| Он открыл, что решился уже не останавливаться ни пред какими средствами, чтобы получить свою свободу; что он не успокоился бы, если бы Настасья Филипповна даже сама объявила ему, что впредь оставит его в полном покое; что ему мало слов, что ему нужны самые полные гарантии. Столковались и решились действовать сообща. Первоначально положено было испытать средства самые мягкие и затронуть, так сказать, одни «благородные струны сердца». Оба приехали к Настасье Филипповне, и Тоцкий прямехонько начал с того, что объявил ей о невыносимом ужасе своего положения; обвинил он себя во всем; откровенно сказал, что не может раскаяться в первоначальном поступке с нею, потому что он сластолюбец закоренелый и в себе не властен, но что теперь он хочет жениться и что вся судьба этого в высшей степени приличного и светского брака в ее руках; одним словом, что он ждет всего от ее благородного сердца. Затем стал говорить генерал Епанчин, в своем качестве отца, и говорил резонно, избегнул трогательного, упомянул только, что вполне признает ее право на решение судьбы Афанасия Ивановича, ловко щегольнул собственным смирением, представив на вид, что судьба его дочери, а может быть и двух других дочерей, зависит теперь от ее же решения. На вопрос Настасьи Филипповны: «Чего именно от нее хотят?» — Тоцкий с прежнею, совершенно обнаженною прямотой признался ей, что он так напуган еще пять лет назад, что не может даже и теперь совсем успокоиться, до тех пор пока Настасья Филипповна сама не выйдет за кого-нибудь замуж. Он тотчас же прибавил, что просьба эта была бы, конечно, с его стороны нелепа, если б он не имел насчет ее некоторых оснований. Он очень хорошо заметил и положительно узнал, что молодой человек, очень хорошей фамилии, живущий в самом достойном семействе, а именно Гаврила Ардалионович Иволгин, которого она знает и у себя принимает, давно уже любит ее всею силой страсти и, конечно, отдал бы половину жизни за одну надежду приобресть ее симпатию. Признания эти Гаврила Ардалионович сделал ему, Афанасию Ивановичу, сам, и давно уже, по-дружески и от чистого молодого сердца, и что об этом давно уже знает и Иван Федорович, благодетельствующий молодому человеку. |
| У меня есть сосед, молодой хозяин и молодой охотник. В одно прекрасное июльское утро заехал я к нему верхом с предложением отправиться вместе на тетеревов. Он согласился. «Только, – говорит, – поедемте по моим мелочам, к Зуше; я кстати посмотрю Чаплыгино; вы знаете, мой дубовый лес? У меня его рубят». – «Поедемте». Он велел оседлать лошадь, надел зеленый сюртучок с бронзовыми пуговицами, изображавшими кабаньи головы, вышитый гарусом ягдташ, серебряную флягу, накинул на плечо новенькое французское ружье, не без удовольствия повертелся перед зеркалом и кликнул свою собаку Эсперанс, подаренную ему кузиной, старой девицей с отличным сердцем, но без волос. Мы отправились. Мой сосед взял с собою десятского Архипа, толстого и приземистого мужика с четвероугольным лицом и допотопно развитыми скулами, да недавно нанятого управителя из остзейских губерний, юношу лет девятнадцати, худого, белокурого, подслеповатого, со свислыми плечами и длинной шеей, г. Готдиба фон-дер-Кока. Мой сосед сам недавно вступил во владение имением. Оно досталось ему в наследство от тетки, статской советницы Кардон-Катаевой, необыкновенно толстой женщины, которая, даже лежа в постеле, продолжительно и жалобно кряхтела. Мы въехали в «мелоча». «Вы меня здесь подождите на полянке», – промолвил Ардалион Михайлыч (мой сосед), обратившись к своим спутникам. Немец поклонился, слез с лошади, достал из кармана книжку, кажется, роман Иоганны Шопенгауэр, и присел под кустик; Архип остался на солнце и в течение часа не шевельнулся. Мы покружили по кустам и не нашли ни одного выводка. Ардалион Михайлыч объявил, что он намерен отправиться в лес. Мне самому в тот день что-то не верилось в успех охоты: я тоже поплелся вслед за ним. Мы вернулись на полянку. Немец заметил страницу, встал, положил книгу в карман и сел, не без труда, на свою куцую, бракованную кобылу, которая визжала и подбрыкивала от малейшего прикосновения; Архип встрепенулся, задергал разом обоими поводьями, заболтал ногами и сдвинул наконец с места свою ошеломленную и придавленную лошаденку. Мы поехали. |
| Эта масленица памятна для меня тем, что к нам приезжали в гости соседи, никогда у нас не бывавшие. Палагея Ардалионовна Рожнова с сыном Митенькой; она сама была претолстая и не очень старая женщина, сын же ее — урод по своей толщине, а потому особенно было смешно, что мать называла его Митенькой. Впрочем, гости эти возбудили мое и общее любопытство не одной своей толщиной, а причиною своего посещенья. Палагея Ардалионовна хотела женить своего сына, и они приезжали смотреть невесту, то есть тетушку мою Татьяну Степановну. Для такого важного события вызвали заранее другую тетушку, Александру Степановну. Мать моя принимала в этом деле живое участие и очень желала, чтобы Татьяна Степановна вышла замуж. Прежде горячее всех желала этого бабушка; но в настоящую минуту она так опустилась, что уже не было у нее горячих желаний. Вот как происходило это посещение: в назначенный день, часов в десять утра, всё в доме было готово для приема гостей: комнаты выметены, вымыты и особенно прибраны; деревенские лакеи, ходившие кое в чем, приодеты и приглажены, а также и вся девичья; тетушка разряжена в лучшее свое платье; даже бабушку одели в шелковый шушун и юбку и повязали шелковым платком вместо белой и грязной какой-то тряпицы, которою она повязывалась сверх волосника и которую едва ли переменяла со смерти дедушки. Одним словом, дом принял по возможности нарядный вид, как будто в большой праздник. Только мать и мы остались в обыкновенном своем платье. Наконец раздался крик: «Едут, едут!» Бабушку поспешно перевели под руки в гостиную, потому что она уже плохо ходила, отец, мать и тетка также отправились туда, а мы с сестрицей и даже с братцем, разумеется, с дядькой, нянькой, кормилицей и со всею девичьей, заняли окна в тетушкиной и бабушкиной горницах, чтоб видеть, как подъедут гости и как станут вылезать из повозок. Тут в самом деле было чего посмотреть! Сначала подъехала кожаная кибитка, из которой не без труда вытащили двое дюжих рожновских лакеев свою толстую барыню и взвели на крыльцо, где она и остановилась; потом подъехали необыкновенной величины розвальни, в которых глубоко сидело что-то похожее на небольшую калмыцкую кибитку или копну сена. |
| (тут, впрочем, «помех» было меньше: в этом же ряду — поэт Ольга Седакова, философ Татьяна Горичева и др.). Но мы уже, однако, выбрались из гендерной тематики: наши две удивительные христианки теперь выступают как очень удачная иллюстрация богатства, разнообразия православия: жизнь и труды игумении Арсении (Себряковой) — иллюстрация православного аскетизма, монашества, высот и глубин духовной жизни; жизнь и труды Натальи Трауберг — иллюстрация православной культуры «в миру», литературы, высот и глубин христианской интеллектуальной, эстетической жизни. Это «в синхронии», а если в «диахронии», то эти две христианки иллюстрируют разные эпохи и стили православия: игумения Арсения — дворянка, XIX век, монашество; Наталья Трауберг — советская интеллигенция, XX в., путь к вере через культуру вопреки окружению и т. п. Игумения Арсения (Себрякова). Труды: « Путь немечтательного делания» «Возненавидеть мечтательность, уводящую от Бога на страну далече, отвлекающую душу от главного — покаяния» — вот главное послание «Пути немечтательного делания» игумении Арсении, классической книги о духовной жизни, покаянии, борьбе со страстями, молитве, умном делании и т. п. темах православной аскетики — чистейшее выражение православного учения о духовной жизни. В книгу вошли: биографии игумении Арсении и ее наставницы схимонахини Ардалионы, их письма и поучения, и самое ценное — ранее не публиковавшиеся поучения Арсении и писания Ардалионы. В конце читатель найдет «Слово преподобного аввы Исайи Отшельника: о радости, бывающей в душе, желающей работать Богу». Игумения Арсения (Себрякова). Жизнь: «Жизнеописание. Записки. Письма» В книгу вошли жизнеописание игумении Арсении (Себряковой), ее записки, письма к П. А. Брянчанинову и другим лицам. «Жесток путь спасения, жестоко бывает иногда и слово, высказанное о нем, — это меч обоюдоострый, и режет он наши страсти, нашу чувственность, а вместе с нею делает боль и в самом сердце, из которого вырезываются они. И будет ли время, чтоб для этого меча не оставалось больше дела в нашем сердце?» — известная мысль игумении Арсении (Себряковой). Автор жизнеописания иг. Арсении пишет о ней: « Малоизвестная шумному свету, игуменья Арсения была одной из редких избранниц Божиих не от мира сего, все оставившая и последовавшая Христу. Всю свою 72-летнюю жизнь посвятила она на служение Богу и людям и, как светильник горяй и светяй (Ин 5:35), она многих освящала и просвещала своим живым словом, своим примером и дивными подвигами души. Смиренная труженица пустынной обители, она была велика своей живой верой в Бога, своей любовью к Нему, своими подвигами, столь высокими в особенности в наше время, оскудевшее истинными подвижниками ». Наталья Трауберг. Труды: «Невидимая кошка» «Невидимая кошка» — сборник текстов переводчицы, литературоведа, богослова Натальи Трауберг о Честертоне, Льюисе, Толкине, Уайльде, Вудхаусе, Берлине и др. Автор свою книгу характеризует как |
| Вот увели отца Михаила Оранского, батюшку Иоанна Покровского… Прошел слух, что забрали священника Сергия Увицкого. «Господи! Как там Ниночка?» Протоиерей Александр Пономарев после смерти жены принимает монашеский постриг с именем Ардалион и далее служит настоятелем Миасской Свято-Троицкой церкви. 19 декабря 1934 года иеромонах Ардалион был награжден саном игумена. Сохранился документ, свидетельствующий об этом. Вот его текст: «Настоятель Свято-Троицкой церкви города Миасса Челябинской области иеромонах Ардалион (Пономарев) по представлению Нашему Его Святейшеством, Блаженнейшим Сергием, Митрополитом Московским и Коломенским, за усердное служение Церкви Божией ко дню Святой Пасхи 1935 года награждается саном игумена, в каковую степень нами и возведен сего 19-го декабря 1934 года за Божественной Литургией в Свердловском Свято-Духовском Кафедральном Соборе, о чем и дано настоящее свидетельство за надлежащей подписью и приложением Архиерейской печати. Смиренный Макарий, Архиепископ Свердловский и Челябинский». По рассказам отца Григория, некоторое время после пострига отец Ардалион жил в монастыре. Но вскоре монастырь был разорен, и игумен Ардалион вновь вернулся в маленький домик в Невьянске, где жил и служил псаломщиком его сын Григорий. Но и это ненадолго. В середине 30-х годов его арестовали, и после этого все сведения о нем оборвались. Что говорить о годах сталинских репрессий, если даже во времена «оттепели» дочь архимандрита Ардалиона Мария Александровна, приложившая много сил для выяснения судьбы отца, так ничего и не добилась! В семье Пономаревых сохранились лишь отрывочные воспоминания об этом времени. Отец Григорий говорил однажды, что для архимандрита Ардалиона готовились документы о посвящении его в сан епископа, но репрессии тех лет помешали осуществить замыслы церковноначалия. Все духовенство России жило в сильнейшем напряжении. Тяжелый моральный груз падает на плечи юного псаломщика. Недавно умерла матушка Надежда; ушел в монастырь отец — архимандрит Ардалион, и вскоре последовал его арест. Григорий остался один, и только молитва, к которой он был приучен с колыбели, и вера в Господа помогли ему не сломаться. Он трудится в храме, продолжает много читать, начинает учить иврит. На душе тяжело — ведь он еще так молод. Но вот светлый луч озаряет его одинокую жизнь. В Невьянск приезжают сестры Увицкие. Это уже взрослые девушки, такие близкие по духу. |
| В 1927 году сторонники архиепископа Григория (Яцковского) так и не смогли добиться передачи им Успенского храма. В связи с закрытием собора Успения в 1930 году вместе с матушкой Надеждой и младшим сыном Григорием он несколько раз переезжал в разные места служения. В 1932 году отец Александр с супругой и младшим сыном Григорием переехали в город Невьянск , где он стал служить в Вознесенском храме при кладбище . В 1932 году овдовел, и в 1933 году был пострижен в монашество с именем Ардалион. Некоторое время после пострига о. Ардалион был благочинным Невьянского церковного округа. 19 декабря 1934 года он был возведен в сан игумена . В конце 1934 года был назначен настоятелем Свято-Троицкой церкви города Миасса Уральской области. Вскоре, однако, Свято-Троицкий храм был закрыт, и отец Ардалион вынужден был вернуться в Невьянск и поселиться у сына. Челябинская епархия не имела в то время правящего архиерея и подчинялась то епископу Свердловскому, то Омскому, но после ареста последнего она осталась без управления. В декабре 1935 года состоялось заседание церковного совета, который решил просить заместителя местоблюстителя митрополита Сергия назначить к ним епископа. В решении приходского совета далее указывалось, что, поскольку православный храм в Челябинске отсутствует, кафедральным храмом мог бы быть великолепный храм в Каслях , находящийся в прекрасном состоянии. Благочинный, протоиерей Александр Можаев, после этого собрания отбыл в Москву к митрополиту Сергию, но тот отказался послать к ним епископа, ссылаясь на то, что несколько раз уже посылал епископов, однако местные власти всякий раз отказывали им в регистрации, и порекомендовал найти кандидата на месте. 13 февраля 1936 года благочинный отправился в областное епархиальное управление, где ему порекомендовали рассмотреть для рукоположения в сан епископа кандидатуру игумена Ардалиона (Пономарева), находившегося в то время в Невьянске. Для переговоров с отцом Ардалионом выехали представители приходского совета Вознесенской церкви в Каслях. 23 февраля отец Ардалион прибыл в Касли, где на совещании приходского совета выразил согласие быть Челябинским епископом. Теперь было необходимо получить благословение митрополита Сергия на назначение отца Ардалиона настоятелем Вознесенской церкви, чтобы впоследствии он был зарегистрирован на этой должности властями, а после этого хиротонисан во епископа, что можно было бы представить властям как очередную награду. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Изменить АРДАЛИОН (ПОНОМАРЕВ) Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru О. Ардалион (Пономарев) Ардалион (Пономарев) ( 1877 - 1938 ), архимандрит , преподобномученик Память 16 июля и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской В миру Пономарев Александр Ипполитович, родился 22 июля 1877 года в селе Романовском Верхотурского уезда (ныне село Романово Серовского района) Пермской губернии в семье псаломщика. С детства отличался большими способностями к наукам и много читал, в течение своей жизни сумел изучить три языка: французский, греческий и латинский. В июне 1899 года окончил Пермскую духовную семинарию по первому разряду со званием студента семинарии. Во время обучения в семинарии вступил в брак, жену его звали Надежда Леонидовна. В семье было четверо детей: Нина, Мария (супруга прот. Константина Плясунова), Алексей и Григорий , буд. протоиерей. В сентябре 1899 года был рукоположен во священника к Николаевской церкви Быньговского завода Екатеринбургского уезда (ныне село Быньги Невьянского района) той же губернии и назначен законоучителем в земское начальное училище. В 1900 году он был переведен в Сретенский храм Пышминского завода и определен преподавателем Закона Божия в Министерское начальное училище, в Сарапульское земское училище в деревне Сарапулке и заведующим и законоучителем церковноприходской школы. В 1905 году назначен законоучителем в Екатеринбургское духовное училище . Летом 1905 года отец Александр вместе с духовенством Екатеринбурга участвовал в течение трех дней в богослужениях, совершавшихся протоиереем Иоанном Кронштадтским в храмах города. О.Александр Пономарев был одним из тех, кому посчастливилось принимать о.Иоанна Кронштадтского у себя дома. О.Иоанн благословил всех членов семьи, и это благословение они помнили всю жизнь. В 1910 году отец Александр был назначен заведующим Екатеринбургской епархиальной псаломщицкой школой, а в 1912 году - шадринским уездным миссионером и членом Шадринского отделения Екатеринбургского епархиального училищного совета. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 АРДАЛИОН, МУЧЕНИК Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Ардалион лицедей ( 305 - 311 ), мученик . Память 14 апреля . Мученически пострадал при императоре Максимиане Галерии ( 305 - 311 ). Святой Ардалион был талантливым мимическим актером ( " из лицедеев " ). Однажды в цирке он играл роль христианина. Актер, по замыслу автора, должен был сначала отказаться от принесения жертвы идолам, а затем согласиться отречься от Христа. По ходу действия святого Ардалиона подвесили на мучилищном дереве и стали строгать железными крючьями. Он так естественно изображал страдания, что зрители были в восторге и громко выражали свои похвалы его искусству. Вдруг святой велел всем замолчать и объявил, что он действительно христианин и не отречется от Господа. Правитель города пытался представить дело так, что святой Ардалион продолжает играть роль, и в конце зрелища отречется от Христа и принесет жертву богам. Но святой Ардалион продолжал исповедовать свою веру во Христа. Тогда правитель приказал бросить мученика на раскаленную сковороду. Так святой Ардалион удостоился мученического венца. Использованные материалы Редакция текста от: 25.04.2008 19:06:43 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| Он тотчас остановился. – Ах, батюшка, Ардалион Михайлыч, беда! – Что такое? – Максима, батюшка, деревом пришибло. – Каким это образом?.. Подрядчика Максима? – Подрядчика, батюшка. Стали мы ясень рубить, а он стоит да смотрит… Стоял, стоял, да и пойди за водой к колодцу: слышь, пить захотелось. Как вдруг ясень затрещит да прямо на него. Мы кричим ему: беги, беги, беги!.. Ему бы в сторону броситься, а он возьми да прямо и побеги… Заробел, знать. Ясень-то его верхними сучьями и накрыл. И отчего так скоро повалился? Господь его знает… Разве сердцевина гнила была. – Ну, и убило Максима? – Убило, батюшка! – До смерти? – Нет, батюшка, еще жив, – да что: ноги и руки ему перешибло. Я вот за Селиверстычем бежал, за лекарем. Ардалион Михайлыч приказал десятскому скакать в деревню за Селиверстычем, а сам крупной рысью поехал вперед на ссечки. Я за ним. Мы нашли бедного Максима на земле. Человек десять мужиков стояло около него. Мы слезли с лошадей. Он почти не стонал, изредка раскрывал и расширял глаза, словно с удивлением глядел кругом и покусывал посиневшие губы… Подбородок у него дрожал, волосы прилипли ко лбу, грудь поднималась нервно: он умирал. Легкая тень молодой липы тихо скользила по его лицу. Мы нагнулись к нему. Он узнал Ардалиона Михайлыча. – Батюшка, – заговорил он едва внятно, – за попом… послать… прикажите… Господь… меня наказал… ноги, руки, все перебито… сегодня… воскресенье… а я… а я… вот… ребят-то… не распустил… Он помолчал. Дыханье ему спирало. – Да деньги мои… жене… жене дайте… за вычетом… вот Онисим знает… кому я… что должен… – Мы за лекарем послали, Максим, – заговорил мой сосед, – может быть, ты еще и не умрешь. Он раскрыл, было, глаза и с усилием поднял брови и веки. – Нет, умру. Вот, вот… подступает, вот она, вот… Простите мне, ребята, коли в чем… – Бог тебя простит, Максим Андреич, – глухо заговорили мужики в один голос и шапки сняли. – Прости ты нас. Он вдруг отчаянно потряс головой, тоскливо вытянул грудь и опустился опять. – Нельзя же ему, однако, тут умирать, – воскликнул Ардалион Михайлыч, – ребята! Давайте-ка вон с телеги рогожку, снесемте его в больницу. |
| — Николай Ардалионович… — Мальчишка, говорю тебе! — Нет, не мальчишка, а Николай Ардалионович, — твердо, хотя и довольно тихо ответил наконец князь. — Ну, хорошо, голубчик, хорошо! Это тебе я причту. Минутку она пересиливала свое волнение и отдыхала. — А что такое «рыцарь бедный»? — Совсем не знаю; это без меня; шутка какая-нибудь. — Приятно вдруг узнать! Только неужели же она могла заинтересоваться тобой? Сама же тебя «уродиком» и «идиотом» называла. — Вы бы могли мне это и не пересказывать, — укоризненно, чуть не шепотом заметил князь. — Не сердись. Девка самовластная, сумасшедшая, избалованная, — полюбит, так непременно бранить вслух будет и в глаза издеваться; я точно такая же была. Только, пожалуйста, не торжествуй, голубчик, не твоя; верить тому не хочу, и никогда не будет! Говорю для того, чтобы ты теперь же и меры принял. Слушай, поклянись, что ты не женат на этой. — Лизавета Прокофьевна, что вы, помилуйте? — чуть не привскочил князь от изумления. — Да ведь чуть было не женился? — Чуть было не женился, — прошептал князь и поник головой. — Что ж, в нее, что ли, влюблен, коли так? Теперь для нее приехал? Для этой ? — Я приехал не для того, чтобы жениться, — ответил князь. — Есть у тебя что-нибудь святое на свете? — Есть. — Поклянись, что не для того, чтобы жениться на той. — Клянусь чем хотите! — Верю; поцелуй меня. Наконец-то я вздохнула свободно; но знай: не любит тебя Аглая, меры прими, и не бывать ей за тобою, пока я на свете живу! Слышал? — Слышал. Князь до того краснел, что не мог прямо глядеть на Лизавету Прокофьевну. — Заруби же. Я тебя как провидение ждала (не стоил ты того!), я подушку мою слезами по ночам обливала, — не по тебе, голубчик, не беспокойся, у меня свое, другое горе, вечное и всегда одно и то же. Но вот зачем я с таким нетерпением ждала тебя: я всё еще верю, что сам Бог тебя мне как друга и как родного брата прислал. Нет при мне никого, кроме старухи Белоконской, да и та улетела, да вдобавок глупа, как баран, стала от старости. Теперь отвечай просто да или нет: знаешь ты, зачем она третьего дня из коляски кричала? |
|
|
