| В тех же штатах получавшими содержание и долженствовавшими оставаться при Синоде показаны отставные офицеры и солдаты лейб-гвардии и разных полков. Для уяснения этого обстоятельства надо заметить, что по Генеральному Регламенту при каждой коллегии надлежало быть вахмейстеру и караульным солдатам. Такие лица имелись при всех коллегиях, равным образом и при Правительствующем Сенате „для караулов и всяких в разные места посылок“ находились офицер и рота драгун. На этом основания и Св. Синод озаботился „ради караулов и посылок“ обзавестись такими же лицами. Потребность в этих лицах оправдывалась еще тем, что и при Синоде, как при других местах, содержалась заключенные. 23 По рассматриваемому штату полагалось при Синоде из отставных лейб-гвардии два поручика с жалованьем по 98 р. 92 к., капрал – 47 р. 32 к., сорок шесть солдат – всем по 1890 р. 72 к., из отставных разных полков сержант – 24 р., капрал – 16 р., пятнадцать солдат – каждому по 16 р., три матроса – каждому по 12 р. 24 к. и четыре курьера – каждому по 70 р. По сообщенным от Синода в Сенат штатам полагался рекетмейстер с особой при нем канцелярией. Должностного лица с этим наименованием в синодальной практике не встречаем, равно нет и должности рекетмейстера, существовавшей в других учреждениях. Заменой этих должностей, по характеру обязанностей, может быть признана должность синодального комиссара, возникшая при следующих обстоятельствах. По именному указу Императора Петра I, от 28 Апреля 1721 г., бывшему Московскому вице-губернатору Василию Ершову повелено „быть у дел Св. Синода“. По сообщении об этом Синоду Сенатом, Синод распорядился назначить Ершова судьей в Монастырский Приказ с поручением ему „ведать тот Монастырский Приказ и бывшаго патриарша дому Дворцовый и Казенный приказы“. 24 Назначенный судья Монастырского приказа, озабочиваясь устройством вверенного ему управления, при отъезде из С.-Петербурга, просил Св. Синод между прочим и о том, чтобы „при Св. Синоде от Монастырского приказу быть коммисару с несколькими подьячими, как для отсылок полученных от Св. Синода указов в Москву, так и для подавания из Москвы из оного приказу доношений, и дел, и ведомостей, и прочаго, и по них для старания о решении и для прочих указовых потреб“. В представленной при этом особой росписи чинам потребным для ведомства Ершова, на должность комиссара при Синоде, был рекомендован Семен Дьяков, который и был определен на должность комиссара от Монастырского приказа с назначением к нему двух подьячих. На этого же комиссара, при вступлении его в должность, Св. Синод, „за неудовольствованием потребных к делам служителей“ возложил те обязанности, которые в других местах исполняли рекетмейстеры: „прием присылаемой в Синод из подчиненных мест денежной казны“. |
| Деятельность, отношения, права и обязанности Монастырского Приказа 1721 — 1724 годов слагались не столько законодательным путем, сколько ходом исторических обстоятельств. Поэтому, при рассмотрении раз-личных сторон Приказа за этот кратковременный период его существования, приходится более следить за историческими событиями, в которых выразилось его государственно-правовое значение, чем за законодательством, его организующим. Таким образом, эта глава будет представлять очерк Приказа в исторической форме, но без ущерба характеру историко-юридического исследования. Монастырский Приказ 1721-го года восстановлен был исключительно но ходатайству св. Синода, которому отданы были в главное заведывание и управление все церковные вотчины. Поэтому Приказ 1721—1724 годов находился в полной от него зависимости и распоряжений во всех отношениях. Его образование, пределы деятельности и ведомства, права и обязанности указывались св. Синодом. Действовал он не иначе, как по указам синодским, давал Синоду отчет в ходе своей деятельности и дел своего ведомства и без послушных из Синода указов не выполнял никаких требований от других государственных учреждений, хотя бы и высших, как сенат и Пространство ведомства и власти Монастырского Приказа, под ведением св. Синода, означено было им при назначении судьею Приказа Ершова. Ему первоначально велено было заведывать правлением и сборами во всех вотчинах «синодальной команды» и иметь под своим ведением приказы Дворцовый и Казенный в таком виде, в каком Монастырский Приказ 1701 года управлял своим ведомством с 1701 года до учреждения губерний и провинций. Предполагалось дать из Синода Ершову инструкцию для руководства в отправлении своей должности. Но инструкция не была составлена. При отправлении его в Москву, с него взяли в св. Синоде присягу в добросовестном исправлении своих обязанностей ко благу отечества, Церкви и подчиненных. О назначении Ершова разосланы ко всем церковным Приказам и епархиальным учреждениям указы, в которых предписывалось им повиноваться указам Монастырского Приказа в управлении вотчин, в сборах податей и отправлении Ершову дозволено было сформировать личный состав Приказа по своему усмотрению и предоставлен свободный выбор Но прежде, чем Приказ успел сформироваться и открыть свои действия, пределы его власти стали ограничиваться по определениям св. |
| Мы видели, что кроме фискалов Петр требовал, чтоб каждый объявлял о казнокрадстве. Несмотря, однако, на богатые награды, обещанные за такие объявления, явно никто не указал ни на кого, а явились подметные письма. 29 декабря 1713 года поднято было письмо, подписанное так: «Вашего величества нижайшие Богомольцы, убогие сироты, соборне и келейне Бога всеблагого моля, падши, умоляем». Донос состоял в следующем: «Господин Мусин известный коварный лукавец и гонитель всякие правды. Долгорукие вора Наумова отписные деревни отдали, по свойству, сыну его; они же, укрывая Ильина в приеме беглых рекрут, Колычева в краже и продаже фузей, забрали дела от Ершова (московского вице-губернатора) в Сенат и по указу не учинили. Господин Волконский тульских купцов разорил вконец: повелено на государя делать по 15 фузей в год на сроки, и между теми сроками, исполняя свои прихоти, заставляет их делать многое свое ружье обронным лучшим мастерством; а который не сделает указного ружья на срок, таких мучит жестоким истязанием, и надсмотрщик стольник Чулков с них за то великие взятки берет и у выдачи денег вычитает и говорит, что половина князю, а другая половина ему. Никита Демидов обещал поставлять железо не выше 13 рублей двух денег, поставил в Тверь 20000 пудов и, по заступлению Волконского, получил по 16 рублей 4 деньги за пуд, а с купцов берет по 13 и меньше за пуд; да и другие артиллерийские припасы другие возьмутся поставлять за половинную против Демидова цену. Демидов неправдивец, но ему доставалось не столько барыша, сколько Волконскому и другим. Ежели изволишь о том розыскивать, прикажи вице-губернатору Ершову, ибо он, никого не боясь, ни для какой корысти неправды не сделает. О иконоборце Самарине и Апухтине уже и писать оставляем, понеже того ли они состояния, что им сидеть в поверенном Сенате? Ни». Донос оканчивается похвалами Ершову: «В 1712 году, как был губернатором Ромодановский, с тем он, будто с чертом, возился, ибо хотя и умен был, да слаб, и завладел им человек его, Фатуев. А нынешнего губернатора, слышно, что вставили сенаторы, а больше Мусин да Долгорукий, старого плута и всесветного труса, вступил с Ершовым в контру, да и у этого есть подобен Фатуеву, прозванием Лаговчин, от которого уже бедный Ершов и лаю слышал. По мирской пословице: хорошо государю верно служить, да было б кому хвалить, а его, Ершова, право никто из них тебе не похвалит». |
| Анна Ершова: Анвар, а сейчас, когда Вы пришли к определенному духовному уровню, изменилось что-то в Вашем отношении к работе? Анвар Либабов: Мне это помогает ответственнее, серьезнее относиться к своему делу. Не халтурить, не лгать. Нести нравственные ценности – добро, тепло: раз ты вышел на сцену, то даже если роль какая-то злая, диавольская, делаешь ее чисто, не фальшиво, и зритель все понимает, до него это доходит, он меняется. Если человека что-то тронуло, и мороз по коже пошел, и он верит тебе – значит, ты не врешь. Второе, не совершать неверных поступков в коллективе, принимать людей такими, какие они есть, любить их, соучаствовать, утешать. И третье – это уже более осознанное жертвенное служение. Например, выступить в больнице. В году 365 дней, что тебе стоит выступить несколько раз даром? Когда корыстолюбие отходит на второй план, это помогает. Я даже студентов часто привлекаю к такого рода деятельности. Они говорят: я не могу на это смотреть. А ты все-таки посмотри на мир через чужие страдания. Не то что это такая искусственная вакцинация, страшилка. Но когда ты выступил и увидел изменившиеся глаза ребенка – это важно. Я, наверное, именно с этого периода делаю все более осознанно. И еще – мне вера помогает в ведении трезвого образа жизни. Чего греха таить, в нашей богемной профессии это – проблема. Даже какое-то позерство присутствует – с надрывом, с нервом, опрокинуть рюмаху, руками волосы взъерошить, да с песней… кулаком по столу. Такие вот мы творческие люди, народ избранный, непростой…Все это было и, надеюсь, прошло, повторений не надо. Анна Ершова: Принято считать, что театр призван отрывать от суеты, от быта… Анвар Либабов: Когда мы приходим к врачам, мы просим исцелить тело. В церкви исцеляют душу. А у нас – “раз и два и” – и хоть на эту самую “и” какой-то отрыв от бытовых проблем. Хорошо, когда зрители просто по-доброму посмеются, без саркастического или язвительного настроя. Человек вышел после спектакля, у него хорошее настроение, ему хочется любить людей и, может быть, тоже доставить кому-то радость. Душа поет и сердце радуется. |
| А поздней осенью 1914 года она расстается со своим первым мужем и переезжает на новую квартиру. В ту пору все её чувства и мысли были обращены только к одному человеку. 7 ноября 1916 года у Софьи Акимовой и Ивана Ершова рождается сын, которому дают имя Игорь. Всегда собранная, одухотворенная, она умела подняться над «суетой сует», над всем будничным и мелким, в ее судьбе были взлеты и падения. Век девятнадцатый, в котором родилась бабушка, и век двадцатый расколол не только Россию, но и семью Акимовых. Они покинули Тифлис в 1915 году, оказались в Германии, потом революция и опять разлуки, которые разбросали семью. Нина (старшая сестра бабушки), Софья (средняя) и младшая Ирина, вместе с матерью Марией Антоновной уехали в 1915 году в Европу. Их отец, Владимир Николаевич Акимов, остался в Тифлисе. События 1917 года, потрясшие Российскую империю, разделили семью навсегда. Мать бабушки и две ее сестры решили остаться в Швейцарии, Софья вернулась к Ивану Васильевичу Ершову в Петроград. «Скоро всё закончится, мы опять увидимся, я так хочу обнять маленького Игоря. Твои сестры хорошо учатся, и мы скоро вернемся домой… » — так писала моя прабабушка. Им суждено будет встретиться еще один раз, примерно в 1922–24 году, когда Софье с сыном будет разрешено посетить с гостевым визитом Женеву. И по тем временам казалось, что разлука — навсегда. Вот уж действительно, никогда не говори «никогда»! В 1964 году моя бабушка Софья Владимировна впервые, после сорокалетнего перерыва, увидела свою младшую сестру Ирину. Та приехала с приятельницей в Ленинград как турист, на три дня. В моей памяти отпечаталась маленькая, прямо держащаяся, как бы «засушенная», с голубыми волосами швейцарка. Ни русского, ни армянского в ней ничего не осталось, она была эталоном швейцарского благополучия, и на меня пахнуло «гербарием» веков. Мы встретили её в нашей квартире, с анфиладой комнат, на улице Гороховой. Бывшая квартира Ершова-Акимовой превратилась постепенно в огромную коммуналку. Из каждой комнаты высунулись любопытные носы, дабы посмотреть на «голубоволосую» швейцарскую старушку. |
| Я родилась в квартире, расположенной на предпоследнем, пятом, этаже. Она занимала пространство всего периметра дома. Дед хотел видеть небо и простор, но, к сожалению, вид из окна был не на Александрийский шпиль, а во двор-колодец, довольно мрачный. Вся анфилада комнат соединялась огромным коридором, по которому я совершила первые шаги, а чуть позже каталась на деревянном желтом велосипеде, пряталась в шкафы и чуланчики. У меня с детства сохранилось ощущение таинственности нашей огромной и во многом «сказочной» квартиры. Все комнаты и коридор были увешаны сценическими фотографиями деда и бабушки, полотнами самого деда, рисунками и картинами Кустодиева и Репина, с дарственными надписями, эскизами костюмов Бе-нуа к вагнеровским циклам. В нашей квартире было два рояля и с детства завораживающий меня инструмент фисгармония, нотные шкафы до потолка, книжные полки, — и всегда много, много живых цветов. Это букеты от поклонников. Здесь же на кушетках и креслах валялись шкуры, мечи и щиты Зигфрида, гусли Садко, многочисленные гримерные ящики и масса зеркал самых разных форм и размеров. Атмосфера была пропитана творческими деяниями деда и бабушки, воздух вдохновения десятилетия питал не только меня, моих родителей, но и многих друзей, соратников, учеников. Этот огонь служения искусству сохранялся долго, вплоть до смерти бабушки в 1972 году. Моя бабушка, Софья Владимировна Акимова-Ершова, была партнером деда по сцене, его концертмейстером и профессором по классу вокала в Ленинградской консерватории. Их романтическая встреча в Лейпциге и любовь, сложные, вулканические отношения сравнялись и упокоились в одной могиле в Александро-Невской лавре. Бабушка была второй женой деда, а он её вторым мужем. Разница в возрасте — почти в тридцать лет. Он — «выходец из народа», она — дворянка. Бабушка вышла замуж за Ершова против воли своих родителей, а перед этим пережила бурный, почти драматический развод с первым супругом — Александром Сергеевичем Андреевским. По профессии он был юрист, но его настоящей страстью была музыка и опера. Именно он, увлеченный Вагнером, впервые рассказал ей о замечательном «русском вагнерианце» Иване Васильевиче Ершове. Как считал Андреевский, Ершов не имел себе равных по исполнительскому мастерству, даже в Германии. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Юрий Крупнов: «В России национального вопроса не существует» По словам политолога, у русских нет потребности – быть националистами, но есть потребность в искоренении этнопреступности 25.01.2012 1057 Время на чтение 3 минуты Около 300 болельщиков нескольких столичных футбольных клубов в минувшую субботу едва не устроили новую «Манежку» в центре старинного русского городка Малоярославец. Молодые люди специально приехали в этот город, чтобы потребовать от властей справедливого расследования дела уроженца Армении Андроника Симоняна, который подозревается в том, что в сентябре прошлого года ранил ножом болельщика «Спартака» Алексея Ершова. Пока подозреваемый находится на свободе под подпиской о невыезде. Однако, есть вероятность, что власти могут изменить меру пресечения, и после фанатской акции Симонян будет арестован и получит более серьезное наказание, чем предполагалось ранее, сообщает сайт «Накануне» . По данным следствия, Симонян достал нож и ударил Ершова в грудь и шею в ходе конфликта между двумя компаниями молодежи во время гуляний по случаю Дня города. Журналисты выяснили, что Симоняна сначала арестовали, но позже выпустили на свободу. А когда Ершов закончил лечение в больнице, то ему стали угрожать земляки Симоняна. Кроме того, в полицию поступило встречное заявление на него с обвинением о нападении от одного из друзей кавказца. Новый скандал, связанный с этнопреступностью, пришелся как раз на день выхода новой статьи Владимира Путина, посвященной национальному вопросу , отмечает издание. О том, насколько ее тезисы пригодны для разрешения конкретной ситуации в Малоярославце, корреспонденту «Накануне» рассказал председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов. По мнению политолога, у статьи Владимира Путина изначально неправильный посыл. «В России национального вопроса не существует. Нет у русских такой потребности – быть националистами. Приведу самый яркий пример. Какое отношение имеют события декабря 2010 года к национализму? Никакого! Люди страшно обозлились на то, что одни приходят и выкупают, тех, кто должен сидеть за решеткой! Национальность тут не причем! Все знают, сколько лет получил Аслан Черкесов, но никто не помнит, как были наказаны сотрудники милиции и следственного комитета, отпустившие соучастников убийства на свободу. |
| Сделал все правильно – но снова получил пощечину. Почему бесполезно предполагать, что от твоих действий зависит все Иногда батарейка, банка и мячик – это просто батарейка, банка и мячик 2 октября, 2019 Иногда батарейка, банка и мячик – это просто батарейка, банка и мячик «Надо просто постараться и не делать ошибок». Мы даем советы детям, знакомым и самим себе, думаем, как можно было бы сделать лучше и избежать плохих последствий. Но всегда ли можно было поступить более правильно – и поэтому не сломать ногу, предотвратить болезнь ребенка или устроить так, чтобы супруг не раздражался? Почему бессмысленно предполагать, что «надо было лучше», размышляет Анна Ершова. Что ж такое, опять я ему, наверное, слишком легкую шапку надела… Я перебираю в голове, что сделала не так, отчего мой сын свалился с температурой. Это ж так очевидно: делай все правильно и не будет у тебя проблем. Одевайся по погоде, следи за детьми. Снова подхватила ротавирус? Ну так плохо руки мыла. Дочь кашляет? Надо было выписать на день позже, отсидеться дома. Поторопилась – вот и результат. Чашка разбилась? Так сколько раз тебе говорить – не будь торопливым на кухне, тут тебе не спринтерская дорожка! Упал, порвал штаны, коленку разбил? Сам виноват, надо аккуратней быть, смотреть под ноги! Начальник накричал в который раз? Если бы ты правильно поставила себя с самого начала, он бы не осмелился так с тобой разговаривать. Теперь расхлебывай. Девушка бросила? Побольше водил бы ее по культурным мероприятиям, ей было бы интересней – вот и не упорхнула бы. Муж ушел, хлопнув дверью? Так ты сама картошку ему недожаренную, недосоленную подала. Анна Ершова Знакомо? Все, что мы делаем, имеет свои последствия. И если каким-то образом сделать все правильно, то жизнь наладится! Надо просто постараться! Не допускать ошибок! Если я встречу мужа салатом оливье, дети не будут носиться и орать (им же можно включить мультик, а до прихода мужа чем-то другим развлечь) – наверняка у него будет другое настроение! Если я не забуду купить антибактериальные салфетки и очень тщательно научу сына ими пользоваться в школе, он не подхватит вирус! Если я вовремя сменю легкую курточку на более теплую, возьму с собой на всякий случай шапку и зонтик – я не заболею, не замерзну и не промокну! |
| То есть, объединяя все и используя лучшее, именно что было в российской науке. Вот это вот меня восхитила задача, потому что человек понимает, что будущее общества стоит за другой наукой. Не за вот этой мелкой грузней по каким-то областям, и когда каждый роется в своей яме. А затем, что создается новое научное пространство. Галина Ершова: На меня глядели как на инопланетянина — Галина Гавриловна, а вы чувствуете какую-то преемственность? Ну, вот вы ученица великого русского ученого Юрия Кнорозова. Вы сами уже сделали большой такой серьезный вклад в российскую науку. А вот дальше за вами идут студенты. Вот есть вот эта вот преемственность. Что вы скажите, короче говоря, о наших студентах, о тех, которые приходят к вам, работают с вами? — Это преемственность, да. То есть мы, когда создали вот этот центр РГГУ был 1998 год. — В российском государстве, в гуманитарном университете. — Да. Сами понимаете, что это было. — Это замечательный университет. Отличное руководство. — Нет, 1998 год.. Для создания нового центра, когда Россия тут все вообще непонятно что, все рухнуло и все. И тут какие-то майя. То есть на меня глядели как на инопланетянина совершенно. И мы сидели на свои деньги, а это были очень маленькие деньги, РГГУ там вообще копеечные платились тогда. Мы создавали этот центр только чтобы спасти научную школу. Шли ребята вот в этот центр, то есть люди тоже с вот этой светлой идеей, что надо эту школу как бы спасать и продвигать вперед. Потом мы стали «жиреть» и богатеть. Времена стали меняться. — Приятно слышать. — Мы стали жить лучше. У нас уже стали поступать студенты, которых, мы так сказать формировали в рамках нашей школы. И сейчас, я честно скажу, я очень довольна, потому что у меня уже два поколения уже вот этих самых, даже одни уже и не студенты, и студенты, даже еще вот маленькие студенты. Это вот тоже дети, которые одержимы наукой, которые совершенно светлые понятные, знают куда идут. И мы с таким удовольствием сейчас и в Мексику на работу возим. — Вы считаете это важно человеку знать, куда он идет? |
| Книга " Прощение. Как примириться с собой и другими " представлена в Санкт-Петербурге июня 2017 Новую книгу издательства " Никея " " Прощение. Как примириться с собой и другими " представили 21 июня в Книжной лавке писателей. Авторы - филолог, философ, переводчик, катехизатор, профессор РХГА , автор и ведущая радио Санкт-Петербургской митрополии " Град Петров " Марина Михайлова и психолог-консультант, автор и куратор обучающих программ по психологии, заместитель директора Института психологического консультирования РХГА Марина Архипова. Представитель ИД " Никея " в Санкт-Петербурге Анна Ершова отметила, что в серии издательства, посвященной психологии, в этом году впервые опубликованы произведения петербургских авторов. " Тема прощения всегда вызывает интерес, - сказала она. - Люди часто задают вопросы: что делать, если я хочу простить, но не могу, всегда ли прощение полезно для человека, где источник прощения, в чем его опора " . Анна Ершова подчеркнула, что в книге " Прощение. Как примириться с собой и другими " нет готовых рецептов и ответов, и привела слова протоиерея Андрея Лоргуса, психолога по светскому образованию: " Мы вам даем знания, основанные на христианской психологии, чтобы вы нашли ответы в собственном сердце " . Марина Архипова рассказала, что все началось с передачи на радио " Град Петров " , где она была гостьей, а Марина Михайлова - ведущей. Разговор не уместился в сорок пять минут прямого эфира и вызвал множество откликов слушателей. На идею претворить разговор в главы книги повлияла редактор " Никеи " Анна Симкина. " Книга для меня была терапевтической, ее написание совпало с этапом моей жизни, когда нужно было прощать многих, - поделилась Марина Архипова. - Благодаря книге мне в течение года приходилось голову, душу, сердце держать в пространстве прощения. К нам уже приходит много отзывов, и они разные. Но если кому-то благодаря книге удастся кого-то простить, отпустить несколько ситуаций, это уже наше достижение, на мой взгляд " . Марина Михайлова отметила, что одним из источников книги стала классическая литература, а другим, конечно, - сама жизнь. |
|
|
