| Я, и на келлии живя, всегда бываю болен, как же вмещу строгое общежитие? Как перенесу греческую пищу, для меня вредную? Как управлять буду всем этим народом, когда едва управляюсь с двумя-тремя учениками? Пришел я на Святую Гору Афонскую не начальствовать, а в пустыне и безмолвии проводить свою жизнь, достигнуть того, для чего оставил мир, победить страсти и соединиться с Богом. Мы теперь обжились, успокоились, а ты хочешь теперь всю нашу жизнь разрушить». Говоря это, отец Иоанникий стоял на коленях пред старцем и горько плакал. Плакали с ним и ученики его, за ним стоявшие, но старец Арсений как бы не замечал их общих слез и вдохновенно говорил в ответ отцу Иоанникию: «Всякая вещь добра в свое время, добро бегать хиротонии, добро и принять ее во славу Божию, ежели Господь избирает. Сколько зло есть искать хиротонии, столько зло противиться воле Божией. А что ты слаб здоровьем, то Господь лучше тебя знает – в Его руках состоит жизнь наша: когда Он тебя избрал, Он тебе подаст и силы, и здоровье. А что ты говоришь, что хочешь в пустыне победить страсти и соединиться с Богом, то сего в общем житии скорее можно достигнуть, потому что пустыня только усыпляет, а общежитие до конца умерщвляет страсти и погребает в смирении, послушании и отсечении своей воли. Тогда и обрящем душевное спокойствие и соединимся с Богом. Ты только хочешь спасать двух-трех – иди спасать многих. Ты должен о всех иметь попечение. Тебе подобает устроить Русскую обитель, и тобою она прославится. Больше воле Божией не противься, иди на Карею, там ждет тебя игумен Герасим, уговорись с ним, продавай свою келлию и перебирайся в Русик. Господь благословит». Беспрекословно исполнил веление старца Арсения отец Иоанникий, пошел на Карею, уговорился с игуменом Герасимом, который с радостью согласился на все его условия, потом вместе с учениками на монастырских мулах поехал в Русик. Здесь все братия, греки и русские, устроили ему торжественную встречу со звоном, в соборном храме вынесли все святыни обители, сделали угощение на архондарике (в монастырской гостиной) и всячески изъявляли свою радость, что в их обитель прибыл такой духовно опытный старец. |
| 2004. С. 8). Эту т. зр. высказывал уже В. Г. Григорович-Барский, к-рый в 1725 и 1744 гг. посетил И. м. Он полагал, что пожалование ивиритам Никольского мон-ря в Москве было сделано «ради любвы чудотворныя предъписанныя иконы, именуемой Вратарницы» ( Григорович-Барский. 1887. Ч. 3. С. 153). Кроме того, особая роль И. м. в отношениях рус. двора и Русской Церкви с христ. Востоком могла быть связана с активным участием этого мон-ря в политической и церковной жизни Дунайских княжеств. Покровительство мон-рю было связано с ктиторской преемственностью груз. правителей. Ктиторские обязанности по отношению к Афону повышали престиж господарей, уподобляя их в этом визант. императорам. О покровительстве И. м. молдав. и валашских господарей ивириты сообщали в грамоте к царю Алексею Михайловичу (РГАДА. Ф. 52. Оп. 2. 606; Оп. 1. 1661 г. Д. 10. Л. 12; Д. 28. 1652 г. Л. 25). Др. возможным основанием для укрепления позиций И. м. в отношениях святогорцев с Россией служили особенно тесные связи ивиритов со Святогробским братством и с Иерусалимским Патриархатом, основой для к-рых также было общее для ивиритов и агиотафитов покровительство груз. правителей. Не исключено, что в повышении авторитета мон-ря следует учитывать и его важную посредническую роль между представителями Греческой Церкви и рус. церковными и правительственными кругами в подготовке обрядовых реформ, в переговоры о к-рых внесли вклад Иерусалимский патриарх Паисий и его ближайшее окружение. Возможно, присутствие греков в рус. столице могло облегчить проходившие со времени «прений с греками» троицкого старца Арсения (Суханова) переговоры об унификации обрядов и исправлении церковных книг. Существенную роль играл опыт работы афонских монахов, в т. ч. ивиритов, в типографиях, основанных в Дунайских княжествах. Для обрядовой реформы и исправления богослужебных книг необходимо было приобретение древних греч. рукописей и печатных изданий, на основании к-рых вносилась бы необходимая правка в тексты. Отбором и приобретением книг занимался отправившийся для этой цели на Афон Арсений (Суханов), его помощником и активным сотрудником стал опытный в издательском деле Дионисий Грек. |
| Неужели и митрополита Макария, как разрешившего священнослужение вождям « ереси Булатовича » , автор статьи « Приходского Листка » тоже склонен заподозрить, как и нас, « на службе лжеучению » ? В упомянутой статье «Приходского Листка» делается нам упрёк в противоречии, в котором находится эта моя статья с прежними статьями «Колокола» и вообще в перемене отношений нашей газеты в Афонской смуте, которая в «Колоколе» раньше изобличалась, как «злокозненная ересь» и душепагубное лжеучение. Да, это утверждение официального листка справедливо. «Действительно, отошёл от занятой им ранее в афонском деле позиции, которая была, в сущности, позицией нашего бывшего в течение многих лет достопочтенного сотрудника архиепископа Никона и его сподвижника С. Троицкого . Но начал отходить я лично, а за мною и редакция « Колокола » с прежней нашей позиции не сегодня и не вчера, а уже летом 1914 года после моей случайной беседы по данному вопросу с Полтавским епископом Феофаном, в доме ялтинского градоначальника Думбадзе, которому в то время писал с Афона в защиту имяславцев известный бывший синодальный миссионер игумен Арсений. Старик-миссионер от волнений афонских, споров и слёг в постель во время пребывания на Афоне архиепископа Никона, и, увы – умер, и погребён, лишённый последнего христианского напутствия! А ведь он всю свою жизнь посвятил на борьбу с ересями и на защиту св. Православия! Мог ли ожидать всероссийский миссионер такого печального конца своего земного странствования?! Из беседы с учёным епископом – аскетом и мистиком я впервые понял, что к постижению вопроса о почитании Имени Божия и соприсущей этому Имени Божественной силы надо подходить не одним путём богословского рационализма, а непременно и главным образом путём мистического проникновения верою сердца. Стоящие в споре об Имени Божием на разных путях будут говорить разными языками и друг друга не поймут. Тогда же я дал телеграмму редактору – воздержаться от защиты позиции владыки Никона в Афонском деле. Осенью того же года, будучи в Киеве, я встретил близ лавры ветхих стариков-афонцев в жалком положении, – в рубище, дрожащими от холода, не имевшими крова и хлеба, ибо в монастыри их никуда не дозволено было принимать, а от мира они отвыкли... |
| —248— всеми старыми своими книгами, кроюще их от турского султана, с нихже и наши русские книги переведены, и те книги у грек отняли римляне и на свой язык преложили, а те старые все греческие сожгли, враги проклятые, и со своего языка латинского почали уже печатать греческим языком, смешавше их своими ересми, и продают их грекам, по градом возяще, ежебы в свое мудрование привести их тем вымыслом, якоже и нас никонияне ныне. И греки по нужде покупают их, зане печати у них несть и при верных царех не было. А кои греки благочестие хранят чисто, тии отнюдь тех книг не приемлют, но препишют с нужею старые и по тем славят Бога. И во Афонской горе 20 монастырей греческих и 4 русских, и все тех книг, сквозе еретические руки прошедших, не приемлют же. А печатают их латынцы в трех градех своих: в Риме, в Париже и Венеции. И те прокаженные книги латиногреческие печатные Никон посылал покупать тамо, и купил их на многие тысящи сребра... И с тех новогреческих печатных книг печатал он на Москве новые нынешние книги: потому они и несогланы со старыми нашими. Арсений грек, враг Божий, научил его, Никона, покупать те книги еретические, он переводил их на наш язык словенский, и тем они разврат велий сотворили во всей Русской земли по всем церквам, и тем Христа Бога нашего прогневали, и на весь мир много беды и пагубы навели противными книгами и чужими догматы нововводными» 1028 . То обстоятельство, что автор этого —249— свидетельства – один из расколоучителей, нисколько не уменьшает его силы в настоящем случае, поскольку речь идет о том, какие греческие книги: рукописные древние или современные печатные были положены у нас в основу книжного исправления при Никоне. С какой стати стал бы дьякон Федор распространяться (да еще не однажды) о греческих книгах, печатаемых в Риме, Париже и Венеции, и строить на них обвинение против п. Никона , если бы эти книги не были на самом деле приняты за образец на московском печатном дворе? И разве не был бы он в таком случае открыто изобличен в очевидной лжи и клевете на патриарха? Если же это свидетельство, тем не менее, показалось бы не убедительным, то в подкрепление его можно представить указания, идущие уже не со стороны раскольников и также подтверждающие, что при исправлении имелись в виду не одни только рукописи, а и печатные греческие издания 1029 . |
| Христа, где по возможности были бы собраны все сведения о Нем, какие только могут быть заимствованы из источников как христианских, так и не христианских. Такая книга в настоящее смутное для веры время была бы во многих отношениях весьма полезна: – для верующих она могла бы служить щитом против неверия, для маловерующих утверждением, а для неверующих обличением. Но Господь не судил ему совершить это прекрасное намерение: преждевременная смерть положила конец всем его трудам и стараниям, как о пользах своей обители, так и вообще о благе ближних. Я чувствую, что я слишком мало сказал об этом замечательном иноке труженике: для полноты его нравственного образа следовало бы указать отличительные черты его характера и его внутренней духовной жизни, в которых столько было общеназидательного. Но к сожалению, я слишком недавно узнал его, чтобы мог говорить обо всем этом с убеждением. Пусть те, которые имели возможность знать почившего лучше и больше меня, сами припомнят как для утешения, так и для назидания все, что только было в нем нравственно чистого, доброго и назидательного. Да пребывает же память о почившем с похвалами и вместе да не оскудевает у нас никогда дух истинного иночества! Возлюбленный, почивший о Господе брат наш! Ты хотя и не принадлежал к братии обители нашей св. Богоявления; но будучи принят как странник св. горы Афонской, пребывал в ней часто, а иногда и по многу гостил в ограде св. обители нашей, всегда участвуя в общих молитвах с нами и сослужа вместе у престола Божия. Твой кроткий характер, всегда ласковое обращение с братией сблизили нас с тобою так, что весть о неожиданной кончине твоей преисполнила горестью сердца наши и исторгнула слезы, как о потере нашего родного брата и друга. Не прошло и недели, как мы видели тебя священнодействующего, довольно еще бодрого и спокойного духом! И вот теперь видим лежащего хладным и безгласным. О чудесе! Что сие еже о нас бысть таинство, како предахомся тлению, како сопрягохомся смерти, воистину Бога повелением.... |
| В лавках Кареи торгуют и монахи, и приезжие торговцы из Македонии; первые – собственными изделиями: крестами, четками и т. п. вещами, которые, к слову сказать, продают очень дорого; вторые – разными предметами, необходимыми в монашеском обиходе. Но значение Кареи для святой горы заключается не в этом, а в том, что она является центром монашеского управления на Афоне. Представитель турецкой власти на Афоне не имеет почти никакого значения; вся его власть над святой горой ограничивается собиранием с монастырей подати в пользу турецкого правительства; действительное же управление св. горой сосредоточено в руках самих монахов, составляющих Протат (πρτος, – первый). Протат – это общее судилище св. горы, где разбираются все дела, касающиеся личной собственности, жалобы монахов; чрез него же объявляются афонитам предписания Порты и Константинопольского патриарха. В древнее время, до св. Афанасия, в Карее был скит, от которого зависели 180 малых обителей, рассеянных по всей горе Афонской и управлявшихся своими игуменами. Игумен, стоявший во главе Карейского скита, назывался «Протос» (первый) и был как бы игуменом над игуменами, а его скит – скитом над скитами. Такой порядок управления св. горы сохранился и тогда, когда св. Афанасий устроил первую киновию и по ее образцу стали устраиваться почти одновременно с ней и другие киновии; все они подчинялись Лавре Карейской и ее игумену. Патриархи Константинопольские из уважения к св. горе не касались ее уставов и не подчиняли ее какому-нибудь из соседних епископов и митрополитов. Завися от Константинопольского патриарха в каноническом отношении, все афонские монастыри являются ставропигиальными. Турки, завладев Афоном, также не касались прав св. горы и ее внутреннего управления. Ни один из храмов св. горы не был обращен ими в мечеть; они довольствовались только налогами на монастыри, вследствие чего некоторые из них должны были закрыться. В это время закрылась и Лавра Карейская, игумен которой, под именем Прота, управлял св. горой. |
| Нарастание популярности старостильных идей в обществе вызвало серьезную озабоченность происходящим Священного Синода Элладской Православной Церкви, который на своем заседании 17 октября 1924 г. принял решение об усилении разъяснительной работы с населением для противодействия схизматическим настроениям 205 . Также была отмечена необходимость убеждения самих старостильников в допустимости изменения времяисчисления. Несмотря на то, что с 1926 г. греческое правительство, желая устранить идеологическое противостояние, угрожавшее внутреннему единству нации, начало оказывать на раскольников давление, идея старостильного сопротивления продолжала набирать силу и ее популярность в народе по-прежнему возрастала. В 1926 г. произошло два важных события. «Общество Православных» было переименовано в «Греческое Религиозное Общество Истинных Православных Христиан (ГРОИПХ)» («‘Ελληνικ Θρησκευτικ Κοιντης των Γνησων ’Ορθοδξων Χριστιανων – (ΕΘΚΓΟΧ)»), которое получило официальное признание афинского городского суда 206 . Данный прецедент предоставил ГРОИПХ широкую возможность к открытию представительств по всей Греции 207 . Постепенно членами этой организации, помимо простого и необразованного населения, становятся представители других социальных слоев, как то юристы, военные офицеры, землевладельцы, литераторы. Но, что самое важное, к «Обществу» открыто присоединились два афонских иеромонаха Арсений (Коттеас) и Матфей (Карпафакис) 208 . Это событие имело огромное значение для старостильников, поскольку именно с него старокалендарная оппозиция начала приобретать «церковные» черты и параллельную канонической Церкви иерархическую структуру. «Там, где нет духовной жизни, – необходимо нечто внешнее, как обеспечение церковности» 209 , – говорил священник Павел Флоренский . Реагируя на происходящее, священноначалие Элладской Церкви на заседании Постоянного Священного Синода от 26 апреля 1926 г. приняло текст Энциклики 2398/2203, в которой старостильники были объявлены отделившимися от Церкви. Помимо этого, Энциклика содержала обращение в адрес Министерства Исповеданий с просьбой о роспуске ГРОИПХ, поскольку его деятельность расценивалась в качестве опасной для Православной Церкви и нации пропагандой 210 . Впрочем, реакция правительства не отличалась особой активностью, вследствие чего иеромонах Матфей (Карпафакис) добился в 1927 г. открытия Свято-Введенского старостильного женского монастыря в деревне Каратея, ставшего одним из центров борьбы с «новокалендаризмом». Настоятельницей монастыря стала монахиня Мариам (Сулакиоту) 211 . |
| Из разговоров с здешними иноками я узнал, что в скиту около 13 лет идет сильная внутренняя вражда между своими же: волохи восстали на молдаван, желают господствовать в скиту, иметь игуменом во- лоха и переменить название скита, чтобы он назывался не Молдавским, а, если не Волошским, то непременно Румынским. Этот скит- киновия. Игуменом был некто о. Нифонт молдаванин. Он имел ученика Дамиана волоха. Этот ученик восстал на своего учителя, пристал к сильнейшей волошской партии и его избрали игуменом. Теперь, собственно говоря, два игумена. Старик о. Нифонт, видя такие раздоры и считая себя причиною возникновения их, удалился в соседнюю пещеру, где и спасается вдали от треволнений, несовместимых с монашескою жизнью. Такие раздоры сильно надоели братии, в особенности низшей, тем более что эти распри наносят вред скиту в материальном отношении и подрывают нравственный авторитет его, при этом эти несогласия дают повод грекам вмешиваться во внутренние дела скита. Поэтому братия с нетерпением ждет того дня, когда дело их окончательно решится в протате. Молдавский скит находится в зависимости от Лавры. Завтра имеем взбираться на вершину Афона. Из этого скита дается опытный монах, знающий дорогу, т. е. умеющий собственно ориентироваться среди множества горных тропинок. Завтра предполагаем отправиться в 6 часов утра. Поэтому, поужинавши, мы скоро легли спать. Но я долго не мог уснуть, так как скнипы, или афонские комары, положительно не давали спать; укрываться одеялом нельзя вследствие страшной духоты. Наконец сон таки взял свое и я уснул с мыслью о предстоящем подвиге. Понедельник. 11 июля Наконец сегодня я совершил замечательный подвиг восхождения на вершину Афона. Восхождение на Афон считается подвигом не малым, так как сопряжено с значительными трудностями и опасностями. Все паломники ставят себе непременною целью совершить этот подвиг, т. е. побывать на вершине Афона, потому что без этого путешествие по афонской горе считается недоконченным или даже вовсе несовершенным: «кто не был на вершине Афона, тот все равно, что не был на св. Афоне, хотя бы он избороздил его вдоль и поперек», так обыкновенно говорят. Путешествие на вершину Афона завершает путешествие по афонской горе. Отсюда орлиным взором зараз осматриваешь весь Афон, который виден как на ладони, и таким образом объединяются все впечатления твоего путешествия. |
| Вся эта борьба в связи с физическим утомлением сильно изнурила меня. Поневоле позавидовал я своему vis-a- vis, рыжему еврею, который спал крепким сном. Выхожу на платформу. Светает; легкий, прозрачный туман дымкою покрывает херсонские степи, чрез которые мы теперь проезжаем. Я с жадностью вдыхаю свежий и теплый воздух и начинаю освежаться, бодриться. Прочь все сомнения! Вперед манил простор и ряд неиспытанных наслаждений. Грудь дышала свободно, навстречу веяло уже югом, манили голубые небеса и воды... Солнце всходит; мы подымаемся от станции «Кучурганы» под гору и машина так отчаянно пыхтит, прибавив пару, что кажется, вот- вот лопнет. Подъезжаем к «Раздельной». Здесь почему-то я непременно думал и даже почти уверен был, что встречу своего товарища. Поэтому, сейчас же как только приехал Киевский поезд, я осмотрел все вагоны даже несколько раз, но напрасно: несмотря на мое сильное желание встретить его здесь, я его не встретил. В 9 часов утра я прибыл в Одессу. Нужно было поехать в Пантелеимоновское подворье в дом Сушкина. Я знал, что оно где-то не вдали от вокзала. Но извозчик содрал с меня 50 коп. на том основании, что он-де «уже три часа ожидает поезда и ему нужно же что-нибудь заработать», а дом Сушкина, как оказалось, почти против вокзала. В Пантелеимоновском подворье меня поместили в одном номере с купцом, как потом я узнал, Трофимом Наумычем Мальковым, из острожских, который тоже едет на Афон на богомолье. Номерок на три постели и довольно чистенький. В номерах живут более или менее «благородные», а «простые» помещаются внизу в общей комнате, где спят па полатях, – эта комната общая как для мужчин, так и для женщин... Пантелеимоновское подворье потому так называется, что находится в ведении русского Афонского Пантелеймонова монастыря; дом пожертвован тульским купцом Суш- киным – одним из братьев достоуважаемого игумена Пантелеймонова монастыря о. Макария. Уже при входе в это подворье веет чем-то другим: все стены его обвешаны изображениями подвигов афонских подвижников и изображениями Страшного суда; встречаются то и дело богомольцы и богомолки. |
| Это второе путешествие на Афон случилось совершенно неожиданно для нашего паломника, который с товарищами, спутниками намеревался ехать в Палестину, но по случаю долгой задержки в Константинополе, соскучившись ожидать пароход, идущий в Яффу, отправился вторично на Афон. Но своею-то «скромностью», простотой и откровенностью и интересен настоящий дневник. Автор без всяких претензий откровенно излагает цель своей поездки, указывает источник средств, из которого он почерпнул их для настоящего путешествия, описывает путевые впечатления, встречи с монашествующими лицами Афона, интересными в том или другом отношении, и характерными типами богомольцев, посетителей Афона, заносит на страницы своего дневника сказания о чтимых афонских святынях, иногда с кратким указанием на суждение о них знаменитого путешественника по Афону преосвященного Порфирия (Успенского) и др., коротко описывает афонские храмы, замечательные иконы и другие интересовавшие его достопримечательности их, не оставляет без внимания важнейшие книжные сокровища Афона и их редкости и т. д. Иногда автор – паломник «для себя» старается уяснить такие вопросы, которые интересны могут быть и для всякого образованного читателя, как напр., вопрос о причинах упадка школ на Афоне, о причинах вражды между монастырями греческими и русскими и др. вопросы. В описаниях достопримечательностей афонских монастырей читатели встретят в настоящем дневнике некоторые весьма любопытные и интересные новости... Одесса Пантелеимоновское подворье. Четверг, 1883 года июня 23-го дня Нежданно, негаданно очутился я сегодня в 9 часов утра в Одессе и поселился в Пантелеимоновском подворье, как паломник, путешествующей на Афон для богомолья. Мое путешествие на Афон явится совершенною неожиданностью для моих родных и знакомых, так как никто из них еще не знает о моем путешествии, – сегодня или завтра напишу им об этом. Вот, думаю, удивятся! Целый год ждут не дождутся своего сына, а он, как бы не чувствуя этого, едет Бог знает куда, не видевшись с ними и без их напутственного благословения!... |
|
|
