Церковью, на их взаимную поддержку, на служение царя Церкви и Церкви царю. В этом, как мы считаем, заключается и серьезное расхождение между иосифлянством и идеей «Москва — третий Рим», не предполагавшей окончательного слияния прав и обязанностей светской и духовной власти, ибо идеология Филофея особое значение придавала обязанностям, а не правам православного государя. Нельзя также забывать, что сочинения Филофея, в которых он выразил свою идею, появились в то время, когда широкое хождение имели писания Иосифа против еретиков и когда воспоминания о событиях, связанных с выступлением жидовствующих, были еще очень свежи в Москве, ведь инок Филофей был почти современником этих событий. Поскольку свое мнение об особых правах и обязанностях православного государя в борьбе против ереси он не ставил на первый план или даже обходил этот вопрос стороной, его взгляды, вероятно, не совпадали с воззрениями Иосифа. Подводя итог нашему сравнению взглядов Иосифа и нестяжателей по этому вопросу, скажем, что нестяжатели высшей церковной карой для еретиков считали отлучение и отмежевывались от тех мер, которые могла применить против них светская власть. Подобное же отношение к ереси и еретикам выразил в своих сочинениях и старец Артемий . Впоследствии, когда Артемий жил в Литве и написал там ряд апологетически-полемических писаний против лютеран, он не раз высказывал убеждение, что религиозно-психологические причины ереси кроются в религиозных исканиях, которые неизбежны и в жизни отдельных людей, и всего церковного сообщества, что это проявление свободной воли человека, которая колеблется в выборе добра и зла. По мнению Артемия, уже сама греховность падшей природы человека составляет предпосылку того, что человек легко вступает на путь заблуждений . Рассуждения Артемия, который в известном смысле завершает движение нестяжателей, содержат в себе нечто необычное для религиозности той эпохи, когда религиозные вопросы обычно решались слишком формально. Склонность к психологическому исследованию процесса религиозной жизни сближает Артемия со старцем Нилом Сорским. В воззрениях Артемия и Нила сказывается влияние отцов Церкви, и во многих вопросах между ними обнаруживается некое духовное родство; заметно также влияние Нила на Артемия, но в сочинениях Артемия обнаруживаются и такие темы, которые не нашли особого отражения в творениях Нила. Об этом речь пойдет ниже, а сейчас, чтобы яснее осветить образ Артемия, подробнее остановимся на его биографии, которая оказалась связанной с так называемой ересью Матвея Башкина, ставшей последней главой в истории спора между иосифлянами и нестяжателями. |
| Дробя обвинения, возведенные на Артемия, на две группы: на неимеющие прямого отношения к его образу мыслей и на имеющие отношение, по которым он был осужден, как отступник православия, свящ. Садковский утверждает, что «сам собор не смотрел на него, как на еретика, в собственном смысле этого слова» (стр. 83). Но в соборном приговоре встречается наименование мнений Артемия еретическими; да и не понятно было бы в таком случае (если бы справедливо было суждение о. Садковского) то наказание, которое наложено на Артемия, в те меры разобщения с внешним миром, какие принял для него собор. Свящ. Садковский полагает, что Артемий был не еретиком, а лишь последователем заволжских старцев, развившим «более, чем следовало» учение сих последних. Но, признавая «акт близости Артемия к рационалистам и существование у него рационалистических мнений, не проще ли было бы объяснить появление последних влиянием рационалистических учений: суждение о. Садковского о том, что из учения о внутреннем делании Артемий пришел к отрицанию заупокойных молитв, а из «непризнания особенной важности за церковно-обрядовой стороной религии» – к легкому взгляду на посты и к сочувствию еретикам (стр. 85), – это суждение гипотетично и оставляет простор недоумениям, разъяснить которые не подумал свящ. Садковский: не легко было бы, напр., согласовать с учением заволжских старцев отрицание крестного знамения или даже значения заупокойных молитв. Еще дальше свящ. Садковского идет В. Жмакин , признающий идеи Артемия тожественными с идеями Нила Сорского . Вот слова этого исследователя: «дело Артемия прекрасно характеризует свое время. Оно показывает, какие быстрые шаги делал у нас односторонний религиозный консерватизм, боявшийся всякой новой, хотя бы то здравой мысли. Те идеи, которые позволял раньше проповедовать открыто преп. Нил Сорский и заслужил тем уважение всего современного общества, те же самые идеи, спустя полвека, осуждаются, как ересь» («Митр. Даниил», стр. 461). Но произносить такое суждение это значит не считаться вовсе с обстоятельствами дела; правда, Жмакин заподозривает судную грамоту, но без всяких оснований, и, лишив себя одного из главнейших источников, создает самостоятельные догадки: произвол, едва ли допустимый в науке. |
| Грамота важна для нас тем, что заключает в себе не только приговор, но как бы и протокол всего хода судебного разбирательства процесса Артемия с почти дословной передачей и речей действующих лиц. Высказывать какое-либо подозрение в подлинности её или в верности передачи ею хода процесса нет никаких оснований, как потому, что официальные документы являются вообще более или менее надежными данными, так и потому, что разбор всех данных грамоты приводит к несомненному выводу о подлинности её. Правда, можно быть несогласным с справедливостью обвинения Артемия по некоторым пунктам её, но относиться отсюда пристрастно к целому акту и умалять его значение, как протокола суда хотя бы даже неправого суда, нет оснований. «Некоторые историки», о которых говорит свящ. Садковский, 5 разумея главным образом Жмакина, недоверчиво относятся к соборной грамоте именно потому, что членами собора были осифляне, а Артемий принадлежал к партии заволжских старцев; поэтому к обследованию грамоты приступают уже с предвзятым мнением о её несправедливом отношении к Артемию. Но дело в том, что какой-либо партийной тенденции и следа нет в грамоте: дело изложено, очевидно, так, как оно происходило на соборе, и потому странно было бы на таком основании отвергать грамоту или умалять значение её. Это, конечно, не исключает возможности сделать из этого памятника, объективно передающего хода дела, выводы и о борьбе партий, и об осуждения Артемия, и о личности судей, – именно потому, что при объективном тоне грамоты все это получило довольно точное отражение 2) Некоторые указания на личность Артемия даются и челобитными священников Благовещенского собора Сильвестра и Симеона, напечатанными в тех же Актах Арх. Эксп., т. I., стр. 246–249. Сильвестр и Симеон сообщают в этих челобитных митрополиту Макарию некоторые сведения о деятельности Артемия и его ученика Порфирия, о Башкине и вообще о событиях, предшествовавших суду над Артемием. 3) В тех же Актах Арх. Экспед., I т., на стр. 53, 56, 88, 98, 120, 123, 134, 135, 146, 151, 179, 182, встречаются грамоты, в которых имеются приписки об утверждении по просьбе игумена Артемия с братией за Троицким Сергиевым монастырем привилегий, пожалованных ему ранее этими грамотами. На стр. 353, в описи Царского Архива 289), значится: «Ящик 222: а в нем соборные дела, списки черные Матфея Башкина, да Ортемья, бывшаго игумена Троецкаго и Феодоса Косова, и иных старцов; да в нем же книжка Ортемьева, Апостол, Еуангелие, писана полусловицею, и грамоты о побеге, как Ортем побежал с Соловков». |
| И еще в одном вопросе обнаруживаются расхождения между Иосифом и нестяжателями. Изыскивая средства борьбы с ересью, Иосиф не различает Церкви и государства, видя в них лишь наказующую и карающую власть. В этом неразличении лежит центр тяжести его воззрений на взаимоотношения между государством и Церковью, на их взаимную поддержку, на служение царя Церкви и Церкви царю. В этом, как мы считаем, заключается и серьезное расхождение между иосифлянством и идеей «Москва — третий Рим», не предполагавшей окончательного слияния прав и обязанностей светской и духовной власти, ибо идеология Филофея особое значение придавала обязанностям, а не правам православного государя. Нельзя также забывать, что сочинения Филофея, в которых он выразил свою идею, появились в то время, когда широкое хождение имели писания Иосифа против еретиков и когда воспоминания о событиях, связанных с выступлением жидовствующих, были еще очень свежи в Москве, ведь инок Филофей был почти современником этих событий. Поскольку свое мнение об особых правах и обязанностях православного государя в борьбе против ереси он не ставил на первый план или даже обходил этот вопрос стороной, его взгляды, вероятно, не совпадали с воззрениями Иосифа. Подводя итог нашему сравнению взглядов Иосифа и нестяжателей по этому вопросу, скажем, что нестяжатели высшей церковной карой для еретиков считали отлучение и отмежевывались от тех мер, которые могла применить против них светская власть. Подобное же отношение к ереси и еретикам выразил в своих сочинениях и старец Артемий . Впоследствии, когда Артемий жил в Литве и написал там ряд апологетически–полемических писаний против лютеран, он не раз высказывал убеждение, что религиозно–психологические причины ереси кроются в религиозных исканиях, которые неизбежны и в жизни отдельных людей, и всего церковного сообщества, что это проявление свободной воли человека, которая колеблется в выборе добра и зла. По мнению Артемия, уже сама греховность падшей природы человека составляет предпосылку того, что человек легко вступает на путь заблуждений . Рассуждения Артемия, который в известном смысле завершает движение нестяжателей, содержат в себе нечто необычное для религиозности той эпохи, когда религиозные вопросы обычно решались слишком формально. Склонность к психологическому исследованию процесса религиозной жизни сближает Артемия со старцем Нилом Сорским. В воззрениях Артемия и Нила сказывается влияние отцов Церкви, и во многих вопросах между ними обнаруживается некое духовное родство; заметно также влияние Нила на Артемия, но в сочинениях Артемия обнаруживаются и такие темы, которые не нашли особого отражения в творениях Нила. Об этом речь пойдет ниже, а сейчас, чтобы яснее осветить образ Артемия, подробнее остановимся на его биографии, которая оказалась связанной с так называемой ересью Матвея Башкина, ставшей последней главой в истории спора между иосифлянами и нестяжателями. |
|
|
