| Кирилл и Мефодий, как уже было сказано, являясь на запад, становились под власть Папы и потому обязаны были повиноваться приказанию. Кроме того, к путешествию в западную вселенскую столицу их побуждал сам князь Моравии, Ростислав, который по прежнему стремился к своей заветной цели – получить своего, независимого от Немцев, епископа, и теперь надеялся добиться этого от Рима. В начале 867 г., взяв с собою мощи святого Климента, что бы положить их в город, Епископом которого святой был при жизни, Кирилл и Мефодий оставили Моравию, которую первому из них не пришлось более увидать. На пути им пришлось остановиться у Коцела, князя небольшой славянской области на берегу Блатенского озера (Балатон). Здесь произошло явление, представляющее для нас большой интерес, потому что оно ясно показывает нам, как сильно было впечатление, произведенное на западных Славян нововведениями греческих проповедников из Моравии. Коцелъ, как и отец его были данниками Германского королевства. Выведенные из ничтожества, прежде всего, зальцсбургскими архиепископами, они постоянно опирались на их покровительство, а те со своей стороны даже увеличивали блатенские владения с целью противопоставить своих подручников моравскому князю. В Блатенском княжестве было множество латинских священников и церквей, здесь крепче, чем где-либо у Славян, казалось, укоренилась латинская обедня. Однако весть о богослужении на родном языке в Моравии произвела сильное волнение даже в Блатоне. Коцелъ начал колебаться. Личное появление Кирилла и Мефодия положило конец его сомнениям и колебаниям. Он принял их с отверстыми объятиями и отдал 50 учеников, что бы обучить их славянской азбуке и приготовить их для занятия священнических мест. Протопресвитер Рихбальд, наместник зальцбургского архиепископа, должен был удалиться в свой Зальцбург и явиться туда с горькой жалобою на измену славянского князя. С таким же восторгом принималось Моравское посольство повсюду на своем пути между Славянами. За то, едва переступило итальянскую границу, как в Венеции Кириллу пришлось уже вступить в состязание с многочисленными итальянскими духовными, которые резко обвиняли его в ереси за неслыханное введение нового языка в богослужение и неприятие Filiogue.Yчehoмy Кириллу, столь опытному в ведении богословских споров, не трудно было победить своих противников, особенно в столь ясном деле. Кирилл со своей стороны бросил резкий упрек латинскому духовенству за небрежность к потребностям своей славянской паствы и применил к нему известное евангельское изречение : «глаголем так же и к вам : горе вам книжники, фарисеи лицемеры, яко затворяете царство небесное, вы бо не входите и хотящих внити не оставляете (т.е. не пускаете)…» |
| во главе с архиепископом. В 1213 г. Зальцбургский архиепископ был признан одним из князей Свящ. Римской империи, что означало офиц. подтверждение его светской власти над территорией архиеп-ства. Впосл. Зальцбургские иерархи активно участвовали в политической жизни империи. Во время междуцарствия в империи архиепископы З. поддерживали различных кандидатов, нередко вступали в конфронтацию с папой Римским. Филипп Шпанхаймский, избранный (electus) в 1247 г. на кафедру З., в 1257 г. был смещен папой Александром IV под предлогом того, что тот так и не был рукоположен. Назначенный на его место архиеп. Ульрих Зеккауский (1257-1265), как и его преемник Владислав Силезский (1265-1270), ставленник чеш. кор. Пржемысла II Отакара, фактически не мог проводить самостоятельную политику. Архиеп. Фридрих II Вальхенский (1270-1284) поддержал Рудольфа Габсбурга в его борьбе с Отакаром, что заметно упрочило положение З. в империи. С 1278 г. можно говорить о независимом церковном княжестве З. (княжестве-архиеп-стве). Однако вскоре архиепископам З. пришлось отстаивать свою независимость от посягательств сына Рудольфа, Альбрехта I, к-рому были переданы Австрия, Каринтия и Штирия. В борьбе за престол между Людвигом Баварским и Филиппом III Красивым З. снова поддержал Габсбургов, но после поражения коалиции в битве при Мюльдорфе (1322) церковное княжество было включено в Баварское герцогство. Однако издание в 1328 г. «Земельного уложения» З. свидетельствует о том, что архиеп-ство вновь обрело независимость. Это событие считается началом истории земли З. Название «Земля церкви Зальцбурга» (Land des Gottshauses Salzburg) получило распространение во 2-й пол. XIV в. В церковное княжество кроме архиеп-ства З. входили территории в Тироле, Каринтии и Штирии. Адм. управление осуществлялось 3 наместниками архиепископа, резиденции которых находились в З., во Фризахе и в Лайбнице. Нек-рые земли управлялись «частными епископами». Городские дела З. рассматривал совет из 12 чел., назначаемых архиепископом. О бургомистрах впервые упоминается в 1374 г. |
| Предварительно, однако, нельзя не отметить, что приводимая в «СБ» информация свободна от многочисленных мифов, которыми наполнены указанные выше массовые брошюры. Книга написана объективно, без некритичной предзаданности и назидательности. Её автор – горячий приверженец Кирилла и Мефодия, но он воздерживается от голословных и временами чрезмерных похвал-восклицаний, предпочитая спокойно сообщать факты. Переходим к дискуссионной части. —655— В числе дискутируемых вопросов важное место занимает проблема: были солунские братья этническими греками или славянами? Проблема объективно сложна, к тому же ещё отягощена политико-престижными обертонами. С одной стороны, в латинских источниках (в Зальцбургском меморандуме [IX в.] 1685 и Легенде Кристиана [написана, по всей видимости, в конце X в.] 1686 ) о Мефодии сказано, казалось бы, совсем ясно: graecus Methodius; natione graecus. Тем не менее здесь не исключается двусмысленность: возможно, что имелись в виду конфессия или подданство первоучителя. С другой стороны, в одном относительно раннем славянском источнике (в созданном как проложное сказание Успении Кирилловом, написанном, вероятно, в XIII в. 1687 ) о Константине-Кирилле говорится: рдомъ сыи блъгаринъ. Исследователи, однако, не без оснований подозревают, что перед нами общее место, тем более что источник в целом передаёт исторические факты неточно. С точки зрения Тахиаоса, солунские братья – это его со-народники, т. е. греки. Уже в работе 1968 г. 1688 учёный доказывал, что если Мефодий, согласно его пространному житию (11:5) 1689 , получил от императора назначение кнженн дьржлти словнь_ —656— ско, [...] да прооучилъ с вьсмъ и по малоу 1690 , то первоучитель не может быть этническим славянином, ибо имплицируется, что славянских обычаев он как раз и не знал. Затем исследователь ещё раз доказывал то же самое в статье 1973 г. 1691 В «СБ» Тахиаос ссылается на молчание источников относительно славянского происхождения братьев: по его словам, все источники «свидетельствуют о том, что Константин и Мефодий были детьми некоего достаточно знатного по происхождению греческого друнгария» 1692 ; «ни в одном источнике не сообщается, пусть даже косвенно, о том, что они были славянами, в то же время об их греческом происхождении известно из древнейших источников» (с. 32). Между тем, как упомянуто выше, на самом деле хотя бы в одном источнике упоминание о славянстве Кирилла – есть. Тахиаос ссылается на Зальцбургский меморандум, но интерпретация соответствующего фрагмента, как мы уже сказали, не однозначна. |
| Встречаются у них и указания на сферичность земли. Так блаж. Августин в своих толкованиях на книгу Бытия говорит: „когда солнце исчезает из наших глаз, оно освещает другие части земли, для которых светит день в то время, когда нас окружает тьма“ 1999 . Августин не выразился бы так, если бы считал землю плоской, потому что по этой гипотезе солнце заходило в одно время для всех частей земли и в одно время всходило для всех них. Ещё раньше Августина Ориген признавал, что кроме северного полушария земля обитаема и по ту сторону океана 2000 , куда, тогда полагали, невозможно проникнуть. Достопочтенный Бэда ясен ещё более. Он доказывает, что земля имеет вид сферы, несмотря на существование холмов и долин, избороздивших её поверхность. Это открывается, по его разъяснению, из того факта, что созвездия, расположенные близ зенита, приближаются к горизонту или удаляются от него, смотря по тому, в каком направлении зрители двигаются от одной широты к другой. Бэда делит земной шар на пять поясов и доказывает, что страны соседние с антарктическим полюсом точно так же, как и страны северные, необитаемы по причине сурового холода. Довольно —323— ясно он раскрывает, почему зимой в северном полушарии дни короче и ночи длиннее, между тем как в южном полушарии происходит в это время дело наоборот 2001 . Неверующие учёные нашего времени отрицают, что богословы первых веков представляли землю имеющей сферическую форму. Так, Гюнтер в своей истории математической и физической географии утверждает, что Лактанций , бл. Августин и другие представляли землю плоской поверхностью, на которую опирался кристаллический небесный свод. Гюнтер восхваляет зальцбургского епископа VIII-ro в. Вергилия, который выступил против Бонифация и папы Захарии в защиту существования антиподов. Мнение Вергилия было осуждено папой. Но учёные, осуждающие это осуждение, очевидно, не понимают его смысла. Вопросы о сферичности земли и об антиподах – два различные вопроса. Признавая во имя научных данных сферичность земли, богословы во имя догматических соображений отрицали существование антиподов. Философы и учёные того времени представляли, что известные в то время земли были окружены океаном, который безусловно непереходим. За этим океаном должны были быть другие земли, обитатели которых по отношению к жителям берегов средиземного моря являлись антиподами. Богословы отрицали существование этих людей антиподов на том основании, что все люди имеют общее происхождение от Адама, и людей происшедших не от Адама нет. Мысль язычников легко мирилась с гипотезой автохвонности антиподов, богословы безусловно отрицали эту мысль. Таким образом, сущность спора об антиподах была догматической, а не географической. |
| ники, по своей древности, важности и достоверности показаний, должны занять первенствующее место в истории св. Кирилла и Мефодия? Почти до половины нашего столетия то были а) т. н. итальянская легенда о перенесении мощей св. Климента в Рим, б) известия о Кирилле философе Анастасия библиотекаря, в) записка неизвестного лица из числа зальцбургского духовенства об обращении Баварцев и Хорутан к христианству и г) некоторые папские буллы. В 1843 году науке открыты были т. н. паннонские или пространные жития св. Кирилла и Мефодия. Это – огромная заслуга покойного незабвенного ректора московской духовной академии прот. А. В. Горского. Списки обоих паннонских житий А. В. Горский нашел в библиотеке московской духовной академии и издал извлечение из них с историко-критическим исследованием в 6-й кн. «Москвитянина» 1843 г. Его исследование произвело решительный переворот в кирилло-мефодиевской литературе. В своем замечательном исследовании Горский пришел к следующим результатам: 1) житие Мефодия составлено в непродолжительном времени после кончины Мефодия и прежде разрушения моравского государства; 2) составитель жития принадлежал к римской церкви, хотя исповедовал православный символ веры , и 3) он жил в Паннонии, в области Коцела. Относительно жития Кирилла, на основании некоторых указаний близости автора по времени к славянским первоучителям и на основании сходства между обоими житиями в некоторых выражениях, Горский пришел к тому выводу, что Кириллово житие принадлежит тому же времени и той же стране, как и житие Мефодия, причем давалась мысль, что оба памятника принадлежат одному и тому же автору. Строго придерживаясь текста житий, Горский излагает далее по ним биографию св. Кирилла и Мефодия, снабжая её прекрасными критическими замечаниями, хронологическими и историческими, воспользовавшись для этого византийскими и западными источниками. Весьма серьезное историко-критическое исследование обоих житий убедительно доказало всю важность для истории этих памятников и достоверность их показаний, не смотря на некоторые позднейшие вставки. Естественно и попятно, что открытые А.В. Гор- |
| Земельные пожалования мон-рям и церквам широко практиковались при Каролингах; на герм. территории земли в наибольшем объеме были переданы Церкви при Людовике II Немецком (843-876). После его смерти количество земельных дарений уменьшилось; почти не сохранилось грамот о передаче земель при Конраде I (911-918) и Генрихе I. Раздача угодий в VIII-XI вв. сопровождалась формированием комплекса прав епископа или аббата и его окружения на подчиненных территориях; эти права могли сильно различаться: от обладания лишь некоторыми привилегиями до полного контроля над пожалованной землей в качестве графа (comes). Основной привилегией, передаваемой вместе с землей, являлся судебный иммунитет, т. е. установление верховенства судебной власти епископского или аббатского фогта над земельным держанием. Появление еп-ств и аббатств, обладавших такой привилегией, вероятно, относится к VIII в. (1-е документально зафиксированное пожалование судебного иммунитета Вормсскому еп-ству сделал в 764 Пипин Короткий). Нередко еп-ствам и мон-рям даровалось право на сбор пошлин, в т. ч. за провоз товаров по реке или дороге, принадлежавшей епископу, а иногда и все отчисления за торговую деятельность на подчиненной территории (сохр. грамота от 779 г. с привилегией мон-рю Фульда ; из герм. еп-ств первыми такие привилегии получили Вормс, Трир, Утрехт). Рядом привилегий была узаконена экономическая деятельность церковных учреждений: право на разработку рудников, право на содержание рынков и т. п. К более поздним пожалованиям относятся права на строительство укреплений, чеканку собственной монеты (в 902 первым такое право получил Трир). При передаче епископу полномочий графа на определенной земле комплекс прав и привилегий был самым полным; епископ получал судебные, адм. и военные полномочия (первые передачи епископам графских полномочий зафиксированы в кон. IX в.: еп-ству Лангр в 883; еп-ству Туль в 927). Право свободного обмена принадлежавших епископу земель (в 851 его одним из первых на герм. землях получил Лиутпрам, еп. Зальцбургский, в 852 - Гартвиг, еп. Пассауский) жаловалось не всем. Согласно сохранившимся грамотам, в подобном праве было отказано архиепископам Магдебургскому, Майнцскому и Гамбургскому, епископам Вюрцбургскому, Шпайерскому, Регенсбургскому, Падерборнскому и др. |
| К сожалению, нет определенных известий о пастырско-просветительных действиях Мефодия среди лужицких сербов, – действиях, которые, однако же, предполагаются вследствие присоединения этих сербов к державе Святополка, а, следовательно, к епархиальной области Мефодия. Но есть косвенное, но довольно определенное известие о таких действиях его среди словаков, подпавших власти Святополка, на востоке от Моравии. Известно, что в 880 году с согласия Мефодия, епископом для них поставлен был немец Вихинг с кафедрой в главном городе страны Нитре. Кафедра учреждена, конечно, потому, что перед этим здешние словаки, покоренные Святополком, обращены были в христианство. Зальцбургский архиепископ Теотмар писал в 900 году: Wichingum consecrauit (papa) in quandam neophytam gentem, quam ipse dux (Святополк) domuit bello et ex paganis christianos esse patravit. 169 Без сомнения, это обращение словаков-язычников совершилось при участии Мефодия и его священников. Что касается до самой Паннонии, для которой впервые и поставлен был Мефодий епископом, то с подпадением ее в 874 году, по смерти Коцела, под власть немцев Мефодий сильно затруднен был в законных проявлениях своей архипастырской попечительности об этой стране. Но необходимо думать, что он, опираясь на папские определения, которыми Паннония предоставлялась его архипастырской власти, не отказывался от своих прав на Паннонию, и от долга заботиться о ней. Столько же вероятно, что славянские священники Мефодиева постановления остававшиеся в Паннонии, не забывали своего любимого архипастыря, не отрекались от введенного им славянского богослужения, хотя, при господстве немцев и власти немецкого епископа, этим священникам приходилось бороться с большими затруднениями, опасностями, а может быть и страдать за славянское богослужение, как страдал недавно и сам Мефодий. Лучшее время для Паннонии и славянского в ней духовенства и богослужения должно было настать с 884 года, когда немцы вынуждены были уступить ее могущественному Святополку, о чем речь будет ниже. |
| Злополучный человек был немедленно обезглавлен, и его голова, после трехдневной публичной выставки, была брошена вместе с телом в то же самое позорное место, где раньше похоронен был Стефан 2578 . Эти подробности приводятся в пример тех жестокостей, которые приписываются Константину Копрониму. До конца своего царствования он не ослабевал в своей фанатической вражде к иконопочитателям. В 775 году, во время одного военного похода, он подвергся жгучей боли в своих ногах, которая, по свидетельству современников, вызывала у него стоны частые и сильные крики, что он уже по-видимому заживо чувствовал на себе мучения ада. Он умер на море, на своем пути в Константинополь 2579 . Глава 27. Святой Бонифаций (715–755 гг.) Английские миссии в Германию – Бонифаций и его жизнь – Его труды во Фризии и Гессии – Рукоположение Бонифация – Деятельность Бонифация в Гессии и Тюрингии – Даниил Венчестерский – Дуб Гейсмарский – Труды Бонифация в Баварии – Карл Мартель – Франкские соборы при Бонифации – Фульда – Адельберт и Климент – Вергилий Зальцбургский – Архиепископия Менцская – Мученичество св. Бонифация – Характер Бонифация – Бонифаций и папство Среди миссионерских предприятий англосаксонцев были и попытки обратить в христианство племена Северной Германии. Сундберт, один из первоначальных спутников Виллиброрда, был посвящен в Англии, во время посещения его учителем Рима, и отправился проповедовать боруктуарийцам, занимавшим местность между Эмсом и Исселем; но смуты в стране заставили его удалиться из нее, и он впоследствии трудился в области нижнего Рейна 2580 . Два брата, по имени Гевальды, отличавшиеся между собой эпитетами «белый» и «черный», известны также тем, что они проникли в страну древних саксонцев и закончили там свою жизнь мученичеством. Но никакого прочного миссионерского успеха не было сделано по восточную сторону Рейна, в нижней части его течения, пока не выступил Бонифаций 2581 . Этот миссионер, первоначальное имя которого было Винфрид 2582 , родился в Кредитоне, в Девоншире, от благородного, богатого семейства, около 680 года. |
| К тому же есть еще одна опасность, о ней предупреждает Игорь в своих записках: «Постоянная привычка слушать измененные, а подчас и искаженные тембры портит слух, который теряет способность наслаждаться естественным музыкальным звучанием» 1 . Угроза эта подстерегает прежде всего тех, кого Стравинский называет со справедливой жестокостью «музыкально неграмотными»; он говорит, что апломб таких людей частенько равен их некомпетентности и вот они-то и пополняют во множестве ряды любителей пластинок. 1 И. Стравинский. Хроника моей жизни. Л., «Гос. муз. изд.», 1963, с. 221—223. ( Пер. Л. Яковлевой-Шапориной.) Эти последние, не будучи в состоянии любить музыку как таковую, ищут, сами того не ведая, всего лишь ее пособничества: она пробуждает воспоминания, воскрешает мертвых, снабжает любую их страсть песнью, в которой та нуждается. Пластинка всегда под рукой, вот она и оркеструет тайную жизнь человека, а будь он способен разобрать на фортепьяно партитуру, ему пришлось бы считаться с намерениями композитора во всей их точности. Неведение техники позволяет ему злоупотреблять отданным ему во власть произведением, искать в нем то, что соответствует его желаниям, и вещь, которая должна была ускользнуть от времени, задыхается в нечистой сиюминутности чьей-то жизни. Но что это значит — любить музыку? И кто возьмется утверждать, что существует один только законный способ любить ее? Те, кто ищут всего лишь удовольствия для слуха, знатоки, которых превыше всего заботит техника, сурово осуждают «неграмотных», которые судят о созвучиях лишь по глубине собственного впечатления. Что нам за дело до этого в конечном счете, раз никто не властен помешать тому, чтобы музыка простиралась меж смертью и нами, будь мы хоть знатоками, хоть невеждами, и нет закона, который запрещал бы тем, кто достоин этого, путь свой странствием по морю завершать! Маленькая ночная серенада Этим вечером во дворе резиденции зальцбургских князей-архиепископов сон голубей на мгновение прерывается серенадой; их воркованье примешивается к анданте, потом затихает: Моцарт продолжает в одиночку. |
| ангела, возобладал во мне над воплями романтиков и вагнеровским грохотом — всем тем, что могло давать пищу одному только отчаянию. Сокровище, которое я считал навсегда утраченным, было мне даровано снова, нетронутое и еще более прекрасное, чем оно представлялось мне в мечтах: радость возвращалась ко мне, надежда расцветала. И я знал, что того, кто приносил мне эту радость и надежду, люди, в сущности, обрекли на смерть от нищеты. Когда Моцарту было двадцать пять лет и когда он уже создал Симфонию си бемоль и самые чистые свои шедевры, архиепископ Зальцбургский, которому он служил, бранил его повесой и сажал обедать за один стол с лакеями. Общая могила, принявшая тело его в то самое время, когда «Волшебная флейта» одержала неслыханный триумф, — таково завершение этой судьбы, которая всякого другого вдохновила бы на проклятия и вопли ненависти. Вот истинное чудо: песнь Моцарта ни разу не прервалась — вопреки всем его страданиям... И все же эта песнь жаворонка в солнечном небе вызывает слезы. Почти заглушаемые взрывами смеха, из-за гула празднеств и танцев до нас доносятся сдавленный стон, почти беззвучное рыдание, признание, обращенное лишь к самому себе и к тем, кто достоин его услышать. И мне, разумеется, твердили: — Моцарт? Но ведь это музыка в чистом виде, она ничего не значит, поскольку выражает лишь самое себя; не пытайтесь искать в ней выражение личной драмы... Возможно, но что до меня, по мере того как мне постепенно открывалась эта музыка, — подобно тому, как постепенно приближаешься к истокам, — мне беспрестанно и все отчетливее слышалось биение его сердца в тех из его произведений, которые мне всего дороже: Квинтет ля мажор для струнных и кларнета, Квинтет соль минор, Дивертисмент ми бемоль мажор; в квартетах, в концертах для рояля с оркестром Моцарт дает себе волю; он открывает нам свое сердце, исстрадавшееся и любящее, и при этом ему свойственны сдержанность, целомудрие, внезапные смены настроения и недомолвки, тайна которых после него была утрачена. Летом того же года, когда началось мое увлечение Моцартом, я услышал в Зальцбурге Концерт ре мажор в исполнении оркестра под управлением Бруно Вальтера, который играл при этом партию фортепьяно; и казалось, оркестром, теснящимся вокруг него, он не управляет, но связан с ним высшим взаимопостижением, словно здесь присутствует сам Моцарт и словно всем им — невидимому автору, солисту и музыкантам — даровано одно и то же сердце. |
|
|
