| – «И патриарху говорено: а будет черкасом за православную христианскую веру учинитца теснота и гоненье, а пойдут они в царского величества сторону и великий государь наш, его царское величество, для православные христианские веры их пожалует: велит приняти без земель, потому что после вечного докончанья с обе стороны переходить повольно». – «И патриарх на государеве жалованьи бил челом, что-де царское величество пожаловал, велел ему о вечном докончаньи объявить, и он на государеве жалованьи челом бьет, и как будет в войске запорожском и он им про то скажет» 416 . Таким образом, Иерусалимский патриарх Паисий явился в Москву в качестве уполномоченного от Хмельницкого и казаков уладить дело о присоединении Малороссии к Москве. Но его посредничество не имело успеха: на его предложение московское правительство отвечало решительным отказом, оно не хотело ни помогать казакам, ни принимать их в свое подданство. Паисий остался очень недоволен неудачею своего посольства, что он не раз и выражал потом открыто сопровождавшему его до Молдавии Арсению Суханову . Но неудача не охладила, однако, участия патриарха к делу казаков и не изменила его убеждения, что казаки должны принять подданство московскому царю. В этом духе Паисий энергично продолжал действовать из Молдавии, где он поселился, стараясь влиять, с одной стороны, на Хмельницкого, с другой – на московское правительство. В этих видах он послал из Молдавии ко Хмельницкому вместе с Арсением Сухановым назаретского митрополита Гавриила, который должен был посредничать между гетманом и Москвою с целью привести их к соглашению. Гавриил действительно отправился ко Хмельницкому и после переговоров с ним, получив от него полномочия, поехал в Москву, чтобы склонить государя принять в свое подданство казаков. Хмельницкий в особой грамоте к государю просит его наделить митрополита милостынею и затем пишет: «Тому ж преосвященному отцу митрополиту назаретскому о делех добрых, к вере нашей православной належачих, твоему царскому величеству потребных, словесно говорить поручили есмя, которому изволь ваше царское величество милостиво ухо преклонити и во всем верити, как нам самим, понеже он изустное научение от нас имеет». |
| соч., ч. 2, вып. 1, стр. 89). Доказательством этого апостольского происхождения русского христианства является, по Арсению, то, что мы – русские крестим, согласно 50-му апост. правилу, в три погружения, тогда как греки принимают обливательное крещение по новому римскому уставу: «и по сему знатно что мы крещение от апостол приняли, а не от вас – греков» (там же, стр. 90–91). В дальнейших рассуждениях Суханова уже с полною определенностью высказан и тот конечный вывод, ради которого собственно потребовалось то видоизменение первоначальной повести об ап. Андрее, какое мы находим в письменных памятниках XVI–XVII в. Русское христианство и русское православие не обязаны своим началом грекам, так позорно скомпрометировавшим себя флорентийской унией, это начало вполне самостоятельно и столь же древне, как и православие самих греков; даже и источник религиозного просвещения, первый насадитель христианства в Греции и на Руси один и тот же – св. ап. Андрей. В чем же преимущество греков пред нами? чем им возноситься? где основания к тому, чтобы им быть для нас авторитетом и руководителями веры и благочестия? Мы – не ученики греков, значит – и не обязаны их слушаться и руководиться их примером. 41 Препод. Максиму приходилось устно и письменно защищать свое отечественное православие от нареканий со стороны представителей русского благочестия, не хотевших различать между «римским папой латинской веры» и цареградским патриархом. До нас сохранилось его сочинение, направленное против одного из наиболее резких проявлений религиозной подозрительности русских по отношению к грекам, выражавшегося в том, что русские епископы при занятии кафедры в своем «исповедании» давали клятвенное обещание не принимать в церковное общение епископов, получивших поставление в Царь-граде. Это – «Инока Максима Грека сказание к отрицающимся на поставлении и клянущимся своим рукописанием русскому митрополиту и всему священному собору, еже не приимати поставления на митрополию и на владычество от римского папы латинской веры и от цареградского патриарха, аки во области безбожных турков поганого царя, а поставленного от них не приимати» (соч. |
| – Ср.: Пс. 105:30 – 31 . ...нечестивого Лигарида ложь совершилася... яко папежника и злого человека. – См. л. 271 второго письма митрополита Афанасия к патриарху Никону . Л. 84 об. Прокляти уклоняющиися от заповедей Твоих. – Ср.: Пс. 118:21 . ...како человеком, а не Богу угодити... – Ср.: Еф. 6:6 – 7 . ...разсыплет Господь Бог кости... – Ср.: Пс. 52:6 . ...быв во Цареграде Сихурский... И ныне стали слепы все. – См. л. 271 об. второго письма митрополита Афанасия к патриарху Никону . Л. 84 об– 85 Ничтоже покровено, еже не открывши... и еже ко уху глаголасте, проповестся на кровех. – Мф. 10:26 – 27. Л. 85 Колико в седмь лет борют мя тии лукавии человецы... – Семь лет на момент написания ответа митрополиту Афанасию – срок пребывания патриарха Никона вне патриаршей кафедры (с июля 1658 г.). Упоминание об этих годах позволяет датировать ответ патриарха Никона временем не раньше июля 1665 г., тем более что письмо Афанасия, на которое и составлен ответ патриарха, имеет дату – 29 июня 1665 г. Говоря о «лукавых» и «ложных» «человецех», патриарх Никон, вероятно. имеет в виду неоднократные и тщетные попытки царя и церковных властей осудить его до 1665 г. на церковном Соборе. ...Господь поборает по нас. – Пс. 3:6 . ...восприимник твой едет, и тогда воспишеши нами. – См. л. 271 об. второго письма митрополита Афанасия к патриарху Никону . ...книгу, еяже хотел еси послати нами, – о суде архиерейском – да пришлеши. – Об этой книге нет упоминания в известных мне письмах митрополита Афанасия к патриарху Никону . Возможно, речь идет о каком-то сборнике церковных правил типа Номоканона или Кормчей. Между тем среди книг домовой казны патриарха Никона , подробная опись которой была составлена в 1658 г., значатся «книга судебная Архиерейская в полъдесть» и «книга судебная» как купленные Арсением Сухановым на Востоке; Судебники эти вошли в состав «писмяных и печатных на греческом языке» книг, по указу царя Алексея Михайловича отданных дьяку Печатного двора Ивану Щепоткину и старцу Арсению Греку – Временник 15, 131– 132. |
| Ему «при отъезде из Москвы думным дьяком Посольского приказа Михаилом Волошениновым были сказаны от имени царя Алексея Михайловича следующие напутственные слова: «чтобы он, будучи в греческих странах, помня час смертный, писал правду, без прикладу» (« Арсений Суханов » исследов. Белокурова, ч. 1, гл. 3, стр. 246–247; «Беседа Мельникова с Коноваловым в Н.-Новгороде 1903 г. 14 августа, стр. 39). Кроме того «прение» Арсения с греками нельзя признать достоверным потому, что раскольники его исказили, подделывали (у Белокурова стр. 9), оно не принадлежит Арсению, а вносилось раскольниками (стр. 15), все обезображено старообрядцами (стр. 23) и представляет собою злоумышленный подлог беспоповцев (стр. 27–28). «Очень может быть, что мы знаем их (Прения с греками о вере) не совсем так, как они на самом деле происходили; возможно, что многого Арсением и не было говорено во время прения, а прибавлено им после, при записывании их, равно как весьма вероятно, что и греки, собеседники Суханова, не были такими безответными, какими изображает он их» ( ч. 1, стр. 210: в «Беседе» стр. 50 ). «Проскинитарий», изд. Казань 1870 г., стр. 5, предисл.: «Во многих списках «Проскинитария» прилагается еще 4 часть или книга, под заглавием: «Прение соборного старца Арсения со греки о вере». Но сочинение это подложное к «Проскинитарию» не относится... означенного «прения» нет в древнейших списках московской синодальной библиотеки, как это засвидетельствовал нам, хорошо знакомый с нею, ученый археолог, К. И. Невоструев . Наконец, и другие ученые, имевшие дело с «Проскинитарием» признают «прение старца Арсения со греками о вере» сочинением подложным. Сахаров называет это «прение» небывалым... Сами старообрядцы поповщинского согласия сознаются в подложности означенного сочинения». Что греки не обливают в крещении об этом свидетельствует Христофор Ангел в своем сочинении, напечатанном в Кембридже в 1619 году: – «греки крестят младенцев чрез погружение их в воду и с головой... т. е. берет священник младенца в свои руки и держит его обеими руками за плечи и погружает в воду всего младенца с головой, говоря: крещается раб Божий такой-то во имя Отца, и возвлекает (возводит) младенца, потом опять»... |
| А что касается до о. Ледовского, то, вероятно, мне не скоро удалось бы заставить его признать, что дважды два есть четыре, но, к счастью, я располагаю для этого особенным средством. Авторитет редактора «Братского Слова» он, нет сомнения, признает: так вот, преклоняясь пред этим-то авторитетом, он и должен будет признать, что дважды два есть четыре. В помянутой выше статье своей «О православии греческой церкви» г. Субботин говорит как о раскольничьих свидетельствах (т. е. как о свидетельствах, приводимых будто бы только раскольниками) о том уверении Суханова, будто по взятии Константинополя турками латиницы выкупили все греческие книги и, переправя их у себя, печатали и грекам раздавали 514 , и о пророчестве, содержащемся в Повести о белом клобуке, которая была прочитана Сухановым грекам в заключение всех прений 515 . Пусть же смотрит о. Ледовский у г. Субботина, и он увидит, что последний признаéт в обоих свидетельствах совершенно ясным тот смысл, который мы придаем им (и кроме которого, впрочем, им и придавать нельзя, так как они принадлежат к числу свидетельств, имеющих один ясный смысл, а не подлежащих разнотолкованию). Относительно пророчества, читаемого в Повести о белом клобуке, г. Субботин говорит: «Свидетельство это, действительно, вполне благоприятствует раскольничьему мнению о греческой церкви»... Таким образом, в Прении с греками о вере, принадлежащем Арсению Суханову и относящемся к 1650-му году, содержится неоспоримо и неперетолкуемо ясное свидетельство, что между русскими того времени, т. е. времени, которое непосредственно предшествовало приступу Никона к исправлению чинов, обрядов и книг, господ- —464— ствовало твердое убеждение о позднейших и современных им греках, будто греки эти отступили от чистоты православия древних греков. Положим, что убеждение начало слагаться не так рано, как я принимаю, хотя я принимаю на основании положительных свидетельств 516 ; положим, что оно было и не общим, как я утверждаю, о чем речь будет ниже, но несомненно то, что перед приступом Никона к исправлению чинов, обрядов и книг оно было убеждением некоторых, и что оно было убеждением твердым. |
| Все лица духовные, отправлявшиеся в Грузию, были снабжены в должном размере деньгами, съестными припасами и пр. Архимандриту Иосифу были даны для услужения монастырский служебник Степанко Софонов и монастырский служка Павлик Стоговский. Первому, монастырскому служебнику Софонову, было дано жалованья 4 рубля да пищаль, а последнему, служке Стоговсвому, отпущенному с сельского жалованья, которого (служку) архим. Иосиф взял на село, дано 50 р. сельского жалованья и кроме того из монастырской казны – 10 р. Всем им, т. е. архим. Иосифу, черному попу, служие и служебнику, было дано на подъем из монастырской казны 150 р. деньгами и сверх того различных съестных припасов и за пасов в следующем количестве; осмина круп гречневых и овсяных, 50 пучков везиги, 10 гривенок икры, 3 осетра, 2 белуги, 10 полос ветчины (sic), 3 ведра уксуса, 5 пудов меда сырца, 2 четверти муки ржаной и столько же солода, осмина муки пшеничной, 2 четверти сухарей, 10 ведер кваса и столько же ведер пива простого. Кроме того из платья им дано: арх. Иосифу манатия и клобук; черному попу тоже и сверх того еще ряска, шуба овчинная, сапоги, свитка, апанча, шляпа и штаны. При выезде их из Москвы им еще было дано государево жалованье – подмога из болшого прихода архим. Иосифу 50 р., черному попу 40р. и архидьякону Арсению Суханову 80 рублей. С ними была отправлена еще грамота в Грузию от патриарха Иоасафа – «учительная», к сожалению не сохранившаяся до нашего времени. Посольство, в числе которого были также иконописцы, фоварщики, кречетники и пр., поехало водою видоть до Астрахани сперва по реке Москве, а потом Оке и Волге. Перед выездом из Москвы духовному посольству была повторена цель посольства – «рассмотрение и исправление православной христианской веры, св. Божих церквей и чудотворных мощей», было велено ему рассматривать все, и в чем будет у них – грузин в православной вере или в божественной литургии и в прочих церковных правилах и в чинах несогласно со святой соборной и апостольский церковью, обо всем этом сказать и указать грузинам, чтобы вперед у них этого не было, чтобы в вере, божественной литургии и других церковных правилах и чинах у них было согласно с соборною апостольской церковью и чтобы таким образом у них не было никакой розни 3 . |
| Казаки своими отважными набегами на все побережья Черного моря наводили сильный страх и на татар, и на турок, почему православные народности востока видели в казаках ту грозную силу, которая способна была нанести туркам решительный удар, особенно если бы казаки соединились с единоверною Москвою, образовав из себя одно государство. Для достижения этой последней цели некоторые греческие иерархи добровольно взяли на себя роль посредников между московским правительством и казаками, стараясь привести их к взаимному соглашению. Одним из таких посредников между Москвою и Хмельницким был и патриарх Паисий. На пути в Москву Паисий виделся в Киеве с гетманом Хмельницким, благословил его на решительную борьбу с поляками, убеждал его принять подданство московского царя и вызвался хлопотать в Москве пред государем, чтобы он принял казаков под свою высокую царскую руку и оказал им помощь войском в борьбе с поляками. Таким образом, Паисий отправился в Москву в качестве уполномоченного от Хмельницкого, который отправил с ним и своего полковника Силуяна Мужеловского. Но посредническая миссия Паисия в Москве потерпела решительную неудачу. Русское правительство мало доверяло казакам, союзникам татар, и решительно отказалось из-за казаков разорвать мир с поляками, о чем официально и заявило Паисию. Последний был очень недоволен таким исходом своей миссии, и не стеснялся открыто выражать свое недовольство сопровождавшему его из Москвы известному старцу Арсению Суханову . Но эта неудача не охладила однако участия Паисия к делу казаков и не изменила его убеждения, что казаки должны принять подданство московскому царю, чтобы потом общими силами действовать против турок. У Паисия были широкие планы, от выполнения которых он не думал отказываться. По возвращении из Москвы, Паисий проживал в Молдавии, и здесь ему удалось склонить господарей молдавского и валахского вступить в более тесные сношения с Хмельницким и Москвою для совместной борьбы с турками. Но для этого необходимо было прежде всего устроить соглашение между Москвою и Хмельницким. |
| Таковое же почти свидетельство содержится и в другом месте переписной казны патр. Никона. «Книги писмяные и печатные на греческом языке, а покупал те книги на государевы деньги и на соболи старец Арсений Суханов , а были те книги под церковью 3-х святителей Петра и Алексея, Ионы московских чудотворцев с теми же книгами, которые посланы к великому господину – к бывшему Никону патриарху ; а по указу великаго государя царя и великаго князя Алексея Михаиловича всея великия и малыя и белыя Росии самодержца выбирал те книги печатнаго двора дьяк Иван Щепоткин да справщик старец Арсений грек; а по указу великаго государя отданы те книги Ивану Щепоткину, да старцу Арсению греку“. Из сопоставления обоих этих свидетельств мы видим, что старцу Арсению Суханову при отправлении его на восток для покупки книг была дана царем Алексеем Михаиловичем милостыня, состоявшая 1) из государевой денежной казны и 2) соболей. – К счастью нашему – один современный документ сообщает нам о количестве соболей, данных государем царем Алексеем Михаиловичем при посылке старца Арсения Суханова на восток для покупки книг. Этот документ – [допросная] сказка самого келаря живоначальной Троицы Сергиева монастыря Арсения – по поводу челобитья на государево имя грека Ивана Панкратьева [с которым Арсений ездил на Афон для покупки книг], в котором (челобитьи) он обвинял старца Арсения Суханова в неплате ему [греку] денег за его работу вместе с старцем Арсением на Афоне 4 . В этой сказке Суханов между прочим пишет, что «в 162 году по государеву цареву и великаго князя Алексея Михаиловича всея великия и малыя и белыя России самодержца указу и по благословению великаго государя святейшаго Никона патриарха московскаго и всея великия и малыя и белыя Росии послан был он во святую гору купити греческих книг, а для той покупки дано было ему государевых соболей на 3000 рублев. Таким образом оказывается, что Арсению Суханову было дано государевых соболей на 3000 рублей и кроме того – неизвестно в каком количестве – государевой денежной казны». |
| Когда на вопрос Арсения греки говорили, что троеперстие принято ими изначала, Суханов ответил, что и русские приняли двуперстие изначала, и сам спрашивал их, чем они лучше русских? Его взгляд на этот предмет был именно почти всеобщим взглядом московских людей того времени. Когда греки указывали, что русские приняли от них, Суханов изложил целую теорию, которая должна была опровергнуть их притязания. Русские приняли веру вовсе не от греков, а от апостола Андрея; а если даже от греков, то от тех, которые непорочно сохранили истинную веру, а не от нынешних греков, которые не соблюдают правил св. апостолов: в крещении покропляются или обливаются, а не погружаются, своих книг и науки не имеют, а принимают их от немцев 30 . На замечания греков, что они приняли крещение от Христа, апостола Иакова, брата Господня, и других апостолов, Суханов возражал, что это неправда, что греки живут в Греции и Македонии подле Белого моря, а Христос и апостол Иаков были в Иерусалиме, где греков совсем не было, а были там в то время жиды и арапы; а крещение греки приняли уже по Вознесении Христа от апостола Андрея, который, бывши в Царьграде, крестил их, а потом прошел к русским и их крестил. Далее Суханов просил патриарха Паисия велеть кому-нибудь из своих архимандритов «посидеть с ним и поговорить о летописце, почему лета от Рождества Христова в русских книгах не сходятся в греческими» 31 . Патриарх предложил Арсению побеседовать с ним самим, но Арсений уклонился, отговариваясь опасением «на гневе привесть патриарха, если речь в задоре пойдёт»; он отказался говорить и с учёными людьми, которых назвал ему патриарх, говоря, что «те люди – науки высокой», он не умеет с ними говорить о правде, так как они стараются только о том, как бы «перетягать» своего противника и «многословием своим затмить истину»,… «и наука у них такова езуитская»; они обучены латинской науке, а в ней много лукавства бывает, а истину с лукавством сыскать не мочно. Патриарх сказал, что надо об этом важном вопросе посоветоваться со всеми патриархами и что ошибка в упомянутой хронологии, вероятно, с русской стороны; но Арсений опять стоял на своем, на непогрешимости русских. |
| Разыскание всех этих книг и описание их, сделанные автором в исследовании, потребовавшие от него массы времени и труда, весьма ценны не только для библиографии, но и для истории; они дают новое освещение как самой отправки старца Арсения Суханова на Восток за книгами и значению ее в начатом тогда исправлении церковных книг и обрядов, так и всему общественному образовательному движению, проявившемуся в Москве с восшествием на русский престол царя Алексея Михайловича. Вообще, пятая глава в исследовании г. Белокурова по новизне и ценности своего материала и сделанных на основании его выводов может быть названа одною из лучших глав сочинения. Со своей стороны можем сделать дополнение к этой главе разъяснением некоторых частных вопросов, только затронутых и не вполне раскрытых в ней. Отъезд старца Арсения Суханова из Москвы на Афон за книгами автор справедливо относит к октябрю 1653 года, но не указывает дня этой отправки; между тем цитуемое им дело о ложно назвавшемся князем расстриге Михаиле Милорадовиче, который предназначался сначала в спутники Арсению Суханову на Афон, указывает на одну более частную дату и весьма близкую к отъезду Суханова из Москвы. 6 сентября 1653 г. дело о Милорадовиче прислано было из посольского приказа в патриарший разряд для справок и первая справка здесь дана 19 октября; после чего Милорадович, сразу препровожден был за приставом из посольского приказа в патриарший разряд к допросу и содержался здесь до 31 декабря, до подачи им новой челобитной патриарху с заявлением, что дело его до сих пор остается не решенным, а ложно доносивший на него архимандрит Иоасафа, не дождавшись государева и патриаршего указа с окончательным решением по возбужденному им делу, ушел в свою землю; сразу после справки 19 октября в деле приводится другая справка, что этот архимандрит «по указу патриарха отпущен с Москвы с строителем Богоявленского монастыря старцем Арсением Сухановым ». Эти данные заставляют заключить, что отъезд Суханова на Афон быль около 19 октября и даже раньше этого числа. |
|
|
