| Для многих из нас, и в особенности для меня, он стал другом и обрел черты совершенно новые, дотоле неизвестные. Отец Арсений, встретившись с Игорем в 1958 году, с особой теплотой отнесся к нему. Через два года после замужества родилась дочь, и Юля внешне переменилась, появились новые заботы, радости, огорчения, но внутренне она осталась прежней, конечно, молитве, церкви и друзьям теперь оставалось меньше времени, слишком много уходило его на работу и семью. Наша дружба никогда не прерывалась, и по-прежнему я стремилась к Юле со всеми своими горестями и несчастиями. Прибежишь к ней, расскажешь о своем горе, выслушает она, подойдет к иконам и начинает молиться, сперва одна, потом со мной. Скажет после два-три слова, кажется, совсем простых, обнимет тебя, и ты уходишь спокойной, в полной уверенности, что Господь не оставит тебя и все идет как надо. Заканчивая записки о Юле, скажу, что она оказала на меня огромное влияние, да и только ли на меня? Формирование духовного характера в основном происходило под ее непосредственным влиянием, и о. Арсений говорил мне об этом не один раз. Три смерти В первый день войны меня взяли в армию, несмотря на то, что у меня уже был сын. Направили хирургом в госпиталь для легко раненных. Ехали по направлению Минска, но уже около Смоленска нас повернули к Москве. Высадили за Смоленском, где мы и развернули работу. Раненых было много, везли без сортировки, кого попало. Начальник госпиталя попался суетливый, безалаберный, кричал без толку, но считался хорошим хирургом. Войска отступали, госпиталь все время менял расположение, меня перебросили в полевой эвакопункт. Попали в окружение, выходили с войсками под непрерывной бомбежкой, обстрелом. Где-то везли раненых на машинах, конных подводах, оборудование, инструменты тащили на себе. Вырвались из окружения. Госпиталь – то расформировывали, то формировали вновь, и вдруг мы стремительно стали отходить на Восток. Не о войне и своей жизни хочу рассказать, а о смерти трех совершенно незнакомых мне людей. Смерти, которая необычайно поразила меня и дала возможность осознать неисповедимость путей Господних. |
| Преосв. Арсений, человек не выдающегося ума, довольно добродушный и приветливый в обращении, с практическим складом ума, был создан не для академической ректуры, а для того, чтобы быть хорошим, даже выдающимся епархиальным епископом, каковым он и оказался впоследствии в Риге, на трудном посту епархиального начальника, где он сумел со всеми ладить и заслужил немалую любовь и уважение. Научный его авторитет в академии был очень невысок. Как человек очень практический, он использовал перемену веяний в высших сферах и в общественных настроениях так, чтобы казалось, что он произвел переворот в академической жизни. Он решил, что главная его миссия заключается в изгнании из Петроградской академии, как он выражался, «Янышевского духа», «либерализма», в насаждении церковности, бывшей будто бы в упадке при его предшественнике, и монашества, действительно далеко не процветавшего при И. Л. Янышеве. Задачи и цели академической науки Преосв. Арсений понимал очень своеобразно, что и выразилось однажды в обвинении многих профессоров, в том числе и пишущего эти строки, в либерализме. Лично, впрочем, он не предъявлял мне (да, насколько мне известно, и другим сослуживцам) такого обвинения. Передал его слова один, тогда молодой доцент, впоследствии почтенный профессор – И. Г. Троицкий . Он напечатал тогда своемагистерское сочинение «Религиозное, общественное и государственное состояние евреев во времена Судей» (1885). При рассмотрении этого сочинения одним из присутствовавших в то время в Св. Синоде епископов (Преосв. Серафимом (Протопоповым), епископом Смоленским) оно подверглось строгой критике и неодобрению, впрочем, не во всем его объеме, а в некоторых только частностях. По этому поводу митрополитом Исидором призван был ректор, Преосв. Арсений, и последовало ему приличное от митрополита внушение, с приказанием перепечатать несколько страниц, после чего обещано было утверждение автора в степени магистра. Когда это было сделано, утверждение состоялось. Запуганный начальническим выговором, Преосв. |
| 425 (Директор синодального хора Орлов – Орлов Василий Сергеевич (25.01.1856 (21.01.1857?)–10.11.1907) – один из выдающихся хоровых дирижеров, создатель крупнейшей русской дирижерско-хоровой школы. Родился вс. Ржавки Московского уезда Московской губернии. Окончил Московское синодальное училище (1874), затем Московскую консерваторию свободнымхудожником (1880) по классу фагота. С 1880 г. регент Московского хорового общества, преподавал хоровое пение в различных учебных заведениях Москвы. С 1886 г. преподаватель Синодального училища церковного пения и регент синодального хора. С 1901 г. директор Московского синодального училища церковного пения; с осени 1906 г. разрабатывал программу преобразования училища в высшее музыкальное учебное заведение. Синодальный хорпод его руководством завоевал мировое признание. Подробнее о В.С. Орлове см.: Московский синодальный хор//Локшин Д.Л. Выдающиеся русские хоры и их дирижеры. М., 1953. С. 25–40; Русская духовная музыка... В 6 т. Т. 1: Синодальный хор и училище церковного пения. М., 1998. С. 165–171, 661; Гарднер И.А.С. 435–439; Металлов В.М., прот. Синодальное училище церковного пения в его прошлом и настоящем. М., 1911.) 426 (...«Да воскреснет Бог» Смоленского... – Стихиры Пасхи знаменного распевав гармонизации С.В. Смоленского пользовались большой любовью богомольцев, особенно в Москве и епархиях центральной части России. Ценность этой гармонизации в простоте и в том, что знаменный распев сохраненбез сокращений и изменений. Гармонизация местами напоминает радостный пасхальный колокольный звон. См.: Гарднер И.А. С. 446. Смоленский Степан Васильевич (08.10.1848–20.07.1909) – музыковед, палеограф, педагог, хоровой дирижер. Родился в Казани. Окончил Казанский университет: юридический (1867) и филологический (1875) факультеты, преподавал в Казанской учительской семинарии. В университете управлял студенческим хором. Получил хорошую домашнюю музыкальную подготовку (фортепьяно, скрипка), обучался у Леонида Федоровича Львова, брата директора Придворной певческой капеллы. Занимался разбором певческих рукописей Соловецкого монастыря, хранившихся в КазДА с 1872 г.; изучал столповое пение старообрядцев. С 1889 г. директор Московского синодального училища церковного пения, профессор консерватории в Москве. В 1901–1903 гг. управляющий Придворной певческой капеллой в Петербурге. С 1906 г приват-доцент истории русского церковного пения ИСПбУ; руководил научной экспедицией Общества любителей древней письменности на Афон. В 1907 г. основал в Петербурге регентские курсы. Смоленский много сделал в области изучения древнерусской музыки, собирания памятников церковно-певческого искусства, публикации и комментирования старинных трактатов, повышения уровня подготовки хоровых дирижеров. Скончался в г. Васильсурске Нижегородской губернии. Подробнее о нем см.: Русская духовная музыка... В 6 т. Т. 4: Степан Васильевич Смоленский: Воспоминания. 2002; Гарднер И.А.С. 441–450.) |
| См. В. Юсов, Слово о друге, в О Тарковском, М.: Прогресс, 1989, 73. 304 А. Тарковский, Запечатленное время, 128: «Смета была слишком сжатая — результат неудачного начала работы над " Иваном " другого творческого коллектива… можно было согласиться [на работу] при наличии другого рода гарантий. И такими гарантиями оказались — Коля Бурляев, оператор Вадим Юсов, композитор Вячеслав Овчинников, художник Евгений Черпаев». Тарковский познакомился с Колей Бурляевым, когда совсем юный актер играл в короткометражке Андрея Михалкова-Кончаловского «Мальчик и голубь». 305 Там же, 108. 306 М. Туровская, указ. соч., 32-36. Туровская приводит решения руководителей Мосфильма: «Согласно приказу генерального директора киностудии " Мосфильм " 466 от 10 декабря 1960 года по фильму " Иван " , режиссер-постановщик Э. Абалов, — работы прекращены в связи с тем, что материалы, отснятые в экспедиции, признаны неудовлетворительными». Новое решение, от 16 июня 1961 года, поручает работу Андрею Тарковскому и абсолютно новой труппе. 307 М. Ромм, Один из лучших, в Мир и фильмы Андрея Тарковского, 340. 308 А. Тарковский, Запечатленное время, 122-123 309 А. Тарковский, Запечатленное время, 133. 310 В «Андрее Рублеве» это — удары колокола, в «Солярисе», после прелюдии Баха, — звуки природы на рассвете, в «Сталкере» — звуковые колебания Зоны, возникающие из электронной музыки Артемьева. 311 Мир и фильмы Андрея Тарковского, 34-35. 312 В. Юсов, Интервью, в М. Туровская, Фильмы Андрея Тарковского, 45. См. также В. Юсов, Слово о друге, в О Тарковском, М.: Прогресс, 1989, 47-52. 313 Я уже говорила об этом произведении в главе, посвященной фильму «Зеркало», который на ранней стадии работы Тарковский хотел назвать «Белый день». 314 Арсений Тарковский, Избранное, Смоленск: Русич, 2002, 99. Стихотворение было написано в 1942 году. 315 A. de Baecque, указ. соч., 54. 316 A. Tarkovskij, Collected Screenplays, 72-73. 317 Арсений Тарковский, указ. соч., 173-174. Даже если режиссер не ссылается в своих записях на эти стихи, звезда, колодец и предмет, который погружается в колодец и больше не возвращается, являются основополагающими элементами второго сна Ивана. 318 |
| Начал писать в 1972 году сразу по приезде в Москву, но закончил только в 1991 году, когда мне было уже 74 года, многим это покажется странным, что почти двадцать лет понадобилось, чтобы написать только одну тетрадь, но в этой тетради была вся моя жизнь, сжатая в двадцать страниц текста, и вы не представляете, как было трудно мне писать о прошлом! Да! Очень трудно, потому что это были не мемуары, а жизнь моя; и где-то лежали сотни и тысячи убитых, расстрелянных, замученных людей, и я многих из них знал и любил, но, когда писал, то почти не упоминал имен многих знаемых и ушедших, все они остались в душе моей, а рассказывал только о себе. Отец Арсений предвидел, что долго буду писать когда-то рассказанное в зимний вечер в доме Надежды Петровны. Мама наша была исключительным человеком, глубоко верующим; духовная дочь иеромонаха Арсения, ведшего ее несколько лет и наставлявшего на путях веры; кроме того, в общине она была усердная его помощница. Воспитала мама сестру и меня в вере, научила любить Господа, Матерь Божию, святых и полагаться на волю Божию во всем и всегда. Особое внимание уделяла молитве, помощи ближним; мы часто бывали в церкви, знали церковную службу; и когда стали закрывать церкви и духовенство и верующие разделились на поминающих и непоминающих, то очень редко бывали на литургии, совершаемой дома иереями, которые еще не были арестованы, или братьями общины, ставшими тайными священниками по благословению духовного отца и посвященных владыкой Афанасием. Знал это от мамы и ее близких друзей по общине, бывавших часто у нас. Отец был арестован в 1927 году по делу Промпартии и исчез – мне тогда было десять лет. На мамины запросы отвечали “в списках не значится”, и мы не знали – осужден он, жив или расстрелян. В 1958 г. на наш запрос сообщили “умер от воспаления легких – пневмонии”, а в 1989 году “расстрелян – место захоронения неизвестно”. Однако нашей семьи после ареста отца репрессии не коснулись, мы продолжали жить в Москве, работать и учиться. Я окончил физико-математический факультет МГУ, был оставлен на кафедре; в 1941 году, в первые дни войны, взяли в армию. Попал в пехоту и сразу на фронт, дивизия с боями отходила в глубь России, в конце августа подошли к Смоленску. Было приказано “стоять насмерть”, во что бы то ни стало – задержать наступление немецких войск в 30 километрах от Смоленска. Закрепилась дивизия недалеко от леса, прочно окопались и стали ждать немцев, предполагая, что они пойдут по шоссе. Дивизия потеряла в боях почти две трети состава, боеприпасов было мало, основное вооружение – винтовки, гранаты, бутылки с зажигательной смесью, пулеметы и несколько орудий и устаревших танков, но боевой дух солдат и офицеров (тогда командиров) был высокий, панических настроений, несмотря на большие потери дивизии, не было. Пока окапывались, ждали немцев, молился, призывал Матерь Божию, Господа Иисуса Христа и своего святого, Алексея, человека Божия, просил явить свою милость, защитить и сохранить. |
| Архиепископия с 26.01.1589. Именовалась: Тверская; с 1289 г. – Тверская и Кашинская (Н.Д. Иерархия... С. 340); в 1589 г. – Тверская и Старицкая (в 1589 г., «по случаю предполагавшейся к открытию в Кашине епископии, архиепископам предоставлено было именоваться Старицкими, но в том же году сие отменено...»); с 1931 г. – Калининская и Старицкая (г. Тверь в 1931–1990 гг. именовался Калинином); с 16(29)01.1935 – Калининская и Великолукская; Калининская и Кашинская; с 06(19)07.1990 – Тверская и Кашинская. Викарные кафедры: Старицкая, Кашинская, Новоторжская, Осташковская, Бежецкая, Краснохолмская, Ржевская, Спировская, Кимрская. 1271 03.02.1289 09.03.1374 15.08.1391 02.03.1410 02.02.1411 30.12.1451 29.01.1453 Моисей 22.03.1461 04.1477 06.12.1477 13.05.1508 1509 ок. 24.08.1509 03.04.1521 30.03.1522 14.01.1567 01.1603 в/у св. Арсений II Грек 05.1613 17.02.1620 Пафнутий 26.10.1628 Евфимий II 24.12.1642 16.04.1654 26.07.1657 Лаврентий 08.1657 Иоасаф 16.04.1676 07.1681 Симеон II 06.09.1681 12.1681 05.02.1682 21.02.1703 23.06.1711 Каллист Поборский 09.11.1712 21.01.1714 Алексий Титов 21.01.1714 03.03.1720 Варлаам Косовский (Косанский) 03.03.1720 03.02.1723 24.02.1723 25.06.1725 08.1725 15.07.1726 Феофилакт Лопатинский, лаки 01.10.1726 13.12.1738 24.12.1738 07.01.1752 28.02.1753 02.04.1758 23.04.1758 26.05.1763 28.05.1763 04.10.1763 Иннокентий Нечаев 06.10.1763 22.09.1770 Гавриил Петров 10.10.1770 20.01.1775 01.04.1775 22.09.1783 22.09.1783 13.02.1788 06.05.1788 18.05.1792 Тихон Малинин 06.06.1792 11.10.1798 27.10.1798 26.12.1799 15.01.1800 18.12.1803 31.12.1803 30.08.1814 30.08.1814 15.03.1819 15.03.1819 26.09.1820 26.09.1820 03.07.1821 21.07.1821 06.11.1826 06.11.1826 01.07.1831 25.07.1831 01.03.1848 01.03.1848 15.02.1857 15.02.1857 05.05.1876 09.09.1876 09.06.1877 08.12.1877 12.03.1879 13.04.1879 13.10.1896 02.11.1896 26.03.1905 26.03.1905 08.04.1905 08.04.1905 01.07.1905 01.07.1905 29.01.1910 29.01.1910 16.03.1914 Антоний II Карсавин 01.08.1913 01.09.1913 в/у Арсений IV Смоленец, паки |
| - Раньше я как жил? Дни мелькали, как минуты. Что дни – месяцы пролетали незаметно. А тут – я стал жить. Вы понимаете меня, отцы? - И у меня такое было, - грустно отозвался Покровский, - и это такое счастье… А вот сейчас… прошло. - О счастье я тогда не думал. Просто жил, стараясь успеть сделать все, что еще не сделал. Играл спектакли, много ездил по стране с выступлениями, отдал все долги… И наступил ноябрь. Странно, но чувствовал я себя как никогда хорошо. И когда пригласили меня в город Вязьму, я не стал отказываться. - Хороший город, и люди там хорошие, - не удержался Покровский. - А это где? – спросил батюшка. - В Смоленской губернии. - Точно, Арсений. В Смоленской. Как сейчас помню: там вокзал большой, наш поезд загнали в тупик – кроме нас по какой-то там линии целая делегация приехала. Сказали: часа три можете быть свободными, погуляйте по городу. В Вязьме я до этого не бывал, пошел куда глаза глядят. Буквально. И вдруг вижу – кладбище. Старинное. Храм стоит. Зашел в него, поставил свечку. Потом прошелся по кладбищу. Мраморные надгробия, кресты. Фамилии, имена, какие-то слова, типа, покойся с миром, дорогой супруг и отец. И вдруг… Не поверите, но у меня в глазах потемнело: на одной могиле читаю: «Шапошников Георгий Федорович». А самое главное – годы жизни… В этот момент Георгий сделал мастерскую паузу. Нет, все-таки бывших актеров не бывает. - Ну? – только и смогли выдохнуть слушатели. - Год рождения, год смерти – как в том сне. Но с одной… маленькой поправкой – век был указан не двадцатый, а девятнадцатый. - То есть… - Правильно. Не тысячу девятьсот, а тысячу восемьсот. И оказался тот Шапошников каким-то чиновником средней руки. Вот такая история. Хотите, верьте, отцы, хотите, нет. Отец Леонид перекрестился: - Слава Тебе Господи, слава Тебе! Вот видите, как господь даже сон на благо для твоей души использовал. Вообще-то, святые отцы советуют со снами быть поосторожней, но в твоем случае, видимо, другого способа, чтобы остановить… - Да ты говори, не стесняйся. - А что говорить? Сам все понимаешь. |
| XXIX. Слово на панихиде во время перенесения тела в Бозе почившего Преосвященного Иосифа, епископа Смоленского и Дорогобужского, из города Ялты в Смоленск 46 Черты из жизни почившего Святителя Со святыми упокой, Христе, душу раба твоего, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная. Перед нами, братья, гроб с останками блаженной памяти Преосвященного Епископа Иосифа, Архипастыря Смоленской Паствы. Поражённый тяжкой и продолжительной болезнью, по совету врачей, он прибыл на южный берег Крыма, для облегчения своих страданий и для излечения своей болезни дарами южной природы. Но Господь судил иначе: с верующей душой, напутствованный таинствами покаяния и причащения, он встретил здесь смерть. Тяжело видеть гроб с останками человека, умершего на чужой стороне, вдали от сродников, лиц близких и знакомых, с которыми усопший жил и трудился на одном поприще общественного служения, делил житейские радости и печали, и для которых он был дорогим лицом; тяжело видеть гроб отца, имевшего многочисленных детей, умершего одиноким, вдали от своих детей, не имея возможности в последние дни своей жизни видеть их около себя, передать им последние свои заветы и слышать от них последнее утешение. Такой гроб, братья, на чужбине не может быть достойно оплакан, и останкам почившего не могут быть возданы надлежащие почести, заслуженный долг христианской любви, уважения и благодарности. Не то же ли самое представляет настоящий гроб с останками приснопамятного раба Божия, Преосвященного Иосифа, Епископа Смоленского .. Несомненно, усопший архипастырь, как представитель религии – веры нравственности, как человек глубоко верующий, помышлял не о месте своей кончины, а о часе смертном, ибо, как видно из его приготовлений, он готовился к сему часу на всяком месте. Но скорбит ныне Смоленская паства. Скорбь её сугубо тяжела: она лишилась своего архипастыря и не имеет возможности лицезреть его во гробе, поклониться его останкам, принять от него последнее архипастырское благословение, дать ему последнее сыновнее целование. Для детей, по отношению к отцу, это тяжкое горе, великая печаль!... |
| Возвращаемся к тому, о чем мы говорили раньше. До сих пор царь совсем не открывал своих казнохранилищ для содержания войска, но снабдил его в прошлом году в достаточном количестве запасами из денег, собранных с домов торговых людей и вельмож царства. Говорят, что царь нашел в казнохранилище одной из крепостей, которую он взял в начале (войны), шесть миллионов динаров золотою монетой. В нынешнем году он получал большие состояния, вместе с домами и всею недвижимостью, из имущества богачей, которые умерли, не оставив наследников Кроме того, он в настоящее время выпустил новую монету, а именно: он разделил каждый пиастр-реал на четыре части и каждую часть отчеканил в монету со своим изображением верхом на коне. Эти монеты назвали четверть, то есть четыре (?) части. Таким образом каждый пиастр он обратил в два. Потом он отчеканил высокопробные пиастры со своим клеймом и изображением, сделав каждый из них равным двум. Также отчеканил пиастры из красной меди и выпустил вместо (серебряных) пиастров, объявив во всеобщее сведение о введении их в обращение при сделках, и платил ими за содержание войска. Вся выгода от этого досталась казне, по причине любви всех московитов к своему царю, равной любви их к всевышнему Творцу. Мы бывали свидетелями, что, когда мы им давали пиастр-реал, они не брали его, но плевали на него, то есть на изображение франков; когда же давали деньги с отчеканенным изображением царя, они целовали его, говоря: „сударь, то есть принимаем: это деньга нашего господина царя, лучше денег еретиков франков». Когда царь отправился в поход и достиг Смоленска, некоторые из конных ратников, слабые и малоземельные, убежали тайком и возвратилось в свои дома без спроса, но не могли скрыться: их находили царские слуги, разъезжавшие по областям, и приводили в столицу со связанными за спиной руками, в оковах, к министрам и наместникам царя. Немедленно их обнажали и водили по всему городу, при чем позади шел палач с кнутом из длинных сырых бычачьих жил, провозглашал их преступление и при каждом шаге стегал кнутом: кровь брызгала – отвратительно человеку смотреть на такие дела! Бедняга кричал только: сударь, то есть имя царя, который может его избавить. |
| Друг мой, с которым учились, работала оборонном “ящике” под Москвой, начальником вычислительного математического отдела, пригласил к себе работать. Пришел в отдел кадров (заявка на меня там была) заполнил анкету, написал длинную автобиографию, долго и, представьте себе, участливо расспрашивали, сказали зайти через три месяца, решил, что “пустой номер”, просто вежливо отказали и устроиться на работу не удастся, потом только узнал – друг мой несколько раз просил обо мне начальника предприятия. Прошел месяц, вызвали в военкомат, в комнату номер 13; пришел в справочный стол, спрашиваю, где тринадцатая. Посмотрел на меня капитан и как-то жалостливо показал, куда идти. Нашел дверь, постучал. “Войдите”. Сидят двое военных в форме НКВД, пригласили сесть, достали две огромные по толщине папки и начали расспрашивать, где родился, учился, армия, часть, когда перебило ноги, и вижу рентгеновский снимок; где перешел фронт, лагеря, штурмовой батальон, штрафной, в общем, все рассказал, даже про бабушку Анну спрашивали и про семью Выропаевых. Спрашивали и на каждый мой ответ смотрели, видимо, документы в папках. Четыре часа допрашивали, иногда предлагали выйти из комнаты, думаю, что звонили по телефону. Кончили допрос, и один из них сказал: “С документами все совпадает”. Через месяц пришло письмо – явиться в отдел кадров, приняли на работу, где и работал до тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Без каких-либо неприятностей и трудностей, и в этом была огромная милость Господа ко мне, грешному. Пока оформляли на работу, поехал под Смоленск, в “выселки”, к Марьюшке, набрал продуктов в рюкзак и две сумки, мысль только одна: скорее встретиться. Добрался, “выселки” пострадали мало – из сорока дворов сгорело только восемь. Дом Марфы Павловны не пострадал, но обветшал и стал (так мне казалось) меньше. Дверь подперта палкой, хозяев нет дома. Разволновался, спросить некого, даже ребятишек на улице нет. Присел на поленья, волнуюсь, жду, время уже к вечеру. Смотрю, идут две женщины, бросился к ним и увидел Марфу Павловну; обнимаю, целую, плачем оба и первый вопрос, где Марьюшка? Где Петр Сергеевич? |
|
|
