| И вот у входа появляется светящаяся фигура Христа. Он не идет, а, скорее, как бы плывет по воздуху. Он высокого роста, в длинной белой одежде. Лицо Его как бы светится от какого-то внутреннего света. Оно было прекрасно, такого никогда в жизни я не видел на земле. Оно походило на иконы: строгие черты, немного с горбинкой нос, длинные волосы и борода. Проходя мимо меня, Он обернулся и посмотрел на меня. Во взоре были необычайная серьезность, глубина, проникновенность и строгость; не только всепокоряющая Сила и Величие, но Огонь могущества, святости и бесконечно снисходящая любовь. Я падаю на колени и кланяюсь Ему до земли. Я проснулся мгновенно. Полное ощущение явственности виденного сна. Все мое существо было потрясено до основания. Ум не может вместить, что же произошло со мной? Я комиссар, и вдруг – Христос? Полное смятение всех чувств... И сжигающая сознание огненная мысль: «Ведь я грешник, нераскаянный грешник, и кругом меня – грязь, порок и кровь...» И взгляд Христа... В ту ночь Господь вошел в мое сердце, и с тех пор, что бы я ни делал, ни чувствовал, я знаю, что Христос всегда рядом со мной, всегда пребывает рядом со мной и никогда не покидал меня». Пестов Н. Е. Рукописная книга. – Москва, 1992, 11–12. Я – Воскресение и Жизнь Юношей (было ему тогда пятнадцать лет) Арсений, ставший после службы в армии афонским монахом Паисием, любил молиться в лесу в полном одиночестве. Родители, заметив это, стали беспокоиться, что их сына тянет в лес, да еще одного, старались помешать этому, но не успели в своих намерениях. Старался не только помешать желанию молиться, но и отвратить от веры один из старших юношей, уже учившийся в университете. Семена этой отравы поколебали было мир души юного Арсения, но вскоре он еще ревностнее стал молиться. Однажды в лесу, молясь в тишине и одиночестве, юноша увидел рядом с собой Христа, Он держал в руках раскрытое Евангелие. Все, что говорил Христос, тут же появлялось написанным на страницах раскрытой книги. Особенное впечатление произвели на юношу слова: «Арсений, Я – Воскресение и Жизнь. Всякий, кто верит в Меня, даже если и умрет, будет жив» (см. Ин. 11, 25:26 ). |
| При таком разнообразии происхождений и званий, еще разнообразнее было их внутреннее состояние. Сколько различных воспитаний, противоположных понятий, умов и характеров. Так известен еще случай с о. Арсением, показывающий, как старец учил его не прилепляться к земным вещам «Мне», говорил Арсений: «подарили прекрасный чайный прибор. Я несколько раз приглашал о. Филарета посмотреть и обновить подарок. Наконец, он пришел и говорит: «Ах, хорош, хорош! Он тебе нравится?» – Очень нравится, отвечал я старцу. Тот берет поднос с посудой, бросает его на пол и все разбивает вдребезги. Ах, батюшка, что вы сделали? невольно воскликнул я. – «То, отвечал мне отец Филарет, чтобы ты не имел пристрастия к вещам». Арсений был впоследствии архимандритом, первым настоятелем возобновленной Святогорской пустыни, отличался строгостью жизни, умея и других руководить по пути спасения. Те из прежних обитателей Глинской пустыни, которые не могли мириться с реформами энергичнаго настоятеля, оставили обитель. Это было к лучшему: старая закваска не могла заквасить на свой вкус преобразованной жизни глинских иноков, среди которых по примеру Софрониевой пустыни, о. Филарет ввел старчество с ежедневным открытием (исповеданием) помыслов старцу. Старец ближайшим образом имел наблюдение за учениками. В деле духовнаго руководства и введения строгаго Афонскаго устава глинскому преобразователю немало помогал упомянутый нами старец Василий Кишкин. Во время поездок о. Филарета в Петербург, Киев и другие места, он поддерживал в обители внутренний порядок. Особенное нравственное и благотворное влияние отец Василий имел на своих учеников. Десять лет (18161826 гг.) этот подвижник пробыл на свещнике Глинской пустыни и светил добродетелями и благодатными дарами. Враг спасения воздвиг на него гонение и клевету через одного иеромонаха, к которому присоединились другие и стали постоянно наговаривать настоятелю. О. Василий вынужден был перейти в Площанскую пустынь Орловской губ., где блаженно скончался в 1831 г. Другой известный подвижник монах Феодот (ум. |
| Но позволь возлюбленный собрат наш, при твоем гробе воспомянуть нечто из твоей жизни, чтобы нам почерпнуть из оной уроки для жизни, которую мы еще преплываем обуреваемые напастями житейскими. Что же виднее всего было в жизни твоей? Какая особенно добродетель, более других, высказывалась в характере твоем? Это беспримерная любовь твоя к своей обители, а отсюда н любовь ко всем ближним. При своей строгой аскетической жизни, будучи слаб телом, ты был силен духом. Желание делать добро воодушевляло тебя, и ты как на крыльях летал с севера на юг, и с юга опять на север, и всегда бодрый и веселый. Причина самой смерти твоей, если судить по-нашему, была опять забота твоя о приюте, который ты намеревался открыть для бедствующих. Твоими неутомимыми трудами и непрестанными путешествиями св. обитель св. Великомученика Пантелеимона процветает и красуется среди обителей св. горы Афонской. Каких трудов стоило тебе, например, сооружение часовни в здешней столице! Каких трудов стоило тебе опять устроение Ново-Афонской обители в Абхазии, где ты провел долгое время неутомимо занимаясь первоначальною постройкой оной! Но все твои труды и старания об улучшении св. обители своей и успокоении братии, живущей в ней, были освящены любовью к ближним. У тебя не было ни одного предприятия, которое бы не имело концом своим пользу ближнего. На наших глазах сколько было роздано тобою лично бедным жителям столицы нашей. Всякий нуждающийся в помощи, кто бы он ни был, никогда не отходил тощ от тебя. Но помогая ближним вещественно, ты особенное имел попечение о спасении душ их. Сколько высказано было тобою полезных советов, сколько было издано тобою печатных душеспасительных книжек, которые ты раздавал бесплатно. Словом, вся твоя жизнь, истинно странническая, была преисполнена любовью к Богу и ближнему своему. Посему не в одной столице нашей, но во многих градах и весях, когда дойдет печальная весть о твоей внезапной кончине, прольется не одна слеза с молитвою о упокоении души твоей. Но в сей краткой речи не высказать мне всего того что было сделано полезного твоими неусыпными трудами и стараниями. |
| Столкновение двух партий, зилотов и политиков, встречается на пространстве целых веков. В XII в. партия умеренных, уступчивых – партия политиков – чаще противоположной появляется у кормила церковного правления. В XIII в. видим почти то же самое, если не будем принимать во внимание положение византийских патриархов в Никее, – положение, не дающее твердых оснований для более точных выводов о силе и значении двух рассматриваемых нами партий. Но в том же XIII в., точнее в конце его, довольно ясно можно замечать, что партия зилотов крепнет и усиливается, лучше формируется и начинает отличаться большей определенностью принципов. А в XIV в. зилоты явно торжествуют над своими противниками. Этот последний факт рельефно отмечен и профессором И. Е. Троицким в его обширных. статьях «Арсений и арсениты». Понимая арсенитское движение и борьбу арсенитов с противниками, как обнаружение известного рода принципов, которыми арсениты отличались от их противников, автор справедливо находит, что принципы арсенитов, разумеется, не в чистом и первоначальном их виде, наконец в XIV в. одерживают верх над принципами противоположной стороны. Приведем его собственные слова. Но для того, чтобы были более понятны эти слова, мы должны сказать, что, различая, как делали мы, два направления в жизни иерархии изучаемого времени, он одно из них определяет как такое направление, которое руководилось преимущественно монашескими идеалами (у нас – «зилоты»), а другое, как такое, которое держалось сферы интересов белого духовенства (у нас – «политики»). 845 Автор статей «Арсений и арсениты», подводя итог движений арсенитских и противоарсенитских, пишет: «Окончательное торжество монашества (по нашему – партии зилотов) над белым духовенством (по нашему – партией политиков) по вопросу о занятии высших мест в иерархии, и следовательно по управлению Церковью, совершилось во времена так называемых исихастских споров (1340–1359 гг.) Движение, вызванное этими спорами, имело уже исключительно монашеский характер. Оно разрешилось полным триумфом афонских иноков, предводимых Григорием Паламой , над Константинопольским патриархом Иоанном Калекой (1337–1347 гг.) и над придворным ученым Никифором Григорой. 846 На победу их над этим патриархом можно смотреть, как на победу монашества над белым духовенством. Это был последний патриарх на Константинопольком престоле из белого духовенства, как один из его предшественников, Иоанн Глика (1315–1320), был последним патриархом из государственных сановников. С этих пор высшие места в иерархии исключительно уже замещаются монашествующими, а Константинопольский патриарший престол надолго делается достоянием питомцев св. горы Афонской». 847 Борьба партий замолкла. |
| Окончив характеристику партии политиков, мы можем взвесить все сказанное нами о достоинствах и недостатках этой партии. А взвесив, легко можем прийти к тому естественному заключению, что эта партия имела возможность приносить Церкви не более пользы, чем и противная партия – зилотов. Столкновение двух партий, зилотов и политиков, встречается на пространстве целых веков. В XII в. партия умеренных, уступчивых – партия политиков – чаще противоположной появляется у кормила церковного правления. В XIII в. видим почти то же самое, если не будем принимать во внимание положение византийских патриархов в Никее, – положение, не дающее твердых оснований для более точных выводов о силе и значении двух рассматриваемых нами партий. Но в том же XIII в., точнее в конце его, довольно ясно можно замечать, что партия зилотов крепнет и усиливается, лучше формируется и начинает отличаться большей определенностью принципов. А в XIV в. зилоты явно торжествуют над своими противниками. Этот последний факт рельефно отмечен и профессором И. Е. Троицким в его обширных статьях «Арсений и арсениты». Понимая арсенитское движение и борьбу арсенитов с противниками, как обнаружение известного рода принципов, которыми арсениты отличались от их противников, автор справедливо находит, что принципы арсенитов, разумеется, не в чистом и первоначальном их виде, наконец в XIV в. одерживают верх над принципами противоположной стороны. Приведем его собственные слова. Но для того, чтобы были более понятны эти слова, мы должны сказать, что, различая, как делали мы, два направления в жизни иерархии изучаемого времени, он одно из них определяет как такое направление, которое руководилось преимущественно монашескими идеалами (у нас – «зилоты»), а другое, как такое, которое держалось сферы интересов белого духовенства (у нас – «политики») 827 . Автор статей «Арсений и арсениты», подводя итог движений арсенитских и противоарсенитских, пишет: «Окончательное торжество монашества (по нашему – партии зилотов) над белым духовенством (по нашему – партией политиков) по вопросу о занятии высших мест в иерархии, и следовательно по управлению Церковью, совершилось во времена так называемых исихастских споров (1340–1359 гг.) Движение, вызванное этими спорами, имело уже исключительно монашеский характер. Оно разрешилось полным триумфом афонских иноков, предводимых Григорием Паламой , над Константинопольским патриархом Иоанном Калекой (1337–1347 гг.) и над придворным ученым Никифором Григорой 828 . На победу их над этим патриархом можно смотреть, как на победу монашества над белым духовенством. Это был последний патриарх на Константинопольком престоле из белого духовенства, как один из его предшественников, Иоанн Глика (1315–1320), был последним патриархом из государственных сановников. С этих пор высшие места в иерархии исключительно уже замещаются монашествующими, а Константинопольский патриарший престол надолго делается достоянием питомцев св. горы Афонской» 829 . Борьба партий замолкла. |
| 55) Моление ко св. великомученику и целителю Пантелеймону (2 с.). и 56) Пребывание в Москве Афонской святыни и исцеления от нее (4 с.). В данной связке количество листов превышает нормальную цифру на шесть листков. 277 Все эти брошюры составляют прямые извлечения из II части «Бесед с молоканами» иеромонаха Арсения, издания Пантелеимонова монастыря на Афоне. 278 В каких грандиозных размерах было задумано это предприятие, мы видим из письма о. Арсения на Афон от 28 августа 1864 года. «Машину для печатания, – пишет он о. Иерониму, – не советуют нам покупать, ибо за ней много хлопот, и нужен около нее опытный машинист, а всего около машины нужно пять человек, знающих свое дело. Бывают случаи, что приглашают и стороннего механика в случае большого расстройства в машине. Вместо машины советуют нам купить два стана, стоящие около 500 рублей оба. На них можно печатать по 1200 листов в день на каждом. Устройство их – самое простое. Церковного шрифта надеюсь скоро купить и послать вам. А о словолитне говорят, что и думать не надо. Это многосложнейшая и хлопотливейшая статья и ценная». Словолитня действительно была оставлена; но дело о машине для печатания обсуждалось долго и после. В письме от 16 сентября того же года о. Арсений пишет на Афон: «Славянского шрифта постараюсь поболее купить, если возможно, а о печатной машине, вероятно, о. Мелетий похлопочет. Жду его сюда, по письму его. Не нужно ли нам здесь хотя из жалования подыскать человека, который мог бы устроить у нас книгопечатание? Имеющийся у нас человек знает ли хорошо дело это? Постараюсь поспешить послать в Одессу, что есть нужное для отправки в обитель». В письме следующего периода говорится по тому же поводу следующее: «Церковного шрифта о. Мелетий заказал здесь пудов двадцать или поболее. Что делать, – будем печатать нужное для себя. А если бы потребовалась печатная машина, т. е. станок, то всего лучше купить, выписав чрез константинопольских агентов, оттуда, где более делают эти вещи, и обойдется против здешнего вполовину дешевле. Шрифта крупного не отливают, а заказал, какой могли найти в словолитне». В конце концов покупка печатной машины не состоялась, и печатались брошюры и листки на обычных печатных станках, о которых говорил о. Арсений в первом своем письме. |
| Направо от пристани белый дом русского посольства, а за ним чудный парк, известный под именем Белградского леса. Осмотр этого парка, о котором мы слышали восторженные отзывы, и был главной целью нашей сегодняшней поездки. Действительно, парк оправдал себя. Раскинувшийся на 18-ти десятинах по откосу горы, парк интересен, как богатством и разнообразием растительного царства, так и своими широкими видами. В парке наряду с северно-русскими березой и сосной растут платаны, кипарисы, буки, лавровые деревья, виноград, персики, ананасы; деревья – старые, вековые; в парке всегда веет приятной прохладой. На уступах гор, кроме того, устроены красивые беседки, откуда открываются широкие виды на Босфор и Скутарн. Нагулявшись в парке, мы к 6 часам вечера вернулись обратно в Константинополь – на подворье. В это время Преосвященному Ректору, остававшемуся на подворье, ответил визитом бывший Иерусалимский Патриарх Никодим, пробывший у него около часу. Вечером, по приглашению Андреевцев (монахов, заведующих Афонским Андреевским подворьем), у которых остановились профессора и лаврские монахи, мы вместе с Преосвященным пили чай на кровле их дома, откуда открывается на город более широкий вид, чем с кровли Пантелеймоновского подворья, так как здание последнего на целый этаж ниже дома Андреевского подворья. Вообще новое здание Андреевского подворья просторнее и светлее Пантелеймоновского и не оставляет желать ничего лучшего. Монахи здесь так же любезны и гостеприимны, как и в Пантелеймоновском. Они конкурировали в любезности друг с другом. Особенно симпатичен настоятель подворья, о. Софроний. Он прекрасно говорит по ново-гречески и знаток древностей византийского искусства. У антиквариев он скупает древние предметы христианского культа: древние рукописные книги, иконы и пр., и уже составил из них очень ценную в научном отношении коллекцию, которую передал своему монастырю. Заведующие Константинопольским археологическим институтом говорили, что о. Софроний является для них опасным конкурентом, хотя они и благодарны ему за то, что он спасает предметы христианского культа и не допускает их попасть в руки иностранцев, знающих цену подобным вещам и дающих за них громадные деньги. |
| Прежде всего, выясняется, что инициатором силового решения Афонского дела, оказывавшим сильное давление на Константинопольского Патриарха Германа для богословского обоснования изгнания русских иноков со Святой Горы был русский посол в Константинополе (1912–1915) М. Н. Гире – масон, впоследствии ставший одним из руководителей русских масонских лож в эмиграции, организовавший и субсидировавший (в основном, из присвоенных им принадлежавших Российской Империи денег) парижский раскол митрополита Евлогия (Георгиевского) и парижскую богословскую школу, а также завладевший найденными во время следствия под Екатеринбургом мощами Свв. Царственных Мучеников и материалами самого следствия, и категорически отказавшийся впоследствии выдать их эмигрантам- монархистам 56 . На первом заседании Подотдела Собора об Имени Божием 1 декабря 1917 г. был заслушан рассказ П. Б. Мансурова о его поездке на Афон в 1913 году: «...Наше Константинопольское посольство всегда очень вовлекалось в церковные дела, считая себя представителем и церковных интересов России, тем более что тогда наш Синод сносился с Православными Церквями через Министерство иностранных дел. Бывший во время Афонской смуты в Константинополе наш посол М. Н. Гире привык вести церковные дела, но не интересовался их специально церковной сутью. Он и к Афонской смуте отнесся как к нарушению порядка и подрыва престижа русской власти и русских привилегий на Афоне. Принципиальным руководством в отношении к афонским спорам служил для него взгляд архиепископа Харьковского Антония (ныне митрополита), пользующегося в Константинополе авторитетом 57 . Посол потребовал [!] от Константинопольского Патриарха скорейшего прекращения афонского «бунта невежественных монахов». Патриарх Герман, который сам в этот вопрос не вникал [!] и основывался на взглядах архиепископа Антония 58 , принялся торопить Халкинскую школу, чтобы она поскорее дала свое заключение об Афонской смуте. Посылая меня на Афон, посол указывал мне, что надо действовать решительно [!], и доставил в [мое] распоряжение свой военный стационер 59 . И все посольство наше в Константинополе было настроено подобным образом. Я не считал себя, однако, связанным этим указанием. Прибыв на Афон, я отослал стационер обратно [...] Вернувшись в Константинополь, я сделал соответствующий доклад Патриарху Герману, тот опять решил поторопить Халкинскую школу с ее заключением об Афонской смуте. Преподаватели школы вскоре и изложили свой отзыв (в котором, между прочим, говорят, что хотя не дочитали [!] книги «На горах Кавказа», но считают себя достаточно изучившими этот вопрос, чтобы сделать определенный отзыв)» 60 . |
| Приказали: О состоявшемся назначении архимандрита Рафаила начальником Российской Духовной миссии в Иерусалиме уведомить Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского граматою следующего содержания: «Блаженнейшего и Святейшего Патриарха Святого Града Иерусалима и всея Палестины Кир Герасима, превожделеннейшего и возлюбленнейшего о Христе брата и сослужителя нашего о Господе приветствуем. По отшествии ко Господу достославного архимандрита Антонина, бывшего начальника Российской Духовной Миссии во Святом Граде, Святейший Всероссийский Синод озабочен был избранием достойного преемника почившему. Выбор его остановился на всечестном игумене Рафаиле, муже благочестивой жизни, постриженнике Св. Афонской Горы, который и назначен на должность начальника Миссии с возведением его в сан архимандрита. Извещая о сем Ваше Блаженство, Святейший Правительствующий Всероссийский Синод просит принять архимандрита Рафаила в Ваше милостивое отеческое благорасположение и в потребных случаях не оставлять его мудрыми Вашими советами и архипастырским покровительством. Призывая на Вас и паству Вашу благословение Верховного Пастыреначальника и прося вверенным нашему водительству духовным чадам молитв Ваших, с глубочайшим уважением и братскою о Христе любовию остаемся всецело преданные». Таковое послание, по надлежащем подписании, для представления Его Блаженству передать архимандриту Рафаилу. Подлинное определение, подписанное о.о. членами Святейшего Синода, к исполнению пропущено 17 октября. Протоколист: (подпись). АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/11, д. 5, л. 118. 527. Удостоверение архимандрита Арсения (Изотова) и архимандрита Рафаила (Трухина) Иерусалим 9 декабря 1894 г. Подлинник Управляющий Духовною Миссиею в Иерусалиме архимандрит Арсений сообщил, что в протоколе 402-й, составленном генеральным консулом в Иерусалиме 30 апреля 1894 года, упомянуто, что в квартире умершего о. архимандрита Антонина было между прочим найдено: 1-е, 3906 «паричек», 81 пиастр и 4 рубля; 2-е, мешок с надписью «1400 наполеонов, – деньги, высланные Императорским Палестинским Обществом расходов по 199 г.» (sic), в котором, по вскрытии, действительно оказалась тысяча четыреста наполеонов; 3-е, два векселя банкира Валеро на четыреста турецких лир. В подобном же протоколе от 2 мая 1894 года 403-м было упомянуто 8 ¾ батманов «паричек». |
| Краткое пребывание игумена в Махре ознаменовалось двумя пожарами в обители. А уже 6 ноября отец Герман получил повеление вернуться обратно. Через десять дней он снова был в Зосимовой. Авторитет зосимовского настоятеля был столь высок, что к нему за поддержкой обратились не только гонимые афонские делатели Иисусовой молитвы, но и Владыка Макарий, Митрополит Московский, просил отца Германа дать свое суждение об афонских спорах. 20 мая 1911 года идейный лидер имяславцев, схимонах Иларион обращается к отцу Герману с просьбой «походатайствовать перед начальством – духовным и светским о кровных нуждах Кавказских пустынножителей». 13 На оба эти обращения старец отвечал: «Молитва Иисусова есть дело сокровенное, а потому возникшие разногласия следовало бы покрыть любовию». Молитвенному деланию и, в частности, Иисусовой молитве зосимовский подвижник предавал огромное значение: «Особенно же в молитве Иисусовой надо ожидать каждое мгновение нападения от врага. Когда помолишься, как должно, – ожидай того, что не должно. Надо бдительно стоять на страже сердца, чтобы при первом наступлении бить супостата именем Иисусовым, ибо нет для него более страшного оружия ни на земле, ни на небе. «В терпении вашем стяжите души ваши ». 14 Вечером 28 июля 1916 года в своей келье игумен Герман принял пострижение в великую схиму от руки епископа Арсения (Жадановского) . С этого момента помыслы старца были всецело заняты достойным приготовлением к блаженной вечности. Когда исполнилось 50 лет монашества отца Германа, преданные ему чада хлопотали о том, чтобы почтить подвижника митрой. Но лаврское начальство ограничилось награждением палицей и наперсным крестом с украшениями от Святейшего Патриарха. Надевая их на старца, епископ Арсений сказал: «Для тебя не важно, конечно, сами по себе награды земные, ибо ты ищешь единой почести у Господа Бога.» Имея дар рассуждения, отец Герман хорошо распознавал духовную прелесть. Многим, так называемым блаженным, носящим вериги, чугунные шапки, посохи, предсказывающим и бегающим зимой босиком, он не доверял, а нечувствительность их к холоду объяснял простым горячением крови. |
|
|
